What is love&love love what is good for? absolutely nothing

Его ожесточенное лицо ясно выражало возражение. Возможно, он не осознает той боли, которая разбивает мне сердце. Это как боль уже опустившегося на дно сердца, раздавленного твоей жестокостью. Ты никогда не узнаешь. И чтобы поддерживать отношения, даже если это отношения только двух тел, я никогда не вскрою свою боль. — О чем вы? Просто я не выспался. К счастью, мой голос звучал плавно. Благодаря этому выражение лица Ким Тэхен немного смягчилось. Но я мог видеть, что его сомнения не развеялись на 100%. — Почему? Что случилось? Из-за тебя. Потому что я полон мыслей о тебе. Потому что ты постоянно крутишься у меня в голове. Но, конечно, я не мог этого сказать. — …Мой брат занимается опасной работой, и он пришел вчера весь израненный. Мне срочно пришлось отвезти его в травмпункт, чтобы ему оказали первую медицинскую помощь, а потом мы вернулись на рассвете, чтобы вытереть пятна крови в коридорах и комнатах. Я живу со своим хёном. Этого, конечно же, не было прошлой ночью. Это произошло неделю назад, и я выдумал это так, как будто это произошло вчера. В то время, конечно, я был очень напуган, но настал такой день, когда я использовал это как оправдание. От слов Чона лицо Ким Тэхена странно изменилось. Конечно, это была история, которая была бы интересна любому. — Твой брат занимается чем-то опасным? — Ага. Я не вдавался в подробности, но вроде так. — Ты, должно быть, был очень удивлен вчера. — Да, благодаря ему, я думаю, что сразу засну, если положу голову на подушку. Поэтому не думаю, что это хорошая идея. — Слава Богу. Я думал, что секретарь Чон ревнует меня, потому что я ему нравлюсь. Я слишком занят, чтобы тратить свои эмоции и силы на какие-то чувства. Ах, так вот почему Мин Сон, который так страстно смотрел на него, был холодно отброшен. Но это не было непонятно. Потому что Чон был таким, пока не встретил Ким Тэхена. Чон хотел только поверхностных отношений, и раньше он был бесконечно жесток к любому, кто пытался пересечь эту черту. — Я понимаю. Я просто устал. Так кто кроме меня поймет Ким Тэхена? — Я рад, что у секретаря Чон такой же характер, как у меня. Возможно, Ким Тэхен услышал о его слухах в баре, где они встретились. Ходят слухи, что Чон не хочет эмоционального обмена и хочет только сексуального партнера. Конечно, это было правдой. Теперь, когда дело дошло до этого, у Чона болит живот. Если бы он не был таким беспорядочным человеком в прошлом, Ким Тэхен посмотрел бы на него по-другому? Нет… Велика вероятность, что он даже не протянул бы ему руку. Очевидно, что он был бы единственным, кто в любом случае беспокоился бы. Ким Тэхен знал, что он взбалмошный человек, и легко обратился бы к нему. Так что Чон должен играть роль перед ним. Он знал, что только тогда он смог бы поддерживать эти отношения. Однако знание этого означало, что лицо, которое улыбалось, говоря, что он испытал облегчение, причиняло боль. Насколько низок порог этой боли? Я знаю, что за человек Ким Тэхен и чего он от меня хочет, но почему каждый раз так больно? — Иди и ложись. — Если я лягу, думаю, что действительно засну. — Так давай спать. Что делать секретарю в офисе, если босса всё равно нет на рабочем месте? Нет… Отсутствие Ким Тэхена не означает, что мне нечего делать в компании. Прежде всего, как насчет телефонных звонков в офис? Когда меня нет, в офис секретаря должен быть отправлен один человек, но я должен, по крайней мере, сообщить секретарю, что Ким Тэхен тоже не пойдет утром на работу. Ким Тэхен потянул Чона на кровать, не дав ему ни малейшего шанса вырваться, и уложил рядом с собой. Всё, что он мог сделать, это снять пиджак, чтобы он не помялся. — Ах… Но когда он лег, сильные руки Ким Тэхена скользнули под его шею. Я имею в виду, что это подушка из руки, которую можно сделать только для любовника. Его поведение было совершенно непредсказуемым. Какого черта ты делаешь это со мной? Просто удобно? Знаешь, что ты мне никогда не понравишься, поэтому делаешь такой небрежный скиншип? Когда нет никаких чувств, возможны ли такие прикосновения? — …Президент. — Да? Президент, я вам нравлюсь? Хоть я и знал, что нет, всё равно очень хотелось спросить. Но я, конечно, не могу этого сделать. Потому что я уверен, что услышу ответ «нет». До этого было против правил даже спрашивать о чувствах между нами. Поэтому, не спрашивая, я обернулся. — Я чувствую себя действительно сонным… Нет, не только физическая усталость, но и умственная усталость от предыдущей ситуации была идеальным пределом. Когда Чонгук медленно моргнул, господин Ким ухмыльнулся. И снова на его лоб упал короткий теплый поцелуй. Ким Тэхен обнял его и закрыл глаза рукой. — Не волнуйся, я тебя разбужу. Ха… В моей голове я отчаянно плакал. Боль, согревающая мое трепещущее сердце, не ушла, но тепло и дружеский шепот, обволакивающие меня, неизбежно рушили её. Когда он обнял меня, запах господина Кима коснулся кончика моего носа. Как и любой другой любовник, общая температура тела и запах тела гладили раны, выгравированные на моем сердце. Раны, нанесенные Ким Тэхеном, зажили благодаря Ким Тэхену. Было время, когда он задавался вопросом, не будет ли достаточно просто заняться с ним сексом. Оптимистичная идея, что если он тихонько подавит свои эмоции, то получит радость и удовольствие от этих отношений. Но все это было его ошибкой. Как долго он смог бы удовлетворен такими отношениями? Просто то, что рядом с ним кто-то другой, уже сводит его с ума от ревности. Тем не менее, он так любит этого мужчину, который держит его в руках, что всё прощает. Чон не думал, что чем больше он прикасается к нему, тем больше его симпатия будет безгранично раздуваться. Секретарь Чон спал с Ким Тэхеном, не думая, что его жажда перестанет утоляться… Вскоре стало слышно ровное дыхание Ким Тэхена. Он уткнулся носом в его волосы и заснул. Чон перекатился в его объятия, крепко обнял и уткнулся лицом ему в грудь. — Ммм… секретарь Чон… Он пробормотал, как будто его слегка разбудили его движения. Он попытался оттолкнуть Чона. Его тело напряглось. Но вместо этого он полностью повернулся к нему и крепко обнял, похлопав рукой по спине. Я снова падаю. И снова я в отчаянии. Жестокий. Жестокий и милый. Тепло мужчины, державшего меня, было достаточным, чтобы причинить боль. Поэтому я не могу перестать любить тебя. Даже если мое сердце разбито и полно синяков и шрамов. Я не могу не любить тебя. В объятиях Ким Тэхена он наконец заснул. Дух, достигший предела, не мог больше терпеть. Он провалился в очень глубокий сон. Спящий мир был удобным и спокойным. Именно тот момент, когда все вещи, о которых он думал в его голове, исчезли. Это было сладкое время. И что-то щекотало. Оно было мягким и теплым, но в то же время странным. Тело Чона слегка согрелось. Нет, ему было даже жарко. — Ммм… Ух… Было жарко и что-то пульсировало, боль была очень сильной. Чон чувствовал, что его грудь взрывается каждый раз, когда он делает вдох, потому что груди было больно, и он хотел сделать глубокий вдох и вдохнуть свежий воздух. Тем не менее, Чон не мог понять, где его конечности. В позе было что-то неудобное. Чувство сумасшествия пронзило все его тело. Почему становится так жарко? Почему чешется кожа? Почему у меня так сильно бьется сердце и что это бежит по моим кровеносным сосудам, так что онемели кончики пальцев рук и ног? А пока самым неприятным было ощущение в себе чего-то инородного. Мне было неудобно, я попытался вырваться, но мои руки были чем-то зажаты, не отпуская. Мои ягодицы постоянно дрожали. Боль распространялась по нижней части живота. Всё у меня между ног было странным и болезненным. — Ах… хык… Щекотка и волнующее удовольствие, возникающее между неприятными тупыми болями, были чем-то знакомым. Это напомнило мне об одном из тех видов сексуального удовольствия, которые мне очень нравятся. — Да…! Когда вырвался влажный звук, он сделал глубокий вдох и попытался открыть веки, которые были настолько тяжелыми, что он не мог их открыть. Именно Ким Тэхен попал в его только что открывшееся поле зрения. — Пре-, президент? Он рассмеялся его голосу, полному отчаяния. И только в тот момент, когда то, что заполняло низ его тела, выскользнуло наружу, Чон понял, что тягостное инородное тело, терзавшее его нижнюю часть тела, являлось его пальцами. И потирая то место где-то рядом, его пальцы снова ворвались внутрь… — Ах…! Его спина естественно выгнулась, но тело было сложено так, что бедра касались груди, так что даже инстинктивных движений было недостаточно. Что это за чертовщина? Как будто я все еще сплю. — Президент, уф! Ха-ах! — Ха… Звук дыхания, смешанный с низкими стонами, был таким сексуальным. Это было слишком непристойно и вернуло его к реальности. Это не сон. — Секретарь Чон. Губы, зовущие меня, мягко накрыли мои губы. Его движения стали усиливаться, когда он языком провел по моему рту, и мне стало трудно дышать. — Ах, президент, угх! Удовольствие избавило его от боли, которая давила на грудь. Его глаза почернели, и его сознание, казалось, погрузилось в бездну. Страшно. И хорошо. Несмотря на боль, он был счастлив. — Ха…! Ха-а-а! Ким Тэхен снова глубоко вошел в него, словно насильно раскрывая его для себя. Именно тогда красные отметины на его ключице запечатлелись у него на сетчатке. Слезы текли по щекам секретаря. Под цепким взглядом Ким Тэхена, когда он сжал его руки и вошел в него, он отчаянно сдерживал слезы. Однако продолжавшиеся сильные толчки сотрясали его тело, а из уголков его глаз текли невыносимые слезы. Ким Тэхен с высшим удовлетворением посмотрел на слезы, залившие его щеки. Какой-то огонь вспыхнул в его глазах. В то же время он был невероятно мягким. Серия действий по слизыванию слез языком и поцелуям его век была очень милой. — Угх… Доброта, которая заставляет Чона поверить, что он страстный любовник, которым он дорожит и очень любит. Но ему надоело, что он такой добрый. Было ужасно грустно осознавать, что что-то настолько явное не было любовью. Так что кажется, что слез продолжали течь ручьем. Проснувшись после интенсивного секса, он чувствовал себя не в своей тарелке. Продолжалось туманное и сонливое состояние, как будто он простудился. Когда Ким Тэхен, наконец, отпустил его, пусть и ненамного, тело, накопившее усталость, полностью превратилось в кимчи. Тем не менее, работа ждала его. Так что теперь он готовился к работе. Его спина и ягодицы пульсировали на водительском сиденье, и это не было большой проблемой. Разумеется, за вождение босса отвечал секретарь. Ким Тэхен, вероятно, был немного обеспокоен этим. Обычно он сидит на заднем сиденье, но сегодня он сел на пассажирское. Что же касается того, что он там делал, то он смотрел на него чрезвычайно обременительным взглядом. …Бля, да, я плакал. Я буквально рыдал. Но почему? — …На что вы смотрите? — О, не волнуйся, просто езжай. Если бы это были вы, вам было бы все равно? Его глаза были сбоку от его головы, так что мне щекотало уши. Если он посмотрит на него сбоку, то увидит, что его уши все красные, значит, Чон смущаясь и сходит с ума. Ему не повезло, что в обеденное время была пробка. Это 15 минут ходьбы, но они еще даже не на полпути. Конечно, время еще было, но хотелось как можно быстрее сбежать из сложившейся ситуации. — Вы голодны? — Да. Пойдем поедим? — Время встречи неоднозначное. Как насчет того, чтобы заехать по пути? — Угу, давай. Ой, а вам не кажется невежливым так отвечать? Аппетита у меня не было, но как-то хотелось избежать этой ситуации, поэтому я сделал вид, что не замечаю его взгляда, и огляделся, нет ли подходящего ресторана. Но в этот момент Ким Тэхен что-то сказал: –Неужели я был так хорош? Чон чуть не нажал на педаль газа. Сам того не осознавая, он силой вынес громкий шум, который вот-вот должен был раздаться. Рефлекторная попытка взглянуть на него могла быть вынесена только отчаянным самообладанием. Ах, как было бы здорово, если бы он мог кричать: «Ты сумасшедший, настоящий сумасшедший, спрашиваешь об этом, пока я за рулем!». — …Что вы имеете в виду? Я вижу там Бургер Кинг. Мне остановиться? — Я съел гамбургер на завтрак. Давал лучше съедим кашу. — Хорошо. — Действительно было так хорошо? — Ах, сэр…! В конце концов Чонгук взорвался. Когда он закричал, Ким разразился смехом. Ха, блять, смейся, смейся. Некоторые люди едут в теле, которое болит так сильно, что они не могут даже пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы согнуть спину, но должны улыбаться. — Я очень устал. А вы полезли к спящему человеку… — Ха-ха. Это было так хорошо, что у тебя выступили слезы на глазах, правда? Ты, кажется, очень рад подшутить надо мной. Помня об этом, я отвернулся от него. — Если я буду над тобой смеяться, то проиграю. Ты не собираешься рассказать своему брату? Ему действительно не следует говорить. Ким Тэхен, дружелюбный, словно забыл, что он президент, высунул язык. Чон не знает, как меняется его настроение, когда он спрашивает, не ревнуют ли он, и почему он сейчас такой ребячливый. Конечно, самой большой проблемой был Чон. Его неудержимый смех заставляет его сердце трепетать от невинного взгляда, который насмехается надо ним. У него болело сердце, и, хотя оно все еще болит, его шутки заставляли его сердце трепетать. — Я не могу ничего сказать. Потому что я не хочу убийства босса. — Вау, настолько серьезно? Как думаешь, он хорошо владеет кулаками? — Да. Пугающе хорошо. Его глаза мерцали, как будто он ждал, что Чон расскажет ему что-то интересное. Он решил поведать историю про своего брата. Это было очень личное, но на случай, если ему будет любопытно… — Мой брат старше меня на год, и в нашем районе… Ну, он был вроде как известен. Когда я учился в средней школе, меня заставили перевестись в другую. Поскольку он был моим старшим братом, никто не прикасался ко мне в школе. В то время Чон делал вид, что усердно учился и умеренно справлялся со своими оценками, но ходил безо всяких забот. Благодаря известности, оставленной Чон Хосоком, не было никого, кто мог бы его тронуть. — Но в то время одного из учителей, которого прозвали извращенцем, назначили нашим классным руководителем. Он продолжал подходить ко мне, гладить и трогать меня повсюду. Я пользовался популярностью у девушек, поэтому знал, что я красавчик, но не знал, что на меня может смотреть извращенец с педофилическими наклонностями. В то время я даже не думал, что мужчина может видеть мужчину в сексуальном плане, и мне было интересно, не прикасается ли учитель ко мне больше дозволенного. Но он также был очень заботливым и понимающим учителем. Если подумать об этом сейчас, то этот сумасшедший ублюдок определенно был извращенцем. Он не только трогал меня за грудь или талию, но и продолжал говорить мне остаться, чтобы побыть с ним наедине после школы, или он тайно говорил мне встретиться, потому что он купит мне что-нибудь вкусненькое на улице. — Мой брат спросил меня, как у меня дела в школе, и я сказал ему, что мой новый классный руководитель касается меня, и что некоторое время назад он пытался обнять меня сзади и посадить к себе на колени… — И что случилось? — Через несколько дней он пьяным возвращался домой, а его ограбили и сломали ему все конечности. Включая ребра и колено. Когда он услышал, что учитель сексуально домогался ученика, лицо Ким Тэхена, ставшее серьезным, мгновенно смягчилось. Чон рассказал это, но в это определенно было трудно поверить. — Это не просто перелом, а пожизненная хромота, и полиция пыталась найти подозреваемого, весь район встал на уши… Преступник до сих пор не пойман. Я без ведома родителей открыл дверь своему брату, который вошел на рассвете в тот день, когда это произошло. Перчатки, которые он носил, были слегка влажными от неизвестной жидкости. Он снял маску и улыбнулся. «С завтрашнего дня можешь спокойно ходить в школу», — сказал он, поглаживая меня по волосам. — Твой брат… — В ходе следствия выяснилось, что человек в прошлом прикасался к ученику во время репетиторского занятия, поэтому подозревались его родители, но с них тоже сняли обвинения. Преступник не был пойман, поэтому мы не знаем, кто это сделал. Чон двусмысленно пробормотал слова. Конечно, преступником был его брат, но он не должен был говорить, что его брат был таким. На какое-то время это вызвало переполох в его районе. В конце концов, учитель был разоблачен и покинул город, не сказав ни слова. — Кажется, твой брат очень заботится о тебе. — Это правда, но бывает и немного жесток. Были времена, когда я задавался вопросом, был ли он моим братом, ведь он сумасшедший. Он по-прежнему был ко мне добрым, но определенно не из тех, с кем бы я был близок, если бы это был кто-то другой. — Буквально вчера утром он применил на мне удушающий прием сзади, но только слегка, потому что это был я, но, если бы это был кто-то другой, он бы избил их, не сказав ни слова. Кроме того, люди были более опытными. Буквально вчера утром я думал, что у меня будут синяки из-за красных отметин, а сегодня я уже в порядке. В любом случае, он был мне хорошим братом. Когда мои родители умерли, мой старший брат был едва взрослым. Он поддерживал меня с столь юных лет. — Если секретарь Чон расскажет своему брату об издевательствах босса… — Да. Если я скажу ему, что начальник довел меня до слез, то вас в тот же день… Конечно, я не собираюсь рассказывать хёну, и даже если скажу, я уже взрослый, и я не думаю, что хён нападет на Ким Тэхена. Я взглянул на Ким Тэхена, который был ошеломлен, и внутренне рассмеялся. Вот почему я рассказал о своем брате. Бойся меня! Ким Тэхен было пора заткнуться, поэтому Чон направил машину в переулок и остановился. Когда он уже собирался выйти из машины… — Значит, это правда, что ты плакал из-за меня. Это было так хорошо? Ты говоришь, что я так хорош, что заставил тебя плакать, верно? — Ай, президент! Чон громко закричал от того, что он только что сказал. Смущенно глядя на него, Ким Тэхен улыбнулся. Был теплый весенний день. Солнечный свет, пробившийся сквозь оконное стекло, освещал его. Очень озорная улыбка, обнажающая белые и ровные зубы. Его сердце колотилось. Чон не мог дышать от волнения. Да, я сумасшедший. Я сошел с ума. Не останавливаясь на достигнутом, Ким Тэхен нанес последний удар. — Я буду хорошо себя вести. Ты же не скажешь своему брату? …О Боже. Что мне делать, если такой идеальный мужчина одарен такими милыми качествами? Я воззвал к богу, в которого не верил. Это плохо. Это была трагедия, что человек, который раньше причинял мне такую​​сильную боль в груди, был тем же самым человеком передо мной. Болезненное чувство, исходившее от улыбающегося лица, которое явно насмехалось надо мной, только что закончилось. Поддразнивание меня не злило. Я просто растаял от его милоты. — …Я пойду куплю что-нибудь для вас. Подождите. — Сказав это, Чон вышел из машины. Мне очень повезло быть его секретарем. Причина, по которой я не могу злиться на него, заключается в том, что я его подчиненный. На самом деле гнев уже растворился в этой улыбке, так что я не могу его выразить. Так что я был очень счастлив быть секретарем, но мне также было немного грустно. Он глубоко вздохнул, когда вошел в магазин и заказал то, что он хотел бы, и то, что будет есть Чон. Осталось всего полдня, а такое ощущение, что он уже несколько раз побывал в раю и в аду. Утром он понятия не имел, что делать с человеком, который бросил его в ад, обнажив засосы и царапины на спине от другого мужчины, а теперь с яркой улыбкой вознёс его к небесам. Когда он был в агонии, одновременно счастливый и расстроенный, у него зазвонил мобильный телефон. Проверив экран, он на мгновение остановился, потому что звонил Ким Намджун. Это было также имя, которое он полностью выбросил из своей памяти после того, как повесил трубку из-за внезапного прибытия Ким Тэхен. Да. Чон флиртовал с ним и больше даже не связывался. Чон даже вспомнил, что обещал позвонить, но так этого и не сделал. — Алло. — Сволочь. Сразу ругаться на меня было приемлемо. Чон вежливо извинился. — Извини. — Да ладно. Что ты делаешь завтра или послезавтра? Джун был действительно хорошим парнем. Он всегда понимает, что Чон такой человек и идет дальше. Конечно, последовало небольшое ворчание. — Ты всегда бросаешься пустыми обещаниями. Ты ведь ещё не скоро будешь в Пусане, да? — Я был занят. Посмотри на меня, я работаю на босса даже по выходным. Чон изо всех сил пытался оправдаться. Чон, конечно, плохой парень, но это не значит, что он испортил все отношения. Он не хотел потерять его, потому что не было никого, с кем он мог бы комфортно встречаться так долго, как с Джун. — Я сейчас в Сеуле. — …Что? — Так что удели мне время на этих выходных. Если ты снова сольешься, убью! Голос, прошептанный ему на ухо, вызвал у него мурашки по коже. Потом Чон вспомнил, что в том клубе в Пусане он объявил ему войну. Было не очень приятно работать на американских горках эмоций. Это сделало его разум и тело тверже, чем он думал. Но в эти дни каждый его день, каждая минута, каждая секунда были такими, поэтому он сильно уставал. Причина, по которой сегодня особенно тяжело, может заключаться в недосыпании. Однако это было лишь случайно, и причина, по которой Чон не мог сосредоточиться на своих повседневных делах, заключалась в том, что он все еще думал о сцене предыдущего дня. Образ директора, что оставил его ради встречи с Мин Соном. Следы поцелуев на ключице и царапины от ногтей на спине, которые Чон видел сегодня утром, тоже занимали его голову. После этого Чон все еще хорошо проводил время с Ким Тэхеном, и Джун позвонил. К этому добавилась физическая усталость, а душевные раны были еще невыносимее. Тем не менее именно слова Ким Тэхена вернули его ко входу в рай. — Секретарь Чон, пойдемте. — Да, сэр. Вместо фразы, что он мог идти, он сказал, что они может уйти с работы вместе. Он не мог не чувствовать себя лучше из-за небольшой разницы в словах. Даже усталость прошла. Ключи от его машины были у него в кармане, и теперь его работа заключалась в том, чтобы отвезти его домой и забрать утром. Кроме того, он знает пароль от его дома. Чон чувствовал, что ему позволено делать то, что никому другому и не снилось. Конечно, причина была в том, что он был «секретарем», но что с того? Он для него особенный человек. Пока Чон ждал лифт, начальник посмотрел ему в лицо. Почувствовав его взгляд, он приложил немного больше усилий, чтобы совладать с выражением лица. Чон не должен был показывать радость или депрессию, но это было действительно тяжело. Взгляд Ким Тэхена цепко повернулся к нему, а затем он сказал: — Секретарь Чон очень красивый. Стук! Мое сердце громко стучало, как будто было готово выпрыгнуть наружу. Комплимент, что я красив, заставил мои уши задрожать. Как ты смеешь говорить это таким спокойным голосом. Мое сердце продолжало громко колотиться, а уголки губ все время пытались подняться вверх. Становилось все труднее и труднее управлять выражением лица. — Спасибо за комплимент. — Это не комплимент. — А? — Ты заставляешь меня хотеть секса. И скорей всего сегодня его не будет, потому что ты физически истощен. Легкая нахмуренность и слегка оттопыренная губа. И последние произнесенные слова. Всё усложняло мне жизнь! — … Внезапно мое лицо покраснело. Я был смущен. Тем не менее, это было хорошо. Быть красивым означает, что ему нравится моя внешность. Это как-то связано с тем, что я тебе нравлюсь? Блять. Почему ты заставляешь меня снова надеяться на что-то? — Твои глаза красные. Сказать, что это физически невозможно, означало указать на мое состояние. Используя металлический каркас лифта как зеркало, я посмотрел на свое лицо, и, как он сказал, глаза действительно были красными. Я не мог спать и даже плакал. Я оправдался тем, что у меня чешутся глаза. — Сегодня я за рулем. — Всё в порядке. Это моя работа. Чувствуя смущение, я поднял руку и протер глаза. Вы думаете, что мои глаза стали такими только от нескольких слез, которые я пролил утром? Ким Тэхен мягко улыбнулся. — Сегодня я за рулем. У нас тоже был такой разговор утром. После секса я был измотан и едва умылся, но Ким Тэхен настаивал на том, чтобы сесть за руль. Но как сотрудник может заставить начальника вести машину? Я держался за руль, потому что этого никогда не произойдет. Он едет домой с работы, поэтому его могут и не заметить. Но рабский дух во мне закричал. Я не могу этого сделать в рамках своей профессиональной этики. Я имею в виду, я не должен этого делать. — Нет. Я должен… — Переночуешь у меня? Чон потерял дар речи. Я сейчас неправильно расслышал? Маленький камень, брошенный Ким Тэхеном, вызвал цунами в его сердце, где образовалась рябь, даже если это был не он. Его сердце колебалось, как парусник во время тайфуна. Спать вместе? Вы действительно спрашиваете об этом сейчас? Заснуть в одной постели? В этот момент я почти притянул его и поцеловал. Мне казалось, что мое сердце взорвется. Моя грудь распухла до боли от реки любви. Мы будем спать? После этой фразы все тревоги, тоска и боль, которые сегодня весь день крутились в моей голове, улетучились. — Мы можем заняться сексом, поспать подольше и избежать хлопот, связанных с посещением дома секретаря Чона. Когда он не ответил, он начал указывать мне причины, по которым мне можно не ехать домой. Если бы дверь подъехавшего вовремя лифта не была открыта, Чон бы, возможно, поцеловал его, забыв, что это коридор, где установлено видеонаблюдение. Но когда дверь лифта осветилась ярким светом, его лицо окаменело. К счастью, Чон не нахмурился. — Хён! — …Мин Сон. Мин Сон стоял там в ярко-красной куртке, обиженно смотря на Ким Тэхена. Ким Тэхен коротко вздохнул и забрался в лифт. Он указал подбородком на лифт, так что Чон тоже вошел вместе с ними. Из канцелярии секретаря связи не было, так как же он попал в кабинет президента? Потребовалось время, чтобы возник такой вопрос. Игнорируя существование Чона, голос Мин Сона резко отозвался эхом. — Хён, почему ты продолжаешь игнорировать меня? — Мин Сон, это офис. — И ты не можешь связаться со мной, находясь в офисе? Тебе нельзя прикасаться к мобильному телефону? Разве хён не босс?! — У меня нет времени, чтобы отвечать на твои бессмысленные звонки. Зачем ты пытаешься опозорить меня перед сотрудником? Я был немного поражен. Вопреки тому, как он вчера был добр к Мин Сону, я знал, что после этого он не скрывал своего раздражения, но я не знал, что он будет так холодно говорить с ним. Даже воздух вокруг них застыл. Перед угрюмым взглядом Ким Тэхена Мин Сон сделал очень несправедливое выражение лица. — Но, хён, ты просто бросил меня, поэтому я… — Пробормотал он таким голосом, будто собирался расплакаться. — Я сказал тебе остановиться. Мин Сон наконец закрыл рот от холодного тона голоса, полного раздражения. Чон думал, что сейчас может быть тише. Однако Мин Сон оказался более сильным врагом, чем ожидалось. — …Хён, я ещё не ужинал. Плакать не получалось, поэтому он произнес тон, который звучал осторожно и жалко, в отличие от прежнего. Это было совершенно отвратительно. И ему стало тревожно. Потому что он вспомнил Ким Тэхен, который накануне бросил его и ушел с ним. Тем не менее, Ким Тэхен произнес: — У меня назначена встреча. — Сейчас? Но я голоден и у меня нет денег… — Закажи ужин в номер. За мой счет. — Я давно не был в Корее, может мы поужинаем вместе? — Вчера я отменил расписание, потому что мы вместе пошли ужинать. Ким Тэхен пробормотал тоном, который говорил, что неприемлемо больше использовать это оправдание. — Это закрытая зона для гостей. Не приходи сюда один. Ким Тэхен вручную нажал кнопку на первом этаже, и лифт заработал. Первый этаж был соединен с вестибюлем отеля. Мин Сон, похоже, сейчас остановился в этом отеле. Он посмотрел на Ким Тэхена глазами, полными обиды, но Ким Тэхен всегда сохранял холодное выражение. В конце концов Мин Сон вышел из лифта с опущенными плечами. …Я казался немного сочувствующим. Он может вести себя как ребенок, потому что ему нравится Ким Тэхен, но тот его ненавидит. Тем не менее, было грустно, что этот человек был достаточно хорош, чтобы снова уцепиться за него, но был отвергнут. У меня во рту был горький привкус, потому что я тоже боялся быть отвергнутым. В каком-то смысле мы были близки, так как, поскольку ни один из нас не может получить любовь от Ким Тэхена, мы находились в одинаковой ситуации. Хотя, конечно, Мин Сон — ублюдок, который осмелился оставить на Ким Тэхене засосы и царапины. Я подумал, что, возможно, стану когда-то Мин Соном, если однажды решу, что больше не могу скрывать свои чувства перед президентом. — Я устал. Когда лифт остановился на подземной стоянке, он вышел из лифта и потер лицо. После встречи с Мин Соном он выглядел более уставшим, чем раньше. Это лицо снова становится грустным. Всякие эмоции вырвались наружу. Однако радости от того, что он выбрал меня, а не Мин Сона, было мало. Я сочувствовал ему из-за жестокого поведения Ким Тэхена. Конечно, приятно знать, что я кому-то нравлюсь, но я также знал, что оставаться рядом может быть очень утомительно. Но чем чаще это происходит, тем лучше должен был быть контроль дистанции. Вероятно, это из-за того, что вы попали в ловушку сложных эмоций. Кроме того, я сейчас психологически не стабилен. Поэтому я добавил кое-что, что обычно никогда бы не сказал: — Вы ведь догадывались, что нравитесь ему. Тогда вам не стоило заводить такие отношения… Я даже не мог закончить слова, которые я произнес импульсивно, не выдержав. Он стоял прямо и смотрел на меня, его лицо было холодным. Внезапно мой позвоночник вздрогнул. — Извините. Это было не к месту. Поняв, что сейчас самое время для быстрых извинений, Чон склонил голову. Я был просто секретарем, а не его советником. Мы также просто секс-партнеры, а не любовники. В любом случае, это означает, что я не имею права указывать ему на отношения с кем-то еще. — Хорошо, дай мне ключ от машины. — Нет, я… — Боюсь, если ты поведешь, то мы попадем в аварию. Когда Ким Тэхен сказал это, Чону пришлось отдать ему ключи от машины. Чон чувствовал себя немного подавленным. Он также беспокоился, что он может отозвать предложение переночевать у него в доме. — Вас понял. Шел дождь. Ким Тэхен, взявший ключ из рук секретаря, сел на водительское сиденье, а Чон на переднее пассажирское, опасаясь, что он может передумать. Чон не мог не смотреть на него. Машина вылетела на улицу. Оранжевый уличный фонарь освещал темную дорогу. Атмосфера была немного странной, поэтому он выглянул в окно. Было так неловко находиться в машине, которую он вел. Более того, мне кажется, что меня вот-вот вырвет, потому что атмосфера такая мрачная, что аж ладони вспотели. — Я проголодался. Что бы съесть? Может пончиков? К счастью, плохое настроение Ким Тэхена длилось недолго. Тон его голоса был ровным, как будто он пытался изменить атмосферу. Этот нежный тон голоса, безусловно, работал. Чувство облегчения охватило Чона. — Я думаю, что на ночь сладкое вредно. — Тогда жареные ттокпокки? Я не думаю, что когда-либо ел такую ​​закуску. Мои предубеждения снова развеялись. Когда я не ответил положительно, он предложил другие закуски, такие как поссам и чокпаль. Он был милым и выглядел как ребенок. Пока я слушал его, я стал немного подавленным. Ким Тэхен такой же милый, как ребенок. И он жесток, как ребенок. Он улыбается и гонится за стрекозой, когда видит ее, но, если доберется до нее, отрывает ей крылья. Ребенок не знает боли или тот факт, что стрекоза никогда больше не сможет летать. Дети просто выражают свое любопытство и получают всё, что хотят, чтобы удовлетворить свою интуицию. Чон мало чем отличался от стрекозы в руках такого ребячливого человека. Тем не менее, он ему нравится. Поскольку он ему нравится, Чон начинает это замечать и хочет проверить, исчезла ли неловкость, которая была между ними. Был только один способ — секс. — …Я хочу съесть президента Кима. Его голос, пока он читал меню того, что есть, остановился. Это было слишком провокационно? Но как только грусть распространилась, она вышла из-под контроля. Вещи, которые произошли со вчерашнего дня, недостаток сна и вещи, которые только что произошли, сложились, так что, возможно, это ментальный предел. Чон думал, что секс с ним заставит его чувствовать себя более комфортно. Это не было занятием любовью, но ему казалось, что его любят, когда он занимается с ним сексом. Из-за Ким Тэхена Чон весь день ходит между раем и адом и страдает от всевозможной боли, но в конце концов он хотел, чтобы Ким утешил его. Чон чувствовал себя не очень хорошо, поэтому тот факт, что его телу будет тяжело заниматься еще одним проникающим сексом утром, не имел для него особого значения. — Тогда нам следует поторопиться. — Ким Тэхен, наконец, ответил с ухмылкой. — Потому что мы слишком далеко от дома. Увидев, как он вот так говорит и нажимает на педаль газа, Чон смог как следует выдохнуть. Его взгляд на него быстро вспыхнул. Да, сегодня его выбрали вместо Мин Сона, и Ким Тэхен хочет меня. Кроме того, все признаки недовольства были устранены. Воздух, витающий между ними, теперь был совершенно нормальным. Это была такая интимная атмосфера, где Ким Тэхен шутил с ним, и он делился своими личными воспоминаниями. Ким вытеснил Мин Сона, и теперь снова только Чон и господин Ким. Нет никакой гарантии, что нечто подобное не повторится в будущем, но, по крайней мере, какое-то время, возможно, отношения, как тогда в Пусане, продолжатся. Когда мое меланхоличное сердце успокоилось, и мой разум наполнился розовой перспективой… — Секретарь Чон, вам звонят. Чон даже не заметил телефонного звонка, потому что уже витал в облаках. По указанию президента он вынул из кармана мобильный телефон. На нем был выбит неизвестный номер, но не исключено, что это было по работе, поэтому он ответил на звонок. — Алло. — Это я. Томный голос с акцентом Кёнсан-до. Это был неизвестный номер, но голос был знакомым. — Джун? — Угу. Позволь мне переночевать у тебя. — …Что? — Мне негде спать. Ты закончил с работой? Я могу подъехать к отелю. Они говорили о его приезде в Сеул, но это было слишком неожиданно. У него тоже могут быть планы. Хотя ему нравится Джун, у него не было причин отвечать на такую ​​внезапную просьбу, поэтому Чон ответил прямо. — Да, подъезжай к отелю. Я попрошу, чтобы тебе предоставили комнату. — О, ты действительно собираешься быть таким? — Я только что вышел с работы. И я сейчас занят… — Тогда я поеду к тебе домой. Ты живешь там же, где раньше? О, черт. Что за несчастье? Ким Намджун знал мой дом. Потому что однажды он провожал меня, когда я был слишком пьян. А еще у него невероятно хорошая память. Он был там всего один раз, и у меня мурашки по коже от одной мысли о том, что он запомнил путь. — У меня уже есть планы, так что я нескоро освобожусь. — Какой ты жестокий человек. Тогда я поеду туда и буду ждать у двери. Тогда ты приедешь? Поскольку он не слишком повышал голос, Ким Тэхен никак не мог услышать разговор. Но вдруг он взглянул на него. Их взгляды встретились, когда он взглянул на Ким Тэхена. Он поспешно отвел взгляд. — Почему ты едешь ко мне домой? Переночуй где-нибудь ещё. До скорого. — Эй, Чон Чонгук! Чон услышал крики, но повесил трубку. Как только он завершил звонок, посыпались сообщения. Конечно, они были от Джуна. — Что случилось? Нужно куда-то ехать? — Нет. Я просто не ожидал, что мне позвонят. Его тон был полностью оправдывающим. На самом деле, Ким Тэхен ушел с другим чедовеком прямо на его глазах и не пытался скрыть следы бурной страсти, но сейчас его сердце сжалось, как будто он совершил ошибку. Эмоционально у него не было выбора, кроме как сделать это. В то же время ему стало немного любопытно. В тот момент, когда Ким Тэхен нарушил данное ему обещание и так естественно ушел с Мин Соном, во нем бушевала буря ревности. Чон был так зол и расстроен, что не мог спать. Если он выберет Джуна и оставит Ким Тэхена в этой ситуации, какие эмоции испытает Ким Тэхен? Конечно, он не настолько глуп, чтобы выбрать Джуна вместо Ким Тэхена, но сейчас… — Скажи мне, если нужно идти. Я не буду задерживать тебя. При фразе, о которой Чон даже не подумал, он мгновенно ожесточился. — Послушай, кажется, твой друг в безвыходной ситуации. — …Нет. Лишь на мгновение ему захотелось, чтобы он забеспокоился. С самого начала он не собирался идти к Джуну. Наоборот, он был смущен, когда Ким Тэхен сказал это. — У меня же договоренность с президентом, как я могу уехать? Я хочу быть с тобой. Это была моя правда. Однако, поскольку это были отношения, в которых я даже не осмелился бы выразить свою искренность, я выразился так. Я думал, что Ким Тэхен тоже захочет быть со мной. Даже если это не по той же причине, что и я. Хотя бы для удовлетворения его тяги, я думал, что он меня так просто не отпустит. Но все это было лишь иллюзией в моем мозгу. — Это даже не рабочее время, и я не хочу эксплуатировать секретаря Чон, заставляя его отказаться от личных отношений, — Ким Тэхен сказал это с великодушным выражением лица. — Где это место? Я отвезу тебя. Выходя из машины на улицу, усеянную барами и ночными клубами, Чон сказал: — Спасибо, что подвезли. Пожалуйста, езжайте осторожно. — Да, секретарь Чон. Увидимся завтра. Вот так он меня оставил. О чем я думал, когда свет от задних фар автомобиля пропал за горизонтом? — …Сукин сын!!! Лежа на столе, Чон застонал. Его глаза пульсировали. Он думал, что будет чувствовать себя лучше, если будет много плакать. Но как его видят другие люди в этом баре? Когда мужчина приходит один, пьет водку сразу без закуски и громко плачет… Мысль выкурить несколько сигарет, от которых Чон отказался почти пять лет назад, была отчаянной. Он никогда больше не хотел курить из-за всего этого стресса, но сейчас ему вдруг безумно захотелось этого. — Я знаю, я знаю. Ты меня не любишь, я знаю… Положив лоб на стол, Чон бормотал себе под нос и со вздохами невнятно произносил слова. Для других он мог показаться сумасшедшим, но он не хотел контролировать себя, используя пьянство в качестве оправдания. Ему так плохо, что он сдерживается от желания всё разрушить и устроить хаос. Блять. Я ведь знал. Знал, что Ким Тэхен не любит меня. Однако его действия были достаточно добры, чтобы вызвать замешательство. То, как он относится к Мин Сону, и то, как он относится ко мне, настолько отличается, что я чувствую себя особенным… Я ожидал любви от Ким Тэхена, как будто забыл, что мы начали в первую очередь с решения исключить эмоции. Он мне так нравился, что я продолжал делать ему одолжение, поэтому, когда он был добр ко мне, я не мог отделаться от мысли, что, может быть, я ему нравлюсь. Действия Ким Тэхена всегда сбивали с толку. Это заставило его с нетерпением ждать чего-то хорошего. Чонгук был не более и не менее чем удобным сексуальным партнером для Кима. Если я раскрою свои чувства, Ким Тэхен холодно и жестоко выбросит меня. Чон был обманут его добротой и боролся один в муках надежды. Я верил. Я ожидал этого, хотя знал, что этого не произойдет. И теперь, когда эти вера и ожидания были безжалостно разбиты, меня настигла депрессия. Мой желудок обгорел, и мне ничего не оставалось, как вливать бутылки алкоголя одну за другой. Иначе мне казалось, что я сойду с ума. Если бы я чуть сильнее настоял на сексе с ним, он бы отвез меня к себе домой. Если бы он это сделал, я был бы погружен в удовольствие от его губ, а не в такую ​​меланхолию. Но я не мог, потому что боялся. Если бы я заявил, что хочу только его, Ким Тэхен понял бы мои чувства. И я не осмелился схватить его за руку, когда он предложил отпустить меня. — Ты в своем уме? Когда Чон положил голову на стол и сделал глубокий вздох, он услышал знакомый голос. Когда он медленно поднял голову, его глаза закружились от опьянения. Лицо Джуна тоже крутилось. — …Сволочь. Поначалу из его уст лились проклятия. Если бы не телефонный звонок этого парня, он подумал, что не было бы причин пробовать такой горький напиток и еще более горькую меланхолию. — Это всё из-за тебя, козёл! — Что? Почему ты пьешь один? Ты сказал, что не можешь приехать из-за важной встречи. У него было грустное выражение лица. — Ты был тем, кто повесил трубку и сказал мне прийти сюда ни с того ни с сего. Что случилось? После слов Ким Тэхена о том, что он может подвезти меня, куда нужно, Чон сказал название бара, которое первое пришло на ум. Честно говоря, он был в состоянии полной паники в тот момент. Сказав, что он не хочет, чтобы Чон отказывался от своей личной жизни из-за работы, он отвез меня сюда. — …Почему у тебя такие глаза? Плачешь что ли? Чонгук прикусил губу, когда его теплая рука коснулась его щечки и глаз. Дерьмо. Я не плакал. Но причина, по которой я выглядел как плачущий человек, наверное, в том, что мои глаза налились кровью. Он также думал, что я спровоцирую аварию, поэтому сам сел за руль. Кроме того, он предложил мне переночевать у него. «Мы можем заняться сексом и подольше поспать, так что приезжай ко мне домой». Голос Ким Тэхена и сцена запомнились ему очень живо, и что-то переполняло его грудь. Это не было для него. Он просто видел, что он не очень хорошо себя чувствует, и пытался сберечь себя. Он был человеком, который ставил свои потребности на первое место. Чон был человеком, который должен был отложить свои желания. — Зачем ты это делаешь? Скажи хоть что-нибудь. Джун ударил меня за то, что я молчу, но я не хотел говорить. Я был настолько поглощен своими эмоциями, что не мог выбраться из них. Концом всех этих эмоций была печаль. Грусть, что он мне нравится, печаль, что я ему не нравлюсь, и боль, потому что ему нужно только мое тело. Ужасно грустно, что я для него никто. Я был так расстроен, что всё, что мне оставалось, это просто напиться. — Хватит хлебать водку, будто это вода. — Не беспокойся. Оставь меня в покое. Чон разозлился на Джуна. Он чувствовал, что не хочет ни с кем иметь дело, поэтому он думал, что зря позвонил ему. Его беспокоил голос, который обычно ему было приятно слышать. Чон взял стакан и налил водки. Он уже выпил полбутылки, поэтому думал, что мог умереть от этого. Это было такое жалкое чувство любить кого-то. Чон просто хотел умереть. — …Ик. Джун больше не останавливал его. Вместо этого он сел напротив него и вытащил из кармана сигарету. Если ему хотелось сигареты, он выходил и курил, но он только хлопнул краем пачки по столу и посмотрел на него. Чон тупо уставился на белую сигарету, зажатую между его длинными, красивыми пальцами. Джун, который очень хотел выкурить сигарету, обеспокоенно посмотрел ему в лицо. — …Курить охота. — Хочешь? Он осторожно пододвинул к нему пачку сигарет. Если бы Чон кивнул, он бы сунул ему в рот сигарету. Но Чон покачал головой. Он не хотел начинать курить после того, как вытерпел в течение 5 лет. Что, черт возьми, за Ким Тэхен, из-за которого я снова захотел курить? Неважно, как сильно мое сердце болит из-за Кима, я не буду разрушать свое здоровье. Близкий к тому крик разума был услышан. Может быть, это была моя последняя гордость. — Не нужно. — Ты такой терпеливый. Молодец, Чонгук. Он потянулся за незажженной сигаретой и взъерошил ему волосы. Каким бы высокомерным он ни был, он, казалось, забыл, что Чон старше. Но все оказалось не так плохо, как он думал. Джун связался с ним, и Ким Тэхен ушел, так что Чон обиделся на Джун, но нынешнее тепло определенно успокаивало. Говорят, что если разделить горе, то оно уменьшится вдвое. Если бы Чон был один, то наверняка бы утонул в этом болоте депрессии. Джун, который смотрит ему в глаза, принимает его гнев и остается рядом с ним. Может быть, он смог получить от него некоторое утешение. Это все из-за алкоголя, потому что из его рта начали сыпаться глупые мысли. — Поехали домой. Пока он медленно смотрел на него, он сделал паузу на мгновение, прежде чем продолжить. — …Давай приготовим рисовые лепешки. — Придурок. Ругаясь так, как будто это было абсурдом, парень сложил пополам сигарету, которую держал в руке. Он встал со своего места, подошел к барной стойке, расплатился за заказ Чона, а затем вернулся к столу и разбудил его. Тут Чон понял, что выпил слишком много. Мир кружился, тело шаталось. Но Джун крепко держал его, чтобы он не упал. — …Ик. Когда ему что-то не нравилось, Джун вел его, издавая звук, похожий на ругательство, которое он обычно произносит. Они вышли из темной комнаты и прошли по коридору. Чон поднялся по лестнице, хотя его голова всё ещё кружилась. Затем он вдохнул свежий ночной воздух. Пейзаж исказился в его затуманенном пьяном зрении. — …В конце концов, Чонгук, мне не нужно ничего говорить. Казалось, что в туманной атмосфере можно было слышать голос Джуна. Очнувшись, Чон увидел перед собой входную дверь. Запах алкоголя и сигарет заполнял пространство. Его голова кружилась. Казалось, он заснул на некоторое время, но сознание постепенно возвращалось как будто включающаяся и выключающаяся лампочка. Фильм на какое-то время отключился из-за опьяненного состояния, но Чон быстро проснулся. После такого количества выпитого алкоголя похмелье не скоро пройдет. Он нажал код на домофоне и вошел в квартиру. Джун последовал за мной. Чон потянул его и повалил на кровать. — Что ты делаешь? Ты так пьян, что даже не можешь себя контролировать. Ты правда хочешь этого? Видя, как парень жалуется, Чон засмеялся. Это было даже не смешно, но алкоголь в голове делал всё за меня. — Есть ещё что-то, что двое мужчин могут делать в постели? Если два сильных мужчины разделяют одну постель, это должно стать историей. Чонгук напился, и его сексуальное желание усилилось. Чон протянул руку и положил её на щеку Джуна. Затем он накрыл его рот своим языком. Что? Но почему-то, когда Чон просовываю язык, кажется, что слюна оказывается на нем. — …Ах. Именно тогда он понял, что его тело лежит на кровати, а Джун давит на него сверху. Чон был так пьян, что не мог сразу понять, что происходит с его телом. — Давай спать. Джун прошептал, будучи не в состоянии оторвать свои губы от его губ. Его слова и действия различались. Желание, полное сожаления, читалось в его волнующем дыхании. Так что Чон подарил ему мягкий, утешительный поцелуй в губы. — Тебе просто нужно лежать. — Размечтался, Чон Чонгук. Он приподнял свою верхнюю часть тела, которой давил на него. Чон лежал на кровати, глядя на него. Джун слегка нетерпеливым жестом снял рубашку. — Сегодня ты будешь снизу. — О, нет. Я сверху. — Мне тоже нравится быть сверху. Они с Джун были вместе долгое время, и у них никогда не был разногласий по поводу позиций в сексе. То есть, в какой-то степени они уступали друг другу. Тем не менее, он сказал, что ему больше нравится быть сверху. Джун схватил его рубашку и потянул влево и вправо. Пуговицы с треском оторвались. Чон снял рубашку и все пуговицы на его рубашке были сорваны, и в нелепый момент парень уткнулся губами в его белоснежную грудь. — Угх…! Чон даже не мог злиться на него и застонал, как только его язык коснулся его кожи. Лаская губами его грудь, он ловко и быстро снял с него штаны и откинул их в сторону. Он придавил его к кровати своим телом и поцеловал. Запах тела, смешанный с запахом сигаретного дыма, приблизился к нему, он закрыл глаза и принял его поцелуй. Боль в глазах, налитых кровью от страданий за весь день, пульсировала, и в тот момент, когда Чон закрыл их, боль, казалось, утихла. Но он снова открыл глаза. Когда он закрыл глаза, прикосновения и поцелуи казались странными. — Повернись. Джун осторожно перевернул его и уложил. Положив грудь на мягкую простыню, он закрыл глаза, чтобы успокоить головокружение, усилившееся из-за смены положения. Но оно тут же вернулось. Его глаза забегали по кругу, но это было лучше, чем темнота. Закрытие глаз больше не могло его успокоить. Джун нежно целовал его шею и спину. Он медленно спускался, как будто собираясь целовать всего Чона, от макушки до кончиков пальцев на ногах, кусая его кожу и посасывая ее. Его секс всегда был мягким и неспешным. Чон думал, что ему придется ждать сто лет, когда он наконец вставит ему, поэтому, когда он уставал от его ласк, он всегда наступал на него. Джун всегда был вовлечен в его грубый секс. Однако его нрав был по своей природе очень деликатным и вежливым. Не потому ли, что ласки слишком медленные и неинтересные? Я выпил алкоголь, но мое тело не разогрелось должным образом. Наоборот, это ощущение было какое-то грязное, что становилось холодно. Было трудно контролировать тело из-за выпитого алкоголя. К счастью, можно сказать, что, может быть, из-за того, что прошло полгода с тех пор, как мы были вместе, парень был довольно разгоряченный. Джун начал тереться членом об мою задницу. Жар передавался даже через плотную ткань штанов. Жаркое желание войти в меня. Это было предвестником интенсивного соития. Очевидно, что тело должно руководствоваться определенными ожиданиями, эмоциями и желаниями. — Ким Намджун! В тот момент, когда он почувствовал большое желание Джуна, он окликнул его. В отличие от обычного состояния, по его телу пробежали мурашки, заставившие вздрогнуть. Чон знал, что это определенно Ким Намджун. Мужчина, пристроевшийся сзади, заставил его чувствовать себя очень некомфортно. — …А? — Хочу быть к тебе лицом. Лицо. Мне придется смотреть на твое лицо. По крайней мере, станет яснее, кто так страстно желает меня. Потому что по-иному я просто не вынесу. Небольшое движение снова вызвало у меня головокружение, но лучше было смотреть на его лицо. Потому что когда я закрываю глаза, я думаю о том, как Ким Тэхен прикасается ко мне. Сам того не осознавая, я путал его с Ким Тэхеном и ужасно удивлялся неизвестным мне прикосновениям. Если бы я не мог видеть, как Джун прикасается ко мне, даже когда я открывал глаза, казалось, что это Ким Тэхен прикасается ко мне. Однако это не руки господина Кима. Так что он не мог закрыть глаза. Чон не мог сдержаться. В противном случае он продолжит думать о Ким Тэхене. — …Дерьмо. Потому что я скучаю по Ким Тэхену. В тот момент, когда он это понял, проклятия сорвались с его уст. Он не мог вот так сходить с ума из-за Ким Тэхена. Кроме того, это не Ким Тэхен. Но Чон не мог терпеть, когда Джун сидел на нем сверху. — Стой. — Что? Он поднял голову, лаская его пупок. Чон вложил силу в свои руки, поднял верхнюю часть тела и оттолкнул его. Всё ещё чувствуя головокружение, он сел в постели. И Чон не мог этого вынести, поэтому уткнулся лицом в ладони. — Чонгук~и? Джун почувствовал мое странное состояние и посмотрел на меня, но я не мог поднять голову. — Что такое? Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Зачем я это делаю? Чон Чонгук, идиот, который начал плакать кровавыми слезами перед человеком, с которым у него должен был быть офигенный секс. — Ты плачешь? Почему больно настолько, будто я получил ножевое ранение? — Что случилось? Что? Тебя уволили с работы? Поговори со мной. Джун пожал плечами и снова спросил, но я не мог ответить, потому что пытался сдерживать слезы. С тех пор, как я понял, что слезы текут, я все пытался и пытался остановить это, но не получалось. Утренний секс с Ким Тэхеном и попытка не заплакать, кажется, были пределом. Это всё из-за алкоголя или есть другая причина? Я не мог сдержать рыданий. Слезы текли по моим обнаженным бедрам. Джун больше ничего не говорил. Вместо этого он просто сидел рядом со мной. Время от времени он протягивал мне салфетку и смотрел на меня, не говоря ни слова. Я не знаю, как долго я плакал. — Сигарету. Это было первое слово, которое я выплюнул, когда слез уже почти не осталось. Джун вынул сигарету из пачки и сунул её мне в рот. Я сделал свою первую глубокую затяжку, наблюдая, как кончик сигареты начинает тлеть. Сигаретный дым, который я почувствовал впервые за 5 лет, проник глубоко в мои легкие. Горький вкус едва мог остановить мои слезы. Ещё затяжка и ещё. Пока, наконец, пламя не достигло фильтра. К тому времени, когда я закончил курить, я достаточно успокоился, чтобы начать говорить. Я потушил сигарету о влажную салфетку, думая о том, что придется объяснить Джуну, почему он вдруг оказался в таком эмоциональном аду. — Джун… Прости. Мне жаль. Ему пришлось молча заботится обо мне. Это было мое честное мнение. И после моих слов выражение лица Джуна странно исказилось. Он словно догадался обо всем. И будто удивился, что я неожиданно сказал, что сожалею. Джун знал, что Чон никогда не раскаивается. Наоборот, Чона злит тот человек, который создает такую ситуацию, когда ему приходится извиняться. Я сожалею только о том, что ты любишь меня так сильно. Теперь я знаю, что должен сделать. — Я не хотел заниматься сексом. Я не должен был просить тебя это делать… Извини. Джун ничего не сказал. Он посмотрел на Чона будто на незнакомца. Такими темпами Чон снова начнет плакать. Он напряг уголки глаз и, с трудом сдерживая слезы, наконец сказал это: — Есть человек, в которого я влюблен. — его голос дрожал. — Настолько, что я не могу заниматься сексом ни с кем другим, потому что сразу начинаю думать об этом ублюдке. Он сильно закусил губу в яростном крике. Но все усилия были напрасны. — Так что… Извини. И вскоре слезы снова потекли. Не в силах смотреть на Джуна, Чон опустил голову и вытер слезы тыльной стороной ладони. Черт. Хотя ему действительно жаль Джуна, который любит меня, он все еще думаю о Ким Тэхене. Благодаря Киму он познал страдания безответной любви. Чон понял, как больно другому человеку, чьи чувства не принимают. Он также знал, как легко тосковать по человеку до такой степени, что это заставляет людей падать на дно, но все же дает надежду. Поэтому ему стало жаль Джуна. Если бы я собирался в конце концов уйти, я не должен бы был использовать чье-то сердце для удовлетворения своих потребностей. Я не должен бы был обманывать его, будто принимаю его любовь. Я должен бы был хладнокровно отказаться и провести четкую линию. Тем более, если бы я кому-то нравился, я не должен бы был причинять этому человеку столько боли. Из-за того, что я был таким плохим парнем, теперь получаю по заслугам? Я люблю Ким Тэхена, но Ким Тэхен не любит меня. Только после встречи с Ким Тэхеном Чон понял, что должен извиниться перед людьми, которые считали его ублюдком. И это было правильно. Очень, очень позднее сожаление. Не было слов, чтобы ответить, пока мой плач не утих. Прошло время и звук моих рыданий стих, в доме воцарилась тишина. Слезы остановились, но я не мог смотреть на него. Я просто… я не мог. Мне жаль, мне жаль, мне жаль, что я так долго притворялся, что не в курсе чувств Джун ко мне, но мне также жаль, что я отверг любовь, которая продолжалась до сих пор. Джун, которого отвергли, чувствовал себя также как я. Это было так грустно и больно, что я не мог сейчас видеть его лицо. — Я пойду. Это было последнее, что сказал Джун. И я остался один. Я потянулся за пачкой сигарет, которую оставил Джун, и вынул еще одну. Легкий смех струился вместе с сигаретным дымом. В итоге сегодня я закончил попытку бросить курить, которая длилась 5 лет. Алкоголь не избавил меня от боли в груди, поэтому решил закурить. Сильное желание бросить курить исчезло. Я гордился собой, что не навредил своему здоровью из-за Ким Тэхена, но все это не имело смысла. Даже повторно выкуренная сигарета не помогла. — Ким Тэхен, ты ублюдок! Чон рухнул на кровать и, наконец, снова заплакал. Его плач больно пронзал его сердце. Болят глаза, болит нос, болит горло, болит грудная клетка и бронхи. Во всем теле не было места, которое бы не болело, что было вызвано плачем. Однако самым болезненным было другое. Его сердце болело из-за Кима. И виновата его чертова безответная любовь, от которой он даже не мог отказаться. *** — Вот дерьмо. Как только Чон открыл глаза, все, что вырвалось у него, было ругательством. После того, как накануне вечером он много выпил и пролил слезы перед Джуном, он выкурил все сигареты, которые он оставил. Это было непреднамеренно. Чонгук выкурил одну, потому что не мог справиться с разочарованием, но затем не мог остановиться. Он задавался вопросом, не успели ли его легкие превратиться в черный уголь, но, в конце концов, всё, что он видел, было грудой окурков. Проснувшись, но не вставая с постели, он тупо моргал, смотря в потолок. День казался ясным, но ему было все равно, который сейчас час. В его сердце было так пусто, что он не хотел думать ни о чем другом. У него не хватит смелости увидеться с Ким Тэхеном, поэтому сегодня он не пойдет на работу. Хотя в то же время очень хотелось увидеть его лицо. Даже если это так, даже если ему больно, в конце концов, ему больно, потому что он ему нравится. — Сколько ударов выдержишь, Чон Чонгук? Его удивил внезапный голос. Он, конечно, думал, что дома никого нет. Когда он закатил глаза от голоса, донесшегося из ниоткуда, перед ним появился Чон Хосок. Но когда он увидел лицо Хоупа, то еще больше удивился. Это было потому, что вокруг его глаз были жуткие синяки и порезы. Синяки и порезы на жестоком человеческом лице. Жив ли тот, кто ударил Хосока? — Ты же говорил, что бросил курить. А теперь я вижу такое количество выкуренных сигарет?! За один день? — Глядя на кучу окурков, он дико бормотал: — Да ещё и дома?! Когда он ещё курил, его брат тогда сказал ему не делать этого дома. Он ненавидел запах сигарет, и ему было велено не пускать этот запах в дом. Чон был настолько сумасшедшим, что даже забыл об этом. Чон не думал, что снова буду делать это, так что… Он прав. Однако, когда он подумал об этом, Хосок нахмурился со странным выражением лица. — В чем дело? Это был обеспокоенный тон. Хотя он был всего на год старше него, он не особо притворялся старшим братом, но Чон был ему благодарен. Из-за того, что он был немного тронут его обеспокоенным видом, Чон начал колебаться с ответом. — Давай говори, пока я тебе челюсть не сломал. Однако у Хосока не хватило терпения. — Нет, я просто… Стыдно было сказать. Тем более, что он никогда не говорил о любви со своим хёном. Слишком много подробностей для разговора с хёном… — Я просто очень расстроен. — Чего? — В общем, я сильно влюблен в одного человека, и вот как-то так получилось. Старший брат ничего не говорил. Его взгляд был таким же неловким, как и воцарившееся молчание. Эй, черт, вот почему я ненавижу с ним говорить. Не в силах смотреть на него, я закрыл глаза, и на несколько секунд воцарилась неловкая тишина.