Актриса

Серая пыль осела противным слоем на всем вокруг. Казалось, она даже проникла глубоко под кожу. В тёплом, приглушенном свете мигающей рыжей лампы высокие стеллажи отбрасывали пугающие тени. Раздался громкий звук. Рыжеволосая, кудрявая студентка нахмурилась, поправляя очки. Ее незадачливая однокурсница громко чихнула. — Ой, простите. — Тише ты, так всех распугаешь…— она снова вернулась к своей речи, выписанной на бумажке. Слова… никак не складывались, на языке не вертелись. Не получалось вжиться в образ, виртуозно написанный преподавательницей с помощью пары ловких движений. Рита вздохнула, откладывая пыльный листок. Ее бурые, тонкие брови всегда были тяжело сведены к переносице, а цепкий, лисий взгляд клеился к каждой макушке знакомых. В темном закутке, где сидели на старых потертых креслах с зелёными бархатными подушками, сгрудившись над маленькой красной лампой, не было никого, кроме студентов второго курса консерватории. Каждая из девочек, державшихся вместе, занималась разными дисциплинами и подсказывала другим по мере возможностей и… желаний. Такие вечера, по обыкновению, не увенчивались особой продуктивностью, но новыми сплетнями вполне. Светловолосой и неуклюжей Лене, той, что чихнула, нужно было писать доклад по истории русского театра, потому она сидела, обложившись толстенными талмудами. А Наташа, пухлая и кареглазая девочка в большом свитере, читала что-то по искусству речи. Рите это страшно надоело, сегодняшний вечер был скучным, пока за темным окном в прожилках деревянных ставень бушевала зима и вился бело-синий буран. Девушка потёрла свой длинный нос и встала из-за книг. — Я сейчас, — бросила она, выходя из закутка и направляя взгляд на библиотекаршу. Не было ли у доброй женщины чая с баранками? Она часто угощала вечерних студентов. Острые глаза сразу же зацепились за знакомый силуэт и в них вспыхнул недобрый огонь. Прямая спина, тёмная, дорогая шуба, с широким поясом на точеной талии и копна блестящих, прямых волос собранных в высокий хвост. — Да, спасибо, — холодный голосок раздался совсем рядом. Рита громко цокнула и закатила глаза, в душе ликуя от предвкушения новых сплетен. — Сафарова, здрасте — здрасте, неужели в университете решила объявиться? — упирая руки в бока, хмыкнула Рита. Девушка обернулась, смерив знакомую вечно-надменным взглядом темно-зелёных глаз, ярко подведённых ровными длинными стрелками. Челка качнулась в такт движению. Ее лицо, вылепленное умелым скульптором, было крайне красиво, даже по-своему трагично. Эта внешность мало сочеталась с нутром, по мнению Риты и многих других. — Я бы на твоём месте сидела в уголке и штудировала книжки тихо, — усмехнулась девушка, — может получиться заменить талант усердием.— Ее рост был явно выше среднего, отчего небольшой каблук на сапогах возвышал над Маргаритой. У библиотекарши чуть не выпал из рук бублик от удивления. Колкое замечание заставило покраснеть от злости. — Хамка, — бросила вслед брюнетке, когда та пихнула плечом. — С дороги отойди, — с этим словами знакомая захлопнула дверь в библиотеку, унося морозную свежесть, запах дорогих заграничных духов и несколько серебряных пушинок. Рассказывая о встрече с ней, Рита пыхтела и пыталась скрыть своё неудовольствие. — Ну а что ей, королеве, все на блюдечке, — ответила в унисон Наташа, — не то, что простым, честным людям. Вот, что значит, родись красивой и спи, с кем надо. Лена моргнула, ее взгляд непонимающе метался от одной своей подруги к другой. — Лицо своё разукрасила просто, кикимора, — продолжала шептать рыжеволосая девушка. В ней горела обида и толика зависти, о существовании которой признавать не хотелось. — Да она и без косметики красивая, — мечтательно бросила Лена, тут же стушевавшись под осуждающими взглядами. Татьяна Сафарова — звезда местного масштаба. По крайней мере, среди интеллигентных и доброжелательных студентов консерватории уж точно. Она училась на третьем курсе, уже имея множественные успехи в своей «творческой» деятельности. Иностранные вещи, хороший парфюм, осанка, стрелки эти — все выдавало в ней западный снобизм и испорченность. Татьяна уже на втором курсе попала на практику в центральный театр, где отыграла блестяще несколько эпизодических ролей. Конечно, многие праведно считали, что взяли ее туда не за «спасибо». Слухи ходили разные, влиятельные родители, постыдные связи с режиссёром-постановщиком или его сыном. После практики ее заметил самый известный в городе частный театр, уже некоторое время подряд Татьяна играла главные роли в спектаклях, где подходила типажом. Об этом месте нынче слышали все в узких кругах, по обыкновению там собиралась вся интеллигенция, смотрела спектакли, судачила, хорошо проводила время за трапезой. Настоящее злачное место, в которое каждый актер мечтал бы попасть. Прибыльно, престижно. Татьяна явно не заслуживала этого в столь молодом возрасте. Какая приличная советская девушка позволяла себе так краситься и одеваться? Ни скромности, ни талантов, по мнению Риты и ее друзей. Неподалеку послышались шаги, стук каблуков о старый паркет. Пожилая женщина с высокой прической в поношенном кардигане поправила очки, склоняясь над книгами. Теплые отблески лампы играли морщинками на ее лице. — Добрый вечер, Елена Абдулловна. — Девочки-умницы, хотите чаю с баранками?

***

Улыбка на девичьем красивом лице осветила все вокруг. Густо-подведенные выразительные глаза мерцали, как драгоценные камни. Тонкой длинной рукой она поправила расписной платок, скрывающий косу. — Такая уж я зародилась горячая! Я еще лет шести была, не больше, так что сделала! — она заговорчески наклонилась с собеседнице, блистая озорством во взгляде, — Обидели меня чем-то дома, а дело было к вечеру, уж темно, я выбежала на Волгу, села в лодку, да и отпихнула ее от берега. На другое утро уж нашли, верст за десять! — Ну, а парни поглядывали на тебя? — вторая девушка в простом сарафане имела в речи нотки грубого говора. — Как не поглядывать! — красавица была одета в светлое платье, обтянувшее талию, с серебристой вышивкой и ажуром на длинных рукавах, пышной юбке. — Что же ты? Неужто не любила никого? — Нет, смеялась только, — девушка потупила взор задумчиво. Собеседница в сарафане посмотрела на подругу, покачав головой, и бросила острый взгляд прямо. — А ведь ты, Катя, Тихона не любишь, — громко сказала она, обращаясь в зал. В накрашенных глазах блеснула тревога. — Нет, как не любить! Мне жалко его очень, — говорила с волнением, качая головой. — Нет, не любишь. Коли жалко, так не любишь… Разразились громкие аплодисменты. — Теперь, дорогие зрители, антракт! — низкий голос вещал из-за кулис. Яркие лампы освещали подиум, арьерсцену отгораживали массивные, темно-зеленые шторы, вившиеся плетней до самого пола, по центру стоял небольшой диванчик с кручеными вензелями на деревянных ножках и спинке, а за ним письменный старинный стол с чернильницей и пером. Очень медленно портьеры задернулись, скрывая бьющий по глазам свет и двух актрис, замерших на диване, словно фарфоровые статуэтки. Первые робкие шепотки усилились, переходя в звуковой такт. Кощей закатил глаза, откидываясь на своём кресле. Мягком, удобном. И девицы на сцене ряженые плясали, и мебель с вензелями, декорации, удобные диваны, гардероб и огромный буфет, отделанный, как лучшие рестораны Казани. Это местечко было золотой жилой, а его окружали одни снобы и мажоры, торопящиеся набить свои животы поскорее. Казалось, они собрались со всего города. И как это место ещё никто не крышевал? Частный театр… Кто бы мог представить, что «интеллигенция», думавшая больше о деньгах, чем о высоком, введёт новую моду на подобное местечко. Тут, конечно, обсуждались сделки и выгодные предложения, скрытые под личиной просвещения. Так эти люди ещё сильнее отгораживали себя от улиц, но они не знали, что суровый уличный ветер уже пробрался в их ряды. Кощей продумывал свою предстоящую дружескую беседу с владельцем данного заведения. Несколько амбалов терпеливо ждали у входа, пока он изучал обстановку. Одно не выходило из его головы всю нудную пьесу. Актриса. Красавица, каких поискать, точеные скулы, чуть пухлые губы, длинные ноги, а глаза, тёмные, с томной поволокой. Всем одарена. Он слышал возню за кулисами, оставаясь немногим зрителем в зале. — Я же просила принести мои вещи, —холодно и с упреком прозвучал голос брюнетки, который он успел запомнить. — Я прислугой не нанималась! — ответила незнакомая женщина за шторой. С акустикой у них явно беда какая-то. — Слушай сюда, пока тебя ко мне приставили, будешь делать, что скажу. А то вылетишь отсюда быстрее, чем мы доиграем «Грозу». Есть вопросы? А теперь тащи сумку, в ней реквизит. Еще и характер строптивый. Мысленно Кощей присвистнул, поднимаясь с места. Внутри вспыхнул знакомый огонь. Нужно было разузнать побольше об этой девице…