***
– Прости, здесь не прибрано. Я не думал, что найду нового человека так скоро. А предыдущий владелец комнаты был законченным неряхой. Чан сгреб в охапку смятые одеяло и простыни, на ходу прихватил несколько немытых чашек. Исчез на мгновение, за которое Чанбин с презрением и крайним смущением обнаружил на стене несколько плакатов с голыми девушками. Изображающими явно не плоды высокого искусства. Стыдоба какая! Нужно быть тем ещё индивидуумом, чтобы такое повесить! От заливания лица краской Чанбина отвлёк грохот. Судя по всему, Чан не стал утруждать себя мытьëм и стиркой, а просто бросил всё в ближайшую урну. И быстро вернулся. Насколько смог, больная нога "мешалась под ногами". Присаживаясь на корточки, он сцепил зубы от боли. И выгреб из-под рабочего стола кучу мусора. Бросил короткий взгляд на Чанбина, с шумом сдирающего безобразные картинки. – Правильно. Туда их. Мне они тоже не по душе, рад, что ты не захотел оставить. – Бесстыдство, – сердито бросил Чанбин. – И как ты вообще позволил подобное? Скомканные плакаты полетели в мусорный пакет. – Золотце, пока человек мне полезен, я до последнего буду видеть в нём только хорошее. В этом имбециле не было ни грамма стыда. Как оказалось, картинками всё не ограничивалось. Стоило мне отвернуться, и он творил беспредел. Блуд. Воровство. И в конце концов чуть меня не убил. Хотя когда-то он был чудесным парнем. Занимался балетом. Чан прервался. Отвлёкся на целую коллекцию склянок. Внутри которых явно хранились яды. Волосы на голове едва не встали дыбом. А его "друг", видимо, очень хотел от него избавиться. Не ясно только, почему всё же выбрал прирезать, а не отравить. С первым вариантом шансов у него было меньше. Со вторым – гораздо больше. Многие яды, если не обнаружить вовремя, действуют очень быстро, Чан бы даже не заметил, как перешёл чёрту, отделяющую их мир и потусторонний. Так почему же он не выбрал отравить Чана? Такой глупый? Или... Чана посетила неприятная догадка. Он опустил взгляд на свою исполосованную царапинами руку. В любом случае времени прошло порядочно, а он всё ещё в порядке. Да и некогда сейчас об этом думать – есть дела поважнее. Со звоном разбитого стекла "коллекция" отправилась к прочему мусору. Завязав свои ещё не успевшие зародиться переживания в пакет, Чан отряхнул руки от пыли. – Перебери вещи. Приглянется что, оставь себе. Найдешь что-то опасное – сообщи мне. Составь список того, что тебе нужно, я куплю вечером. А сейчас у меня дела, встретимся позже. – Если у тебя дела, разве я, как правая рука, не должен находиться подле тебя? Я же вступил в должность. – поинтересовался Чанбин. Чан окинул его взглядом. – И помереть на первой миссии? Мне такого счастья не надо. Как и тебе. Ты же ничерта не умеешь. – Тогда зачем они мне? – указал Чанбин на пистолеты. – Для проверки, насколько быстро захочу пришить тебя или себя? – Для защиты, – дал Чан ответ. – Я уже говорил, что это место паршивое. Пока что будь начеку. А на должность правой руки ты стажируешься. Всему свое время. Внезапно к горлу Чана подкатил ком, и он закашлялся. Чанбин забеспокоился. Очень ему не понравился глухой звук, с каким вырывался воздух из чужих лёгких. – Ты болеешь? – спросил он. Хотя это и так было очевидно. Но Чан отмахнулся. – Не то чтобы совсем. Ладно, бывай. Позову, если будешь нужен. А так делай что хочешь. Только про безопасность не забывай. Чан ушел, незаметно вытирая с ладони кровавые разводы. Когда дверь захлопнулась, Чанбин обнаружил на прикроватной тумбочке свой старый телефон. И ключи с брелоком-кроликом.***
Всё же волнение так просто выбросить не удалось. Стоило Чану остаться наедине с собой, оно поползло по телу мурашками. По пути к машине Чан все смотрел на свои свежие шрамы. Правда ли его отравили во время ранения, или это он просто снова барахлит? Чан перебрал в голове названия ядов на наклейках. Насколько он помнил, ни один из тех, что он увидел в запасах своего бывшего подчинённого, не был настолько замедленного действия. Но это не исключает, что парень мог намешать что-то среднее, до этого не известное науке. Не подчиненный был, а сплошная головная боль. Вот Чанбин – другое дело: захотел пристрелить и сразу об этом объявил. Честный! В общем, Чан поохал внутренне, пообижался на них обоих, пока открывал дверь. "Забил" на первого, простил второго, заводя двигатель. Глубоко задумался, как связан этот случай отравления с предыдущим и связан ли вообще. Заодно понадеялся, что ему всё же показалось. В больничку бы, провериться. Но у Чана выезд. На него нельзя опаздывать. Решив всё же остановить выбор на втором, Чан снова выбросил свои опасения. Если ему суждено еще пожить – так и будет. Если нет, и он вдруг помрëт – тоже не страшно. Жизнь он, Чан, прожил короткую, но событий в ней хватит на десятерых зрелых парней. Сколько ему жить? Может, уже и достаточно.***
Машину Чан оставил у старых гаражей, среди ржавых развалюх со спущенными колёсами и дырками вместо фар. Хорошенько приложился рукояткой пистолета к лобовому стеклу, оставляя сетку трещин. Ударом тяжёлого ботинка "ослепил" машине один "глаз". Посмотрел на себя в зеркало заднего вида. С волос капает непрекращающийся дождь. Всё лицо в шрамах. Он весь – один сплошной шрам. Но что уж тут поделаешь. Удар кулака – и к порезам от ножа прибавляются впившиеся осколки. Так машина не будет слишком выделяться. А ещё боль очень хорошо отрезвила, сделала его собранным и готовым порвать всех на клочки. Снимается предохранитель. Переулки под его ногами путаются в клубок, распутать который способен только он сам. Чан успевает к началу штурма – минута в минуту. Выпущенная из ствола пуля с ювелирной точностью оцарапывает висок стоящему на входе в заведение охраннику. Предупреждающе. С улыбкой Чана вприкуску. Чан с плетущейся по пятам командой состайников проходит вглубь сквозь обрамлённые неоном двери. Внутри шумит музыка. Тела заходятся в безумных танцах. Бармены за стойками подмешивают что-то в стаканы, пока посетители не видят. Или если их специально об этом просили. Людям хорошо. И плохо. Здесь они могут познать жизнь и потоптаться на краю смерти. А большинство и вовсе умереть. Потому что если бы в этом месте подмешивали наркотики, всё было бы гораздо проще. Но Чан был убеждён, что это не так. Кто-то определённо решил провернуть здесь свои чёрные дела под видом простого и всем понятного. Вот только было всё неправильно. В телах умерших находили запрещённые вещества, но кое-кто решил как следует покопаться в этом деле и обнаружил, что причиной смерти стали вовсе не они. А нечто другое, что объяснить так просто уже не получилось. Было похоже, что на людях ставили эксперименты. А запрещенкой прикрывались. Однако бедолагам, которых удавалось найти, ещё повезло. Чаще всего тел пропавших не находили вовсе. Первый выстрел внутри стен – в бутылку с непонятным веществом под наклейкой дешевого виски. Второй – в предплечье ублюдку, зазывающему народ в комнаты для сомнительных развлечений. Третий – в аппаратуру. Безвкусная музыка замолкает, погружая помещение в гробовую тишину. – Снежная Стая прибыла, – провозглашает Чан. – Всех брать живыми. Стоило гражданским увидеть оружие, они ударились в панику. Поднялся крик, гвалт. Люди ринулись к выходам. Причастные же к безобразию переглянулись. И тоже повытаскивали припрятанное оружие. Бросаться наутёк они, как видно, не спешили. Началась перестрелка. Только в отличие от прибывшей команды волков, злоумышленники, стреляя, метили не только в своего врага, но и в невинных людей. Они специально выкашивали как можно больше свидетелей. Осознав, что они задумали, Стая сменила построение, загоняя противника в угол. Те отстреливались, до последнего унося жизни. А потом вдруг перестали отбиваться. И каждый преступник пустил себе в голову по пуле. Кроме одного. Видимо, он не рассчитал количество патронов. Вот и остался один на один с бешеными волками. – Какого черта вы здесь устроили? – рык Чана смешивал в себе отвращение, злость и горечь. – Зачем это всё?! Отвечай! – Ты никогда не сможешь нас понять, глава Снежной Стаи, – спокойно улыбнулись ему. – Моралистам вроде тебя и объяснять бессмысленно. Но в будущем ты можешь стать помехой. – Что?... – прищурился Чан. И вдруг услышал в тишине тихий щелчок. Звук кнопки детонатора. – Отступаем! Ноги в руки и бегом отсюда! – закричал он. Подхватил за шиворот двух замешкавшихся бойцов из своего отряда и потащил как можно быстрее и дальше из этого чертового здания. Вслед ему издевательски смеялись. Но смех поглотил оглушительный взрыв. Как бы быстро они ни бежали, Чана и его товарищей зацепила ударная волна. Они покатились по земле. Чан потерял сознание. Когда очнулся, перед расплывающимся зрением, там, где совсем недавно было здание ночного клуба, полыхали языки пламени. Вдалеке слышались сирены. Всё тело накрыла боль, будто его по составляющим разобрали. Чан огляделся вокруг в поисках своих товарищей. Выжили не все.***
Как было раньше. Так происходит и сейчас. Война закончилась. Но продолжается в мирное время. Кроме этого ещё кое-что остаётся неизменным. Близкие Чану люди умирают на его глазах. Он хотел это прекратить. Желал всем сердцем. Взвалил на свои плечи ответственность. Явно слишком огромную и неподъемную. И упрямо продолжал жить. Пусть в груди от постоянных невзгод вместо сердца осталась лишь дыра.