Красавица

Отец всегда казался высоким, как деревья или городские стены, и очень широким в плечах. Всегда, даже когда она выросла. Но сейчас человек, стоящий рядом, вдруг оказался выше всего на ладонь. – Ты хорошо живёшь, – отец выглядел благодушным, но это была только обёртка. Парадный кафтан, а что под ним? Нож или тонкая сорочка? – Хорошо живу, – Дитрича погладила рукоять меча. Дитрих подарил ей меч, стоило только попросить. А отец всё забывал даже про деревянный... – Радуешься за меня, отец? Господин Расих покачал головой. – Как я могу не радоваться, моя красавица? Красавица. Как в детстве. Как в юности. Как всегда... Дитрича махнула рукой. – Тебя тревожит что-то, так говори, не тяни время. Или жди до вечера. У меня много дел. Никто другой, может, и не заметил бы. Но она, так привыкшая вглядываться в отцовское лицо, увидела перемену. Как сдвинулись брови, как твёрже, строже стал взгляд. Господин Расих, наместник Красного города, привык, чтобы его слушали... Ну, зря тогда решил говорить со своей королевой. – Что у тебя за дела? – Не могу рассказать, – голос не дрогнул, но как же странно было отвечать так не матери, а ему. Тому, кого она всегда ждала, больше, чем солнца по утрам и вечерней прохлады в полдень, на кого смотрела восхищённо... Тому, кто... – Не можешь сказать отцу? Отцу... Но голова сама собой закачалась из стороны в сторону. Не могу. Не скажу. Больше не обязана отвечать, видишь?! Отец видел и сжал губы недовольно. Она унаследовала эту привычку, как и его глаза, хитрые, змеиные... Хотя она всегда походила больше на злую кошку. Как мать. – Король приказал? Дитрича кивнула. Не приказал, просил... Так и не научился ей приказывать, мальчишка. И всё же... – Что же я вижу? – голос отца был горек, и по телу вдруг пробежала дрожь. Она расстроила... Она оказалась не так уж хороша? – Ты слушаешься приказов? Что с тобой сделали здесь, моя красавица? Во что превратили? Я думал, отдаю тебя в жёны. Не в воины... А теперь что же, ты одна из... Королевских псов? Он прикажет – и ты сделаешь, правда? Прикажет – и ты убьёшь? Этот голос душу из неё вынимал. Дитрича стиснула зубы, зажмурилась, и не стало дворца, столицы, серебряного обруча на голове... Только город в пустыне, маленький сад, она посреди дорожки, с украденным в который раз отцовским кинжалом. Такая маленькая, и он, такой высокий, так редко бывший рядом... "Разве ты хорошо сделала, моя красавица?" Красавица, красавица... Слово острой иглой кололо голову, до боли, до зреющего в груди рыка. Того, который достанется опустевшему саду да побитому стволу дерева, и только... И кинжал отец заберёт, как забирал всегда... Тёплая рукоять легла в ладонь. Ровно ей по руке – ещё бы, по ней и делалась... Для неё. Для той, чей это был меч. Дитрих ведь подарил жене меч, стоило ей попросить. И не собирался отбирать. Открыть глаза и встретить взгляд отца было... Страшно. За этот страх впору было себя презирать, и потому Дитрича вскинула голову так резко, что заболела шея, и взглянула ему прямо в лицо. "Я вижу," – сказал господин Расих. Только как же он видел, если на дочь не смотрел? Наверное, отец, пока глядел в сторону, думал, что ей будет больно. Как в детстве, когда она звала – а он не отвечал, если она провинилась. Не отвечал, пока она не признавала вину, даже если не считала её своей... Но сейчас больно не было. Больше не было. Было легко. – Нет, – отец обернулся удивлённо, и Дитрича вдруг улыбнулась ему, как научилась улыбаться здесь: зло и ярко, показывая зубы. Не злая кошка – псина. – Он прикажет – и я остановлюсь. Раньше, чем убью. Отец смотрел на неё, и этот взгляд Дитрича ещё не видела. У него – нет, зато у других... Так много раз. Чужая. Страшная. На неё здесь все так смотрели. – И ты будешь верна тому, кто не считается с твоей волей? Отец спросил тяжело и сухо, так, как спрашивал со своих слуг, своих воинов, своих посланцев... С неё, когда она хотела отказать просившему её в жёны королю. Дитрича усмехнулась и дёрнула головой. – Не смеши. Никогда не буду. Или я похожа на дуру? Он ещё не понял. Но Дитрича уже отвернулась и махнула рукой, отпуская его: ей пора было заняться делами. Письмами, снабжением для отрядов на границах, тренировками с её воинами. Рукоять подаренного Дитрихом меча грела руку, обещая славный вечер... У неё больше не было времени для человека, что казался таким высоким – но едва доставал её мужу до плеча.