LABYRINTH

      Уже утром меня скрутило от боли в самом низу живота. Как бешеная, я рылась по полкам в ванной Хайтани, прекрасно понимая, что тампонов здесь точно не найду. Впрочем, если бы нашла, накрутила бы саму себя. Поэтому с одной стороны даже обрадовалась, но с другой… Учитывая то, что завтрак мне никто не принес, я полагала, Ран скоро вернется. Не может ведь он оставить меня без еды. Так что я наполнила ванну теплой водой и, забравшись в нее, ждала Хайтани. Однако его все не было и не было, но, наконец, щелкнул дверной замок, и я услышала: — Кимико? — его голос прозвучал тревожно, а в следующий миг Ран ворвался в ванную и застыл на пороге, глядя на меня так, словно не ожидал увидеть. — Черт, — ругнулся он, прикрыв глаза, потер их ладонью и добавил: — Почему ты здесь? — Думал, я покончила с собой? — усмехнулась я вместо того, чтобы ответить. — Надо же, как испугался. — А ты ждала, что меня порадует твоя смерть? — немного агрессивно выдал Ран и повторил вопрос: — Почему ты здесь? — Подошел и провел пальцами по воде. — Остыла. Судя по всему, давно сидишь. Где-то болит? — Да. Отметь этот день в календаре, — огрызнулась я, погружаясь глубже. — И сейчас же привези мне тампоны. На миг по лицу Рана проскользнула тень разочарования, после чего он кивнул и, отойдя к огромному во всю стену окну, набрал кого-то на телефоне. — В аптеку сгоняй. Тампоны… прокладки… ну все эти женские штуки… Я на клоуна похож? С чего бы мне так шутить? Моей раздраженной госпоже нужна помощь, — оглянулся он на меня, а я отвернулась, не желая признавать даже мысленно, что меня разрывает от удовольствия, ведь заботливый Хайтани — это высшее наслаждение. — Да. И болеутоляющее прихвати. Жду. — Как мило с твоей стороны. Ты неплох для похитителя, — не удержалась я от язвительного комментария, однако Ран, выходя, сказал: «Заканчивай тут, нужно позавтракать», и больше ни слова. Мне показалось, он был расстроен. Неужели действительно рассчитывал, что у нас что-то получится с этой беременностью. Вот же безумец. Никак не угомонится. Нашел чем привязать к себе женщину. Ребенок, которого Хайтани так стремится мне заделать — вероятнее всего, причина, что должна бы, по его мнению, меня удержать. Я решила вновь поговорить с ним об этом. Дождавшись, когда Ран вернется в комнату с пакетом из аптеки, я быстро привела себя в порядок, оделась в его широкие спортивные штаны и футболку — моя одежда куда-то испарилась — и поспешила следом за ним. Уже идя по лестнице, заметила темную макушку Риндо, сидящего на диване в гостиной. — Это он тебя спас, — улыбнулся старший Хайтани, который сейчас снова был в прекрасном расположении духа, и когда он прошел на кухню, Риндо оглянулся на меня. Я заметила, что он до этого играл во что-то на телефоне. — Привет, — слегка поклонилась я. — Салют, — махнул он мне рукой и отвернулся вновь. — Спасибо, Рин-кун. — Пользуйся на здоровье, — буркнул мужчина, и я хотела пошутить насчет того, как много он всего купил для меня, но тут вновь отозвался Ран. — Кими, иди сюда, хватит трепаться с ним. Он уже уходит. Правда, Риндо? Младший Хайтани вздохнул, встал и, проходя мимо меня, пробубнил: — Неблагодарный говнюк. — Я слышу тебя. — Отлично. Было бы неплохо, если б еще и на работу явился. Тебя Кисаки ищет… — Риндо посмотрел на меня. — И ее тоже. На встречу не пришла. — Обойдется, — отрезал Ран, и его брат, тихо цокнув, покинул квартиру. Я вошла, наконец, на кухню и сразу спросила: — Как долго это будет продолжаться? — Что? — поинтересовался Ран, поставив передо мной чашку американо. На столе уже были расставлены блюда, от которых изумительно пахло — домработница постаралась на славу — и я не хотела болтать, однако ответила: — Мое заточение. Во-первых, мне нужно отменить встречу с арендодателем… — Уже. — Я приподняла брови. — Уже отменил. Что еще? Меня это разозлило. — Может, ты дышать за меня будешь? Хватит творить глупости, Хайтани. Верни мою одежду и отпусти. Мне нужно решать вопросы с работой, которую я еще даже не нашла. Нужно переехать куда-то… — Решила умолчать о предложенной Юзухой помощи. — Много чего нужно сделать, а ты держишь меня здесь. Что за прихоть? Хайтани выслушивал это все с улыбкой, при этом спокойно ел. И я поняла — его все устраивает. Вот теперь его все полностью устраивает. Псих больной. — Высказалась? — уточнил Ран, принуждая меня краснеть и пыхтеть от злости. — Славно. А теперь скажу я, — отложил палочки, — ты будешь здесь, пока я не решу, что больше не злюсь на тебя. Тебе нужно постараться, потому что я все еще в бешенстве от того, как ты обвела меня вокруг пальца, а сцена с Кисаки… До сих пор вижу, как ты выходишь с ним из туалета, и он тебя обнимает. Я хочу верить тебе, Кими, но у меня выходит чертовски хуево. Я просто не могу поверить, что вы там не… — Ран! — прервала его я, повысив голос, и даже хлопнула по столу ладонью. — Мне противно выслушивать такого рода обвинения. Когда ты ревнуешь, вообще не следишь за языком. Поэтому остановись сейчас же. Мне обидно. Я никогда… ни разу не позволила кому-либо прикоснуться ко мне в том смысле, в котором говоришь ты. Мои слова прозвучали жестко и холодно, и между нами повисла пауза. Хайтани не отвел глаз — смотрел в упор. Он в самом деле злился на меня. Но я уже не могла остановиться, поэтому подняла волнующую меня тему, сказав ему: — Что касается вчерашнего… Никакой беременности, Ран. Я напрочь от этого отказываюсь. Слышишь меня? Если не хочешь, чтобы снова сбежала, лучше прекрати так со мной поступать. Своей настойчивостью ты меня только отталкиваешь… От того как резко Хайтани встал, я испуганно вскинула глаза. Однако он больше и не взглянул в мою сторону. Сорвал со спинки стула свой пиджак и ушел. Вскоре громко хлопнула дверь. Я растерянно смотрела в стол. Какой же Хайтани псих… Поесть все же пришлось — не умирать же с голоду, и я даже расслабилась, подумав, что могу спокойно покинуть квартиру, ведь Хайтани выскочил, оставив меня на кухне. Однако когда спустя примерно полчаса высунулась за дверь, передо мной вырос громила, который пробасил: — Госпожа, вам нельзя покидать квартиру. Вернитесь назад. Сглотнув от испуга, я молча кивнула и закрыла дверь. Раздраженная и расстроенная, вернулась на кухню, приняла таблетку, чтобы унять боли, и поднялась в спальню. Надо бы поискать телефон, что-то придумать, но у меня не было на это сил. Клонило в сон. Так я и уснула, запутавшись в одеяле, и спала сладко, пока не услышала какие-то звуки. Медленно пробуждаясь, я протерла глаза и, наконец, расслышала более отчетливое шуршание. — Что происходит? — изумленно уставилась на Хайтани, который поправлял букет белых лилий в вазе на тумбочке. — Цветочки привез, — меланхолично ответил он. — Не видишь, что ли? Я ошеломленно таращилась на него, просто переставая понимать логику его действий. Злится, уходит, потом приезжает с цветами. Что за дурь в его голове? — Зачем? Ран выпрямился, оставив букет в покое, и пожал плечами. — Захотелось. А что? И это не нравится? — Я не говорила, что мне что-то не нравится. Я всего лишь попросила считаться с моим мнением. — А если не буду, — сверкнул Ран глазами, что всегда было предвестником надвигающейся бури, — что тогда? Насильником меня посчитаешь? Плохим человеком? Забьешься в угол и будешь плакать? Не припоминаю, чтобы я причинял тебе боль. Он был прав. Для такого человека, как Ран, то, что он делал для меня — верх благородства. — Никогда не считала тебя плохим — недовольно призналась я, а потом еще более изумленно вылупилась на Хайтани, который вдруг, присев на кровать, потянулся к моей руке. — Дай примерить, — сказал он, когда я отдернула ее. — Что примерить? — Кольцо. — Ран прекрати. Ты перегибаешь, — занервничав, воспротивилась я. У меня буквально все сжалось. Хайтани смотрел упрямо. — Ран… — Руку дай. — Я не хочу. Мне это не нужно. Мы договорились… Ты сказал, что мой план тебя тоже устраивает… — Руку. — Черт! Я вскочила на ноги и, пробежав по кровати, спрыгнула на пол. Дернула за дверную ручку и выскочила из спальни. Торопливо спустившись вниз, я успела обойти диван в гостиной, когда Хайтани появился на лестнице. — Что с тобой? — хохотнул он мрачно. Уверена, он прекрасно понимал, почему я так себя веду. Я боялась его действий и попыток все больше и больше прижать меня. — Трусишка. Это просто подарок. Я не обручиться тебе предлагаю, — подчеркнул Хайтани. Но я отрицательно замотала головой, говоря ему эмоциональным, звенящим голосом: — Даже не смей! Я не нуждаюсь… Ран, мне это все не нужно, эти подарки, букеты… Просто дай мне жить спокойно. — Как ты собираешься жить спокойно, если лезешь на рожон? Ты ведь хочешь продолжить с Кисаки, не так ли? Он встал за диваном, и мне даже стало немного легче. Все-таки пугать меня Ран не хотел. Вертел тоненькое колечко, любуясь драгоценным камнем, а я невольно схватилась за кулон на шее, словно это была моя защита. — Да. Ты ведь не будешь запрещать? Он взглянул на меня с улыбкой. — Хочешь получить мое разрешение? — Нет. Просто больше не хочу ссориться с тобой. Ран, я прошу, давай будем, как взрослые люди, а не влюбленные подростки. Эти встряски и приступы ревности с твоей стороны мне ни к чему. Думаю, и тебе с дискомфортом жить не нравится. Я встречаюсь с тобой… Да, теперь это так, и уходить не собираюсь. Просто дай мне чуть больше свободы. Ран молчал, продолжая разглядывать кольцо. Я скрестила руки на груди, машинально защищаясь от того, что он может мне сказать, однако услышала то, от чего у меня даже уши покраснели. — Знаешь, Кими, я изо всех сил сдерживаю себя от того, чтобы просто не заточить тебя здесь на месяц-другой в качестве секс-рабыни. Знаю ведь, тебе это не понравится. — Совсем светлые на солнце глаза уставились в мои. — Хотя меня устроил бы такой вариант, потому что тогда ты навсегда стала бы моей. — Я покачала головой, уже даже не удивляясь его желаниям. — Но мне приходится жить по другим правилам ради того, чтобы ты меня не возненавидела. Как думаешь, я на правильном пути? — спросил Ран, приподняв руку с колечком, и, прищурив один глаз, посмотрел на меня сквозь него, как будто на прицел взял. Я вздохнула, чувствуя, что изнутри поднимается тревога. Не хотелось бы разорвать с ним отношения вновь. Я слишком привязалась к этому человеку. — Кими, ты уверена, что все-таки любишь меня? Эти его слова почему-то обожгли мне сердце. Отвернувшись в сторону окна, я промолчала. Зачем давать эти пустые клятвы, если потом все может сложиться для нас обоих наихудшим образом? Но подумав немного, я произнесла вслух то, чего боялась больше всего на свете: — А ты не думал, что я избегаю сближаться с тобой, потому что мне страшно потерять тебя навсегда? — Взглянув на Рана, я увидела, что теперь он глядит в окно. — Если тебя убьют? Что мне тогда делать? Я слишком хорошо знаю, что такое боль от потери близкого человека. Не осуждай мою холодность. Проживать это еще раз… У меня просто сил не хватит. Хайтани обошел диван и, приблизившись ко мне, встал так близко, что его запах окутал меня. — Знаешь, почему тебе удается выжить, даже несмотря на то, что ты уже на крючке Кисаки? — внезапно проговорил он, медленно натягивая кольцо на безымянный палец моей правой руки. — Он видит, что ты готова умереть. Поэтому ему неинтересно просто убить тебя, Кимико. И это худший из вариантов развития событий, потому что Тетта склонен играть с женщинами по своим правилам. Я не стану препятствовать тебе в твоем плане, но ты должна отвести мне в этой игре определенную роль. — Какую? — тихо спросила я, мысленно удивляясь такому упрямству Рана. — Главную, Кими. Я должен быть тем, кто знает о каждом твоем шаге. Тем, кому ты будешь сообщать, когда едешь в «Лабиринт». И тем, к кому ты побежишь за помощью. Это должен быть я. Не Шиба, не Изана, не Майки… А я. Ты поняла меня? Ну вот. Снова Хайтани проявил себя неожиданно. Я отталкиваю его, а он вновь и вновь помогает мне. — Ладно. Я согласна, — кивнула ему с улыбкой благодарности, но тут же упала с небес на землю, потому что Хайтани, мрачно усмехнувшись, произнес: — Вот и чудесно. А теперь шагай обратно в комнату. Ты все еще «жертва похищения», а я — «твой похититель», и советую отдохнуть как следует. Скоро наступят тяжелые деньки, госпожа. Молча, в настроении, мгновенно ставшем паршивым, я поднялась наверх, где Ран снова запер меня на ключ, и скоро в квартире стало тихо. Он уехал. Я сидела на полу у кровати, глядя в безоблачную даль. Кольцо было неописуемо красивым. Со вкусом у Хайтани проблем никогда не было. Ненавязчивый небольшой камешек сверкал. Это была платина, как и цепочка с кулоном, и я нехорошо подумала, что если это все продать, можно выручить немало денег. Однако подавив эти низменные мыслишки, я перебралась на кровать и прилегла. Ну и что за жизнь у меня теперь? Тишь да гладь? А как же встречи с братом? А Кисаки? Как мне продолжать, если я заперта здесь? Это все удручало. Мне нужно было действовать, а Хайтани лишал меня самого драгоценного ресурса — времени. Что ж, ему перечить — бесполезная трата сил. Сам успокоится и отпустит. Только бы побыстрее…

***

      Спустя четыре дня случилось неожиданное. Вечером, когда вернулся Хайтани, на весь день приставив ко мне, как личного надзирателя, домработницу, в его квартиру ворвалась Шиба. Ее пропустила охрана по велению Рана — он сам сказал мне об этом — и теперь моя подруга, грозно метая глазами молнии, расхаживала по гостиной. — Я поеду в полицию, Хайтани, — наконец процедила она, встав перед диваном, где вальяжно развалился виновник ее гнева, и Юзуха ткнула пальцем в мою сторону. Я стояла у лестницы. — Ты запер ее у себя? — Запер. — Ах ты… — она хотела ругнуться, — ты понимаешь, что это противозаконно. — Нет. — Что? Больной совсем? Это! Противозаконно! — выкрикнула взбешенная Шиба, а я хотела было объясниться с ней, но Ран встал и оглянулся на меня. — Ты видишь признаки насилия? Она плачет или исхудала? Ничего подобного. Спит в теплой постели, хорошо питается, отдыхает. В чем дело, Юзуха? — А работа? У Кими были планы. Я улетаю из страны на некоторое время, и мне сегодня же нужна моя подруга, а ты просто лишил ее свободы, чертов яндере! — Ну не надо таких громких слов, — рассмеялся Хайтани. — Может, я не доверяю твоей подруге, а? Может, она бросила меня и упорхнула к другому? А потом вдруг сама же появилась у меня на пороге, когда я приехал сюда развлечься с женщиной. Как мне это понимать? — Это стоит понимать как то, что ты — кобель и мудак. Кимико обожает тебя, а ты… — Юзуха, — перебила я, — давай не будем об этом, — покосилась на самодовольного Хайтани, — я скоро отсюда съеду. Все хорошо. Ран в самом деле помог мне… Шиба выразительно смотрела на меня, наверняка не понимая, почему я сейчас защищаю Рана, когда всего несколько дней назад звонила ей и жаловалась. Но как только Хайтани повернулся к ней, я принялась жестикулировать, мол, подыграй мне, и до той дошло, что мне приходится потакать Рану, лишь бы он не задержал меня здесь на более долгий срок. — Видишь, — пожал плечами мужчина, — она в полном порядке. — Угу, — буркнула Шиба, вздохнула и попросила: — В горле от злости пересохло. Не мог бы ты принести мне стакан воды? — Без проблем. Может, выпьешь виски? — Нет, я за рулем. И как только Ран ушел, подруга метнулась ко мне и, сунув в руки ключи, прошептала: — Это запасной. Приезжай, как сможешь, а ему, правда, незачем знать, где ты будешь. Согласно кивнув, я спрятала ключи в карман штанов, и мы обнялись, потому что как раз вернулся Хайтани. Я на самом деле не собиралась скрываться от него, все равно найдет, но решила, что для начала просто уйду отсюда, а там уже все решится. — Вы такие милые, — улыбнулся он, протягивая Шибе стакан воды, и вдруг добавил, изобразив на лице чувство благодарности: — Ты действительно настоящая подруга, Юзуха. Так поддерживаешь мою Кими. Я ценю это, правда. Черт его дери, у меня мурашки по коже побежали от того, какими безжалостными были его глаза в этот момент, потому что Хайтани наверняка понимал, мы что-то задумали. Юзуха, на миг попав под его подавляющее влияние, тяжело сглотнула, нерешительно улыбнулась и, взглянув на меня, кивнула. — Увидимся, Кими. Мне пора. — Приходи еще, — сладким голосом проговорил Хайтани, медленно двинувшись за ней к двери, после чего бросил лукавый взгляд на меня, а я быстро понеслась наверх. Метаясь по спальне, принялась лихорадочно искать место, куда могу спрятать ключи, но на ум ничего не шло. Тогда я рванула к гардеробной. Там, выдвинув ящик комода с бельем Хайтани, сунула ключ под его трусы и, едва успела захлопнуть, как услышала откуда-то из спальни: — Ты что, прячешься от меня? Я медленно перебирала вешалки с футболками Рана, когда он заглянул в гардеробную. Мое лицо горело, поэтому я активно придумывала, в чем бы его обвинить, чтобы хоть как-то оправдать свое нервное возбуждение, и Хайтани, придавив вешалки рукой, прервал мое занятие. — Кими, посмотри на меня, — почему-то посмеивался он. Как же бесит. Словно знает все наперед. Я почувствовала себя идиоткой, но все же повернулась к нему. — Что происходит? Почему ты такая взбудораженная? Он мазнул большим пальцем по моей щеке, как бы подчеркнув то, что я покраснела, и мне пришлось выкручиваться из этой ситуации. Этот взгляд Хайтани был не из приятных. Это как если бы он не доверял мне и постоянно проверял каждое слово и жесты. Весьма напрягает, надо сказать. — Я расстроена, что не могу провести время с подругой, когда она вот-вот уедет, — удалось вымолвить мне в самом деле обиженным тоном. — Мне так жаль, — подыграл Хайтани, на что я закатила глаза. — Но и ты меня пойми. Мое сердце было разбито. Я метался, думал, ты действительно спишь с Кисаки, — прибавил он с фальшивой улыбкой, — поэтому сейчас мне хочется видеть тебя постоянно. Я хочу, чтобы ты была здесь. — А ты не мог бы стать чуточку искреннее? — поддела его я. — Особенно, когда сообщаешь мне о своем «разбитом сердце». И тебе не кажется, что скоро я тебе надоем? Почему бы не отпустить меня, чтобы сохранить для наших встреч хоть какой-то эффект неожиданности? Ран кивал, казалось бы, подтверждая мои слова, но в итоге сказал: — Ты не на том делаешь акцент. — Я заметила, как его глаза потемнели. — Мое сердце, говорю, разбито. И одарив меня странным тяжелым взглядом, он вышел из гардеробной. — Тебе нужно в банк? — уже оттуда спросил Ран. И я сначала не поняла, к чему этот вопрос, а потом вспомнила о деньгах, которые он забрал у моего бывшего арендодателя. — Было бы неплохо съездить, — воодушевленно отозвалась я, предвкушая прогулку. — Тогда собирайся, поедем прямо сейчас. Все было более или менее хорошо. Я успокоилась, ключи успела перепрятать в гостиной, в одной из коробок с моими вещами, оделась поприличнее для посещения банка, и мы отправились туда. Однако по пути, когда Ран говорил с кем-то по телефону, я решила включить свой мобильный, который он вернул этим утром, и сразу же получила несколько сообщений. Первое было датировано тем днем, когда я попала в «плен» к Хайтани. Кисаки написал: «Другую женщину за то, что она не ответила на мой звонок, я уже убил бы. Но вам везет, госпожа Сано, что вы — сестра нашего босса». И второе сообщение было написано вчера около одиннадцати часов вечера: «Госпожа Сано, не желаете загладить вину? Буду ждать вас завтра в «Лабиринте» в восемь часов. Это ваш последний шанс. Не придете — больше не сможете войти в наше заведение». Побледнев и поерзав в кресле, я вдруг поняла, что в салоне тихо. Повернулась к Рану. Он взглянул на меня и спросил: — Кисаки? — Да. — И что там? — Сегодня… Он ждет меня сегодня в восемь. Ран, я должна… — Знаю. — Его левая рука сильнее сжала руль. Я заметила. — Что-нибудь придумаем. Но я установлю правила. — Правила? Какие еще правила? — удивилась я. Хайтани подъехал к высокому зданию банка, припарковал Мерседес, что был у него до Майбаха, и повернулся ко мне всем корпусом. — Очень простые правила: не обниматься с Кисаки, не целоваться, тем более не заниматься с ним сексом. И вообще, не проявляй к нему даже наигранного интереса. — Ты понимаешь, что тогда все мои действия выглядят как… — я развела руками, не находя слов, — как одна сплошная глупость! Зачем тогда мне видеться с ним? Мой план заключался в том, что… — …Что ты раздвинешь перед ним ноги? — рявкнул Хайтани, в долю секунды озверев. — Пойдешь на это ради брата? Или ради кого? — Я сейчас тебя ударю, — спокойно предупредила я. — Лучше замолчи. Обвешал меня подарками, что теперь даже слепой поймет — у этой женщины есть мужчина, а все никак не успокоишься. Может, тебе нужно с психотерапевтом проработать свои травмы, Хайтани? — холодно цедила я, пока Ран не дернулся в мою сторону. Я вздрогнула. Он тут же рывком убрал свою руку, которой явно тянулся к моему горлу, сглотнул и глубоко вдохнул. Его пальцы вновь сжали руль. Хайтани пытался успокоиться. Мне стало не по себе, поэтому я первой пошла на примирение. — Ты забыл, да? — Он взглянул на меня. В салоне стало даже как-то душно от энергетики, которую излучал Хайтани. Тяжелая, угнетающая, нечто такое нечеловеческое. — Я говорила тебе, что мои чувства сильны, но ты продолжаешь сомневаться. — Осторожно положив руку на его напряженное предплечье, я провела пальцами по жестким темным волоскам, очерчивая контуры татуировки. — Ты, правда, боишься, что я сбегу? Хайтани стиснул челюсти и отвернулся. Теперь он смотрел прямо перед собой. Я подумала, у него очень соблазнительный профиль. Выразительные губы и прямой нос. Наверное, родители были красивыми. И только сейчас я задумалась, что в самом деле ничего не знаю о детстве Рана и Риндо. Но по какой-то причине и не хотела этого знать. Уверена, там нечто неприятное, ведь не могли же двое братьев быть сами по себе, если бы у них были родственники. Значит, там либо смерть, либо от них отказались… И тут я подумала: а что если прошлое Рана связано с тем, какой он сейчас? Мы изучали в академии психологию. Это обязательный предмет. И давно всем известно, что многие преступники стали таковыми, потому что когда-то давно, в детстве, что-то пошло не так — их сломали. Что если Ран тоже был «сломан» и теперь боялся остаться в одиночестве? Он думал, что и я от него откажусь? Все эти мысли пронеслись в моей голове вихрем, и мне стало так больно в груди, будто только сейчас дошло — я, возможно, ломаю его дальше. Это ужасающее открытие вынудило меня перебить его, когда он уже собрался ответить. — Ран, я, несмотря ни на что, люблю тебя. Ты понимаешь? Мне страшно, потому что ты забываешь об этом так легко и быстро… — Что за дела, Кими? — раздраженно улыбнулся он. — Сожалеешь о своих поступках? И снова он рассудил неправильно. Подумал, это я прощение вымаливаю. В этом весь Хайтани Ран — человек, сотканный из абсолютного недоверия к окружающим. Что ж, в этом я его хорошо понимала. — Нет, дурачок, — засмеялась я, потому что стало действительно весело из-за его выводов. — Констатирую факт. — Тогда констатируй почаще, госпожа, потому что у меня в самом деле паршивая память. Я знала, это абсолютная ложь.