Целься в голову

Наверху было прохладно. А ещё — свежо, Соуп, когда выбрался, пару мгновений просто стоял на крыше и дышал полной грудью. Пахло свободой. Обманчивой, ясен хрен — им в любой момент могли вцепиться в жопу незамеченные зомбари. Но это было лучше, чем дышать болезнью и потом. — В чём дело? — Гоуст, ушедший на пару шагов вперёд, обернулся и вопросительно уставился на него. — Кислород, братуха, — ухмыльнулся Соуп. Лейтенант Райли, судя по раздражённому взгляду, отсылку не оценил, но торопить его почему-то не стал: только отвернулся и поднял автомат. Приблизился к краю крыши. Наверняка проверял, не пасутся ли под ними одинокие твари. Сейчас, в разгар дня, их не должно было быть так уж много: они болезненно переносили солнечный свет, и, хоть хмурый Лондон не мог похвастаться обилием ясных дней, от рассвета до заката выживать здесь было чуточку проще. — Нужно вернуться до захода солнца, — озвучил Соуп очевидное, наконец надышавшись и встав рядом с Гоустом на краю: с высоты тринадцати этажей улица казалась не шире его большого пальца. — Думаешь, справимся? — Придётся, — кратко ответил тот. Они переглянулись. Соупу малодушно захотелось спросить, помнил ли Гоуст ещё о недавнем инциденте и что он вообще об этом думал. Волновало ли его это открытие. — Элти… — начал было он, но замялся, не сумев подобрать правильных слов. Гоуст покачал головой: — Не сейчас. Соуп собирался уточнить, значило ли это, что они ещё вернутся к этому разговору, но не успел: с соседней крыши донеслись до боли знакомые звуки, они не сговариваясь вскинули пушки, передёрнули затворами, Соуп пальнул первым, и случайный зомби, выбравшийся из-за котельной, упал на бетон; голова его лопнула, как перезрелый арбуз, по крыше разлетелись мозги. — Заблудился, что ли, — философски прокомментировал Соуп. — Один-ноль в мою пользу, кстати. — Это, по-твоему, кёрлинг? — Какой же ты унылый британский дед. Гоуст сделал вид, что не услышал его. Они перебрались на ту крышу, Соуп больно вписался коленом в бетон при прыжке, чёрт возьми, такими темпами ему скоро понадобились бы протезы. Месиво, в которое превратилась голова зомби, выглядело как блевотина и пахло соответствующе. — К этому невозможно привыкнуть, — пожаловался Соуп, дыша через рот, и пнул неподвижное обезглавленное тело. — Вонючка. — Тише, — Гоуст, преодолевший расстояние между крышами с меньшим уроном для суставов, прижался плечом к ребристой стене котельной и выглянул из-за угла. — Он может быть не один. — Конечно, не один, с ним пара десятков червей, — Соуп, только что рассмотревший оных вблизи, мученически скривился. — Господи, блядь, ну за что мне всё это. Говорила мне матушка, иди, Джонни, на юрфак, не страдай хер… — Замолчи. Соуп заткнулся больше по привычке — вызубренном наизусть повиновении, которое побеждало даже его желание отпустить очередную шуточку. Шагнул к Гоусту, занял позицию у другого края стены. Осторожно высунул голову. Крыша была пуста. Он уже повернулся к Гоусту, чтобы сказать, что всё пучком, когда услышал это. Неясный вибрирующий шум, похожий на странный сплав хрипа и рычания мотора. Зомби. И, вероятно, не один. Там, в котельной; это объясняло и запах, и червяков — внутри наверняка было жарко и влажно. Боже, какая гадость. На его плечо легла чужая рука, Соуп дёрнулся и только титаническим усилием воли удержал за зубами витиеватое ругательство. Гоуст — разумеется, придурок, будто зомби стал бы тебя лапать перед тем как напасть — неслышно подступил к нему вплотную, почти ткнулся носом в его щёку. Соуп замер испуганным кроликом. — Уходим, — еле слышно прошелестел ему в ухо четыреждыблядский лейтенант Райли, вполне возможно, даже не подозревающий о том, что именно делала с Соупом такого рода близость. — Медленно и бесшумно. — А эти твари? — потерянно прошептал Соуп, боясь пошевелиться. — Нужно беречь патроны. Он сглотнул и кивнул. Гоуст оторвался от стены котельной первым, осторожно двинулся вперёд; Соуп высунулся из-за угла, навёл прицел, готовый выстрелить, если кто-то из тварей высунется из облюбованного ими местечка. Пока всё шло хорошо: утробное ворчание, заменявшее живым мертвецам дыхание, не стало громче и взволнованнее — значит, не почуяли. Может, спали, хотя Соуп не знал, можно ли было назвать это спячкой. Зомби скорее… впадали в коматоз? Вероятно, экономили ресурсы. Не раз и не два уже членам команды приходилось протискиваться мимо замерших в напряжённой неподвижной позе мертвецов, стараясь даже не дышать; лишнего выдоха порой бывало достаточно для того, чтобы разбудить их. И тогда — аут. И как только он не переполошил их всех своим пиздежом? Дуракам везёт, мысленно поздравил себя он, наблюдая за тем, как Гоуст приземляется на следующей крыше. Можно было выдвигаться самому, по ту сторону они оказались бы в безопасности — зомби из котельной при всём желании не сумели бы перемахнуть через несколько футов расстояния между домами. Это было одним из немногих преимуществ живых, чувствующих, потеющих и задыхающихся людей перед ними. Соуп прокрался к краю крыши. Гоуст там, на соседней, лязгнул затвором и навёл прицел на котельную: прикрывал ему спину. Романтично было просто обосраться. Соуп подумал о том, что стоило отпустить на этот счёт двусмысленную хохму, отступил на несколько шагов, чтобы было пространство для рывка… Вляпался подошвой в месиво из гниющих мозгов убитого им зомби и на чистых рефлексах рявкнул: — Твою мать! А потом замер — за его спиной раздался рык. Они с Гоустом переглянулись. Послышался оглушительный скрежет, должно быть, зомби прорывались через хлипкую дверь котельной с боем. А затем… — Джонни, — произнёс Гоуст очень тихо, но как-то так, что Соуп услышал даже с такого расстояния. И, когда их глаза снова встретились… — Прыгай. Легко было сказать «прыгай», когда он был в условной безопасности — а вот между Соупом и этими тварями было не больше нескольких шагов, он не успел бы обернуться, навести прицел и выстрелить, это означало, что единственным, кто контролирует ситуацию, оставался Гоуст, — ничего нового, но всё-таки каждый раз слегка приседаешь на очко, доверить кому-то свою жизнь совсем не то же самое, что и жо… Самое время для такого, мамкин ты шутник. Соуп разбежался, искренне надеясь, что не угодит прямиком в страстные объятия какой-нибудь разлагающейся красотки, и бросился вперёд. Он уже перемахивал через пролёт между крышами, когда раздались выстрелы: первый и сразу же следом — второй. Грузно шмякнулись оземь два тела — два потраченных впустую из-за его, Соупа, тупости патрона. Соуп сгруппировался, перекатился по бетонному настилу, дуло автомата больно врезалось поперёк живота. Гоуст вздёрнул его на ноги за шиворот, не став дожидаться, пока он поднимется сам. Глаза у него были раздражённые, ещё немного, и рванёт. По крайней мере, если не уболтать его сомнительными юморесками. — Не смотри на меня так, — попробовал защититься Соуп. — Я не выдерживаю градуса сексуального напряжения между нами. А хуже всего то, что это, блядь, правда. Гоуст не впечатлился — опасно сузил глаза, зато отпустил его многострадальную куртку и… — Ты идиот, — таким тоном киношные злодеи обычно обещали привязанным к ракете героям долгую и мучительную смерть. — Но я тебе нравлюсь, — Соуп осклабился. Гоуст тяжело вздохнул, возвёл очи горе и подпихнул его в спину, подталкивая к следующему отрезку пути. Так головомойка закончилась, не начавшись. Соуп уже сбился со счёта, сколько раз Гоуст успел спасти ему жизнь — не только с того момента, как привычный мир рухнул, а улицы наводнили взбесившиеся инфицированные мертвецы; но и в той, другой жизни, которая была до всей этой херни. Сколько из его пуль уберегли Соупа от пуль других? — с учётом того, что примерно каждая первая миссия оборачивалась перестрелкой… — Эй, — Гоуст успел опередить его на пару шагов, Соуп нагнал его, толкнул локтем в бок. — Не злись. Тот покосился на него мрачно. Кажется, намеревался что-то сказать, наверное, ещё раз назвать Соупа идиотом или попенять на его пиздливость, стоившую им того, что теперь ценилось на вес золота. Но почему-то передумал и только неохотно выплюнул: — Мы близко. Соуп кивнул и пристроил автомат на плече. Какое-то время — пять или шесть одинаковых серых крыш, под которыми, быть может, копошились голодные зомби или разлагались трупы — они шли молча, не встречая на своём пути никого, кто потенциально мог бы отгрызть им ебало. Соуп на автомате то и дело прикасался к подсумку, в котором по старой памяти лежала рация — давно уже бесполезная, с тех самых пор, как все линии передачи сдохли. Это было одним из первых признаков того, что им наступил пиздец; не только потому, что невозможность сообщения означала затруднительные условия для любой миссии, но и потому ещё, что это оборвало их связь с командованием. Сделало возвращение в штаб невозможным. Вряд ли теперь, конечно, он ещё существовал — этот проклятый штаб. Последние новости из внешнего мира они получили ещё в первый месяц всей этой херни. Сообщения о чрезвычайном положении, введённом во всём мире; отчёт о потерях, в числе которых оказался практически весь государственный аппарат; обещание ввода союзнических войск на территорию страны с целью сдерживания эпидемии — ясное дело, им нассали в уши, и никаких войск в оккупированный зомби Лондон так и не направили. Даже их парней, из SAS, не было. Им просто не повезло оказаться в зоне боевых действий, попасть под карантин, их списали в утиль и сочли погибшими при вспышке — так считал Прайс. Из Лондона теперь было не выбраться, и Соуп не знал, существовали ли ещё свободные от вируса зоны за его пределами; уцелел ли хоть кто-то, кроме таких же выживших, как они. Чёрт, думать об этом всегда было хреново. Соуп вздохнул, зазевался и едва не врезался рожей в спину притормозившего Гоуста. Тот оглянулся на него недовольно — Соуп с трудом удержал на кончике языка неуместную шутку про взаимосвязь недотраха и кислого щачла, — прижал палец к губам. Опустился на одно колено. Соуп, догадавшись, что они подобрались вплотную к объекту, присел тоже. — На три часа, — шепнул Гоуст. И там ожидаемо обнаружилось печального вида одноэтажное здание с выбитыми стёклами; вывеска «аптека», соседствующая с потускневшим лого Tesco, печально висела на последнем креплении. — Думаешь, там ещё что-то осталось? — усомнился Соуп, скептически оглядывая погром у входа в магазин. — Похоже, эта штука пережила пару-тройку налётов. — У нас нет других вариантов, — хрипло откликнулся Гоуст. Потом, помолчав, кивнул на обшарпанный домишко слева: — Гнездо. — Удивлён ли я тому, что у этих тварей напрочь отсутствует вкус… — пробормотал Соуп. Встряхнулся. — Так каков план действий? Метнём гранату в их притон, а потом вернёмся на крыши и уже отсюда сбросим вторую для отвлечения одиночек? — Нет, — после паузы ответил Гоуст. — Слишком долго. Придётся разделиться. — Не-не-не, вот давай без этого! — запротестовал Соуп. — Ты что, ужастиков не смотрел? Как только звучит идея про разделиться, сразу же начинается пиздец. — Мы не в ужастике, — ледяным тоном перебил его Гоуст. — И мы потратили на дорогу слишком много времени. Больше его у нас нет. Он был прав — солнце уже было высоко в небе, а они собирались вернуться до темноты. Газу охренительно нужны были лекарства. Соуп чертыхнулся и кивнул. Буркнул: — Ну хорошо. Давай тогда я… — Гнездо ликвидирую я. — Это с хуя ли? — их глаза встретились: возмущённые — Соупа, усталые — Гоуста. — Ты не собран, — безжалостно припечатал тот. — Ой, бля, ну спасибо, я тоже счастлив, что у меня такой классный напарник как ты, — съязвил Соуп. Затем, оценив мрачный взгляд Гоуста, вздохнул и произнёс уже всерьёз: — Слушай, ты не спал сколько? Трое суток? Я в курсе, что ты суперсолдат и машина для убийств, но в таких условиях то, когда тебя подведут твои рефлексы, становится вопросом времени. Гоуст смотрел на него так, будто раздумывал, не заехать ли ему по роже. Соуп добавил, сам не понимая, откуда в его голосе взялись эти просящие нотки: — Я справлюсь, элти. Ещё одна перестрелка взглядами, из тех, в которых Соуп всегда проигрывал, первым прерывая зрительный контакт; но на этот раз Гоуст сдался быстрее, чем у него успели бы заслезиться глаза. Должно быть, в самом деле был вымотан куда сильнее, чем готов был показать. — Хорошо, — с явным неудовольствием процедил он наконец. — У тебя порядка десяти минут на операцию. Ни одного выстрела до взрыва — иначе спугнёшь их. Или, хуже того, выманишь на улицу. Нам не нужны шатающиеся по окрестностям трупы. — Есть, сэр, так точно, сэр, — дурашливо откликнулся Соуп. Гоуст вытащил из поясной сумки гранату, передал ему, на мгновение их пальцы — голая кожа против плотных перчаток — столкнулись, и Соуп вздрогнул, а Гоуст милосердно сделал вид, что не заметил этого. В сумке у него осталась ещё одна мышеловка для зомби-аутсайдеров. На ноги поднялись вместе. Пару секунд пялились друг на друга, как два барана, не говоря ни слова, глаза у Гоуста были воспалённые, но всё равно, сука, красивые до одури, Соуп хотел даже сказать ему что-нибудь тупое, вроде того, что они были оттенка густого горячего шоколада с молоком — вещи, которой больше не существовало в мире, ютящемся на обломках старого, — но вовремя себя одёрнул и только ухмыльнулся: — Ну, бывай. Встретимся среди полок со жратвой. Гоуст кивнул и первым двинулся прочь, к соседней крыше. Соуп проводил его удаляющуюся фигуру взглядом, потопал к пожарной лестнице. Приземлился без происшествий: улицы были пустынны и тихи, даже трупов не было видно, может, здесь не лютовали уличные атаки, а может, зомби утащили недоеденное в гнездо. Типа про запас. На зиму. Как хомяки. Соуп хихикнул себе под нос от ассоциации и осторожно двинулся к стене. Прижался. Высунул голову из-за угла. Здание было небольшое — это плюс, значит, мощности гранаты хватит на весь периметр. Из минусов — гаражная дверь, похоже, являющаяся единственным входом со стороны фасада, оказалась опущена. Поднимать её — гарантированный шум, который привлечёт внимание; ему вполне могут отгрызть руку до того, как он выдернет чеку. С другой стороны, здесь мог быть чёрный вход. Гоуст ему об этом не сообщил: может, не счёл нужным, а может, в его вылазку здесь бродили зомби, и он не решился подобраться поближе, чтобы проверить дом со всех сторон. Соуп вздохнул, покрепче ухватился за автомат и медленно, крадучись двинулся в направлении темнеющего впереди переулка. Он ненавидел миссии, подразумевающие скрытность и бесшумность, ещё в нормальном мире, в котором его противниками были в худшем случае арабы в поясах смертников. В сравнении со слюнявыми дохлыми каннибалами они казались теперь безобидными детишками, забавляющимися с детонаторами. По крайней мере, пуля или даже взрыв убивали милосерднее безжалостно перемалывающих плоть челюстей. И риска стать такой же омерзительной тварью после них не было — во всяком случае, Соупу за годы службы не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Ну, кроме Гоуста. Тот в самом деле сошёл бы среди зомби за своего: и из-за маски, и из-за своего фирменного мёртвого взгляда. Главное, чтобы ты не стал сегодня одним из них, элти, подумал он про себя, преодолев стену и благополучно обнаружив узкую тёмно-серую дверь на заднем дворе. Иначе мне придётся заделаться в некрофилы. Гоуст, находившийся сейчас за несколько десятков ярдов от него, упускал бесценную возможность приказать ему завалить ебало. Соуп осторожно толкнул дверь. Она поддалась с тихим скрипом, которого, он надеялся, было недостаточно для того, чтобы перебудить всю ораву мертвецов. Внутри было темно, хоть глаз выколи, но свет фонаря гарантированно обратил бы на себя их внимание, поэтому Соуп прошмыгнул за порог и осторожно прикрыл за собой дверь. Осмотрелся. Зрение приспосабливалось к здешнему мраку хреново, но после нескольких секунд адаптировалось достаточно для того, чтобы он различил металлические стеллажи, беспорядочно поваленные на пол, и многочисленные полки. Что здесь было — склад, промышленное помещение или даже ещё один магазин, — теперь сказать было нельзя. Прямо над ним захрипели, заворчали, на его плечо упал омерзительный сгусток слюны вперемешку с кровью и хер знает чем ещё, Соуп зажал себе рот ладонью, чтобы подавить рвотный позыв, осторожно задрал голову. Второй этаж здесь представлял собой нишевые пространства, тянущиеся вдоль стен, с пустым центром. На дырявой решётке в аккурат над его, Соупа, головой разместился зомбарь: подгнивший урод с остекленевшим взглядом. Он полусидел, привалившись к стене и вцепившись окровавленными пальцами с обнажённой разлагающейся плотью в прутья заграждения. На вид твари было не меньше нескольких недель, если не все три месяца. И она дрыхла. Пока что — дрыхла. Блядство, беззвучно выругался он, сделав осторожный шаг вперёд, подальше от слюнявого трупа. Если этот меня учует… …то уж наверняка перебудит и всех прочих дружков. Нескольких из них Соуп заметил и на первом этаже, в паре футов от себя: замерших в неестественных позах, лицом к стене или полускрючившись, выглядело это как жуткий фантасмагоричный спектакль, сценка по Данте, хер знает что ещё. Соупу поплохело. По-хорошему ему следовало выдернуть чеку, швырнуть гранату в скопление зомби и выскочить из здания до того, как внутри раздастся большой бабах. Ещё и дверь им забаррикадировать — тоже хорошо бы, вдруг кто-то да уцелеет. Но Соуп почему-то медлил, настороженно следя за отупевшими от голода зомби. Ему бы подобраться поближе… Совсем чуть-чуть, на пару шагов… и тогда удастся забросить гранату в самый эпицентр, не оставив тварям ни шанса. Соуп выудил её из подсумка. Обхватил дрожащими губами чеку, неуклюже, одной рукой сжимая автомат. Расклад был дерьмовый: в момент активации и выброса гранаты он не мог стрелять, да и после этого времени на выстрел бы не было. Соуп попятился, но зомби над ним заворчал во сне, и он замер. Ладно. Ладно, значит, отступать будет уже после выполнения операции. Тогда ещё шажочек. И ещё. И… В тот момент, когда Соуп уже выдрал зубами чеку, он неосторожно зацепился ногой за один из стеллажей, какая-то из чудом уцелевших после падения банок покатилась по полу и разбилась об стену, произведённого грохота хватило бы на то, чтобы перебудить целый район зомби, Соуп прохрипел: — Дерьмо! Швырнул гранату, попал, кажется, в кого-то из очнувшихся мертвецов, зарычавших, захрипевших, с пузырящейся на губах слюной; он бросился к выходу, спиной назад, молясь успеть и не споткнуться, зомби со второго этажа схватил его за плечо, Соуп смог увернуться, но теперь его поймали за лодыжку, одна из тварей, распластавшаяся на полу, гниющие пальцы впились в кожу с такой силой, что едва не сломали кость, Соуп взвыл, лязгнул затвором, нашёл пальцем спусковой крючок и выстрелил наобум, судя по нечеловеческому визгу, попал, ближайший к нему зомби споткнулся о стеллаж и запнулся, это дало ему лишнюю секунду форы — как раз на то, чтобы выскочить наружу и захлопнуть дверь, прижаться к ней спиной. С той стороны в дверь замолотили и заскреблись, что-то тяжело ударило в металлическую обивку, Соупа едва не отшвырнуло в сторону, вот же мерзость, в хронометраже происходящее едва ли заняло больше десяти мгновений, а ощущалось как целая жизнь, будто в ёбаном слоумо. — Ну же, — пробормотал он, удерживая дверь, в которую ломилось теперь сразу несколько зомби, — ну же, сука, срабатывай! Торопливо, задыхаясь, подпёр дверь автоматом. Так себе была защита, но сгодилась как временная мера, чтобы отыскать преграду посолиднее: жестяную бочку, выволоченную им со двора. Соуп забаррикадировал ей дверь, схватил пушку, бросился на землю. Вжался лицом в асфальт. Замер, тяжело дыша. А если граната была неисправна? Если, хер её знает, повредилась, отсырела внутри? Что, если он закинул в гнездо ёбаную пустышку, которая теперь сулила ему смерть? В тот самый миг, когда Соуп уже вполне готов был в это уверовать, в здании раздался взрыв. Дверь жалобно взвизгнула, раздался оглушительный звук деформирующегося металла. Бочка завалилась набок и лишь чудом осталась у порога. Соуп выждал пять бешеных ударов сердца, прежде чем тяжело, вынуждая себя совершать каждое движение, встать. За дверью не слышалось больше ни звука. Нехилый оказался радиус поражения: у зомби там, внутри, не должно было быть и шанса. Но следовало проверить. Да, следовало. Ждать бы они не стали — если не лезли с этой стороны, значит, уцелевших в этой части здания не осталось. Но ещё была чёртова гаражная дверь, с-сука, следовало оставить там какую-нибудь ловушку, может, что-нибудь поджечь, чтобы ищущие спасения твари хорошенько пропеклись. Соуп поковылял туда, нога, за которую его схватил зомби, ощущалась онемевшей, вроде и не сломанной, но пульсирующей тупой мучительной болью. На улице перед зданием обнаружился один выкарабкавшийся наружу мертвец, хрипящий и давящийся чёрной кровью. — Дружки не выбрались? — сочувствующе осведомился Соуп и, когда тварь потянулась к нему, пустил пулю в упор. Потом, после секундных размышлений, отволок тело к приподнятой — ровно на том уровне, чтобы позволить человеку (или зомби) средней комплекции пролезть по-пластунски — гаражной двери. Дёрнул её вниз. Зафиксировал тяжёлой тушей. Выпрямился, со стоном растирая поясницу, посетовал: — Так и надорваться можно. — Порядок? — произнесли у него за спиной, Соуп выругался, рывком развернулся, вскидывая пушку, но это оказался Гоуст. — Сука, элти! — прохрипел Соуп, опуская автомат. — Чуть не пришил тебя нахер. Гоуст хмыкнул. — Ты как? — отдышавшись, спросил у него Соуп. — Без эксцессов обошлось? Гоуст кивнул. Затем, после короткой паузы, полной странной неловкости, у которой не было объяснения, прошелестел: — Хреново выглядишь. — Ты тоже не Мэрилин Монро, — огрызнулся Соуп, наконец восстановивший спокойствие, и взвалил автомат на плечо. — Погнали уже. Выгребем всё, что отыщем, и вернёмся. Может, удастся помыться. Одна из этих тварей меня обслюнявила. — Уверен, ты этого заслуживал, — меланхолично отозвался Гоуст, первым скрывшись в дверях аптеки. — Вот уёбок, — пробормотал Соуп с какой-то такой интонацией, которая в равной степени могла обозначать как бешенство, так и восхищение. И поплёлся за ним.