Границы страсти

Пиздец. Утро встречает петербуржцев очередным ливнем и холодом. Здравствуй-здравствуй середина октября! Ничего нового, все уже привыкли. Все – кроме Антона. Ну не любит он такую погоду, и полюбить никак не получается. Ему бы солнышка, тепла и сухости, а не эта серая грусть повсюду. Удивительно, что Арсений, тоже жутко ненавидел дожди, холод и всю эту муть осеннюю. С виду просто, он идеально подходит под серость, унылость, дождь... И в принципе всё, что каким либо образом может подойти под слово "осень". Короче, никак не человек любящий солнце. А он любил. И не одно. Затянувшись посильнее, Арсений невольно задумался: с каких это пор он курит прямо в машине? Раньше не позволял себе этого. Считал, что ему будет неприятна вонь в машине. И, если честно, это так и было. Салон уже был пропитан запахом табачного дыма, да так, что даже если никогда не курящий человек там посидит, от него будет вонять как от заядлого курильщика. Арсений делает себе пометку в заметках: "свозить машину на полную чистку салона". Лишним точно не будет. Закидывает в рот две подушечки жвачки и, поправив воротник рубашки, выходит из машины. Антон, неспеша шагающий по уже подсознательно выученной дороге, сворачивает с намеченной траектории и направляется к Арсению. Математик наблюдает за ним, оперевшись бедром о свою машину и сложив руки на груди. — Доброе утро, — говорит младший, останавливаясь меньше чем в метре от Арсения. Он оценивающим взглядом, обводит мужчину и слегка улыбается – видимо, удовлетворившись в чём-то. — Доброе, Антон. — отвечает Арсений, слегка кивая. Антон, сощурившись делает шаг вперед и от чего-то недовольно хмурится. — Арсений, от Вас жутко воняет сигаретами. Прекращайте, прошу. Сколько Вы выкуриваете сигарет за раз? —он облизывает губы, сверля учителя строгим и осуждающим взглядом. — Антон, я взрослый дяденька, поверь, что делать со своей зависимостью сам разберусь. — спокойно говорит Арсений, отвечая на внимательный взгляд напротив таким же. — Я понимаю, но это же уже явный перебор. Мне жаль ваши лёгкие, да и вас в целом. Арсений молчит несколько секунд, всматриваясь в черты лица молодого человека напротив. — Знаешь, Антон, — неторопливо начинает он, подбирая слова. — ведь есть способ, который поможет мне бросить. — И в чём тогда проблема? Воспользуйтесь им, что вам не позволяет? — Он слишком недоступен. — тихо, почти шёпотом, говорит Арсений. Антон впадает в ступор, ведь совершенно не понимает о чем говорит математик. — Что же, тогда... Попробуйте хотя-бы что-то. Нельзя так, это ваше же здоровье... Повисает тишина, которая явно жаждала продолжения диалога. — Понимаешь в чём отличие меня и других курильщиков? — начинает Арсений. — Ну... — Они курят ради удовольствия, а я, чтобы умереть. Начинал, во всяком случае. — математик прекрасно видит, как чужие губы содрогаются в нервной полу-улыбке, а взгляд мечется не останавливаясь ни на одном объекте. — Зачем вы так? — нахмурившись и подняв, наконец, взгляд спрашивает Антон. — Я не могу сказать тебе этого, Антон. — Арсений отрицательно машет головой, сопровождая свои слова. — Снова недосказанность? — постепенно нарастающее раздражение, отлично слышно в голосе младшего. — А ты думаешь, она куда-то девалась? Сними розовые очки, дорогой. — сдержать нервную усмешку не получается, поэтому интонация выходит слишком насмешливой, хоть это и не так. — Нет, я думал... Я надеялся, что больше её не будет. — в голосе не было разочарования, лишь нескрываемая усталость и печаль. — Ты забываешь: кто я. Ждёшь от меня чего-то хорошего. Чего-то, чего Я обеспечить не могу. — он врёт и прекрасно это понимает, но так легче. Легче врать себе и мальчишке напротив. — Даже просто быть откровенным со мной? — максимально бесстрастно спрашивает Антон дабы скрыть любую настоящую эмоцию. Пытается быть безразличным, и, о Боже, как же ему не идёт это. — Даже просто быть откровенным с тобой. — Арсению совершенно не сложно говорить такие вещи, не сложно врать или не договаривать, но ему так больно видеть реакцию Антона. Видеть, как что-то меркнет в чужих глазах. Радужка покрывается пеленой усталости и чего-то ещё... Арсению, пока не дано понять чего же именно. — Вы ублюдок, Арсений Сергеевич. И прекрасно знаете это, да? — наверное, это первый раз, когда подобные слова реально больно ранят. Когда Арсений понимает, что сказаны они совершенно искренне и правдиво, а не потому что так говорят остальные и "я повторю за ними". В ответ он лишь вяло кивает, отведя взгляд в сторону. — Курите больше. Может цели достигните. — бросает напоследок Антон и быстрым шагом уходит в школу. Даже стоящих неподалёку друзей игнорирует. Сказать, что Арсений остался в шоке – ничего не сказать. Это, что, Антон, так смерти ему пожелал? Ну... Такое должно было случиться когда-нибудь. Почему должно? Арсений заслуживает. Он ведь даже не представляет, насколько сильное имеет влияние на мальчишку. Насколько он является важной фигурой в его жизни. Да, конечно, Арсений не виноват в том, что так понравился Антону, но ведь и Антон ему понравился. Сейчас он должен выходить из зоны комфорта, и думать не только о своём благополучии и удобстве. От него ждут одного – правды. И он может дать её, но боится. Доверять людям, равно доверять себе. Арсений не имеет доверия, и это – самая большая сложность для них обоих.

⋅•⋅⊰∙∘☽༓☾∘∙⊱⋅•⋅

— От курения член усыхает. — комментирует рассказ Антона, о их сегодняшней стычки с Арсением, Серёжа. — Думаешь, его напугает это? — нервно посмеиваясь, спрашивает Антон. — Это ты знать должен. — Вот именно! А я нихуя не знаю о нём. А он!.. — глубокий вдох. — Мудила. Скрытный дохуя. Не доверяем мы никому. Все предатели вокруг. Я такой весь нетакуся. Бла-бла. — причитал Антон, активно жестикулируя руками. — Тихо-тихо, Антон. — успокаивал Дима, стараясь унять длинные чужие руки. — Мы в школе всё-таки. Он может где-то тут проходить... — Да мне плевать! — перебивает Шаст. — Пусть слышит. Пусть обижается, мучается. На мои чувства он срать хотел, а я почему должен париться над его?! — Потому что любишь. — отзывается притихший Серёжа. Повисает тишина, сопровождаемая только переглядками. Антон неподвижно, как статуэтка, смотрит на Сережу, но взгляд его явно не сфокусирован на друге. Он будто... Смотрит сквозь него. — Я же прав?.. — неуверенно интересуется, всё тот же Серёжа. Антон отводит взгляд в окно школьного коридора. Молчит. Долго молчит, всматриваясь в многоэтажки и деревья на улице. Он впервые задумался над тем, что же значит для него любовь и может ли он уже сейчас испытывать такое сильное чувство. — Я не могу говорить о любви, когда не знаю что это. — Филисовски. — Всего-лишь моё мнение. Или простая истина. Где Ира? Она всё ещё болеет? —ловко сменив тему, говорит Антон. Дима и Серёжа переглядываются, но ничего не говорят на этот счёт. — Не знаю. Она мне сегодня ничего не говорила. — отвечает Матвиенко. — Серёж, — обращается Дима. — М? — Вы встречаетесь? — А вы с Катей? — моментально отвечает Сережа, будто заранее знал о чем его спросят. — Чё нахуй? — хмурится Антон. Все трое переглядываются в полном шоке и, даже, возмущении. Неужели они все так мало знали о друг друге? — А теперь по порядку. Серёжа?.. — прочистив горло, продолжает Антон. — Нет, мы не вместе. Но хорошо общаемся. — Серёжа делает попытку улыбнуться, но выходит криво. — Дима, Катя?.. — Нет, мы не вместе. — отрезает Поз, поправляя очки. — Но...? — Без "но". Мы даже не общаемся почти. — на его лице заметно явное разочарование по этому поводу, которое он старательно пытается скрыть. — Тогда почему Серёжа спросил о вас? — Она нравится мне. А я... Кажется, ей. — Охуеть, а я про это и понятия не имел. — Прости, Шаст. Это что-то очень личное, понимаешь? Понимает. Прекрасно понимает. В ответ только кивает, спустя пару секунд тишины. — Ты поэтому вчера так тупо слился с диалога? Дима стыдливо отводит взгляд. Он надеялся, что Антон не вспомнит об этом. — Да... Извиняй. Правда тупо вышло. — Да ладно уж. Переживу, — усмехается Шаст. — Звучит обидно. — улыбается Поз в ответ. — Я так и планировал. — Подмигнув, он спрыгивает с подоконника и поправляет одежду. Сегодня он, кстати, как никогда красив: белая базовая рубашка, молочные, прямые брюки в пол, белые носочки, и, конечно, любимые кроссовки молочно-шоколадного цвета. Так просто, но до чего же очаровательно. Такого же мнения, на счёт образа Шастуна, и Арсений. Он вообще восхищался тому, как красиво тот всегда одевался. Каждый раз, это был новый стиль, но и каждый на мальчишке смотрелся просто идеально. За счёт высокого роста, его образы ещё больше всегда выделялись среди остальной толпы школьников. Арсений невольно сравнивал Антона с моделью у себя в голове – это казалось ему милым. Математик и сам красиво одевался, но он по большей части всегда придерживался официально-делового стиля, поэтому, мешанина из стилей Антона его очень восхищала. — Уходишь? — интересуется Серёжа. — У нас Английский. Мы в разных группах. Мне пора. — отвечает Антон, закидывая рюкзак на плечо. — До встречи, — кивает напоследок Дима. Парни смотрят вслед уходящему Антону и одновременно вздыхают, когда тот скрывается. — Как думаешь, как скоро он перегорит? — неторопливо начинает Дима. — Я надеюсь, что никогда. Антон не заслуживает этого. Почему ты так уверен? — Серёжа поворачивает голову к Диме, внимательно рассматривая друга. — «То, что тебя греет, в один момент тебя сожжёт». Арсений не просто греет его. Он поджёг его. — всё так же размеренно говорит Позов, смотря в проём куда ушёл Антон. — М-да... Возможно ты и прав, но, мне кажется, это не наше дело. — Определённо. Я же тоже желаю Шасту только лучшего, просто, кажется, Сергеич не тот "лучший". — Ты не можешь ничего утверждать. Они смогут всё уладить... Я верю. Дима медленно поворачивается к Серёже, молча осматривая его. — И когда только ты стал таким сентиментальным? — Когда сам почувствовал что-то к человеку... — Ты любишь её? Серёжа сверлит Диму взглядом. Без определенного посыла. Просто, пусто смотрит, укладывая все мысли в своей голове по полочкам. — Да. — на выдохе говорит он и роняет голову в свои ладони. Дима подходит к нему, стискивая чужое плечо и стараясь передать этим жестом всю поддержку, на которую только способен. Серёжа поднимает голову с тяжелым вздохом. — Она видит во мне только друга. И ничего более... — говорит он, перед тем как уйти в класс. Дима остаётся стоять посреди пустого коридора, стискивая челюсти. Он видел всякого Серёжу, но настолько подавленного – никогда. Звонок на урок неприятно режет слух, отчего Дима неприятно морщится. «Как же сложны человеческие отношения».

⋅•⋅⊰∙∘☽༓☾∘∙⊱⋅•⋅

— Арсений, мы с тобой в этом году просматриваем за старшеклассниками на "дискотеке". — Паша абсолютно бесцеремонно врывается в кабинет математики, почему-то дохуя веселый. Ладно, в целом, это его обычное состояние. — Что ж, я безмерно рад этой новости. — сухо отвечает Арсений, неспеша пьющий кофе. Поправляет очки и поднимает голову на вошедшего друга. — Арсений, ты снова выглядишь так, будто умереть готов в любую секунду. Всё в порядке? — литератор на ходу берёт стул, и садится рядом с учительским столом. — А воняешь сигаретами. Очень. — Что, настолько плохо? Мм-м, блять. — Смотри, чтобы к директору не вызвали, — усмехается Паша. — Я, вообще, серьёзно. Не высовывайся лишний раз. — Я это и делаю. — Так что случилось то? Ты же не просто так, так воняешь. С Шастуном что? — Паша подозрительного щурится, будто пытается что-то выглядеть в Арсении. — Какой ты догадливый, Паш. — язвит математик. — Даже не расскажешь? — Да нечего рассказывать... Тупая ситуация, если честно. У меня бывают порывы откровенничать, но в какой-то момент, я пугаюсь этого и замолкаю. Антону это, мягко говоря, не нравится. Он называет это "недосказанность". Впрочем, так и есть. — Знаешь... Мне кажется, вам чтобы наладить всё, переспать просто нужно. — говорит литератор, спустя какое-то время тишины. — Бред. Это далеко не решение всех проблем. — Арсений отрицательно машет головой нахмурившись. — Не решение, но шаг к нему. Вам нужна страсть, эта горячая и жгучая... — Паша ловко подцепляет чужую чашку с кофе и делает небольшой глоток. — У страсти тоже должны быть границы. — упрямиться Арсений, забирая чашку из чужих рук. — Да, вы закрыли себя в них и теперь топчетесь на месте. А я уверен: ваша – безграничная. — улыбается Воля, игриво ведя бровью. — Всё безграничное нужно удерживать, ведь может начаться хаос. — математик ставит чашку на стол и откидывается на спинку своего кресла. — Ты философ оказывается. Не знал. — продолжает улыбаться Паша. — Это Антон так влияет на меня. — Любишь его? — выпаливает Паша, внимательно следя за реакцией друга. Арсений молчит. Складывает руки на груди и отводит взгляд в окно. — Не знаю. Мне слишком чуждо это чувство. — вкрадчиво ответил он, спустя несколько секунд раздумий. — Мм-м, ну ладно. Обманывай себя дальше. Арсений устало смеется, качая головой. — Ты же понимаешь, что о "любви" в любом случае, рано говорить. — Не обязательно. Разве ты знаешь, что такое "любовь". Разве тебе не чуждо это чувство? — усмехается литератор. — Хорошо...Один – один. — Арсений улыбается одним уголком губ. — И это... Постирай хорошенько дома этот костюм. — литератор неприятно морщится от настойчивого запаха табака.

⋅•⋅⊰∙∘☽༓☾∘∙⊱⋅•⋅

Антону совершенно не нравится, как развиваются их отношения с Арсением. Чего-то слишком много, а чего-то катастрофически не хватает... И, наверное, парень догадывается чего именно, но, кажется, заикаться о таком ещё слишком рано. А вот чего слишком много, так это, он уверен, что – недопонимания. Антону хочется дольше информации и откровений, а Арсений живёт по принципу: «Доверять вреднее, чем курить». И ещё эта его ужасная привычка курить... Антон всерьёз волнуется за него, хоть и понимает, что, скорее всего, ничего не случится с этим человеком. Просто, ещё он понимает, что раз Арсений так много курит, значит есть какая-то причина этому, и, конечно, узнать об этой причине – невозможно.

Ушаст:

Не думаешь, что нам пора нормально поговорить?

Арсений: Мы перешли на "ты"?

Ушаст:

Мы целовались, Арсений.

Разве теперь имеет какое-то значение то, как я буду обращаться к тебе?

Арсений: Хорошо, ты прав. Хочешь пообщаться дистанционно или тет-а-тет в живую?

Ушаст:

А ты готов говорить откровенно?

Арсений: Не уверен. Смотря какие именно откровения ты хочешь от меня.

Ушаст:

На какие ты готов. Меня беспокоит, что от тебя последнее время так воняет сигаретами.

Этому есть причина. Я уверен

Арсений: Кажется, мы проходили с тобой это. Ещё несколько дней назад. Я четко и ясно тебе ответил, для чего я курю. Да, кстати, с момента их последней стычки прошло около пяти дней. Следующая неделя – последняя перед каникулами. А значит, в пятницу будет, так называемая "дискотека".

Ушаст:

Я отказываюсь воспринимать тот ответ

Слишком больно

Арсений: Мне тоже. Приезжай обниматься и курить

Ушаст:

Ты так зовёшь меня в гости?

Арсений: Кто знает... Может быть, может быть.

Ушаст:

Сегодня я откажусь от такого предложения.

Будет ли у меня ещё такая возможность?

Арсений: Обещаю.

Ушаст:

Жаль, что мы сейчас не вместе

Я бы поцеловал тебя, но сейчас только мысленно обнимаю

Арсений: Мне так нравится твоя проницательность и эмпатичность Кажется, я даже чувствую твои объятия

Ушаст:

Это откровение?

Арсений: Оо-о, нет. Это нечто большее.

Несколькими часами ранее. Квартира Арсения.

Девушка поднимает бокал, чуть покачивая его и без интереса рассматривая алую жидкость внутри. — Давно не виделись, Арсю... Что же у тебя стряслось, что ты вновь приглашаешь меня? — Это не твоё дело, Виталина. Ты знаешь, для чего здесь. Так будь добра, не лезь в душу. — ровно отвечает Арсений, постукивая пальцем по своему бокалу. — Ты зовёшь меня только трахатся. И только тогда, когда у тебя что-то случается. — Вита задумчиво проводит языком вдоль верхних зубов. — И, кажется, нас обоих это всегда устраивало. — Мм-м.. Ладно, да. Ты прав. Девушка поднимается со своего места, и подходит ближе, виляя красивыми бёдрами. Склоняется ниже, чтобы оставить поцелуй на мужских губах, но Арсений резко отворачивается от неё. — Без поцелуев. — объясняется он, прикрыв веки. — Какое... Интересное условие. — Не смей анализировать меня, Вита. — Не могу ничего обещать. Это профессиональное. Ответа на это не следует. Арсений поднимается, и, взяв девушку на руки, идёт в спальню. Кладёт её на свою кровать и нависает сверху, начиная покрывать чужую шею и ключицы грубыми поцелуями. Девушка под ним сдавленно стонет и выгибается навстречу его рукам. Она хватается руками на голые плечи партнёра, когда чувствует его пальцы сквозь своё бельё. Арсений очерчивает ладонями её небольшую грудь, чуть сжимая, двигается вдоль по талии вниз и стягивает ненужные трусики. Раздевается сам. Вся одежда осторожно откладывается на край кровати – чтобы потом было легче искать. Спустя несколько активных движений рукой, раскатывает по члену презерватив. Вита подаёт бутылочку со смазкой, Арсений дополнительно смазывает член и входит в женское тело сразу на полсмазкой. По комнате раздаётся громкий стон, больше показательный чем удовольственный. Арсений это понимает. Его забавляет тот факт, что девушка пытается подпитать его эго таким способом. — Ты красивый, обаятельный и чуткий. Почему же ты всё ещё один? — шепчет Вита, проведя носом по чужой шее. — Почему же один... Кто тебе сказал такое? — усмехается Арсений. — Мх..что ты имеешь ввиду? — А ты подумай. — Неужели, ты сейчас изменяешь со мной кому-то? — Мм-м... Я бы так не сказал. Вита откидывает голову на подушку и прикрывает глаза. — Тогда ты просто влюблён в кого-то, и заменяешь мной этого человека. — Ты профессионал своего дела, конечно. Арсений останавливается, чтобы отдышаться и чуть сменить позу. — Расскажешь, кто твоя возлюбленная? — Это парень. — Что ж, тогда возлюбленный. — Мой ученик. — Вот это ты ублюдок... Как ощущение на душе? — Гадко. Но только лишь из-за того, что происходит в данную секунду. — Больше ничего не смущает? — То, что на твоём месте не он. — Хочешь его? — Раньше думал, что нет. Сейчас понимаю, что да. Через ещё пару толчков, Арсений кончает. Выходит из девушки и снимает презерватив. Вита приподнимается на локтях, рассматривая мужчину. Арсений никогда не привлекал её как человек с которым она бы вступила в романтические отношения, но он был красив и, правда, очень обаятелен. Хоть и с множеством психологических нарушений. — Говорил в душу не лезть, в итоге сам мне открыл её. Арсений грустно усмехается кивая. — Ты только не вини себя ни в чём, пожалуйста. Ты имеешь полное право на то, что ты сейчас делаешь. Арсений ничего не отвечает. Поднимается, выкидывает презерватив в мусорник под столом и уходит в душ. Вита провожает его печальным взглядом и буквально падает обратно на кровать. Когда Арсений возвращается, она уже спит. Поэтому, он просто ложится рядом и накрывает их обоих одеялом. В этот момент, на телефон приходит сообщение... Ушаст: Не думаешь, что нам пора нормально поговорить?

⋅•⋅⊰∙∘☽༓☾∘∙⊱⋅•⋅

Дни проходили быстро и, будто, мимо. Арсений с Антоном за это время особо не общались. Только короткие и мимолетные диалоги. Но было кое-что ещё... Взгляды, долгие взгляды, со стороны Арсения. Антон стал замечать, что практически везде, где бы он ни был, есть и математик. И его печальные глаза, как у побитой собаки. Он будто пытался извиниться за что-то... Но без слов, понять за что именно, невозможно. А может Антону и вовсе просто казалось, что Арсений опечален. Парень пытался убедить себя в этом, но с каждым днём Арсений становился всё более тоскливым. Конечно, Антон мог бы подойти и спросить математика: "что же случилось, дорогой?". Но почему-то совершенно не хотелось делать этого. Если его что-то и беспокоит, то, будь добр, подойди сам. Взрослый человек в конце концов, но, кажется, в их паре эту позицию занимает Антон. Печально на самом деле. Вот и сейчас, они смотрят друг на друга. Один – как котёнок которого пополам переехали, второй – с немым вопросом в глазах: "да что ты хочешь от меня!?". В последние дни, для них это уже норма. — Ну что ты всё выглядываешь его? — вздыхает появившийся рядом Воля. Арсений окидывает его мимолетным взглядом и пожимает плечами. — Совестно мне. — И долго ещё страдать собираешься? — Паша облокачивается спиной о стену позади. Смотрит на Антона сидящего на подоконнике. — А что я могу сделать по твоему? — Арсений смотрит туда же, беспорядочно дергая края своего пиджака. — Да что угодно, но точно не стоять и не смотреть на него так, словно ты убить его собираешься. — толкает Арсения в плечо литератор. — Легко сказать. — огрызается математик. — Ох, Арсений, ну ты и Драма Квин. — качает он головой. — Я не заставляю тебя общаться со мной. — Ты же без меня совсем сдуешься. Кто ж тебе будет раздавать шедевральные советы? — Я же всё равно не пользуюсь твоими советами. — А ты воспользуйся хоть раз. Вон, напиши ему, что он красивый сегодня. — Ты издеваешься? — Арсений поворачивает к нему голову, вопросительно изогнув бровь. — Нет, я серьезно. Напиши. Арсений молча смотрит на Пашу несколько секунд, но сдаётся своим же мыслям и, со звуком похожим на рык, достёт телефон. — Умеешь же ты побудить к действию. Уже открыв единственный закрепленный чат в Телеграм, Арсений останавливается и снова поднимает взгляд на Шастуна. — Ну и чё ты? — хмурится Пашка. — Правда красивый, — бормочет Арсений, больше себе чем отвечая на вопрос.

Арсений:

Ты очень красивый сегодня.

Арсений наблюдается за тем, как Антон, видимо почувствовав вибрацию телефона, жестом извиняется перед собеседником и достает телефон. Читает сообщение, поднимает голову ища взглядом математика. Тепло улыбается, когда цепляется взглядом за уже такую родную темную "карешку". Ушаст: Это то, что ты хотел сказать все эти дни подглядываний за мной?

Арсений:

Пожалуй

Ушаст: Ты же знаешь, что можешь говорить это лично мне губами?

Арсений:

Знаешь, я губами лучше кое-что другое делаю.

Ушаст: Знаешь, я не против и этого "кое-чего".

Арсений:

Мал ты ещё.

Ушаст: Не знал, что тебя именно это останавливает. Не заметил как-то

Арсений:

Иногда забываю, что ты слишком умён.

— А вы себе в заметках запишите. Что б не забывать. — голос Антона звучит слишком близко и неожиданно. Арсений дёргается и поднимает взгляд на него, а тот стоит прямо напротив, скрестив руки на груди. — Так и сердце остановиться может. — тихо говорит Арсений. — От моего вида? — В частности. — Я польщен. Но, мне кажется, тут больше дело в сигаретах. — Равно пропорционально. — Отойдём поговорить? — резко предлагает Антон, не сводя пристального взгляда с учителя. Арсений кивает, "отлипая" от стены школьного коридора. Не сговариваясь, они спускаются на третий этаж, направляясь в кабинет математики. Антон заходит в кабинет первым, и дождавшись хлопка двери, поворачивается к Арсению. — В каких мы отношениях, Арсений? — начинает он, вцепившись взглядом в фигуру учителя. — Думаешь, именно я могу ответить на этот вопрос? С каждым новым словом, математик делает шаг навстречу Антону. — Надеялся... — А в каких отношениях, ты хочешь, чтобы мы были? — Догадайся с первого раза. — Зачем тебе это, Антон? Я не смогу тебе дать того, что ты хочешь. — Арсений останавливается практически впритык к парню. Они буквально чувствуют дыхание друг друга. — За то я могу дать тебе то, чего ты хочешь. — Антон видит, как кадык Арсения подрагивает. Он осторожно, подушечками пальцев, касается чужой шеи. Попов млеет от такой нежности и прикрывает веки. — Тогда это будут не равноценные отношения. — на выдохе шепчет он. Антон печально улыбается, рассматривая лёгкую щетину на мужских щеках и подбородке. — Знаешь... Ты не можешь ничего предугадать. А ещё ты слишком не уверен в себе. Думаешь, что не сможешь дать мне чего-то... Мне нужна только искренность, а её дать ты можешь. Просто боишься. Арсений соприкасается своим лбом с чужим, сглатывает появившийся ком в горле, и открывает глаза, смотря прямо в зелёные напротив. — Антон... — он проводит тыльной стороной руки по чужой щеке, убирая непослушную прядку волос за мальчишеское ухо. — Я готов отдать всё, лишь бы видеть такого Арсения каждый день. Вот он ты настоящий. Полный нежности и боли. — Боли для других... — О, нет. Твоя боль болит только в твоей груди. Ты чувствуешь её и только обезболиваешь на какое-то время, но можешь и избавиться... Только не один. — Но я не хочу отдавать её тебе. — И не нужно. Просто позволь мне быть рядом. Арсений осторожно целует Антона, обняв его за талию. Это его благодарность за всё. Шастун делает так много для Арсения, возможно, даже, не понимая этого. Он заслуживает всех благодарностей этого мира – Арсений считает так. Они целуются так бессильно и осторожно. Оба невероятно устали жить с очевидными чувствами друг к другу, но не иметь возможности их как-либо проявлять. — Ты мне тоже очень нравишься таким спокойным. — шепчет Арсений, отстранившись. — Прости за "ублюдка"... Взвинченный был. — И ты прости меня. — За что? — Я уверен, что есть за что меня простить. — устало усмехается математик, а сам мысленно в прошедшем воскресенье.

⋅•⋅⊰∙∘☽༓☾∘∙⊱⋅•⋅

Тяжелые шаги объемных ботинок отбиваются от белоснежных стен коридора и паркета. Арсений без стука открывает дубовую дверь и переступает порог кабинета. — Я хочу возобновить лечение у тебя. Вита широко улыбается ярко-красными губами.