Завтра в прошлом

      — Но ты же наверняка бывал внутри, — насупился Наруто, кусая губы и возвышаясь над Кибой. Дайте ему волю, и того бы как ветром сдуло, но его помощь сейчас была нужна Наруто как воздух.       — Я, друг мой, где только не бывал. Но мне можно, я профессионал, а если на тебя поток обвалится? Я — в тюрьму, а Акамару кто кормить будет?       Наруто уж было почти упрямо возразил, но в последний момент проглотил дерзость, а затем показушно смирился: испустил глубокий вздох, полный горечи и разочарования. Чему только не научишься, какие только поручения не выполнишь, едва душу не заложишь черту, бегая на побегушках у Какаши.       — Раз уж ничего не поделаешь, — проговорил он, потупив взгляд в пол. Если бы Киба вдруг задумал обернуться, то вместо грустных, налившихся болью голубых глаз, увидел бы только мрачный негодующий оскал до ушей.       Хрена с два «ничего»! Он все равно собирался пробраться в склеп, чего бы ему это не стоило. Там был погребен один из практически первых борцов за свободу омег, описанных в истории, благодаря которому произошел резкий прорыв в медицине — началось производство подавителей, после чего омеги смогли постепенно начать работать наравне с альфами, не беспокоясь о запахе и не боясь насилия со стороны. А еще.. что-то тянуло его внутрь. Неясно, что конкретно — он не очень-то верил в мистику, но тянущее чувство в груди и обострившееся до стиснутых зубов любопытство не отпускали.       Поэтому если Киба не хотел пускать его по-честному, Наруто знал кучу незаконных способов проникнуть внутрь.       — Тогда можно я хотя бы посижу с тобой на дежурстве? — попросил Наруто почти жалобно, вспоминая шесть принципов управления людьми. Попроси нечто меньшее, после того, как попросил невозможное, и получишь всё, что захочешь.              

***

             Киба храпел. Наруто скривился, смотря на его спящее лицо. Альфы иногда бывали просто отвратительны. Иногда? Скорее, всегда.       Он в сотый раз обвел взглядом маленькую каморку с тремя мониторами, на которых постоянно велось видеонаблюдение за всеми входами и выходами в склеп и вокруг, по всему периметру, охваченному желто-черными лентами.       Тихо потрескивал, периодически протяжно вздыхая, системный блок, наверное, едва-едва выдерживая нагрузку, продолжал храпеть Киба и где-то вдалеке, на периферии слуха, можно было расслышать шум улиц — случайные редкие машины и путешествующие в неизвестность их пассажиры.       Наруто за пару часов успел разведать обстановку буквально везде, практически нарисовав карту у себя в голове — что давалось ему куда лучше, чем математика в колледже, из-за которой его когда-то собирались отчислить. Одна из причин, почему он совершенно случайно подал документы сначала на историю, а после на археологию.       Он осторожно положил руку на холодную пластиковую мышку и, озираясь на одногруппника, развернул прямоугольник одного видео на весь экран. Наруто внимательно рассмотрел картинку: внутри склепа вырисовывались черно-белые дрожащие очертания не по меркам большого гроба. Как же это сильно его будоражило. Он буквально ощутил, как выбросился в ответ адреналин и потек по линиям вен. Казалось, даже запах будто стал резче, что физически было невозможно, — Наруто закидывался подавителями еще со школы, как делали все другие.       Что-то ждало его за этой дверью — может, открытие, достойное премии, может, нечто, что напугает его до смерти и доведет до психбольницы, а может.. Картинки в голову лезли красочные до зуда: скарабеи, забирающиеся прямо под кожу, ожившие музейные экспонаты, пусть склеп и принадлежал совершенно иной культуре, спрятанные в гробу яды..       Любой другой, наверное, не стал подвергать жизнь риску — хотя бы для того, чтобы избежать тюрьмы, — и повернул назад. Но мозгов на такое взрослое и обдуманное решение у Наруто пока не хватало.       Он тихо, так тихо как никогда в жизни, повернулся к Кибе, и протянул руку к карманам его рубашки. Сердце бешено билось в груди, руки тряслись, Наруто сглотнул, и этот звук показался ему куда громче, чем храп Инузуки. Но все-таки пусть и дрожащей рукой, но он расстегнул две белые глянцевые пуговицы.       И тут Киба резко замолчал и тихо засопел. Наруто замер, ощущая, как капля пота сползает по его виску, неприятно щекоча кожу, вызывая желание срочно ее смахнуть. За эти секунды, нависая над Кибой, он чуть кони не двинул от страха. У Наруто затекли запястья, пока он решался на новый рывок.       Киба не просыпался. Наруто боялся заснуть навсегда.       Он отогнул карманы пальцами и вытащил две связки, молясь всем известным ему из истории богам, чтобы ключи не зазвенели. Затем тихо, но глубоко выдохнул, рассматривая их — связки оказались разными, и Наруто не мог определить, какая из них нужная ему.       Придется взять обе, решил он скрепя сердце. Если успеет вернуться до того, как Киба проснется, то всё будет нормально. Ну, пособачатся немного, ничего серьезного же не случится. Один раз — не водолаз, как говорится.       Он подобрал с пола рюкзак, последний раз оглянулся на Кибу, на долю секунды сомневаясь, правильно ли поступает, но затем здравый смысл махнул рукой, и Наруто тихо прикрыл дверь.              ***              У заветной двери Наруто притормозил, перебирая ключи. Он знал, что его лицо уже попало под видеокамеры, пусть и блеклое, мелкое, но попало. И насрать на них, все равно бежать уже поздно. Обходилось до, обойдется и после. Наруто всегда слушал интуицию, нарушал правила, и фортуна ему благоволила.       Через несколько минут возни он наконец подобрал ключ. Его охватил мандраж, и сердце знакомо забилось чуть быстрее — от сильного, но приятного волнения в предвкушении неизвестного.       Наруто вздохнул и пригладил непослушные волосы на затылке. Дверь, которую установила его музейная группа не так давно, поддалась легко, будто ждала, что он придет с минуты на минуту. В лицо дохнуло пылью, горьким запахом промасленных бумаг, чем-то неясным, отдаленно напоминающим ладан или шалфей, всем и сразу — такой странной смесью, в которой мерещилось что-то знакомое. Какой-то отголосок, которого он не мог распознать, вызывал жуткое дежавю. Несколько минут Наруто не мог сосредоточиться, перебирая в голове всё, на что этот запах мог быть похож, вспоминал масла для бальзамирования и химические вещества, но бестолку.       Понимая, что времени в обрез, он пока отмахнулся от мистического ощущения, собираясь вернуться к этому позже.       В старых запыленных полках вокруг лежали потемневшие от старости свитки. Свитки — в склепе? Для кого? Ясное дело, драгоценности, оружие, золото, какие-то ценные вещи, но свитки?..       Наруто включил фонарик, чтобы попытаться рассмотреть авторов и названия, но не нашел ничего примечательного — представители своего века, слагающие поэмы и баллады о мужественных альфах и подчиняющихся им омегах. Наруто даже засомневался, к тому ли человеку в склеп он пробрался, так ли верны исторические записи о нем? Не написал ли их кто-то иной, не преувеличил ли он значимость безымянного автора Постулата о равных правах?       Оставив свитки, вогнавшие его в недоумение и вызвавшие куда больше вопросов, чем ответов, Наруто заметил у небольшого почерневшего серебряного зеркала шкатулку. Конечно, брать ее без перчаток было нельзя, но.. Наруто завозился — кто сказал, что у него их нет? Они всегда лежали в рюкзаке, в правом верхнем кармане, как раз ради таких случаев.       Через пару минут быстрых движений запирающаяся шкатулка оказалась у него в руках. Она была открыта. Наруто поднял крышку, борясь с щекочущей нос пылью — громкий чих едва ли мог разбудить Кибу, но рисковать не стоило. Внутри шкатулки лежало лишь одно скромное кольцо — тонкое, без камней и чеканки, из белого металла. По тому, как хорошо оно сохранилось, Наруто предположил, что это белое золото или платина.       И всё.       Наруто поднес его к глазам и принялся просвечивать фонариком каждый миллиметр, надеясь найти хотя бы мастера. По внутренней поверхности кольца тянулась полустертая гравировка, искусно нанесенная ровными кандзи «везде и всегда ты».       Длительных отношений, таких, что вызывали особые воспоминания, у Наруто еще не было. Он встречался за всю жизнь от силы с двумя парнями — один был альфой, а второй бетой. Но по тем или иным причинам, отношения не удавалось перевести во что-то серьезное. Поэтому не сказать, что Наруто успел познать прелести любви: он легко влюблялся, но еще ни разу не любил так, чтобы уносило голову. Чувства испарялись, как только ветер времени уносил нахлынувшие гормоны с собой.       Но тот, кто заказал кольцо, явно испытывал сильные чувства. Он любил. По-настоящему. Наруто мог сделать такие выводы, просто взглянув на гравировку. Текст навевал на него тоску, казалось, обладатель на момент дарения уже был мертв, но создатель кольца, возможно, навсегда остался верен своей половинке.       Азартная радость находки отхлынула. Сжав кольцо в кулак, Наруто почувствовал, как его до самых кончиков пальцев наполняет зависть.       Ему вдруг захотелось ощутить себя на месте этого незнакомого и в то же время такого известного омеги. Пусть тот боролся за права омег, и дело это было опасное, но даже он, оказывается, несмотря ни на что, сумел найти счастье — человека, который любил его.       Наруто нахмурился, взвешивая свое желание.       Он разжал ладонь и еще пару секунд сверлил кольцо взглядом, отдаваясь сомнениям, а затем, поддавшись невыносимой тяге, стянул перчатки и надел его на указательный палец.       Наруто вскрикнул — кольцо вдруг раскалилось добела и резко вспыхнуло. Эта вспышка ослепила его на несколько бесконечных секунд. Секунда, вторая, и оно вновь стало как тонкий ободок льда, будто ничего не произошло. Наруто проморгался, пытаясь избавиться от белых пятен перед глазами. Сквозь тошнотворное чувство падения он замечал, как вокруг меняются цвета и предметы. На подогнувшихся ногах он старался ухватиться за стену, но ее уже не было, — только яркое зелёное пятно по левую руку. И по правую. Со всех сторон как в калейдоскопе менялись цвета, а он никак не мог встать прямо.       Его замутило еще больше. Весь завтрак, что он впихнул в себя с утра, надеясь, что окопается в склепе до вечера, грозился вылезть наружу ближайшим путем. В глаза вдруг будто песка насыпали, и он потер их пальцами, чтобы унять жжение. Яркий свет вокруг принялся постепенно стихать, рассеиваясь в пространстве. Наруто морщился, чувствуя себя слепым котенком. Его пронзила догадка: в склепе наверняка была заготовлена ловушка на случай непрошенных гостей. Как он мог об этом не подумать?       Идиот.       Всплыли в голове слова Какаши, которые Наруто пытался опровергнуть: рановато тебе еще по гробницам ходить.       Нет. Нет. Нет.       Наруто замотал головой: если бы здесь по-настоящему осталась ловушка — тот же порох или мышьяковая пыль, то она бы уже давно испортилось. Наруто дружил с химией с перебоями, но у всего в этом мире был срок годности, даже у химикатов.       Он отмахнулся от образа Какаши в голове и проморгался. Мутило со страшной силой. С трудом сглотнув ком в горле, он наконец открыл глаза. Кажется, взрыв снес стену.. или снес само здание, потому что Наруто оказался в центре поляны, заросшей мелкой едва желтеющей травой, и где-то в двух шагах от него раскинула ветви сакура — старая, согнутая под тяжестью собственной кроны, скрюченные иссохшие ветви ее уже почти доставали до земли. Яркое дневное солнце стояло в зените.       Возвращаясь к этому моменту, Наруто не смог бы даже приблизительно воспроизвести свои тогдашние мысли. Потому что их не было. Прикрывая ладонью лицо от солнечных лучей, рассматривая открытый луг перед собой и по-прежнему ощущая горечь на языке, он думал только о том, что, кажется, лето здесь было в самом разгаре.       Что делать в таких случаях — Наруто не знал.       Спокойно, воззвал он к разуму, чувствуя, как паника подступает к нему тошнотой и холодком в желудке. Спокойно.       Вдалеке, у склона невысокой горы, по огибающей ее тропе шла воловья повозка, груженная целым ворохом молодых стеблей бамбука. Наруто благодарно метнулся к ней мыслями, отчаянно цепляясь за детали, пытаясь найти точку опоры: один человек сидел на козлах, а трое других погонщиков одетых в широкие штаны-момохико и грязно-серые кимоно, шли рядом.       Повозка будто выкатилась из эпохи Эдо. Почти такая же реконструкция стояла в их музее, но эта была живой. Ноги понесли Наруто навстречу людям, несмотря на тошноту и головокружение.       Погонщики, заметив его приближение, остановились и недоуменно переглянулись между собой. Это были загорелые мужчины с потрепанными соломенными каса на головах.       С каждым шагом удивление на их лицах расцветало всё сильнее. Они перебросились парой знакомых, но непонятных Наруто реплик, всё еще продолжая стоять и смотреть:       Один из мужчин прокашлялся.       — Ты.. омега?       Теперь, вблизи, Наруто заметил, как его рассматривали и скривился:       — Проблемы, детка? Рассказать тебе, откуда дети берутся?       Черные брови мужчины взлетели почти до середины лба.       — Послушайте, — продолжал Наруто, осматриваясь по сторонам, ведь совсем недалеко должна шуметь автомагистраль до города, — в какой стороне город? Или трасса? Может, здесь автобус проходит?       Вместо ответа двое погонщиков, что стояли за спинами волов, принялись тихо перешептываться. Наруто переводил взгляд от одного лица к другому, чувствуя, как в теле рождается напряжение — ощущение инстинктивное, незнакомое, говорящее об опасности, и с которым Наруто с непривычки не знал что делать. Бежать или дать в морду? Он явно был выше всех четверых как минимум на голову, но он был один.       Беседующие погонщики — а это, судя по запаху, были альфы, принялись спорить, яростно жестикулируя, и Наруто лишь интуитивно понял, что речь о нем, потому что ни разобрал ни единого слова из-за сильного диалекта. Другие, ближайшие к нему, — альфа и бета заинтересованно прислушались. В итоге Наруто решил, что лучше не связываться.       — Ладно, счастливо оставаться!       Он махнул рукой как можно дружелюбнее и повернулся спиной, тут же переходя на быстрый шаг, чтобы убраться оттуда как можно скорей. Вот тут-то и началось представление.       Кто-то громко закричал ему вслед, а затем бросился в погоню. Услышав приближающиеся шаги прямо за спиной, Наруто обернулся и успел с лёту, не жалея сил, впечатать кулаком в чью-то скулу. На него вдруг навалились со всех сторон, стараясь прижать к земле. Наруто успел отпихнуть двоих, успел почувствовать чужую кровь на своих костяшках. Его вновь толкнули на землю, и Наруто обхватил руками голову, по старой памяти подростковых драк готовясь защищать ее от пинков, но вместо этого ему перехватили руки и принялись чем-то связывать — по ощущениям очень грубой веревкой. Его даже не пытались ударить, только обездвижили, причинив минимальный вред.       Наруто принялся сопротивляться: это было несложно из-за разницы в весовых категориях. Но они имели преимущество — численный перевес, и поэтому все закончилось тем, что его затолкали на арбу и связали еще и ноги.       — Вы что, охренели? — заорал Наруто на всю пустынную дорогу. — Вы же, блять..       Он не договорил, потому что один из альф водрузился перед ним на козлы. Наруто подергал руки за спиной, но тот, что шел сбоку, шлепнул его по ногам и бросил:       — Успокойся, омега.       На этом разговор и закончился, потому как все четверо вдруг перестали его замечать и вернулись к своей оживленной беседе.       Наруто решил поберечь силы и вместо этого принялся кое-как обшаривать карманы связанными руками в поисках мобильника. Которого там не оказалось. Он с ужасом осознал, что телефон должно быть выпал из кармана во время драки.       Дело было дрянь. Его украли — нужно было называть вещи своими именами, именно что украли — какие-то отморозки и везли непонятно куда. Трое из них были альфами и такого фонтана из феромонов, Наруто, кажется, не чувствовал никогда в жизни, будто для этих болванов не существовало в мире никаких подавителей. Четвертый был бетой, но даже от него несло хуже потных волов, тащивших телегу.       Повозка шла медленно — словно вялая дохлая заморенная голодом черепаха. Наруто успевал глазами сосчитать все камни, появляющиеся перед глазами. Он смотрел на сакуру, что постепенно отдалялась, пока из могучего древнего дерева не превратилась в тонкий прутик, едва торчавший из-за склона.       До него долетали лишь обрывки фраз, которыми обменивались погонщики. И говорили те, кажется, на старояпонском наречии, которое Наруто знал так себе и уж тем более никогда не слышал вживую, только сгенерированные искусственным интеллектом образцы.       — .. продать.. не омега.. мешок риса.. — говорил один,       Другой настаивал:       — высокий.. одежду снять.. посмотри на руки..       Дорога теперь устремилась в гору, извиваясь, словно большая ленивая змея после сытного обеда, легкий ветер шевелил его волосы и приносил запахи пыли и цветов, свежей травы и наваленных связок бамбука. Где-то среди этих запахов были другие — земли и пота, чужих феромонов, от которых уже неприятно щипало в носу.       — Так.. куда вы меня везете? — спросил Наруто без особой надежды.       Руки ныли в запястьях, затекли ноги, и его мутило от тряски на ухабистой дороге.       — Омега..       — Разговаривает… место..       — Эй! Вы вообще меня слышите? — Наруто перевернулся на другой бок, пытаясь взглянуть похитителям в глаза. Повозка остановилась — лишь на мгновение, за которое один из альф успел перегнуться сквозь ворох бамбука и со всей дури влепить Наруто пощечину.       — Помалкивай, — сказал он.       Щека вспыхнула, но Наруто этого практически не заметил. Он распахнул глаза, шокированный до глубины души. Честный удар он бы понял, но это был унизительный шлепок, который ему влепили так, будто он был грязью, никем.. омегой.       Не успел Наруто и рта раскрыть в ответ, собираясь указать альфе куда и каким способом он может засунуть свои руки, как пеший спутник вдруг устремился вперед — и тогда Наруто увидел огромные деревянные ворота, которые тот спешил открыть.       Они въехали во внутренний двор, где кипела жизнь — и там и тут Наруто замечал множество людей — в простых синих и красных кимоно, в чуть более дорогих, украшенных вышивкой, а еще по двору прогуливались самураи, будто готовясь к съемке нового блокбастера. Блеснуло оружие охраны и так же быстро пропало в тени за колоннами. Под навесом стоял стол, где сгрудилась очередь из похожих на крестьян людей.       Но что удивляло Наруто больше всего — он почти сразу мог определить их всех по запаху. Здесь никто, вообще никто не пил таблеток. Хотя на самом деле — таблетки пили практически все. И омеги, и альфы, чтобы скрыть свой пол и не доставлять неудобств другим резкими, а порой и слишком сильными запахами. Наруто уже отвык, что, оказывается, люди вокруг него пахнут — и пахнут всегда.       А теперь его макнули носом в букет из сотен тысяч цветов разных мастей и ароматов, и он все это чувствовал и никак не мог переварить. Его затошнило еще сильнее. Он подтянул колени к груди в попытке успокоить желудок и принялся медленно дышать сквозь приоткрытые губы.       Когда его стянули с повозки, Наруто уже практически не сопротивлялся — от запахов разболелась голова и будто бы даже заслезились глаза.       Его передали из рук в руки другим парням. Судя по форме и оружию за поясом, это были самураи или охрана, сейчас Наруто было все равно, потому что концентрация растаяла из-за головной боли. Они потянули его в угол двора, где стояло некое подобие хлева, и затолкали внутрь, заперев деревянную дверь на засов. Очевидно, здесь когда-то держали свиней, а может, держали и сейчас.       — Устраивайся поудобнее, — бросил ему один из альф с ухмылкой.       — Пошел к черту, — отбил Наруто в ответ, на что охранники — оба — громко расхохотались.       Солнце, словно огонек свечи, догорало на горизонте, Наруто проводил взглядом последние лучи и вздохнул. Людей вокруг практически не осталось — все уже разбежались по маленьким домикам вокруг, оставив Наруто предоставленным самому себе. Он поежился: несмотря на сезон, летняя прохлада давала о себе знать. Устроившись у деревянной решетки поудобнее, наплевав на все, Наруто сел на землю, подтянул связанными руками толстовку к заднице и попытался успокоиться.