Ты – ошибка в моём сердце

Антону впервые было настолько стыдно не перед матерью или сестрой, а перед чужим, едва знакомым человеком. Хотя нет. Не впервые. Стыдно было ещё перед девочкой из его класса, которая решила признаться в любви и оказалась отвергнута. Но тогда ему было девять лет, а сейчас на десяток больше. Да и Арсений — не Настя Карякина, и в любви ему, слава Богу, не признавался. Всего лишь напугал до смерти, дак ещё и заставил вину чувствовать — наорал Антон на своего новоиспечённого соседа нормально так. Разгрузить голову помогла, как ни странно, переписка с Ирой. Антон ответил, правда, лишь в воскресенье (написали ему в утро субботы), да и то потому, что увидел в ленте уведомлений что-то о дизайнерах. Беседовали они о чём-то странном, отвлечённом: погоде, породах собак и трудностях учёбы на программиста. И зашла тема о его работе над игрой. Спустя время, Антон, обдумывая разговор с Ирой, понял: без дизайнера не то чтобы трудно — нереально. В голову даже пришла мысль попросить о помощи Попова. Но это было в среду и спросонья, так что данные размышления тут же полетели на полку «забыть и простить» в мозгу. Антон крепко сжимает лямку рюкзака, когда голова начинает очень сильно кружиться. Может, из-за бессонницы? Ноги едва держат, сердце стучит то ли быстро, то ли медленно. До сознания еле доходит, что обеспокоенный голос зовёт именно его: — Антон! Тош.. — чужие ладони хватаются за плечи. Голос всё дальше и дальше, хотя человек, напротив, оказывается ближе. — Эй! Посмотри на меня, — карие глаза становятся чётче. Ира. И почему он сначала подумал об Арсении? — Ты как? — Да всё.. — он прерывается, хрипло кашляет. — Всё хорошо. Не выспался просто. — Блять, — девушка едва не вскрикивает. Антону даже не по себе — он бы вряд ли так обеспокоился, увидев в похожем состоянии Иру. — У тебя кровь из носа. Она касается салфеткой — когда вообще успела её достать? — ноздри, встав на носочки, мягко хватается рукой за затылок и заставляет его приподнять макушку. Выглядит.. необычно. По крайней мере, для Арсения, бредущего по другому переходу в нужный корпус с Эдиком-педиком и Егором. Они даже планировали подойти к Антону. Ну как «они». Арсений. До тех пор, пока не увидел рядом взволнованную студентку. Слишком взволнованную. И слишком рядом. — Слушайте, — Арсений, продолжая внимательно наблюдать за происходящим, зовёт друзей. Его брови непроизвольно хмурятся. — А что это за девушка рядом с Антоном? — О, это Ира, — отзывается Эд и спрашивает у Егора. — Это ж Ира, да? Ей этот Антон вроде нравится. Видимо, слухи не врут. Она за него как за родного сына переживает, — он слегка улыбается, наблюдая за ними. Девушка выглядит очень миниатюрной рядом с Шастуном. — Значит, не такой уж он и занятой, — недовольно бубнит своему носу Арсений и побыстрее уходит, чтобы не лицезреть через стекло перехода эту «милую» картину. Что с ним, в самом деле, не так?

***

Отсидеть одну пару Арсению было трудно. Он вечно ёрзал, пил каждые пять минут противный кофе — как этот первокурсник ещё вообще жив, если на постоянной основе потреблял настолько ужасный напиток? — и думал, думал, думал. О своей реакции в особенности. Ведь скрыть от чужих глаз её возможно, а от самого себя — нет. Почему незнакомая девушка вдруг стала не очень, так скажем, приятна, хотя ничего и не сделала? Она выглядит доброй. И её доброта эта.. бесит. Точно. Сейчас же пара с Антоном. Стоит поторопиться, дабы успеть занять место. Арсений со скрипом открывает дверь и влетает в аудиторию, разочарованно вздыхает, когда видит светлую макушку. Антон даже не оборачивается. Заснул, что ли? Отчего-то становится страшно подходить. Арсений аккуратно вешает на спинку стула кофту, кладёт со стуком баночку кофе — не заметил, как половину выхлебал — и присаживается рядом. Будет докучать так, если место занять не успел. Тихое сопение отчётливо слышно в пустом помещении. Как бы он не старался смотреть вперёд или на свои «интересные» ногти, взгляд вечно цеплялся за Антона, который, подложив под голову руки, спал. — И почему он постоянно носит эту кепку? Разве удобно? — слегка наклоняется и касается козырька. Играет, что говорится, с огнём. Если этот человек сам по себе вечно бурчит, что будет, если его разбудить? Взгляд всё скачет по лицу. По пухлым губам, что, кажись, потрескались. По еле заметной родинке на кончике носа и слегка подрагивающим ресницам. Они достаточно длинные. Вблизи это кажется.. Очень красивым. Уши забавные, как и кудряшки, так нелепо торчащие из-под кепки. Без неё определённо было бы куда лучше — хоть глаза эти вечно недовольные рассмотрел. — А он.. — неловко кашляет, словно стесняется разговаривать с самим собой. — Ничё такой, когда не хмурится.. «Да и не только когда не хмурится, в принципе», — эта мысль заставляет смущённо уткнуться в собственные конспекты.

***

Такой ненормальный педантист, как Антон, ни разу не позволял себе поспать в универе. Голова тогда очень сильно кружилась, однако расспросы Иры о самочувствии не дали сознанию покинуть-таки внешний мир. Она еле-еле отпустила, взяв обещание ответить на СМС-ки и отписаться по приходе домой. Антон же просто кивал, максимум — односложно отвечал. Такие странные ощущения были. Будто кто-то прожигал взглядом. Но всем, кроме Иры, было не до него. Даже порадоваться Антон не успел за себя. Увидел любимое и, хвала всем Богам, свободное место, и буквально развалился на парте, чтобы прийти в себя и заодно не подпустить сюда Попова. Громкий голос преподавателя его разбудил лишь на третий оклик. Хохот присутствующих людей помог оклематься. Выспался даже вроде. Но почему все ржут? — Антон! Ты.. кхм.. ведёшь себя некрасиво. Он потупил взгляд и робко взглянул на преподавателя, который.. тоже заржал? — Да что.. — боковым зрением он увидел какое-то шевеление и резко повернулся. — .. происходит. На довольном лице сверкала улыбка — широкая и искренняя. Сто процентов какой-то прикол выкинул. Взгляд падает на маркер, сжатый в пальцах Арсения. — Осталось не так долго до перерыва. Можешь пойти умыться, — с улыбкой говорит Василий Александрович, вновь маскируя смех кашлем. — Я.. сука, я не знаю, что сделаю с тобой, дебил! — напоследок шипит Антон ржущему Арсению и бегом идёт в уборную под всеобщие смешки. В зеркале вообще безобразное нечто — либо оно какое-то кривое, либо после сна лицо выглядит не просто помятым, но и измученным. Это понятно почему. — Да как это оттереть.. — Антон еле сдерживается, чтобы не пнуть стену. — Серьёзно? Борода, блять? Идиота кусок.. Щеки и подбородок становятся практически алыми из-за сильного трения. Он бежит, сломя голову, просто отталкивает всех, кого видит. И чуть ли не взрывается, когда всё-таки натыкается взглядом на Арсения, мирно стоящего в сторонке. Ну всё. Шоу начинается. Попов мнётся. Он думает, что перегнул палку. И даже хочет извиниться. Однако никому это не нужно. Уж точно не Антону. — Ты совсем поехавший?! — топот его ног слышен аж за километр. — Твои детские приколы не работают. — Ого, — лицо Арсения приближается, вынуждая взбешённого Антона поумерить пыл и отойти. — Отмыл. Я впечатлён. — Завязывай уже. — У тебя так брови прикольно двигаются. — Ты.. — он на секунду прикрывает глаза и, выдохнув, спрашивает. — Зачем ты это делаешь? Это не поможет получить диплом. — Я против тебя ничего не имею, — на этих словах в голосе слышится серьёзность. — И на диплом мне, честно, похуй. Просто в этом семестре развлекусь за твой счёт, лады? — Какая тебе выгода с этих приколов? Спрошу не так, — взгляд Антона опускается на собственные кроссовки. Невозможно в этих насмешливые глаза смотреть. — Просто скажи.. Что тебе нужно? — Хм-м-м, — задумчиво тянет Арсений и слегка улыбается. — Придумал. Снимай. — Что? — Снимай, — делает паузу и произносит ещё тише. — Свою кепку. — Тебя такое, блять, забавляет? — Антон чувствует, как полыхает всё — не только уши и щёки, но и задница. Просто неимоверно горит. — Остро ты из-за кепки реагируешь. Я просто ответил на вопрос. Мистер спокойствие здесь нашёлся. — Думаешь, будешь нести бред и это сработает? — он сам подходит ближе. И вот теперь разница в росте бесит, а не просто доставляет дискомфорт. Хочется схватить этого Попова и хорошенько встряхнуть. — Моё. Терпение. Кончилось. И, резко развернувшись, уходит. Даже не уходит, а бежит. И Арсению бы переосмыслить всё. Начать уже вести себя по-взрослому. Да только в головушке обезьянка с тарелками и зелёные глаза, которые казались на таком расстоянии очень яркими. Правда, зачем скрывать их за кепкой? — Это было мило, — суровый взгляд, не сулящий ничего хорошего? Ну да, мило. Арсений точно сошёл с ума.