Кофе и шум прибоя

Странный неловкий вечер прошел, а на утро они снова вели себя как обычно. «Обычно», конечно, слишком громкое слово для двух школьных врагов, встретившихся спустя шесть лет разлуки и внезапно вежливых друг с другом. Может, они повзрослели, а может, просто не успели друг друга выбесить. Хотя раньше проблем с «выбесить» не возникало — они грызлись по любому поводу. Драко не хотел разбираться в причинах, он предпочёл думать, что годы изменили и его, и Поттера. Они, как минимум, устали от какой-либо вражды — хватило всего одной войны, чтобы это понять. И Поттер действительно изменился. Он стал спокойнее и увереннее, его будто бы ничего не могло вывести из себя. Даже когда первые два дня Драко пытался его уколоть — по старой памяти — тот легко сводил все в шутку и улыбался. И это привлекало. По утрам Поттер обычно исчезал. Драко выходил на кухню-столовую, и там уже ждал отличный, человеческий завтрак. Яйца, овсянка, тосты — все, что душе угодно, и никакой вьетнамской еды. При этом сам Поттер ел исключительно местную дрянь — а значит, он позаботился о том, чтобы Драко не голодал. Обычно Малфой спокойно завтракал и уходил в свою комнату работать или отправлялся в Безумный дом, чтобы изучить показания датчиков. Дом открывал ему все больше тайн — казалось, коридоры в нем действительно живут своей жизнью и меняются, точно в Хогвартсе. Драко всегда пропускал возвращение Поттера утром, но на третий день задержался в гостиной дольше обычного. Что ж, он об этом не пожалел. Поттер появился внезапно, в вихре аппарации. Он был в одних только коротких шортах, с него тяжелыми каплями стекала морская вода. Мокрые волосы он откинул назад, открывая лоб. Поттер просиял, увидев Драко, замершего на диване. — Море отличное, — заявил он, — ты закончил со своими исследованиями? Драко фыркнул. Исследование только начиналось — ему предстояло провести не одну бессонную ночь за работой. Он, конечно, немного лукавил — сейчас делать было почти что нечего, но признаваться в этом не хотелось. С Поттера станется его развлекать. — Чем ты занят? — Гарри быстро высушил кожу и волосы заклинанием и уселся рядом на диван. Даже не оделся, прямо так, в плавках. Потребовалась лишняя секунда, чтобы оторвать взгляд от его загорелого живота. Драко взглянул на свои колени. На них покоился Локатор. — Этот прибор должен был указывать на стихийный артефакт, — как можно проще объяснил он, — но вместо этого указал на тебя. Может, почувствовала магию волшебника, а не артефакта. Он проводил волшебной палочкой над Локатором, пытаясь в тонком кружеве заклинаний найти закравшуюся ошибку. Поттер молча следил за ним. Его полуголое поджарое тело ни разу не помогало сосредоточиться. Драко пытался не обращать внимание на то, как близко находятся их ноги, на запах моря и фруктов, исходящий от горячей кожи Поттера. На этот самый жар. Поттер подался вперед. На миг все в груди замерло — но он лишь бережно поднял с коленей Драко Локатор, задевая пальцам его правое бедро. Это произошло так непринуждённо, ненавязчиво. Он сделал это специально? Хватит выдумывать. — Может, — Поттер вглядывался в переплетения заклинаний, точно что-то в них понимал, и ткнул куда-то в самую глубь плетения, — может, он просто уловил старый след артефакта? Я недавно был в Доме, на мне могла остаться его магия. И твой Локатор… Дальше Драко не слушал. Он выхватил у Поттера прибор, принимаясь за работу. Расплел несколько заклинаний, наложил пару новых (обозвал себя последним придурком) — и действительно нашел подтверждение поттеровской идее. Он идиот. Снейп был прав. Как мог человек, который никогда не учился артефакторике, найти проблему быстрее и проще, чем Драко, который посвятил этому делу последние пять лет жизни? И не просто человек — чертов Поттер. Это ведь было не так просто, как показалось, по разноцветным нитям магии обыватель не понял бы даже, что за заклинания наложены на предмет. Какой позор. Драко сердито взглянул на него. Он понимал, что нет смысла в гневе, но ничего поделать с собой не мог. — Как ты понял? — мрачно спросил он. Гарри пожал плечами. — Догадался. Догадался? Он просто глянул на заклинания, с которыми Драко сражался последние несколько дней, и догадался? Он не знал даже азов артефакторики, но смог разобраться? Чертова поттеровская кровь. Кровь наследственных артефакторов, которым дано было это мастерство. Драко выгрызал потом и кровью каждую оценку и каждое свое умение, а Поттер чувствовал. В нем плескался нераскрытый потенциал, с которым он так легкомысленно обращался. — Почему ты не вернулся в магический мир? — Драко стиснул пальцами Локатор. — Когда тебе стало лучше, почему ты не вернулся? — Зачем? — в глазах напротив — искреннее непонимание. — Мне хорошо здесь. — Ты мог бы работать. Учиться. У тебя талант. Это слово горечью оседало на языке. Талант — то, чего Драко было лишен в деле своей жизни. Ему давалось все, кроме его будущей профессии. Каким талантливым артефактором стал бы Поттер? У него это в крови. — Мне хорошо и тут, — просто ответил Гарри. Эта его простота наконец достала Драко. — Ты просто боишься, — ядовито выплюнул он, — боишься, что спустя столько лет о Великом Гарри Поттере никто и не вспомнит, что ты снова будешь там чужим и никому не нужным. Ты спрятался здесь и врешь, что тебе лучше — кому может быть лучше на этой помойке? Заделался в торгаши, впустую тратишь свою жизнь, это жалко. Он ушел, оставив Поттера в одиночестве. Тот так ничего и не сказал, даже не попытался, и на его лице не отразилось ни единой эмоции. Он молча выслушал гадости, сказанные ему в лицо, и в этот раз не улыбался. Весь день Драко провел в своей комнате, перекраивая заклинания Локатора. Эта тонкая работа всегда успокаивала и неплохо ему давалась, но в этот раз пришлось переделывать все раз пять. В нем кипел гнев. В нем бушевали зависть и страх. Он словно вновь вернулся в то время, когда смотрел на Поттера, такого непревзойденного в Защите от темных искусств, и понимал — как ни старайся, а станешь только вторым. Во всем другом — первым, в здесь лишь вторым. Драко понимал — Поттер мог просто догадаться. Мог ляпнуть наобум и попасть. Он знал, что злится от непонимания. Почему они нашли друг друга спустя столько лет? Почему Поттер так ему рад, почему поселил у себя? К чему это «я скучал»? Как же много вопросов. Ну почему он не может просто принять все как должное и радоваться? Как он и мечтал раньше, на пятом курсе — чтобы только они двое и никого вокруг? Голова шла кругом. К обеду в его комнату с тихим хлопком переместился поднос с едой и запиской: «Буду вечером». Драко чувствовал себя капризным ребенком, который сам себя наказал. Ведь утром Поттер был с ним — полуголый Поттер, такой восхитительный и горячий. Может, Драко больше никогда в жизни его таким не увидит, а вместо того, чтобы жадно впитывать взглядом каждый миллиметр его кожи, он предпочел капать ядом. Лучше бы капал слюной. Пообедав и закончив работу, он зарылся под одеяло на кровати. В его комнате всегда было прохладно, как дома в Англии — и запоздало дошло, что эта прохлада возникла не сама по себе. Поттер. С этой мыслью Драко уснул.

***

Он открыл глаза ранним вечером. Голова раскалывалась — Драко отвратительно переносил дневной сон. Он чувствовал себя опустошенным и виноватым. Осталось только чувство стыда и собственной глупости. Они же взрослые люди, право слово. Поттер, судя по всему, копошился на первом этаже. Оттуда доносились разговоры на вьетнамском, и спустя пятнадцать минут, что Драко ждал его возвращения в гостиной, ничего не изменилось. Пришлось спускаться. За три прошедших дня Драко так и не возвращался на первый этаж — он предпочитал аппарировать в неприметный закуток у Безумного Дома и возвращаться в их с Поттером гостиную. Так что сегодня он впервые увидел поттеровский магазин открытым. Между полками сновали люди, в основном местные жители. Они были головы на две ниже Драко и провожали его пристальными заинтересованными взглядами, от которых становилось некомфортно. Встречались редкие туристы — высокие и светлокожие, но в основном сюда заходили вьетнамцы. С парой из них и разговаривал у прилавка Гарри. С удивлением Драко понял, что Поттер говорит по-вьетнамски, и дело явно не в заклинании — периодически он запинался, не зная, как подобрать слово, а затем продолжал бодро что-то вещать. Голос Поттера звучал очень непривычно. Его интонации все время менялись, он говорил то высоко, то низко, словно пел. Мягко и точно мурлыкающе произносил отдельные слова — и вдруг Драко обнаружил, что завороженно прислушивается к его голосу. Гарри заметил его, просиял. Точно и не было той грубости между ними. — Подожди немного, я уже заканчиваю. На столе кофе. Действительно, на их столике у окна стояла огромная поттеровская чашка. Помедлив, Драко обхватил ее руками — толстые керамические стенки согревали ладони — и принялся ждать. В магазине Поттера было прохладно и пахло специями, фруктами, кофе. Люди то и дело обращались к хозяину за советом, и он с ослепительной улыбкой принимался что-то им объяснять. Драко даже заподозрил, что приходят они ради Поттера, а не кофе — но напиток в его руках был так хорош, что сомнений не возникало. Вскоре люди ушли. Пришло время закрываться, и Гарри мягко спровадил покупателей, закрыл двери и окна. Вновь они сидели друг напротив друга за маленьким столиком, только в этот раз Драко держал нелепую поттеровскую кружку. — Отдохнул? — с уже привычной улыбкой спросил Гарри. Драко кивнул. Набрал воздуха в грудь, облизнул нижнюю губу и выдал: — Мне не следовало повышать голос. И обзывать Поттера трусом, говорить, что он жалкий. Гарри Поттер убил Темного Лорда. Он спас магический мир и имеет полное право делать все, что душе угодно, даже если его душу тянет продавать кофе и есть всякую дрянь. Кто такой, в общем-то, Малфой, чтобы его критиковать? Если бы не Гарри Поттер, его отец оказался бы за решеткой. Драко, возможно, тоже. — Забыли, — улыбнулся Гарри, но легче от этого почему-то не стало. Помолчали. Кофе чудом не остывал в чашке. Как по волшебству. — Только этим и занимаешься целыми днями? — беззлобно спросил Драко. — Магазином? — Есть еще море. — И чем там можно заняться? — будто бы невзначай. У Поттера загорелись глаза. Драко изо всех сил старался выглядеть невозмутимым, но то, как быстро считали его намёк, льстило. Сделал он это из чувства вины за грубость или потому что работы в ближайшие дни не предвиделось — не важно. Главное, что Поттер лукаво прищурился и сказал: — Одно соревнование я уже пропустил, но завтра будет другое, — и Драко понял, что попался в ловушку. На заметку: он намекал на приятное утро в стиле море-солнце-пляж, где будут только он и полуголый Поттер, по животу которого вновь будут катиться тяжелые соленые капли. Драко собирался впитать взглядом каждую клеточку его тела… …а вместо этого следующим утром недовольно щурился на ветру. Они аппарировали на пляж после завтрака, часов в одиннадцать, и одежды на Поттере было больше, чем за все это время. Он облачился в черный костюм, покрывающий его тело от шеи до пят — и тот, конечно, идеально подчеркивал его бёдра и талию, шикарно смотрелся на груди, но Драко предпочел бы пялиться на его… загар. Сам он выбрал неизменные брюки, белую рубашку и наконец позволил себе осторожно разуться. — Надо же, — усмехнулся Поттер, глядя на его босые ноги, — еще немного, и я увижу твои лодыжки? И Мордред, это был флирт? Драко лишь фыркнул, притворяясь, что не заметил его пристальный взгляд на своей фигуре. На пляж Поттер взял с собой аляповатую доску и «воздушного змея» — парашют, крепкими веревками прикрепленный к поясу на его талии. «Змей» был канареечно желтого цвета, явно ручной работы — его украшали изображения драконов. Венгерская хвосторога, китайский огненный шар, Драко легко их узнал. По сравнению с фигурой Поттера змей казался огромным и неуправляемым, ветер швырял его из стороны в сторону, и Драко даже не мог приблизиться — шел на расстоянии нескольких футов. Поттер же ловко управлялся со всеми этими громоздкими конструкциями, и спустя минут десять Драко стоял на берегу, в небольшой толпе наблюдая, как Поттер наравне с магглами уносится на доске по волнам. Вскоре фигуры кайтсерферов превратились в маленькие точки, влекомые разноцветными змеями и порывами ветра. Драко цеплялся взглядом за змея Поттера, не понимая, что именно должен видеть. В чем заключается соревнование? Вдруг первая фигура в море взлетела. Она оторвалась от воды и вместе с доской подлетела в воздух, удерживаемая воздушным змеем. Ее пронесло вперед, и она ловко приземлилась на воду, продолжая нестись по волнам. Все это выглядело так легко… Драко вернулся взглядом к фигуре Поттера — и тот тоже взлетел. Так ловко и быстро, словно без магии не обошлось — его фигура парила, и Драко почти не сомневался, что он улыбается. Он даже не видел других серферов. Все время, что длилось это странное соревнование, Драко смотрел на Поттера. Тот уносился далеко-далеко и возвращался, взлетал, кружась в воздухе, и снова куда-то несся. Толпа взорвалась аплодисментами и одобрительными криками, когда серферы вернулись на берег. Тогда Драко очнулся от своего наваждения, заметил, что ему жарко, а кожу печет — кажется, он простоял на берегу больше часа. Поттер шел прямо в его сторону и улыбался. Волосы лезли ему в глаза, и, когда он приблизился, Драко так нестерпимо захотелось убрать их в сторону. Влюбленный идиот. Зачем все это происходит? Может, это очередной его несбыточный сон? — Ну как? — Поттер смотрел с радостным ожиданием, точно ждал похвалы. Как щенок. — Впечатляюще, — Драко постарался добавить сарказма в голос, но, конечно, не преуспел, судя по счастливому Поттеру, который оставил рядом с ним доску и змея и пообещал, что скоро вернётся. Произошло сумбурное награждение. Кого и за что, Драко так и не понял — он провел все соревнование, пялясь на Поттера. Тот занял третье место. Всего третье? Драко было побоку на остальных. Гарри вернулся к нему и заявил: — Нужно отметить! — и Малфой не нашел, что возразить.

***

Поттер не дал ему возможность усомниться в правильности решения: исчез из виду на пару минут и вернулся уже в футболке и шортах. Не плавки, конечно, но тоже сойдёт. Соревнование Поттера проходило в той же деревне, где он нашел Драко. Гарри назвал это удивительным совпадением — и чем чаще он повторял, тем меньше в это верил сам Драко. Каким-то чудом Поттер затащил его в одно из типичных местных кафе. Больше всего такие места напоминали продолговатую коробку, обрубленную со стороны улицы — в этой ее части не было ни стен, ни дверей. Старые столики и дырявые скатерти, местные жители вперемешку с туристами и странная еда. Давайте уточним: Драко Малфой любил новые открытия. Он всегда стремился пробовать что-то незнакомое для себя — но только в тех случаях, когда был уверен, что не умрет и не отравится из-за этого. На пышных приемах и в дорогих отелях, куда они выезжали в его детстве с семьей, он всегда с радостью дегустировал крошечные симпатичные блюда на один укус. Ему нравились устрицы и морские улитки, он ценил лобстера в соусе термидор и знал цену экзотическому мясу. Но в этом месте все те блюда, которые Драко так любил, были извращены до неузнаваемости. Они готовились на старой, наверняка грязной кухне, их приносили с незнакомой странной травой — происходящее походило разве что на издевательство над едой. — Пожалуйста, — улыбнулся ему Поттер, подставляя ближе тарелку с гребешками, — попробуй. В его глазах читалось: «Ради меня». Лучше бы Драко ослеп. Так он попробовал первое местное блюдо впервые за неделю. Это были маленькие гребешки, приготовленные на пару, с зелеными колечками лука сверху. Так просто и незамысловато. Лучше, чем казалось — пришлось признать. — Это ничего не доказывает, — пренебрежительно бросил Драко, все-таки расслабляясь и принимаясь за второго гребешка. Против воли рот наполнялся слюной. — А мы и не спорили, — пожал плечами Поттер. Он ел огромную рыбу, приготовленную на гриле прямо с чешуей — та встопорщилась серебристыми шипами и сверкала на солнце. Не спорили, подумал Драко, ты попросил, а я согласился. Как будто бы это для нас в порядке вещей. Принесли фрукты — сочное, кричаще-рыжее манго, такое яркое и сладкое. Оно таяло на языке, и Поттер облизывал пальцы, по которым тек сок. Драко решил, что это лучшее завершение дня — но все только начиналось. Принесли вино. Затем ром. Рыжевато-желтый, такой терпкий на вкус — когда только Поттер уговорил его попробовать? Почему Драко снова, еще легче согласился? Вкусно и сладко. Глаза Поттера улыбаются и смеются одновременно, он то ли трезв, то ли пьян, не поймешь — и внезапно они уже в переулке, так близко друг к другу, что голова кругом. Не целуются, нет. Аппарируют. С чего бы им целоваться. — Далат, — многозначительно заявил Поттер. То ли жара убивала последнюю неловкость, то ли Драко самолично затолкал ее куда подальше — но после аппарации они не отошли друг от друга на приемлемое расстояние, а так и остались стоять плечом к плечу. На что они смотрели? Пейзаж перед глазами плавно покачивался, и Драко уже смутно различал время суток. Не могли же они просидеть в том кафе до самого заката, перешучиваясь и о чем-то друг другу рассказывая? Глаза Поттера горели тогда так ярко, словно ему действительно было интересно. В лицо ударил порыв ветра, Драко покачнулся, коленями упираясь во что-то твердое. Тут же его талию сжала крепкая ладонь, он инстинктивно схватился за горячее запястье Поттера и наконец пришел в себя. Они стояли на крыше Безумного дома. Одной из этих узких, странных крыш, у самого края, и коленями Драко уперся в невысокую перегородку. А впереди — Далат. Город, утопающий в цветах и рыжих закатных лучах. По узким улочкам неторопливо гуляют люди, мелькают птицы, и запах цветов такой сладкий, что лишь сильнее кружится голова. Они двое — на этой высокой, странной крыше. Как будто в дешевом романе. Как будто в его детском сне. Неужели ты не мог выбрать что-то оригинальнее, подумал Драко, глядя на Поттера. Тот щурился на ветру и улыбался, почти что нежным взглядом провожая каждую улочку. Он смотрел вперед так, словно хотел раствориться в этом вечере, в его рыжих лучах и непокорном ветре. Он все еще обнимал Драко за талию, а Драко держал его запястье. «Не мог», — пришел в голову очевидный ответ. Не мог придумать ничего оригинальнее, потому что для этого Поттера это место — лучшее. И он будет стоять здесь, впитывая каждую частичку этого момента, и почему-то позволяет Драко быть рядом. В горле было очень сухо, в сердце что-то кололо. Так больно-приятно одновременно. Драко сглотнул. Что он мог сказать в такой ситуации? Красиво? Ты красивый? «Я соскучился». Вместо этого он лишь сильнее стискивал запястье Поттера, то ли мешая к себе прикасаться, то ли не желая его отпускать.