Прерогатива Альфы

— Беллс! Белла Лахот поправила холщовую сумку с продуктами на плече, наблюдая как Джейкоб Блэк широкими шагами выходит из гаража даже раньше, чем она успевает ступить на подъездную дорожку. Ну конечно. За эти четыре с половиной года она почти привыкла к волчьему чутью. — Привет, милая, — он наклонился и заключил ее в одно из своих чудестных объятий. Белла растаяла у него на груди — обвила своими руками его талию и позволила всем своим тревогам раствориться в объятиях лучшего друга. Только на эти мгновения. Его тепло и запах успокаивали, как никто другой. — Привет, Белла, — еще один бархатный голос заставил ее приподнять веки. Ладно, Эмбри тоже был в списке ее чудодейственных успокоительных. Но это было легко обьяснимо — в конце концов, они были родственниками. Она была обязана им всем — они были рядом, став для нее спасательным кругом в бурях последних три года. Она наслаждалась еще одним братским обьятиям, пока на нее тяжелой плитой не опустилось осознание — Пола не было в мастерской. — Ты в порядке, милая? — прошептал Эмбри ей в волосы. Белла молча кивнула, уткнувшись ему в грудь — было намного легче лгать не произнося слова, но мягкий стук сумки с продуктами, упавшей на землю, сказал правду за нее достаточно громко. Белла не знала, сможет ли пережить еще один раунд всего этого. Она чертовски устала. Устала пытаться. Устала доверять. Устала от того, что ее сердце разбивалось снова и снова после неистовых обещаний, что на этот раз все будет по-другому. Вдалеке в предвечернем небе прогремел гром. Она крепко зажмурила глаза, пытаясь прийти в себя, прежде чем оторвать свою тяжелую голову от груди Эмбри. — Его здесь нет, — глухо произнесла она. Это было утверждение, а не вопрос. Ее глаза медленно встретились с его сочувствующим шоколадным взглядом из-под мальчишеской челки, которая смягчала мужественные черты его лица. С ней он, по крайней мере, наконец выглядел на свои двадцать два года. Они все выглядели. Взгляд Беллы метнулся к ее лучшему другу. Усталость и скрытый гнев неправильно выглядили на лице, чаще озарявшемся солнечной улыбкой. Она решила пойти наиболее легкий путём. — Ты выглядишь усталым, Джейк, — грустно улыбнулась Белла. — Лиам все еще не спит ночами? Это был их с Малией второй ребенок. Четыре года назад он запечатлелся на младшей сестре мужа Ребекки Кимо. На свадьбе Пола и Беллы, надо же. На самом деле в тот день произошло два запечатления, и это был лучший свадебный подарок, который она могла себе представить. Джейкоб сжал губы, отказываясь принимать ее обычную тактику уклонения от разговора и просто притянул ее к себе. — Давай поговорим. Обнимая ее одной рукой, Эмбри собрал упавшие продукты и зажатая между двумя братьями, Белла безропотно направилась к гаражу. Небо было затянуто тучами, из-за чего казалось, что сейчас позже. Но было только три, а Пол обычно заканчивал в четыре, поэтому она приходила пораньше, чтобы не заставлять его ждать — ожидание делало его беспокойным. Еще более беспокойным. У Эмбри зазвонил сотовый, и он полез за ним в карман. — Привет, Анжела, как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил Эмбри. Белла подняла глаза как раз, когда его лицо исказилось в сочувственной гримасе. Второе запечатление произошло когда Анджела впервые встретила Эмбри на свадьбе Беллы, а остальное было, как говорится, уже предопределено. И он, и Джейк связали себя узами брака с разницей в месяц, и поэтому семьи строили практически синхронно. — Я буду там через минуту, Эндж, — успокоил он жену, а затем сменил тон на строгий. — Скажи этому маленькому проказнику, что ему лучше все собрать к тому времени, как я вернусь домой. Люблю тебя. Белла пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь догодаться, о чем он говорил, пока Эмбри убирал телефон обратно в карман. Он усмехнулся, комично закатив глаза, и она быстро улыбнулась вместе с ним. — Этот Коди, чувак, — фыркнул он. — Он разбросал цветные карандаши по всей гостиной, пока она была в ванной. Я думаю, это последняя капля. — Он просто взбудоражен, потому что срок Эндж уже близко, — посочувствовала Белла, присаживаясь на потрепанный диван. — Что ж, если он продолжит в том же духе, это заставит его младшую сестренку появиться на свет пораньше, — улыбнулся Эмбри, прислонившись к своему грузовику, припаркованному в боксе для капитального ремонта двигателя. Они бы одолжили ей машину, но Белле нравилось ходить пешком. — Я уверена, что Эндж не станет возражать, — тихо рассмеялась она. Последние две недели Анджела чувствовала себя несчастной. Белла почти каждый день заходила проведать ее по дороге домой из средней школы в Резервации, где была единственной учительницей английского. — Давай возьмем отгулы на все чертовы выходные, Эмбри, — усмехнулся Джейкоб. — Я просто попрошу Джо и Томми открыться в субботу. — Они ни за что не вернутся раньше полудня, — фыркнул Эмбри. — И у них будет такое похмелье, что они… — Эмб, — перебил Джейкоб. Он замер в понимании, встретившись взглядом с братом. Взгляд Беллы опустился на ее кроссовки, когда она оперлась локтями о колени. Пол, вероятно, ушел с ними. Это уже не имело значения. Она услышала, как Эмбри неловко прочистил горло. — Мне пора идти. Белла подняла взгляд на его лицо, на котором были написаны досада и беспокойство. — Все в порядке, Эмб, — она одарила его вымученной улыбкой. — Может, увидимся в субботу, ребята? — Я собирался сводить Коди на пляж, — он поставил сумку с продуктами на пол. — Дам вам двоим немного посплетничать, как девчонки. — Эндж стоит этим воспользоваться и немного выспаться, — фыркнула она, пытаясь непринужденно улыбаться, откидываясь назад и прислоняясь головой к стене. — Эй, — Джейкоб склонил голову набок, когда его брат пересек гараж, чтобы на прощанье пожать ему руку. — Почему бы тебе не спросить Сэма, могут ли двое щенков подменить нас в субботу вечером? Нам нужно получить какие-нибудь плюшки как новоиспеченным папочкам, верно? — он изогнул губы в саркастичной усмешке. — Пополнение в его выводке как никак. Между Сэмом и Джейкобом Блэком была взаимная нелюбовь. — Во истину, — фыркнул Эмбри. Он навис над Беллой с одной из своих лучших сладких улыбок. Она улыбалась ему, пока их взгляды не пересеклись, и он, склонившись ближе, нежно не поцеловал ее в лоб. — Держись, сестренка, — выдохнул он. Он отстранился, и все его хорошее настроение уступило место неприкрытому беспокойству. Смотря на него снизу вверх, Белла одарила его натянутой улыбкой. Это было действительно все, на что она была способна в данный момент. — Хорошо, поговорим позже, — он помахал рукой и затем побежал к своей машине, когда вдалеке раздался еще один мрачный раскат грома. Уставившись в потолок, Белла глубоко вздохнула через нос. Джейкоб молча ждал рядом с ней. Он всегда был таким хорошим: терпеливым, чувствительным, добрым. Она была в восторге от того, что он отказался от положения, гарантированного ему по праву рождения. Это было бы все равно, что пытаться запихнуть солнце в лайтбокс — пытаться втиснуть Джейкоба в роль Альфы. Вместо этого он посмотрел судьбе в глаза и плюнул — и это был самый смелый поступок, который она когда-либо видела. Конечно, не все были от этого в восторге, и его отец до сих пор по-настоящему не простил его за это. Но с улыбкой мощностью в десять тысяч киловатт он просто заявил ей, что ему не нужно одобрение всех вокруг, просто поступить правильно для себя — как раз то чего он будет придерживаться. И после этого он запечатлелся. Она помогала ему пройти через это испытание, пока он, наконец, не смог смириться с тем, что иногда духам виднее. Любой у кого есть глаза видел, что Малия идеально ему подходит — милая и отважная, она держала его в равновесии, делала счастливым и, самое главное, сытым (Белла одобряла). А еще Малия его страстно любила. Настоящей любовью. Стая многое узнала за эти годы. Неожиданной и болезненной правдой являлось то, что запечатление — это не совсем сказка в радужной обложке, которую Совет скармливал им, чтобы заставить несчастных жертв безропотно принять свою судьбу. Со временем стало очевидно, что это очень похоже на любовь, как у простых смертных — только по заранее предопределенному сценарию. Вначале запечатление было обстоятельством непреодналимой силы — чем-то, что отвлекало внимание каждую минуту каждого часа бодрствования и побуждало к долгим и продуктивным ночам. Но со временем это новизна ощущений прошла и на смену ей пришла отрезвляющая реальность. Работа, патрулирование, войны, племенные и семейные драмы, а для многих из Стаи и собственные семьи. Когда время стерло этот сверкающий налет одержимости, его место должна была занять настоящая любовь. Истинные чувства — не розовая валентинка, а безусловная, пугающая преданность, которая помогает пережить худшие времена. Точно так же, как и в обычных браках смертных страсть ослабевает, и если настоящую любовь не подпитывать — отношения распадаются. Белла этого не знала. Она склонила голову набок. Джейкоб примостился на подлокотнике, наблюдая за ней — нахмуренный лоб, покрасневшие глаза с синяками под ними. — Ты дерьмово выглядишь, — Белла лишь одарила его в ответ своей фирменной усталой улыбкой. Она даже не пыталась притворяться, когда он опустился на подушку рядом с ней. Повернувшись, он мгновение пристально изучал ее. С тяжелым вздохом большая теплая рука (она любила его руки — заботливые, нежные, осторожные руки) накрыла ее руку, безвольно лежавшую на бедре. — Милая, — прошептал он, медленно переплетая свои пальцы с ее. — Так не должно быть. — Да, — прошептала Белла. — Но это просходит, так что… — Ее глаза поднялись к потолку, она медленно покачала головой взад-вперед на диване от безумия всего этого. Больше не было ни слов, ни оправданий, ни планов, надежд, мечтаний. Ничего. Так что теперь она чувствовала себя никем — выгоревшей оболочкой, в которой не было ничего, кроме долга, душащего ее, как тяжелый шерстяной плащ, каждое мгновение дня. На своей работе, на церемониальных собраниях стаи, кострах, племенных сборищах она была парой Пола, его женой и подругой. У нее была лишь роль в сценарии. Даже если Пол своей не следовал. — Он должен был встретиться с тобой здесь? — пробормотал Джейкоб. Его голос дрожал, как натянутый лук. — Да, — Белла горько рассмеялась. — Ты ведь знаешь, какой сегодня день. Джейкоб сжал ее руку — он никогда не забывал годовщину своего запечатления. Белла никогда не забывала день своей свадьбы… Иногда ей хотелось, чтобы она смогла это сделать. — Он ушел полчаса назад, — прошептал он. Белла подняла голову. — Я думала, он заканчивает в четыре, — выдохнула она, расстроенно зажмужив глаза. Он ушел из-за нее? — Тсс, — нахмурившись, успокоил Джейкоб, его пристальный взгляд скользнул по ее лицу. — Он тебе не сказал? Белла прикусила губу, ненавидя себя за то, что слезы жгут ей глаза. Она так старалась угодить ему. — Я сказал им в среду, — мягко сказал он, скрывая бушующую ярость в глазах. Его лучшая подруга была единственной, кто никогда не показывал ему той жалости, которую он ненавидел. — Что я отпущу их сегодня около двух. Белла сильнее прикусила губу, пока он многозначительно смотрел на нее: он не сказал бы этого вслух. Они с Малией сегодня праздновали. Предательские слезы хлынули по щекам, в то время как ее ноздри раздулись от напряжения. — Иди сюда, милая, — промурлыкал Джейкоб и притянул ее к своей груди. Белла рассыпалась в его объятиях. В течение нескольких минут или часов она позволяла своему горю вытекать приглушенной струйкой, хватала ртом воздух под удушающим давлением гораздо большего, чем то, что хотело вырваться наружу. Джейкоб посадил ее к себе на колени и обнял. Как он делал всегда. Наконец, когда высвободилось достаточно, чтобы она смогла захлопнуть люк, она подняла голову и нетерпеливо смахнула потеки со своего лица. Это была ее боевая раскраска на войне, длящейся последние несколько лет. — Я больше так не могу, — прошептала она. Джейкоб откинул волосы с ее лица и серьезно кивнул. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Белла? Он так редко называл ее по имени, что в свете лампы ее глаза сфокусировались — он поможет ей, даже если для этого придется взять на себя Сэма и принять его законную роль. У Джейкоба было мирное сердце, но он всегда боролся за семью. Она знала, что даже попытка завоевания власти может обернуться шансом сломить его дух, да и тело тоже. Сэм стал сильнее. Она грустно улыбнулась, прижимая руку к его щеке со всей любовью, оставшейся в ее искалеченном сердце. — Джейк, это не твоя битва, — пробормотала она. — У тебя есть Малия и дети. Со мной все будет в порядке. Мне просто нужно придумать, что делать. Это было ее мантрой на протяжении последних двух лет, когда до нее наконец дошло, что с Полом становится хуже, а не лучше. Джейкоб был настоящим другом, потому что уважал ее слова. Уважал ее границы. Он не пытался переубедить ее, не совал нос в чужие дела и не действовал за ее спиной. Он поддерживал ее даже в ее ошибках. Он даже нанял Пола, когда строительная компания, наконец, уволила его за последнюю драку (он был трудолюбивым работником до тех пор, пока никто не вызвал у него приступ ярости). Белла думала, что это было сделано также для того, чтобы присматривать за ним, но Джейкоб каждый раз все отрицал. Он почти не разговаривал с Полом, но и не трогал его, что действительно показывало его серьезную любовь к Белле. Это, и тот факт, что Джейкоб никогда не рассказывал Чарли. Никто из них этого не делал. Она, конечно, могла уйти — однажды она попробовала это сделать, — но прожила у матери всего две недели. Запечатление причиняло боль ее сердцу, но гораздо хуже этого было ощущение кинжала, вонзившегося в ее душу: она скучала по детям в школе, Стае, Резервации… по своему дому. Она просто больше не знала, что делать с собой в этом огромном мире. Белла всегда была из тех, кто мечтает пустить корни, особенно после того как ей приходилось привыкать к новому месту раз в пару лет, до тех пор, пока она не переехала в Форкс. Все, чего она хотела — это мир и любовь. Семья. Дом. Маленький деревянный домик — это была ее любимая песня Coldplay. На самом деле, она в этом настолько нуждалась, что упала в объятия первого мужчины, предложившего ей безопасность. В обьятья пиявки, черт возьми! Потребовались месяцы, чтобы необходимость в нем прошла… в конце концов, все забылось, но не шрамы, оставшиеся в душе. Теперь Белла боялась всего мира. Здесь она была в безопасности. У нее было место, семья. Она не могла представить, что будет жить в каком-то пустом бессердечном «человеческом городе», где ей придется начинать все сначала. Возможно, здесь у нее не было богатства, свободы или мужчины, который делал бы ее счастливой, но Резервация была дом ее души. — Пойдем ко мне домой сегодня вечером, Беллс, — прошептал Джейкоб. Белла моргнула, возвращаясь в настоящее. Ее взгляд переместился на его глаза, наблюдавшие за ней с болью. Это было неправильно. Все это. Сегодня был счастливый день для него, и вот она подводит его. Снова. — Нет, Джейк, — пробормотала она, наклоняясь и запечатлевая благодарный поцелуй на его щеке. — Мне нужно немного времени, чтобы подумать. И я полагаю, что у меня есть… — она постучала пальцем по губам, в то время как ее глаза комично округлились. — Наверное, на это уйдут все выходные, — она одарила его своей лучшей улыбкой. Джейкоб закрыл глаза, сделал глубокий вдох и выдохнул его долгим ровным потоком, признавая поражение. — Серьезно, — она похлопала его по плечу и соскользнула с его колен. — Если я действительно собираюсь уйти от него, я должна привыкнуть быть одна, верно? — дерзко спросила она. Джейкоб дважды моргнул — недоверие переросло в слабую надежду. Она никогда раньше не говорила этого вслух. — Ты не одна, милая, — пробормотал он, стоя с озабоченно нахмуренным лицом. — У тебя есть мы — твоя семья и твоя стая. Белла резко кивнула, потирая пальцами круги под глазами, когда с неба грянул очередной раскат грома. — Я знаю, — тихо согласилась она. — И я не могу покинуть резервацию, — она замолчала, задумавшись, и со страхом посмотрела на него. — Они не заставят меня уйти, верно? — Ни за что! — он одарил ее невеселой улыбкой, которая слишком походила на оскал. — Даже если мне придется надрать задницу этому ублюдку. — Какому из? — Белла выгнула бровь, нежной улыбкой возвращая его к человеческим берегам. — Им обоим, — прорычал Джейкоб, заключая ее в объятия. Сейчас у него были «немного натянутые» отношения с отцом… и он тотально ненавидел Сэма. Его щекотка вызвала у нее неувенный смех, и они запрыгали по гаражу под первые капли дождя по крыше. — Давай я закрою, и я отвезу тебя домой, — он оставил на ее щеке поцелуй, когда поставил ее на землю. — Не-а, — покачала она головой. — Я хочу пройтись — проветрить голову. Стояло лето, дом меньше чем в миле отсюда, и Белла любила гулять под дождем. Особенно в шортах. — Уверена? — он с сомнением приподнял бровь. — Конечно-конечно, — съязвила она и наклонилась, чтобы еще раз обнять. Затем она повернулась и закинула свою сумку с продуктами на плечо. — Она не тяжелая, — сказала она, закатив глаза от его заботы, подобной матери-наседки. В сумке было всего лишь несколько продуктов, которые она купила для ужина, который планировала, и позднего завтрака… с Полом. Джейкоб последовал за ней к двери гаража. Небо было тяжелым, но моросило ровно настолько, чтобы можно было разглядеть появившиеся лужи. — Повеселитесь сегодня вечером! — крикнула она через плечо. — Передай привет Мэл! Мрачный взгляд Джейкоба подсказал ей, что она немного переборщила с весельем, но он все равно попрощался, подняв руку. Она чувствовала, как его глаза следят за ней, пока не свернула за поворот. Джейкоб всегда за ней присматривал. В первую ночь, почти три года назад, Джейкоб пришел в дом Беллы и Пола в полночь после ее испуганного звонка, хотя Малия в то время плохо себя чувствовала из–за беременности. Пол не пришел домой, и она сходила с ума от беспокойства. Белла спала на диване, прижавшись к груди Джейкоба и считала удары его сердца в течение последующих часов. На следующее утро он разговаривал с Малией по мобильному за завтраком, когда ввалился Пол — взъерошенный и с облепленной пластырем рожей. Одному Богу было известно, сколько он тогда выпил, но позже она догадается по балансу их банковского счета. Джейкобу хватило одного взгляда на него, чтобы руки покрылись шерстью. Это было самое пугающее превращение, которое она когда-либо видела (хотя он и остался человеком): ее добродушный друг метался по комнате в слепой ярости, с пеной у рта. Он набросился на Пола с такой свирепостью, что Белла не раздумывала дважды. Она позвонила Сэму. Это был первый раз, но не последний. Пол был лучшим бойцом в Стае — это было правдой и источником его большого самомнения, — но в то утро Джейкоб Блэк почти буквально надрал ему задницу, прежде чем, наконец, прибыл их Альфа. С громом в голосе Сэм прекратил драку. Затем, со своим неизменным каменным спокойствием, он поднял изломанное тело Пола, посмотрел ей прямо в глаза и быстро вышел из дома с ее мужем на руках, не сказав больше ни слова. В течение всего дня необычайно мрачная стая ходила по ее гостиной, наводя порядок и собирая ей новый диван, в то время как Анжела и Малия сидели рядом с ней. Но дом и ее муж были не единственными вещами, которые сломались в тот день. В тот вечер Пол вернулся домой — весь заживший, за исключением хромоты, — и бросился к ее ногам. А затем продолжил разбивать ей сердце. Он изменил ей, что и почуял Джейкоб. На самом деле, не раз в ту ночь. И он умолял, пресмыкался и клялся всем на свете, что никогда больше этого не сделает. До следующего раза. Когда она позвонила во второй раз, Малия только что родила, поэтому Эмбри пришел, чтобы посидеть на страже рядом с ней. Утром, как не в чем не бывало, в дверь вошел Пол, но Эмбри вытащил его обратно. Во время драки они разнесли лужайку, пока их Альфа не вырвал у Пола бедного избитого Эмбри. Пол был лучшим бойцом, особенно трезвым. Таким он и был в этот раз. После этого Белла перестала звонить. Это стало ритуалом — каждые несколько месяцев Пол приходил домой умоляющий и пьяный… или трезвый, в зависимости от времени суток. Казалось, это не имело значения — что-то гораздо более глубокое все равно было сломано. Затем следовала ее любимая часть: у Беллы было несколько недель наполненных цветами и сладостями, нежные руки мужчины, которого она могла полюбить — проблеск того, каким разбитый Пол выглядел бы, если бы целым. Каким-то образом она всегда умела его прощать. Но постепенно он снова превращался в кого-то с грубыми прикосновениями, мрачным настроением и еще более мрачными ухмылками. Он становился беспокойным и жестким, убегая всякий раз, когда она пыталась дотянуться до него. Белла, наконец, начала понимать, что он жаждал самоуничтожения, а не заботы… но забота была всем, что она могла ему дать. Запечатление все еще было внутри, но теперь оно ощущалось как кандалы. — Ты просто гребаная цепь с шаром на конце! — однажды ночью кричал он на нее. — Который приковывает тебя к жизни, пока ты, черт возьми, саморазрушаешься?! — закричала она в ответ и лишилась еще одного дивана. К счастью, он никогда не прикасался к ней в гневе. В остальное время он и так был достаточно груб. Белла любила его — она действительно его любила. Она надеялась, что время залечит раны, похороненные глубоко под шрамами, появившимися в детстве. Потому что она, конечно, не могла сделать этого сама… но боже, как она старалась. Она чувствовала своим сердцем — эту тяжесть, эту щемящую боль души, разорванной вклочья. Она любила его и в глубине души знала, что он тоже любит ее. Но этого было недостаточно, пока он не любил себя. Небо прояснилось, и прохладный искупительный дождь смыл бесплодное отчаяние. Белла подняла глаза к небу, когда глубокий успокаивающий раскат грома прогремел над ее головой и снял часть напряжения с ее позвоночника. Широко раскинув руки, она закружилась, смеясь — ни над чем и надо всем одновременно. Это было все, что ей оставалось делать. Она прыгала, кружилась и бегала. Прыгала в лужи, как маленькая девочка, пока дождь лил на нее, пропитывая волосы, одежду, продукты. Белле было все равно. Боже, она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой свободной. Прислонившись к дереву, она задыхалась от напряжения, но улыбка все еще была на ее губах, пока она не подняла глаза и не увидела, где находится. Белле нравилось гулять по лесам, по домам, разбросанным тут и там на этой дальней окраине города. Но за эти годы она могла сосчитать всего несколько раз, когда поднимала глаза и видела, что ноги каким-то образом привели ее сюда. К дому Сэма Улея. Он был парнем Лии до своего обращения, а теперь работал плотником и был их Альфой, но это почти все, что она о нем знала. И казалось это почти все, чем он занимаается. Со своими шестью футами шестью дюймами (198 см — прим.пер.) он был гигантом среди гигантов, но двигался быстро и проворно, как хищное животное, что очень выбивало из колеи. Всегда хмурый и напряженный, с каменным лицом и глазами-бритвами, он никогда не тратил впустую ни одного легкомысленного слова. Он управлял своей Стаей железным кулаком, раздавая команды и наказания громовым басом, от которого у любого, кто его слышал, пробегали мурашки по спине. Белла могла сосчитать сколько раз она разговаривала с ним по пальцам одной руки. Было несколько ночей, когда она звонила ему, задыхаясь и рыдая в трубку, когда Пол ввязывался в очередную драку. И на этом все. Он никогда не общался, никогда не тусовался со Стаей, никогда не утруждал себя обменом любезностями после встреч. За исключением того единственного раза в доме Джейкоба. Малия только что родила первого детеныша Стаи, и все они были гостями на этой радостной встрече. Джейкоб раздавал желающим сигары, когда дом внезапно погрузился в тишину — все оборотни повернули головы, а девочки поспешили к своим парам, потому что это могло означать только одно — прибыл их Альфа. Сэм вошел в дом походкой большой хищной кошки, и все уставились в пол и склонили головы. За исключением одного. Джейкоб стоял позади Малии, сидевшей в мягком кресле с их младенцем, и с нескрываемой гримасой ненависти потирал сигару. Как обычно, Сэм проигнорировал его. Высокий и гордый, он подошел к новорожденному. В ошеломленной тишине комнаты он опустился на одно колено перед Малией, а затем положил огромную ладонь на голову ребенка. Он пробормотал что-то по-квилетски (Белла ничего не поняла) и быстро встал, бросив лишь краткое «поздравляю», прежде чем развернуться на каблуках. Но на обратном пути к двери дома он остановился перед тем местом, где Белла пыталась спрятаться за диваном. Ее опущенный взгляд в полном замешательстве пополз вверх. Она все еще помнила каждую секунду того, что произошло дальше: — Ты любишь детей? — спросил он безжизненным монотонным голосом, больше подходящим для приказов, чем для чего-либо еще. Белла сглотнула и попыталась заставить свои губы двигаться под этим пугающим взглядом. — Да, — прошептала она, а затем прикусила уголок губы. Его взгляд на мгновение скользнул вниз к ее рту, затем снова поднялся к ее глазам. Едва заметно раздув ноздри, он резко повернулся и вышел из дома. Это было странно, но таков был Сэм. Никто никогда не осмеливался подвергать сомнению то, что он делал. Позже она поймет, что он, вероятно, допытывался, почему они с Полом ждали — в конце концов, они поженились вторыми после Джареда, всего через несколько недель после того, как тот женится первым в Стае. Только оборотни, с не дающим выбора запечатлением пары заводили семьи в возрасте двадцати с небольшим лет. Если кто-нибудь спрашивал ее, она говорила, что каждый день на работе имеет дело с восьмьюдесятью семью детьми, поэтому может позволить себе подождать еще немного, и никто на это не возражал. Но Стае не нужно было спрашивать, они и так знали — Пол не хочет детей. И все же Белла всегда, защищая, вставляла этот аргумент. Что она собирается делать? Тяжело вздохнув, она посмотрела вперед — на дом, выглядывающий на нее сквозь деревья. Оттолкнувшись от ствола, она смахнула воду с лица и повыше закинула сумку на плечо. Очередная вспышка молнии озарила небо, пока она медленно спускалась по грунтовой дороге. Она просто пройдет мимо. Спрятанное в этом уголке леса, его жилище было необычным даже для Резервации — обшитый вагонкой старый деревянный дом, который он унаследовал от кого-то из своих родственников. Двухэтажный, с большой верандой… Белла моргнула сквозь дождь, увидев мужчину, сидящего на верхней ступеньке. Он как ее будто ждал. Упершись локтями в бедра, Сэм Улей склонил голову над ножом, срезающим маленькие завитки стружки с деревянной заготовки, зажатой у него между колен. Белла откинула назад свои мокрые волосы и сделала шаг ближе. Затем еще один и еще, на самом деле не понимая почему. Шторм усиливался, и теперь она была в двух милях от дома, но не это тянуло ее по подъездной дорожке к загадочному мужчине и его дому в лесу на окраине города. Это был он. Он всегда немного притягивал ее. Белла украдкой поглядывала на него из-под покорно склоненной головы при каждом удобном случае, который у нее выдавался на протяжении многих лет, с любопытством пытаясь понять, что же двигало этим человеком. А теперь, то ли ее рассудок наконец-то сломался, то ли ей просто стало все равно — она нагло рассматривала его, пока у нее был шанс. И все же этот мужчина был совсем не похож на Сэма, к которому она привыкла. На самом деле, если бы не его привычная квадратная челюсть и непоколебимая властность — и тот факт, что он сидел чертовом крыльце своего собственного дома, — Белла, возможно, и не узнала бы его. Он был единственным в Стае, кто не стриг волосы — символ власти и положения, — но это был первый раз, когда она видела их распущенными. Блестящие черные волосы ниспадали на эти невероятно широкие плечи, а свободная белая рубашка, с закатанными до локтей рукавами, подчеркивала его мускулистые предплечья. Колени были раздвинуты с какой-то мужской уверенностью, а поношенные джинсы облегали мускулистые ноги до босых ступней. Она по большей части видела его с обнаженной грудью, в обрезанных шортах, с волосами, туго заплетенными сзади в косу, и что-то в том, каким она видела его сейчас, смягчало некоторые жесткие пугающие черты. И делало его вроде как… красивым. Комок неуверенности застрял у Беллы в горле, когда она остановилась у подножия лестницы. Она знала, что он, вероятно, услышал ее приближение за милю, но он даже не поднял глаз от своей работы. Поэтому она мгновение наблюдала за ним: одной рукой он крепко сжимал деревяшку, а другой танцевал ножом — гибко и бегло. Еще одна яростная вспышка молнии прорезала небо, сопровождаемая раскатами грома, и Белла вытерла с лица проливной дождь, решительно сжав челюсти. — Идет дождь, — ясным голосом констатировала она очевидное. Его рука, наконец, замерла, и она услышала, как он тяжело вздохнул сквозь дождь, стекающий по стеклам. Затем Сэм медленно поднял голову, пока его взгляд не скользнул вверх из-под ресниц. Он притянулся к ней, как магнит — властно и напряженно. Белла невольно отступила на шаг, быстро моргая и борясь с инстинктивным желанием вздернуть подбородок. — Пойдем, — пробормотал он. И он резко встал и повернулся к двери. Белла колебалась всего мгновение, прежде чем начать подниматься по деревянным ступенькам. Ступая на крыльцо и, наконец, оказавшись вне власти дождя, она поняла, что промокла насквозь. — Уф, — она сморщила нос, заправляя намокшие волосы за уши и закидывая промокшую сумку с продуктами на плечо. Дверь впереди была оставлена приоткрытой, и очередной раскат грома мягко подтолкнул Беллу к ней. Она остановилась у прохода, вглядываясь в тишину дома. Внутри было тихо — она увидела лишь темный деревянный коридор, который вел в еще одну комнату. Белла в смятении посмотрела на себя, промокшую насквозь. Поставив мокрый пакет на пол, она попыталась стянуть первый грязный кроссовок, подпрыгивая на одной ноге и неуклюже цепляясь за дверной косяк со своей обычной грацией. Прислонившись к нему, она стянула другой. Она безрезультатно попыталась стереть брызги грязи, стекавшие по ноге. По крайней мере, на ней были шорты — в промокших джинсах было бы неудобно. Потом, оставшись босиком, она взглянула на сумку, из которой вытекала вода, и решила не наносить еще большего урона блестящим деревянным полам. Она сделала вдох, собираясь с силами. Никто из них не был в доме Альфы, что было еще одним источником недовольства — из всей стаи только у него был дом, который действительно мог вместить всех, ведь теперь их было четырнадцать, не считая пар и детей. Она еще раз глубоко вдохнула, задержала воздух в легких и сделала неуверенный шаг через порог, а затем внутренне замерла. Ничего не произошло и это слегка разочаровывало. Она не знала, чего ожидала — удара молнии? Что Сэм оторвет ей голову? Невесело рассмеявшись, она расправила плечи. Если бы Альфа действительно откусил ей голову, это решило бы все ее проблемы. Она неуверенно вошла в большую открытую гостиную с высоким потолком. Здесь было почти уютно — два больших дивана и мягкое кресло стояли вокруг каменного камина, в котором мерцали и потрескивали тлеющие угли. Пахло приятно: огнем, мужчиной и зеленым лесом за окном. Услышав негромкий металлический лязг, Белла оторвалась от любопытного разглядывания фотографий на каминной полке и посмотрела в сторону источника звука. Он доносился из открытой двери в дальнем конце комнаты. Собравшись с духом, она переступила с ноги на ногу, миновала коридор и несколько ступенек, ведущих наверх. Она остановилась в прихожей, прижавшись к косяку. Перед ней простиралась огромная кухня в деревенском стиле, длиной во весь дом, с потолком, уходящим за выступающие балки на крышу. Освещение было выключено, и яркий солнечный свет снаружи проникал внутрь лучами, создавая ауру мечтательности и тишины. Умиротворения. Она мягко улыбнулась, оттолкнулась от двери и ступила на линолеум. Кухня когда-то была ее любимым местом в доме, но за последние несколько лет ее хобби потеряло свою привлекательность. Длинный тяжелый стол со скамейками по обе стороны тянулся почти по всей длине комнаты. Ее взгляд скользнул по деревянным шкафчикам, большой раковине и большему количеству столешниц, чем она когда-либо мечтала, туда, где Сэм, стоя к ней спиной, ставил чайник на голубое пламя плиты. Белла поджала губы от зависти: там было восемь конфорок — восемь! — блестящие медные кастрюли и сковородки, свисающие с полки над головой. Она моргнула, заметив движение на кухне. Сэм пересек комнату и со стуком поставил две кружки на дальний конец стола. Он поднял на нее свои напряженные, непроницаемые глаза. Белла обхватила себя руками. — Ты готовишь? — неловко спросила она, пытаясь выдавить легкую улыбку. По крайней мере, ей было бы о чем с ним поговорить. — Нет, — просто сказал он, а затем начал пробираться к ней через комнату. Инстинкт сбросил адреналиновую бомбу, и жар пробежал по ее венам при одном только виде ее Альфы, рассматривающего ее хищными глазами. Каждая клеточка в теле кричала ей бежать, но она знала, что от волка лучше не убегать. Ее предупреждали, хотя она не понимала этого до конца, пока не попробовала однажды ночью с Полом. Но она просто не могла спокойно смотреть, как он приближается. Вздернув подбородок, она закрыла глаза и уперлась пальцами в бока. И она ждала. Прикосновение горячей кожи заставило ее тихонько вскрикнуть. — Шшш, — успокаивающий бархатный напев окутал ее, когда мозолистая рука скользнула к ее подбородку. — Ты в безопасности, — прошептал он поверх ее головы. Белла втянула воздух открытым ртом, и у нее перехватило дыхание, поскольку инстинкт «сражайся или беги» мгновенно отключился. Некоторые члены Стаи могли ненавидеть его, но даже его злейшие враги знали, что любое произнесенное Альфой слово было клятвой на крови. Его рука на мгновение задержалась на ее подбородке, большая и теплая, в то время как большой палец прошелся по ее щеке, словно утешая. А затем он ушел. Все тело Беллы взбунтовалось. Она резко обернулась и увидела, как он, не оглядываясь, проходит через дверь в гостиную. Белла с трудом сглотнула. Сэм Улей прикоснулся к ней. Понимание того, кем они были как Волки, со временем углублялось. Теперь все члены Стаи, включая пары, примирились с условиями жизни Стаи: у оборотней не было ни капли личной жизни, соперничество за доминирование иногда портило вечеринки и требовалось много-много прикосновений. Это то, чего жаждал зверь, а человеку трудно было оставаться только человеком. Но если Сэм прикасался к кому-либо, он либо приветствовал появление в этом мире либо угрожал забрать из него. Тряхнув головой, чтобы прояснить мысли, Белла вернулась на кухню. Ощущая благоговейный страх она подошла к краю стола и увидела перед собой нож для резки по дереву и деревянную доску сложной формы. Любопытство тянуло ее вперед. Опершись коленом о скамью, она дотронулась пальцами до чего-то, похожего на часть лепнины. Это был кусок чуть больше фута длиной из темного красного дерева, по форме напоминающий переднюю часть короны. Вырезанный в центре свирепый волк стоял прямо и смотрел на нее с решительным видом, как будто охранял замысловатый узор. Ее пальцы касались листьев, животных и цветов, которые утопали в траве по обе стороны от волка. Это было великолепно — одновременно красиво и дико. Она оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, не вернулся ли он, и чуть не подпрыгнула от неожиданности. Сэм молча стоял позади нее. Резко вздохнув, она отдернула руку и обернулась, чувствуя, как от стыда горят щеки. Она не знала почему, но чувствовала себя так, словно ее застукали за разглядыванием чужих трусов. Сэм продолжил смотреть на нее сверху вниз, поджав свои широкие суровые губы. — Эм, — Белла прикусила губу, нервно теребя рукой мокрую фланелевую рубашку. — Это просто удивительно, — искренне сказала она ему. Потому что так оно и было. Двойное моргание было самой сильной эмоцией, которую она когда-либо видела на его лице, но она понятия не имела, что за этим стояло: раздражение, удивление, удовольствие? У нее не было возможности предаваться догадаткам — рука Сэма резко поднялась, предлагая белоснежное полотенце, свисающее с его руки. Белла пошевелилась и сделала шаг ближе, осторожно протягивая пальцы. — Спасибо, — прошептала она, забирая полотенце из его руки. Точнее она попыталась. Он крепко держал его, и Белла в замешательстве подняла глаза, обнаруживая, что он наблюдает за ней своими гематитовыми глазами. Озадаченная, она опустила руку, смущенная тем, что сделала что-то не так. Взгляд Сэма обежал ее лицо, а затем он медленно протянул руку, словно давая ей время возразить. Глаза Беллы расширились, когда она поняла его намерение. Прикусив губу и обхватив себя руками за талию, она опустила подбородок. В ответ на ее безмолвное согласие он поднес мягкое полотенце к ее щеке. Его взгляд не отрывался от руки, нежно смахивающей влагу с ее подбородка, затем со лба и вниз с другой стороны. Белла была слишком потрясена, чтобы понимать, что, черт возьми, думать обо всем этом, поэтому она просто стояла неподвижно, пока он промакивал полотенцем ее лицо так осторожно, будто она была сделана из стекла. Его глаза пристально следили за ней, будто запоминали каждый миллиметр. Когда он остановился и опустился на одно колено, Белла была так удивлена, что сделала шаг назад. Его другая рука почти рассеянно потянулась и снова притянула ее ближе. Она чувствовала тепло его руки сквозь ткань, когда он медленно, словно лаская, провел полотенцем по ее волосам. Белла отбросила мысли о странности ситуации, потому что теперь он был почти на уровне ее глаз, и она была слишком зачарована, чтобы обращать на абсурдность происходящего. Она никогда раньше не видела его таким. У Сэма были высокие скулы представителей его народа и гордый лоб, который выглядел каким-то нежным вблизи. Узкие глаза, которые казались слишком дикими, чтобы быть только человеческими, следили за его рукой, когда он вытирал ее с присущей ему вдумчивостью. Но все же она никогда раньше не замечала, какая чувственность таилась в этих тенях. Его нос был более орлиным, чем у Джейкоба, но он идеально подчеркивал широкие темные губы и сильную челюсть. Его лицо было красивым, царственным, свирепым… и страдающим. Прядь гладких черных волос упала ему на щеку, придавая его лицу столько мягкости, что Белла поймала себя на том, что борется с желанием протянуть руку и заправить ее ему за ухо. Ей всегда было тяжело смотреть, как страдают люди, и все же последние четыре с половиной года она провела, наблюдая, как близкий человек саморазрушается. Сэм, казалось, не замечал, что она изучает его, или просто ему было все равно. Он поймал бегущий по ее учащенному пульсу ручеек, а потом провел полотенцем по впадинке у нее на шее. Затем он перекинул полотенце через плечо. Белла напряглась, пытаясь сообразить, что будет дальше. Не глядя ей в глаза, он обеими руками потянулся к ее фланелевой рубашке и начал расстегивать пуговицы. Застигнутая врасплох, она попыталась отодвинуться, но он схватил ее за рубашку и снова притянул к себе. Сердце Беллы ускорило бег, пока она лихорадочно искала на его лице обьяснение происходящему. Его руки спокойно расстегнули пуговицы, обнажая ее майку, а затем его глаза медленно поднялись, чтобы встретиться с ее глазами. У Беллы перехватило дыхание. Они были непроницаемыми и светились волчьей силой… и в то же время были самыми человечными из всех, какие она когда-либо видела. — Я никогда не буду принуждать тебя, — прошептал он. У этой фразы было много значений, но прямо сейчас ее смысл был ей до боли ясен. Белла уставилась на него в недоумении — она не понимала почему он это говорит. Его взгляд на мгновение задержался на ней, а затем мужчина вернулся к тому, чтобы стянуть фланель с ее плеч руками, твердыми, но осторожными. Белла с трудом подчинилась и он снял с нее рубашку, позволив ей упасть на пол. Потянув полотенце со своего плеча, он не стал ни успокаивать, ни объяснять, а просто продолжил вытирать воду с ее тела, и по ее коже побежали мурашки. Он позволил своим рукам говорить самим за себя: спокойно, уверенно, нежно. Она увидела, как его взгляд блуждает по ее груди, и ее соски гордо приподнялись, чтобы встретиться с ним, а румянец залил ее шею и щеки. Но его взгляд не задержался, он скользнул по ее груди с тем же равнодушным вниманием, что и по каждому дюйму ее тела. Все это время его руки продолжали свои гипнотические движения вниз по ее рукам, плечам, бокам. Белла в шоке смотрела на него сверху вниз, но ее тело впитывало эти прикосновения, как губка. По ее венам растекалось тепло другого рода, вызывая головокружение. Пол так давно не прикасался к ней подобным образом — да и было ли так вообще когда-либо? Обычно это были просто грубые, бесцеремонные прикосновения, вызванные его потребностью. — Ты знаешь, почему ты здесь, Белла? — прошептал Сэм бархатным голосом. Губы Беллы автоматически приоткрылист, чтобы дать ответ. Но она не поняла, что понятия не имеет. — Я позвал тебя, — пробормотал он, наблюдая, как его руки оборачивают полотенце вокруг ее бедра. Его прикосновение было мягким, интимным, но при этом полностью лишенным какого-либо принуждения. — Я звал тебя какое-то время, — он разгладил полотенце по ее ноге, а затем провел им по пальцам ног. В действительности это никак не помогало с грязью, да и ее ноги уже были сухими… Внезапно она поняла, что это и не имело никакого отношения к высыханию. Все дело было в прикосновении. — Долго, — выдохнул он, стягивая махровую ткань с другой ноги. Тепло от его рук просачивалось сквозь нее, оставляя после себя холодные мурашки. Сэм посмотрел на нее угольно-черными глазами. — Я знал, что ты придешь, когда наступит время, — с этими словами он встал. Лицо Беллы с отвисшей челюстью автоматически поднялось вместе с ним. Его взгляд скользнул по ее лицу, а губы смягчились тончайшим изгибом, а затем его осторожные руки развернули ее от себя. Белла была слишком ошеломлена, чтобы протестовать. Сэм Улей позвал ее? — Почему? — она вздрогнула от звука собственного голоса. Он не ответил, но ласковые руки завернули ее волосы в полотенце и выжали из них влагу, нежно потянув за корни так, что у нее закатились в удовольствии глаза, и вопрос потерял свою срочность. Он распустил ее волосы, а затем смахнул капли воды с ее плеч, пока Белла пыталась выбраться из оцепенения. Ее разум искал верную догадку в отчаянной попытке понять, что же происходит. Тишину кухни внезапно прорезал свист чайника, пронзительно отдаваясь от стен. Сэм бросил полотенце на скамейку и спокойно пересек комнату. Белла оцепенело обернулась и посмотрела, как он снимает его с голубого огня. Сделав глубокий вдох, она провела пальцами по своим взъерошенным волосам. Она должна была чувствовать себя еще более выбитой из колеи, чем общущала на самом деле в данный момент: их альфа-затворник только что осмотрел каждый дюйм ее тела под предлогом вытирания. Но еще более странным было то, как это успокаивало — медленные ритмичные ласки мягкой ткани, тепло от его руки, проникающее в ее кожу… Это было почти заботливо. Отвернувшись от стойки, Сэм поднял глаза и встретился с ней взглядом, пока шел по кухне той плавной, но уверенной походкой, которая всегда свидетельствовала о его незыблемом господстве. Казалось невозможным, чтобы он не был рожден для того, чтобы быть тем, кем он являлся — за эти годы он вырос в лидера, которого боялся даже высокомерный совет. Джейкоб мог делать все, что ему заблагорассудится, но если бы ему пришлось взять на себя эту роль, Белла не знала что это сделало бы с его теплым сердцем. На протяжении всей драмы со старейшинами, впадающими в истерику отцами и ее лучшим другом, испытывающим трудности, Сэм молча, но неукротимо стоял в стороне и наблюдал, как Ангел Смерти, просто ожидающий своей реплики. Все то время он вел войну с армиями вампиров, разбирался в сложностях новых волков и секретах и удерживал молодую Стаю вместе твердой рукой, не давая погрузиться в хаос. Сэм остановился у подножия стола и опустил подставку, а затем поставил на нее чайник. Едва заметный кивок его подбородка в сторону места в углу заставил ее пошевелиться, прежде чем она осознала что именно он от нее хочет. Стая всегда выполняла требования своего лидера, из-за чего Сэму редко приходилось использовать свой железный кулак, а Белла, в конце концов, была частью Стаи. По крайней мере, на данный момент. Она прошла вдоль длинного деревянного стола, а любопытные глаза наблюдали, как он ставит пластиковый конус на одну из чашек и наливает в него воду. Она и раньше видела эти фильтры для кофе на одну чашку, но никогда ими не пользовалась. Но с другой стороны, кроме своего отца (который сейчас жил со Сью Клируотер), она не знала никого, кто жил бы один. Потому что, с тех пор как Эдвард бросил ее в лесу (лучшее, что случилось в ее жизни на сегодняшний день), Белла проводила большую часть своего времени в Резервации. Сначала с Джейкобом, грязными мотоциклами и ослабевающей депрессией, затем после сверхъестественных событий, с войной с вампирами и бурным головокружительным романом. Вплоть до ее первого собственного дома с мужем — не соседом по комнате — в нежном двадцатилетнем возрасте. Это были сумасшедшие пять лет, но она, как ни странно, не хотела бы ничего поменять, потому что любила свой дом, независимо от того, как сюда попала. В этом была одна особенность (и, вероятно, это было ее самое любимое в сложивщейся жизни): жизнь в Резервации — это семья и стая. А здесь никто из ее знакомых не жил один. Кроме Сэма Улея. Белла вытерла руки о шорты и скользнула на скамейку напротив того места, где мужчина, о котором шла речь, бесстрастным взглядом наблюдал, как медленно падает уровень воды в фильтре. Он налил еще одну порцию, а Белла неловко оперлась локтями о стол и слушала, как вода со звоном стекает в керамическую кружку, а наверх идет пар. Кофе пах чудесно — нагретой землей и шоколадом, и это было прекрасным дополнением к терпкости ненастного летнего дня. Дождь на улице сменился ливнем, который успокаивающе шептал сквозь сетку открытых кухонных окон и приносил запах деревьев и дикой природы. Белла задавалась вопросом, каково это — жить здесь, в этом большом доме, одному и возглавлять Стаю, которая относилась к нему покорно и уважительно, потому что он это заслужил, но никоим образом не любила его. Помимо скрытой враждебности Лии из-за таинственных событий давнего прошлого, Белла не могла понять, что он такого сделал… кроме как принимал необходимые, но непопулярные решения и одергивал их, когда они выходили из-под контроля (как ее муж). Пол всегда проверял границы, а Сэм в результате всегда ужесточал их, но, насколько могла судить Белла, именно так все и работало. Это было частью волчьего инстинкта — бросать вызов, и Белла подумала, что если бы у них не было контроля их Альфы, они бы давно разорвали друг друга в клочья. Казалось, большая часть их негодования проистекала из того факта, что они не понимали его. Сэм, казалось, хотел, чтобы так и оставалось. Молниеносно отреагировав, он подставил чашки под фильтр, не пролив ни капли, а затем налил еще воды. Инстинкт заставил ее оторваться от своих мыслей и обнаружить, что Сэм наблюдает за ней неподвижными, как полночь, глазами. Облокотившись на стол, Белла обхватила себя руками, чтобы унять озноб, и неловко втянула плечи до ушей. Его пристальный взгляд четко и эффективно считал язык ее тела, а затем Сэм поднялся из-за стола. Звук его звучного баса заставил Беллу подпрыгнуть. — Ты же знаешь, что Альфы не запечатлеваются. Белла автоматически кивнула, хотя он отвернулся и стоял лицом к холодильнику. — Но ты знаешь почему? — он открыл дверцу и достал упаковку сливок. Он остановился, оглянувшись через плечо и приподняв бровь. Понимая, что на этот раз отвечать должна она, она выпрямилась и прочистила горло. — Эм, потому что… — отважилась Белла. — Потому что их нельзя отвлекать от руководства? Сэм коротко кивнул и затем вернулся к столешнице. Она думала об этом раньше, размышляя об их загадочном лидере — за все эти годы, если у него и была любовница, никто об этом не знал. Это было источником ехидных намеков и некоторых из самых грубых шуток ее мужа. Альфе не разумно запечатлеваться и это имело смысл, потому что первый год или около того волк был безумно прилипчивым — и даже дольше если оборотень действительно развивал свою связь. Этому настоятельному требованию быть вместе было почти невозможно сопротивляться, в чем, как преполагал биолог в ней, и был смысл. Магия могла найти идеальную пару, но сердце должно было принять ее, а затем душа должна была выполнить остальную работу. — Но есть и другая причина, — продолжил он, возвращаясь к ней. Он внимательно посмотрел на кофе на столе, когда подошел и поставил сахарницу и сливки. — Как и запечатление, это инстинкт, который не идет в ногу со временем, — прошипел он, и в его словах прозвучала едва уловимая горечь. Белла подняла глаза к его лицу, чтобы найти источник этой горечи, но, как обычно, на лице была все та же задеревеневшая маска. Сэм, не поднимая глаз, аккуратно насыпал ложкой три порции сахара в кружку. — В нашем прошлом брак был долгом перед племенем, — тихо сказал он, помешивая, под тихий звон металла о керамику. — В те времена запечатление было драгоценным даром Духа в награду за нашу судьбу. Он посмотрел на нее из-под ресниц. — В других союзах любовь была роскошью, которую зарабатывали со временем, — его бровь слегка приподнялась. — Если вообще когда-нибудь. Белла поерзала на стуле и крепче обняла себя. Он открыл новые сливки, аккуратно разорвав бумагу, и налил их в кофе, а Белла едва дышала, боясь разрушить чары, пока ждала продолжения. Она понятия не имела, зачем он ей это рассказывает, но была слишком увлечена, чтобы удивляться. Это было самое большее, что она когда-либо слышала от Сэма Улея. — Итак, Альфа может пометить пару, но мы не запечатлеваемся, — пробормотал он, медленно помешивая кофе, чтобы получился идеальный кофе с молоком. Он постучал ложечкой по краю и поставил ее на стол. — Потому что, технически, — он подвинул кружку к ней. — Все женщины в Стае уже принадлежат ему. Наконец ее мозг включился, и Белла застыла с рукой, готовой потянуть кружку к себе. Ее глаза метнулись к его бесстрастному лицу — возможно, она ослышалась. Сэм вложил чашку в ей руку, а затем небрежно вернулся к наливанию воды в фильтр. Кровь застыла в жилах Беллы, когда все больше и больше кусочков пазла начали соединяться воедино. — Существовала архаичная традиция, которая практиковалась еще во времена Стаи Эфраима — его мягкий бархатный бас не пытался смягчить слова. — Этот инстинкт — разбрасывать семя самого сильного самца с волчьи геном, — пробормотал он, бесстрастно наблюдая, как вода стекает через фильтр, а затем терпеливо налил еще. — Эфраим взял жену в соответствии с человеческими традициями того времени, — он издал мрачный смешок, а затем медленно поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. — Но, как и у настоящих волков, прерогатива Альфы — спариваться с любой женщиной в своей стае. Было такое чувство, что сердце Беллы ушло в пятки, но вместе с тем каким-то образом оно также бешено колотилось в ее голове. Ее онемевшая рука вытянула кружку перед собой и держалась изо всех сил. Его взгляд снова скользнул вниз к фильтру, наблюдая, как кофе каплями стекает в чашку. — Эфраим воспользовался этой привилегией — как и все представители его линии до этого, — сказал он. — В давние времена, когда это было разрешено, некоторые брали их в жены — у Таха Аки было три, — пробормотал он себе под нос. Он бросил на нее быстрый оценивающий взгляд. — Хотя, похоже, Билли Блэк — последний, кто унаследовал эту слабость. Белла быстро взяла свою кружку и сделала большой глоток, пытаясь прогнать комок в горле, наблюдая, как он пересекает кухню к раковине, подставив ладонь под фильтр. Ее взгляд метнулся к кофе в руке; он был именно таким, как она любила — сливочным и сладким. Ее разум отчаянно пытался сосредоточиться на данном факте, боясь сделать хоть шаг на встречу тому, что будет дальше. — Вот почему нас так много, — звучный голос Сэма вознесся к потолочным балкам. — Со временем случались неосторожные поступки, склонность к которым передалась по наследству. Звук открывшегося крана заставил ее поднять взгляд туда, где он смотрел на нее через плечо, ополаскивая руки в раковине. — У Эфраима был сын и внебрачная дочь, — он рывком закрыл кран и обернулся. — Я унаследовал этот ген от своей матери. Когда сознание, наконец, соединило все кусочки воедино, глаза Беллы расширились от понимания. Внезапно многое обрело смысл: почему он был первым, почему он, казалось, был рожден для этой работы, напряженность в совете, гнев Билли, Эмбри, близнецы и другие члены Стаи, которые стали неожиданностью, когда постепенно перекинулись один за другим. И Сэм застрял, пытаясь удержать все это вместе. Один. Его мать умерла, он не знал своего отца… Белла оторвала взгляд от своей кружки. Сэм рассматривал ее со своим привычным спокойствием, медленно направляясь обратно к столу. Как обычно, на его лице не было никакого выражения, но в глубине глаз бушевала буря. С той врожденной грацией, которая не вязалась с его габаритами, он опустился на скамейку напротив нее. — Джейкоб не знает, что я его двоюродный брат, — спокойно заявил он, придвигая к себе кружку с черным кофе. Белла моргнула — он заполнял пробелы в разговоре, о которых она еще даже не думала. Было утешением, что факт родства не был причиной, по которой Джейкоб ненавидел Сэма. Она была уверена, что если бы он узнал, он был бы на его стороне, как это было с Эмбри. — Почему бы тебе не сказать ему? — прохрипела она срывающимся голосом. Она прочистила горло. — Потому что это не имеет значения, — ответил он, делая глоток кофе. Белла в смятении нахмурила брови. Так много секретов! Ад вырвался на свободу, когда выяснилось, что Эмбри является братом Джейкоба. После этого и драмы с запечатлением Джейкоба, возможно, Сэм был прав, что Стае не стоит терпеть новое напряжение. — И это может все усложнить, — пробормотал он. Белла снова подняла глаза и обнаружила, что Сэм пристально наблюдает за ней — он всегда наблюдал. Она выпрямила спину, храбро вздернув подбородок и мертвой хваткой вцепилась в свой кофе. Что бы ни происходило, что бы он ни собирался ей сказать, она не позволит ему запугать себя, с нее хватит этого с Полом. Снаружи дождь снова лил как из ведра, барабаня по крыше и разбрасывая пригоршни воды по окнам, как рис. И все же внутри царила такая густая и выжидательная тишина, что ее можно было есть ложкой. Эти напряженные темные глаза молча сверлили ее душу в течение возмутительно долгой минуты, пока Белла не решила, что умрет, если не начнет извиваться, как уж на сковородке. Наконец, Сэм наклонил голову, и его глаза бегло обежали ее лицо, прежде чем вернуться к глазам. — Белла, — прошептал он чернильным басом. — Я хочу, чтобы ты родила моего ребенка.