Болью

      Гипнотизируя взглядом стаканчик кофе, я все-таки делаю глоток и жадно кусаю уже засохшую булочку с корицей, купленную в больничной столовой. Из головы не могут выйти кадры с прошедшей операции, в которой я была не просто помощником, а полноценным участником. Операция не могла не пройти успешно, но на душе почему-то остался неприятный осадок, словно после нее мне настучали молотком по голове и приказали драить полы операционной зубной щеткой стоя на гречке.       — В ампутации нет ничего сложного, Акане. Тем более тут и так уже все отрезано, — ведущий хирург хихикает, но тут же замолкает при виде осуждающих глаз анестезиолога, который его юмор не оценил. — В общем, ошибиться сложно. Дерзай, ты справишься.       Смотря на бледное лицо парня киваю, беря в руки скальпель…       Я сотый раз помешиваю свое латте и жмурюсь, задумываясь о своем первом пациенте. Все его тело было изувечено в шрамах, на фоне которых красные нити казались пустяком, но еще больше смущала другая вещь, повергнувшая в шок почему-то только меня.       — Он что, кастрирован? — С ужасом в шепоте произношу я. — Если это сделали его родители, мы обязаны…       — Он сирота, Акане. Его половая жизнь явно не наша проблема, — Произносит медсестра, разрезая оставшуюся одежду. — Иди готовься к операции, у нас мало времени.       Не допивая кофе, я выкидываю его в мусорку и покидаю столовую. Меня отпустили домой, но я прежде чем уйти решаю сходить к Сузуе Джузо, так зовут моего первого пациента. В сознание он пришел еще пару часов назад, но я не могла позволить себе зайти к нему. Мне отчего-то было стыдно. Не потому что я чуть не оставила операционную салфетку в его конечности, а что-то иное скребло меня внутри. Возможно все из-за того, что я самовольно сняла с его груди и руки эти дурацкие красные швы, которые были идеальной средой для сепсиса? Или во мне действительно проснулась банальная жалость?       При входе в палату меня встречает интересная картина: медсестра с испуганным лицом просит не вырывать капельницу, а парнишка терроризирует ее, тыча себя иголкой в ногу и заливисто смеется, словно показывает фокус и должно быть смешно всем. Я хочу открыть рот в изумлении, но резко обрываю себя и спешно подхожу к пострадавшему, прося шокированную медсестру покинуть палату.       — Сузуя-сан, — ласково шепчу я, аккуратно убирая из его рук иголку, чтобы он ненароком не ткнул ей уже в меня. — Понимаю, что вы очень шокированы, но не следует наносить себе увечья.       — Я не хочу никаких капельниц, — капризным, но при этом каким-то суровым тоном произносит Сузуя. — Я не чувствую боли, зачем мне она.       — Это не обезболивающее, а витамины, Сузуя-сан, — я все-таки отодвигаю капельницу подальше, чтобы не вызывать последующую волну недовольства. — Она поможет вам быстрее оправиться и уйти отсюда. Вы же хотите скорее выздороветь?       Вместо ответа я получаю многозначительный взгляд и раздраженный вздох. Джузо еще пару секунд молчит, а потом пытается подняться с кровати, но отсутствие ноги не дает ему этого сделать, я пытаюсь помочь ему встать, но меня тут же бьют по руке.       — Я сам. Подай мне коляску и проваливай.       Поняв, что идеальным решением в этой ситуации — не спорить, я подаю Сузуе его временное средство передвижения и покидаю палату. Не понимаю, как в его голосе сочетается ребячество с тяжелыми признаками психоза. У меня всегда было впечатление, что в CCG работают дисциплинированные и суровые люди, а не худощавые жертвы пубертата. И как мне найти к этому человеку подход? В любом случае он мой пациент и ближайшую неделю мне необходимо будет его терпеть.       А я та еще терпила.

***

      Очутившись на пороге своего дома, я кидаю сумку прямо на пол, попутно сбрасывая с себя кроссовки. В коридоре меня ожидает сестра, а за ней следом выбегает черно-белый пес, радостно помахивая хвостом. Рич прыгает на меня, радостно облизывая мое лицо. В последнее время из-за загруженности работы я начинаю жалеть, что так сильно мечтала о собаке, а теперь у меня нет времени заниматься с ним, чем он пользуется, совсем распоясавшись.       — Явление Христа народу, — с издевкой произносит сестра, закидывая кухонное полотенце себе на плечо. — Ты должна была быть дома еще четыре часа назад, я теперь из-за тебя на свиданку не успею. В следующий раз зови следить за Ричи кого-нибудь другого.       — Прости, Аика — жалобно пищу я. — Народу было много, ты же знаешь.       — Тогда не надо было лелеять меня ложными обещаниями о скором возвращении!       — Я тебе денег дам, компенсация.       — Акане, а я тебе случайно не говорила, что ты в любое время суток можешь звать меня к себе домой?       Стерва. Думаю я, но не произношу этого вслух, лишь злобно хихикаю и прохожу в ванну, чтобы смыть с себя весь накопившийся стресс и с чистой душой завалиться спать. До начала следующей смены еще восемь часов, поэтому удастся подремать часок другой. Прохладная вода освежает мой вымученный организм и даже бодрит, насколько это является сейчас возможным. Мои водные процедуры бесцеремонно прерывает сестра, заходя в комнату с телефоном в руках.       — Тебе звонят.       — Ну кому от меня еще что-то нужно?       Я издаю стон усталости и беру трубку. Как оказалось, после моего ухода Сузуя разбушевался и сказал, что ни в коем случае не будет принимать выписанные ему таблетки, если я не приду к нему лично. Интересно даже, почему именно я удостоилась такой чести. Мне мягко намекнули, что если я не заставлю его лечиться, то CCG нас прикончит прямо на наших рабочих местах. Не знаю насколько мягко это, по их мнению, звучит, но мне что-то это вообще не понравилось. Раздраженно отвечаю медсестре что я скоро буду и сбрасываю вызов. Интересно, если толпа врачей не смогли уговорить его, то как смогу я? Я вроде бы училась на хирурга, а не дипломата. Под недовольные возгласы сестры я в суматохе собираюсь и с не до конца высушенной головой еду в больницу.       А ведь я действительно терпила.

***

      — О Акане-чан, ты пришла — протягивая гласные произносит своим девичьим голоском Сузуя и машет мне. — Я хочу мармелад, пудинг и еще мне нужны красные нитки и стерильная иголка!       Что это за список провианта? Я ему что, девочка на побегушках? Он ведет себя так, словно не послал не послал меня прочь пару часов назад. Видимо умеет быть добрым и обаятельным, когда ему что-то нужно или только сейчас окончательно отошел от наркоза. Очень хочется верить во второе. Подавив в себе раздраженный вздох, я натягиваю улыбку и насколько это возможно спокойно произношу:       — Извините Сузуя-сан, из всего вами перечисленного я могу предложить вам только пудинг, при условии, что вы примите выписанные вам таблетки, договорились?       — Мармелад, пудинг и иголки с нитками — непреклонно заявляет он.       — Может хотя-бы мармелад и пудинг? — Пытаюсь сторговаться я, внутри сгорая от усталости и злости. — И шоколадный батончик.       — Ладно, уговорила. Тащи что есть.       Я делаю небольшой поклон и покидаю палату. Еще немного и из моих ушей пойдет пар. Захлопнув за собой дверь, облокачиваюсь на нее спиной, жалобно складываю руки в молитвенном жесте и смотрю в потолок, прося у всевышних сил. Ну хотя бы немножечко. Проходящий мимо персонал странно на меня косится, но я не обращаю на это внимания и выстраиваю свой курс в столовую.       Купив все необходимое, я возвращаюсь к Сузуе. Увидев драгоценные сладости он тянет к ним руки, но я отдергиваю их, вместо этого просовывая ему сначала стаканчик с таблетками.       — Уговор есть уговор.       Джузо недовольно куксится, но таблетки все-таки выпивает, для убедительности даже открывает рот и приподнимает свой язык, чтобы показать, что он их не спрятал у себя во рту. Радуясь маленькой победе я ему вручаю обещанные сладости, которые он ест с таким удовольствием, от чего мне на время кажется, что человеческое лицо умеет светиться от счастья.       — Я приду к вам через пару часов, проверить вашу ногу — говорю я, собираясь уходить. — Пожалуйста, не буяньте тут, иначе я вам больше не принесу ничего сладкого.       — Эй, нет.       Удивленно вскидываю бровь, когда меня хватают за руку. Ладонь Сузуи была холоднее металла скальпеля, от чего на моей руке выступили мурашки. Он как-то наивно по-щенячьи смотрит на меня парой красных глаз, а потом с ухмылкой улыбается. Ну искусный манипулятор и психопат. Даже не знаю, что страшнее: увидеть на его лице разочарование или агрессию, которую невозможно предугадать.       — Мне скучно тут одному, посиди со мной.       Ну вот уж нет, сиделкой я точно не нанималась. Пусть донимает медсестер, приходящих к нему из CCG гостей, своих соседей из соседних палат, но не меня. Я должна разобрать еще кучу документов и сделать обход, а не нянькаться с ним, да и вообще…       — Хорошо, — выпаливаю, не обдумывав смысл сказанного. Ну и фантастическая дура. — Только возьму пару нужных мне бумаг и вернусь.       Я действительно исполняю обещанное и втискиваюсь в палату со стопкой документов, которые приземляются на рядом стоящий диван. Сузуя окидывает пренебрежительным взглядом мои бумажки, подъезжая ко мне на коляске.       — Я порисовать хочу, — буднично заявляет он, наматывая свои волосы на палец. — Дай мне что-нибудь порисовать, Акане-чан.       Сдавливая в себе жалобный стон, среди бумаг я нахожу парочку пустых листов и протягиваю их парню. Вытаскивая из нагрудного кармана две ручки красного и зеленого цвета, я протягиваю те Джузо. Он недовольно их рассматривает и кривится, но все же берет. Ей богу ребенок. Интересно, он точно из CCG или надо мной просто нагло потешаются и меня снимают скрытые камеры? Я принимаюсь заполнять документы, пока мой пациент что-то старательно вырисовывает, напевая какую-то незамысловатую песенку, смысл которой я понять не могу.       Какое-то время даже удается поработать, пока меня не дергают за рукав халата, из-за чего я прочерчиваю черную кривую линию выходящую за поля на бланке. Эти две недели будут непременно самыми запоминающимися в моей рабочей жизни.       — Ну что еще?       — Я хочу в туалет.       — Я позову медсестру, она отвезет тебя.       — Нет, хочу чтобы меня отвезла ты, они все какие-то противные.       — А чем же я лучше?       — Не знаю. Ты меньше всех меня тут бесишь.       Умопомрачительно. Откладывая кипу бумаг в сторону, встаю с дивана и хватаю за ручки коляску. Нужно как можно скорее выполнить все его хотелки, чтобы выкроить себе время на остальную работу. Стоит ли говорить, что моим планам не было суждено сбыться? После одной выполненной просьбы ко мне прилетало еще десяток. «Я хочу пить, а вода слишком холодная», «подушка слишком мягкая», «я хочу шоколадный кекс», «может быть ты мне все-таки найдешь иголку с нитками, у вас наверняка она не одна на всю больницу». Пару раз я даже выходила на улицу, чтобы как следует проораться, иначе бы точно сорвалась прямо на Сузую, а потом получила нагоняй от начальства. CCG нехило так финансирует нашу больницу, поэтому над их сотрудниками мы должны трепетать. Этим положением Джузо и пользуется, в сотый раз доказывая, что в их организации работают самоуверенные и ни на что не способные следователи, которые не в состоянии целой толпой убить одного гуля. В такие моменты хочется поинтересоваться на кой черт государство финансирует данную шайку дармоедов.       — Сузуя-сан, время проверить ваши швы на ноге, — я приподнимаю одеяло и начинаю рассматривать ногу, а если быть вернее это то, что от нее осталось.       Мой осмотр прерывает звонкий звук удара чего-то тяжелого об пол, наклонившись, чтобы увидеть источник шума, я широко раскрываю глаза и в недоумении восклицаю:       — Это что, нож?!