Волны

      Время уже далеко за полночь, но сна нет ни в одном глазу. Чимин сильно трёт лицо ладонями, сидя сгорбившись в кресле своей музыкальной студии. Он складывает локти на коленях и опускает голову вниз. Не понимает, почему так нервничает, так же как и не осознаёт причину своей бессонницы – лишь безэмоционально наблюдает за мерцающими огоньками от светодиодов, бегающих по полу, которые обычно создают атмосферу уюта, но сейчас нисколько не помогают. Чимин устало прикрывает глаза и рвано выдыхает.       Он уже не в первый раз проводит ночь в этой студии – фактически поселился в ней, когда работал над первым сольным альбомом. Но в те времена ночи для Чимина не казались настолько тревожными. У него вообще не было времени на какие-либо переживания, потому что запись треков отнимала все его силы. На самом деле, это был одновременно лучший и худший период для его ментального состояния, потому что физически и эмоционально он был истощён настолько, насколько не был даже во время турне их группы, но в то же время накрывающая его сейчас тревога не проявляла себя ни разу с момента начала работы над альбомом. Чимин скучает по этим временам, потому что в последние пару месяцев он усиленно пытался вспомнить о том, что такое вообще душевный покой, но у него не получалось, из-за чего Пак испытывает лишь бесконечную усталость и раздражение, сам до конца не осознавая причины такому состоянию.       – Всё же хорошо, – произносит сам себе, приоткрыв глаза и глядя на сцепленные в замок кисти рук. Тут же криво ухмыляется, моментально представляя, насколько жалко сейчас выглядит со стороны. Он делает глубокий вдох, снова прикрывая глаза. – Пиздец… – и затем длинный шумный выдох.       Дыхательная гимнастика полезна для лёгких.       Чимин резко встаёт со стула, из-за чего тот откатывается назад, обиженно покручиваясь вокруг себя; подходит к большому кожаному дивану и грузно падает на него, утыкаясь носом в спинку и прижимая к животу колени и скрещенные руки. Пак жмурится, закрыв глаза и заставляя себя заснуть, игнорируя лезущие в мысли образы его хёна, у которого волосы вьются, когда немного отрастут, и эти волны, падающие с головы, рождают внутри души Чимина целые цунами чувств, которые невероятным образом сбивают с толку.       

***

      – Чимин-и? – лежащий на диване в позе эмбриона Чимин открывает один глаз и пытается сфокусироваться на том, кто над ним склоняется сверху. Получается с большим трудом. – Ты снова ночевал здесь?       – Доброе утро, Джуни-хён, – отвечает хрипло и заставляет себя открыть и второй глаз, потому что в нос ударяет запах лавандового рафа, который мозг Пака распознаёт быстрее, чем позволяет окончательно проснуться.       – Вообще-то уже полдень, – по-доброму усмехается старший и протягивает картонный стаканчик Паку, когда тот с трудом принимает сидячее положение и аккуратно берёт напиток в ладони, сразу же делая большой глоток, и благодарно улыбается Намджуну, наконец окончательно сосредотачиваясь на вошедшем. – Когда ты в последний раз ночевал дома?       – Позавчера, – произносит уже ровным голосом, слегка прокашливаясь перед этим, чтобы прогнать хрип ото сна, и делает ещё один глоток, только со второго раза распознавая вкус на языке.       – Ты над чем-то работаешь сейчас? – Намджун присаживается рядом и откидывается на мягкую спинку кожаного дивана, из-за чего помещение заполняет тихий скрип.       – Над собой, – бросает Чимин и виновато смотрит на старшего, когда ожидаемо ловит его взволнованный взгляд, – Но со мной всё хорошо.       – Чимин-и, – аккуратно и вместе с тем настойчиво начинает Ким, и Пак привычно прикрывает глаза, ожидая очередного наставления от старшего. – Я не буду настаивать на том, чтобы ты делился со мной тем, что тебя беспокоит, – он осторожно кладёт тёплую ладонь на левое колено Чимина, из-за чего тот едва уловимо вздрагивает. – Но, если тебе плохо, пожалуйста, поделись об этом с кем-нибудь, – почти невесомо проводит большим пальцем по жёсткой ткани джинс младшего и спешно убирает руку с чужого колена. – Может быть, заедешь к Юнги-хёну? Он же сейчас в Сеуле на постоянной основе отдаёт долг Родине, – Намджун тихо ухмыляется. – Поэтому живёт в той же квартире, что раньше, – он демонстрирует свои ямочки на щеках, но тут же убирает улыбку, заметив, что Чимин замер, не моргая. – Ну-у… или позвонишь ему? – старший сосредоточенно пытается проанализировать поведение тонсена, но сокрушённо признаёт для себя самого, что, очевидно, упускает что-то крайне важное, но не может пока что понять, что именно.       – Я совсем недавно виделся с ним. – заторможенно реагирует Чимин и натянуто улыбается. – У меня нет необходимости делиться какими-либо душевными терзаниями, хён, – старается сделать интонацию в голосе как можно мягче, но выходит слегка дёргано. – Спасибо, что беспокоишься, но не думаю, что это того стоит, правда.       – Как будто я не вижу, насколько ты измотан, Чимин-и, – Намджун с упрёком покачивает головой из стороны в сторону, но не настаивает на продолжении этой темы. – Ты ведь помнишь, что можешь поделиться со мной чем угодно и я никогда тебя не осужу?       – Конечно, хён, – искренняя улыбка. – Я и не сомневался.       – Просто напоминаю на тот случай, если ты забыл, – Ким смотрит серьёзно, стараясь вложить эту мысль в чужую голову силком. – Любой из нас поддержит тебя беспрекословно, что бы ни случилось. – Чимин лишь слабо кивает. – Ты же не забыл, что пообещал сходить со мной на выставку сегодня?       – Твоё постоянное недоверие к моей памяти почти обижает, хён, – Пак с шуточным упрёком смотрит из-под чёрной чёлки. – Разве возможно было бы забыть о таком, когда ты только и делал, что спамил мне в какао-толк десятками фотографий работ этого Ху Ли Сона? – бросает непринуждённо и встаёт с дивана, чтобы выбросить в урну пустой стаканчик.       – Со Ёнсона, Чимин-а, – исправляет Намджун с толикой осуждения. – Я жду тебя на этом диване пятнадцать минут, а затем ухожу с тобой или без тебя. Я и так потратил время на то, чтобы найти тебя здесь, потому что дома ты не ночуешь, а телефон вечно держишь на беззвучном.       – Да собираюсь я, боги, – бормочет под нос и неохотно направляется в комнату, оборудованную под санузел, чтобы хоть немного привести себя в порядок настолько, насколько это возможно после ночёвки в студии. Чимин не добавляет, что на беззвучном у него стоит диалог только с Намджуном и Чонгуком, потому что первый забрасывает его фотками с сомнительных современных выставок, совершенно не понятных Чимину, а последний – несмешными тиктоками и ещё всевозможными мемами, которые присылают фанаты ему, но Чон думает, что ему и Чимину вместе.

***

      – Нравится? – Намджун тихо подходит к Чимину со спины и заглядывает через его плечо, рассматривая так же картину, перед которой младший стоит уже минут десять.       – Да, – отвечает расслабленно и указывает на ту часть полотна, где изображено море. – Очень красиво показаны волны. Эта девушка смотрит будто не на само море, а куда-то за него, ещё дальше. Это очень красиво.       Намджун улыбается на такой сентиментальный комментарий и немного рвано вдыхает воздух через нос. Он смотрит на Чимина, пока тот рассматривает понравившуюся ему картину, и думает о том, почему младший сегодня совсем не ворчит и не отпускает нелестные шутки в стороны экспонатов галереи, как он обычно это делает, когда Ким вытаскивает его на подобные выставки.       Что-то определённо изменилось в Чимине. Намджун украдкой с беспокойством продолжает пытаться прочесть эмоции на чужом лице, но не может прийти к единому умозаключению. Что-то тревожит Чимина. Тревожит настолько сильно, что нет покоя ни в студии, ни в собственной квартире, которую Пак вообще-то (по его же словам) просто обожал, ведь та была очень просторной, невероятно уютной, как и её владелец, который собственноручно и с большим трепетом обставлял своё жилище; но, что самое важное, с её балкона открывался «просто невъебеннейший, хён» панорамный вид на Сеул. Чимин часто облокачивался на перила локтями и всматривался в огни столицы, когда Намджун составлял ему компанию, изредка поднося к губам ментоловую электронку, которой иногда баловался. Намджун не может вспомнить, когда в последний раз они стояли на этом балконе вместе – в последние пару месяцев старший проводил там время в одиночестве, а когда осторожно, один раз, спросил Чимина, почему он больше не любуется вечерним видом, тот лишь пожал плечами и бросил: «Город, как город. Я тысячу раз видел его».       – Я проголодался, – говорит тихо и выводит Намджуна из своих мыслей. – Может быть, пообедаем вместе?       – Конечно, идём, – легко соглашается старший и радуется, что у Чимина хотя бы всё ещё есть аппетит, а это значит, что тревожащие его мысли не настолько серьёзны.       В кафе при галерее современного искусства Чимин сразу просит официанта принести ему горячий шоколад без сахара и делает от силы пару глотков, просто грея руки о тёплые края картона и молча наблюдая за клубами пара, что исходят от напитка. Он говорит, что закажет поесть, когда более подробно ознакомится с местным меню. Намджун замечает на стаканчике младшего принт той самой картины, что ему понравилась. Он осторожно гладит волны на рисунке большими пальцами и слушает, мягко улыбаясь, историю создания выставки, с автором которой Намджун, оказывается, был знаком, что нисколько не вызывает удивления.       Чимин так ничего больше себе и не заказывает.

***

      Чимин вешает ключи на крючок при входе, тихо снимает обувь и верхнюю одежду, спешно оставив вещи в прихожей, и проходит вглубь коридора своей квартиры настолько осторожно, будто боится напугать кого-либо из присутствующих тут, хотя живёт в квартире один. Пак включает верхний свет в каждой комнате и поочередно тихо заглядывает за все двери, внимательно осматривая освещённые помещения.       Уже вторую неделю Чимин ночует дома, впервые за долгое время обретя спокойный сон, и даже решает для себя, что перенесёт на неопределённое время поход к психотерапевту, которого посоветовал Сокджин, когда они последний раз разговаривали по видеозвонку и старший заметил синяки под глазами Чимина даже через экран телефона.       Подойдя к последней двери – ванной комнаты – Пак медленно открывает её, но, как только щёлкает переключателем света, ему в грудь с силой врезается чёрное мягкое облако, из-за чего парень теряет равновесие и падает на задницу, ударившись затылком о стену позади, но сумев удержать нападавшего в руках.       – Айщ, Минни, – Чимин потирает рукой ушибленное место после того, как кошка спрыгивает с него и убегает в гостиную. – Почему ты меня так ненавидишь? – животное, очевидно, не слышит вопроса, скрывшись за дверью. Пак смотрит из коридора на мраморную голубую раковину в ванной комнате, украшенную узором золотых волн, и думает, что кошка специально, притаившись в темноте, ждала подходящего момента для резкого наступления, сидя там, сверху.       Минни атакует хозяина квартиры по приходе домой каждый день, выбирая разные места для нападения. Покушение на его жизнь уже было совершено с полки рядом с входной дверью, когда кошка прыгнула Чимину прямо на голову; с подоконника рядом с выходом на террасу, притаившись за занавеской; с высокого холодильника на кухне и со всех стеллажей и книжных полок. Пак уже успел выучить за время пребывание кошки в его доме все потенциальные места преступления, но сегодня Минни снова переиграла Чимина, напомнив ему в очередной раз, что он здесь живёт совсем не один.       Он встаёт с пола, отряхивается, хотя в этом нет необходимости, ведь в квартире идеальная чистота даже с присутствием в ней кошки, и по-доброму усмехается, направляясь на кухню, чтобы достать сухой корм, который стоит дороже его собственного ужина, из верхнего шкафа и насыпать кошачью еду в пустую миску. Минни заинтересованно смотрит на Чимина с дивана из гостиной, разделённой с кухней барной стойкой, и спрыгивает, направляясь к своей миске лишь тогда, когда Пак отходит от неё на несколько шагов.       – Вся в своего вредного хозяина, – шепчет наигранно обиженно и наблюдает, как кошка неторопливо ест, изредка с осуждением поглядывая на Чимина. Он лишь фыркает и включает на плите слабый огонь, собираясь подогреть купленный из ресторана по дороге домой самге-тан, вкус которого уже успел забыть, потому что нормально ел в последний раз пару недель (или пару месяцев) назад.       Оба жильца ужинают в тишине и каждый из них скрывает, что, на самом деле, им нравится компания друг друга, ведь после очередных нападок Минни на хозяина квартиры (коим кошка, очевидно, считает себя), она каждую ночь тихонько приоткрывает дверь лапой и беззвучно запрыгивает на постель Чимина, сливаясь с темнотой; сворачивается калачиком под боком и разрешает аккуратно погладить себя между мягких чёрных ушек, а когда Чимин осторожно проводит ладонью по волнистой шёлковой шерсти кошачьей спинки, то чувствует ладонью, как Минни тихо-тихо мурчит во сне.       

***

      – Почему животное ещё тут? – спрашивает Тэхён, наблюдая за чёрной кошкой, притворяющейся спящей на полюбившемся ей диване в гостиной.       – Ты это про меня? Я уже почти собрался, Тэхён-и, дай мне ещё десять минут, – приглушённый ответ из зеркального раздвижного шкафа, в котором Чимин шумно перебирает вешалки.       – Тебя это тоже касается, Чимин-и, – смеётся Тэхён и меняет скрещенные ноги на барном стуле одну на другую, потягивая из трубочки «голубую лагуну», которую приготовил ему Чимин, чтобы скрасить время его ожидания. Они собираются на вечер в честь конца промоушена альбома Тэ. Чонгук заболел, поэтому Ким устремляет всё своё навязчивое внимание Паку. – Разве Юнги-хён не попросил её пристроить «денька на два»? Он же уже давно вернулся от семьи.       – Я сказал ему, что мне не трудно присмотреть за Минни ещё пару дней, – Чимин старается скрыть волнение в голосе, но получается, как всегда, с трудом. Он не хочет сообщать другу, что сам не торопится возвращать кошку владельцу, надеясь, что Юнги не будет настаивать на том, чтобы её скоро забрать домой.       – Боги, он ещё и твоим именем кота назвал. Похоже, у хёна к тебе какое-то маниакальное влечение, – Ким делает вид, что не заметил волнения в голосе друга.       – Это кошка, – простой ответ. Чимин игнорирует последние слова Тэхёна. – И я здесь ни при чём. Вроде как, он назвал её так же, как подружку Микки-Мауса.       – Вроде как, он назвал её так же, как свою подружку, – Тэхён не вынимает изо рта коктейльную трубочку, когда ему в лицо прилетает чужой пиджак, который Чимин рандомно схватил из шкафа и катапультировал в друга. Он умело ловит вещь на лету и спокойно убирает её от своего лица на соседний высокий стул, продолжая потягивать коктейль. – Она ведь у тебя уже почти месяц живёт, – со стуком ставит бокалом о барную стойку и переводит взгляд с кошки на друга, который вытаскивает из шкафа две шёлковые рубашки, демонстрируя их Киму. – Правая, – серьёзно заключает, скептически оценив показанную одежду.       – Мне правда совсем не сложно присматривать за ней, Тэхён-и, – Чимин убирает вторую вешалку обратно в шкаф и сбрасывает с себя футболку через голову, не стесняясь светить голым торсом. Пак аккуратно застёгивает пуговицы, наблюдая, как голубая рубашка волнами струится по телу, приятным холодом прилегая к коже.       – Ты ведь в курсе, что существуют гостиницы для животных на такой случай? – Тэхён спрыгивает с барного стула и подходит к Чимину, проводя длинными пальцами по дорогой голубой ткани и слегка поправляет рубашку друга, которая и без того сидит на нём идеально. – Почему он вдруг просит тебя следить за этим чудовищем, будто у тебя есть на это время?       Минни приоткрывает один глаз и злобно сверкает им для Кима, но тот демонстративно игнорирует её.       – Хён как раз и собирался поселить её в такой гостинице, сказал мне об этом, когда мы виделись в последний раз. А я просто предложил отдать её на то время, пока его не будет, мне. Он согласился, – Чимин подходит к зеркалу и начинает возиться с волосами. Аккуратно зачёсывает их вбок, стараясь соорудить и зафиксировать лаком волну на отросших чёрных прядях, но у него не получается, отчего он сокрушённо бросает маленькую расчёску на полку возле зеркала и прикрывает глаза. Обещанные десять минут уже прошли, но Чимин всё ещё не готов. Он даже не может понять, к чему именно: к выходу из квартиры или к взаимодействию с социумом.       – Чимин-и, – Тэхён нежно прикасается к чужим волосам и аккуратно поправляет их, пропуская жёсткие пряди между пальцев. – Скажи мне, пожалуйста, зачем тебе кошка Юнги?       Чимин успокаивается от мягких касаний и смотрит на себя в зеркало, решив, что не будет наносить макияж, так как помятый, как ему кажется, внешний вид уже ничего не преобразит.       – Как только она появилась в этой квартире, я впервые за много дней спешу домой, – Пак ловит обеспокоенный взгляд Кима в зеркале и улыбается. – Правда удивительно, но это маленькое капризное существо вернуло мне спокойный сон, Тэ. Возможно, я даже немножечко счастлив.       – Вижу, ты очень любишь его, – Тэхён обнимает Чимина со спины и кладёт подбородок на его плечо.       – Это кошка, Тэхён-и, – напоминает на всякий случай и с теплом прижимает обнимающие его руки ближе к себе.       – Да, я помню, – Ким бодает щёку Чимина головой. – Ты очень красивый, Чимин-и.       – Ты тоже, – отвечает с теплотой.       – Я сам тебя накрашу, – Тэхён расцепляет их объятия и берёт в руки хайлайтер, когда читает сомнение в чужих глазах. – Совсем немножко, только чтобы освежить твой ангельский образ, – он хитро улыбается и прижимает пальцы к скуле Чимина, фиксируя его голову. – Замри, Минни.       

***

      Чимин выдыхает сладкий пар электронной сигареты со вкусом энергетика, которую стащил у Намджуна, немного морщится от вкуса и прикрывает глаза, когда улавливает, как громкость музыки усиливается от приоткрытой двери, на пару секунд впуская на балкон шум вечеринки.       – Фу, Чимин-и, только тебе ещё не хватало подсесть на эту гадость, – Тэхён выхватывает электронку из рук Пака и сам делает глубокую затяжку, пуская ровную струйку дыма в лицо друга. – Отвратительно.       – Ценю твою заботу, – Чимин слабо усмехается и поворачивается к перилам спиной, облокотившись на локти.       – Я хотел, чтобы ты развеялся, а ты торчишь на холоде и выглядишь ещё более озабоченно, чем обычно, – Тэхён быстро отводит руку в сторону, когда Пак пытается вернуть электронку себе. – Это я забираю.       – Тебе это нужнее? – Чимин не пытается спорить и только устало смотрит на друга. – Для твоих связок тоже сейчас не нужна лишняя нагрузка.       – Промоушен альбома окончен.       – Начал курить от тоски, Тэхён-и?       – Я не курю. Я уничтожаю. Есть большая разница, – бархатный голос Тэхёна успокаивает, и Чимин слабо улыбается. Ким возвращает улыбку и, взглянув из-под волнистой чёлки, делает ещё одну затяжку, затем убирая электронную сигарету в карман. – Я могу кое-что спросить?       – Ответ «нет» тебя разве остановит? – усмехается и наклоняет голову в сторону друга. От этого маленького действия начинает кружиться голова, и Пак пытается вспомнить, сколько «голубых лагун» выпил за этот вечер, но получается с трудом.       – Что у тебя с Юнги-хёном?       Чимин слабо дёргается и тут же убирает улыбку. Он сосредотачивается на том, чтобы вернуть былое спокойствие и думает о волнах на картине Со Ёнсона.       – А что у меня с ним? – Чимин с напускным интересом рассматривает ногти на правой руке, где совсем не заметно поцарапал шеллак, когда танцевал с Тэхёном у барной стойки.       – Я наблюдал за тобой, Чимин-и, – Тэхён аккуратно поправляет длинную серёжку из белого золота в ухе Пака. – Ты, кажется, ещё сам не осознаёшь этого, но, думаю, что твоё… – он делает круговое движение длинными пальцами в воздухе. – … измученное состояние связано с ним напрямую.       – Я слишком пьян, чтобы пытаться думать об этом.       – Малыш, ты сейчас пьян исключительно для того, чтобы об этом подумать, – Тэхён, в отличии от Чимина, считал коктейли, которые они выпили. Большую часть из них Ким сам вкладывал ему в руки.       – А что у тебя с Чонгук-и? – Пак хочет перевести тему и наблюдает, как Тэхён опускает бровь.       – Хочешь обсудить наши отношения, Чимин-и? – он опирается левым локтем о перила, зеркаля позу Пака. – Ну, он потрясающий любовник. Я до сих пор возбуждаюсь от одних только его поцелуев. – Тэхён приподнимает уголок губ и наблюдает за краснеющими щеками друга. – Он так вкусно целуется, Чимин-а, ты даже представить себе не можешь. – Ким наигранно томно вздыхает и прикасается пальцами правой руки к шее. – А когда он целует здесь и подключает свои пальцы, то я просто…       – Прекрати! Боги, – Чимин толкает друга локтем и проводит ладонью по лицу.       – Ты сам спросил, Минни, – лукаво щурится Тэхён и продолжает хитро ему улыбаться. – Да и что такого-то? Реагируешь так, словно ты какая-то девственница.       Чимин лишь закатывает глаза, но не находит ответную колкость.       – Не называй меня так, – бурчит себе под нос.       – Раньше ты не имел возражений. Интересно, в ком причина таких изменений. – Тэхён чувствует ещё один удар локтем в бок и лишь тихо смеётся. Какое-то время они стоят молча, и Чимин уже морально готовится к последующему после подколов основному вопросу. – Так он… – Тэхён делает интонацию глубокого голоса мягче. – Нравится тебе?       – Кто нравится? – Чимин не смотрит в глаза Кима и с интересом разглядывает парочку за стеклом, которая танцует медляк, хотя бьющие биты клуба явно не предназначены для подобного.       – Ты знаешь, кто.       – Я не знаю, Тэхён, ладно? – Чимин сдаётся и побито смотрит на друга. Всё, чего хочет Пак, это побыстрее протрезветь, чтобы не позволять себе думать о всякой ерунде. Он поворачивается к Тэхёну и снова достаёт электронку из его кармана, быстро поднося её к губам. Ким не пытается отобрать вещь и терпеливо ждёт, когда друг доверится ему, как и всегда. – Он красивый.       Тэхён улыбается так понимающе, что Чимин начинает нервничать ещё больше.       – Расскажи.       – Что рассказать?       – Что в нём красивого, – Ким подпирает ладонью лицо и смотрит на подсвеченную ночными огнями дорогу, стараясь уследить, за чем именно сверху так же наблюдает Чимин. Внизу открывается оживлённая улица никогда не дремлющего Сеула. Красные и жёлтые огни быстро мелькают и затуманенный алкоголем разум Тэхёна едва ли может сосредоточиться на чём-то одном. В любимой Кимом столице красиво абсолютно всё.       – Всё, – Чимин прикрывает глаза и окончательно сдаётся. Тэхён ловит момент и аккуратно забирает электронную сигарету из пальцев друга, делает одну затяжку и снова вкладывает вещь ему в ладонь. – У него волосы волнистые.       – Волосы? – Тэхён с интересом считывает эмоции на лице Чимина и тот смущённо кивает.       – Он немного отрастил их, и они стали лежать волнами. Всё время хотелось прикоснуться к ним, – Чимин поправляет за ухо выбившуюся прядь. – Я был на трёх его концертах, и он… Он зачёсывал их назад всё время, – Чимин боится снова закрыть глаза, потому что картина падающих капелек пота с волнистых волос Юнги, кажется, осталась у него под веками.       – Ты немного опоздал с этим, Чимин-и, – слабо хмыкает Тэхён, – у твоего моря случился отлив.       – Знаю. Но, кажется, он всё ещё красивый даже без своих волн, – Чимин вымученно выдыхает и чувствует, как Тэхён накрывает его ладонь своей, мягко поглаживая. Пак даже не заметил, как его руки слабо начали дрожать.       – У него завтра же тоже выходной, – вдруг говорит Тэхён и отлипает от перил.       – И что?       – Поезжай к нему.       – Мы виделись буквально пару дней назад. Зачем мне к нему ехать? – Чимин выпрямляется, оставляя ладони на перилах.       – Потому что ты в Сеуле, и он тоже. Зачем я, по-твоему, тебя напоил?       – Я не хочу заваливаться к нему ночью пьяным, Тэхён, – Чимин не может поверить в то, что серьёзно обсуждает это с другом.       – О, малыш, поверь мне. Этого захочет он, – Тэхён быстро набрасывает чёрный бомбер с блестящими вставками и решительно смотрит на Пака. – Ты, весь из себя такой красивый, с моим неебейшим макияжем, разгорячённый и смущённый на пороге его огромной одинокой квартиры… Я даже сам возбудился.       – Придурок, – Чимин смеётся и чувствует, как смущение уже добралось до самых ушей. – Я даже не уверен, что меня не стошнит на этот самый порог.       – Протрезвеешь по дороге. Я попрошу водителя закинуть тебя сначала к нему, – Тэхён начинает застёгивать пуговицы на тёмно-синем пиджаке Чимина.       – Да зачем ехать именно сейчас? Я могу увидеться с ним, когда протрезвею.       – В этом не будет никакого смысла, иначе ты не решишься.       – На что не решусь? Я же сказал, что уже виделся с ним, у меня нет с этим проблем.       – Ты поцелуешь его, – Тэхён хватает Чимина за локоть и ведёт к дверям, но Пак вырывает руку.       – Что?       – Чимин-а, послушай меня очень внимательно, – Тэхён аккуратно берёт обе ладони друга в руки. – Это не какие-то наши с тобой очередные приколы. Ты сделаешь это для себя, – он смотрит в ошарашенные глаза Чимина и говорит так вкрадчиво, будто собирает друга на секретную миссию. – Для того, чтобы убедиться в чувствах, нужно просто поцеловать. Ты поймёшь с первых минут, влюблён ли ты или просто себя накрутил. Это всего лишь поцелуй, вы оба ничего от него не потеряете.       – Что, если он оттолкнёт меня? – Чимин даже представить себе не мог, что будет сегодня вечером думать о том, что ему нужно будет кого-то целовать. Что он будет думать о том, какого это – целовать Юнги. Волны чувств накрывают его с головой, он делает глубокий вдох… – Это пиздец, – и затем глубокий выдох.       – Тебе как раз играет на руку то, что ты выпивший, Чимин-и, – Тэхён снова ему лукаво улыбается. – Просто скажешь, что скучал, а это был прилив чувств. Юнги-хён не обидится, я уверен.       – А если… – чувствует, как дыхание сбивается, и разминка для лёгких уже не помогает. – … если он ответит?       Тэхён наклоняет голову и с такой же улыбкой говорит:       – В таком случае, ты сам решишь, что делать дальше. А это, – он снова забирает электронку из рук Пака, которую тот держал в ладонях. – Я всё-таки верну Джуни-хёну.

***

      В машине Тэхёна тихо, слышно лишь всё ещё сбивчивое дыхание Чимина и какой-то фоновый джаз из плей-листа Кима. Чимин нервно стучит ногтем по потухшему экрану телефона.       

От кого: Пак Чимин

«Хён, ты не против, если я сейчас к тебе приеду?» - 02:57

От кого: Мин Юнги «Привет, Чимин-и, у тебя всё хорошо?» - 02:59       

От кого: Пак Чимин

«Да, просто хотелось увидеться» - 02:59

От кого: Мин Юнги «Хорошо. У меня как раз бессонница» - 03:03 «Тебя долго ждать?» - 03:05       

От кого: Пак Чимин

«Минут 20» - 03:06

От кого: Мин Юнги «Жду тебя, Чимин-и» - 03:06       – Только не трать время на разговоры с ним, – Чимин вздрагивает от голоса Тэхёна и сгладывает. – Иначе это не будет иметь смысла – ты потеряешь уверенность. Поцелуй, как только откроет дверь.       – Говоришь будто со знанием дела, Тэхён-а, – Чимин щурится и наблюдает, как друг смущённо отводит взгляд к окну.       – Гук-и сделал так же, – видеть покрасневшие щёки Тэхёна для Чимина каждый раз, словно восьмое чудо света. – Мы договорились вместе выпить вина. Я открыл ему дверь, и в следующую секунду его губы уже были на моих.       – Он тоже выпил перед этим?       Тэхён продолжает улыбаться.       – Вообще-то нет.       – И… чем всё закончилось? – Чимин убирает телефон в карман пиджака и поднимает взгляд на Кима, тут же жалея об этом, потому что взгляд Тэхёна снова хитрый, а уголок губ приподнят.       – Ты точно хочешь знать?       – Уже нет.       

***

      Мелодия в лифте заглушается гулким биением сердца. Чимин чувствует ушами свой пульс, понятия не имея, как он оказался в этом моменте. Пак уже не помнит, когда за ним успели закрыться дверцы лифта и как он оказался у порога Юнги – лишь тупо смотрит на число «25», серебром выгравированное на входной двери квартиры и зажмуривает глаза.       Глубокий вздох.       – Пиздец…       И затем глубокий выдох.       – Ты что, уснул стоя? – хриплый голос заставляет Чимина подпрыгнуть на месте. Он оленьими глазами смотрит на своего хёна, который стоит, укутавшись в мягкий плед. У Юнги сонный вид и красный нос. Коротко отстриженных волос не видно из-под мягкой белой шапки с медвежьими ушками. – Чимин-и? – брюнет, словно кот, наклоняет голову вбок и обеспокоенно смотрит Паку в глаза. – Ты… в порядке?       Чимин резко делает шаг вперёд и прижимает ладони к мягкому пледу. В нос ударяет запах чёрной смородины и мяты, который от него исходит. В голове пусто. Там ничего, абсолютно ничего, кроме «красивый, красивый, красивый», что мантрой крутится в пьяном сознании на каждый удар сердца.       А затем Чимин резко отскакивает назад и спотыкается о порог квартиры, тут же летя вниз на многострадальную часть тела, когда Юнги ловко ловит его на лету, снова прижимая к себе.       – Я в порядке, – неубедительно шепчет Пак и смотрит в карие глаза Мина. – Привет.       – Что с тобой? – задаёт вопрос его хён после ещё одного пристального рассматривания лица Чимина, как всегда, игнорируя приветствие.       – Я… – Пак неожиданно для себя смущается того, насколько близко к нему сейчас сонное лицо Юнги. – Я немного выпивший, прости, – Чимин смотрит на чужой красный нос. – Ты давно болеешь?       Момент упущен. У Юнги и вправду очень сонный и уставший вид. И очень красный нос. Мин тихо шмыгает, продолжая смотреть обеспокоенно.       Чимин получает мысленную оплеуху от Тэхёна.       – Подхватил что-то, кажется… позавчера? – Юнги аккуратно выпускает Пака из кольца своих рук, и тот силой сдерживает вздох разочарования. – Мне сейчас немного получше. Сегодня выходной, и я, можно сказать, лечился целый день.       Юнги забирает куртку Чимина, вешая её в шкаф и искоса смотрит, как Пак сбрасывает обувь у порога, небрежно поправляя одежду.       – Хорошо выглядишь, – бросает Юнги и сразу же уходит в сторону гостиной, не замечая чужих красных щёк.       Мин делает младшему горячий шоколад без сахара, а себе – американо.       – Неудивительно, что у тебя бессонница, хён, – Чимин кладёт пиджак на барный стул и садится на соседний, притягивая к себе тёплую чашку и с наслаждением втягивая любимый аромат шоколада. – Мне кажется, что кофеин уже течёт по твоим венам.       – Тебе не кажется, – скептично хрипит Юнги. – Честно говоря, я малость заебался, – он снимает мягкую шапку и кладёт её на стол подальше от чашек. – Я знал, что перерыв в музыкальной карьере будет не таким простым, но я скучаю просто пиздецки.       Чимин смотрит на короткие волосы Юнги и ловит его взгляд на себе, когда тот произносит последнюю фразу.       «Красивый, красивый, красивый».       Младший мотает головой, чтобы прогнать непрошенные мысли, от чего его голова тут же начинает кружиться, и спрашивает, прокашливаясь, просто чтобы продолжить диалог:       – Ты устаёшь?       – Нет, физически я в полном порядке, – Юнги встаёт из-за барной стойки и медленно обходит её, подходя к Чимину. Старший двигает соседний стул ближе к Паку и садится на него, мягко стукаясь коленями с парнем. – Ты ведь не это хотел спросить, Чимин-и.       Чимин моргает и сосредотачивается на тепле, которое исходит от прикосновения с Юнги и волнами передаётся ему по ногам.       – Что?       – На дворе ночь, малыш, – слабо вздрагивает от обращения, которое давно не слышал, но тут же снова возвращает внимание к говорящему. – Я знаю, мы можем встретиться и без повода. Ты всегда можешь прийти ко мне, и хорошо это знаешь, – Чимин слабо кивает в подтверждение и уже заранее обеспокоен следующим вопросом. – Но сейчас ты ведь не просто так хотел меня увидеть, да? – отводит взгляд, разрывая зрительный контакт.       «Да, я пришёл к тебе, болеющему, пьяным, посреди ночи, чтобы проверить глупую теорию Тэхёна о чувствах с помощью внезапного поцелуя с порога. Но не смог, потому что ты, блять, болеешь».       – Чимин-и.       «А ещё ты красивый даже без волн, спадающих с головы».       – Чимин.       «Очень красивый»       – Да? Да, я… – он снова моргает, молниеносно придумывая ответ. – Минни. Я не хочу её отдавать.       Юнги молчит долгих десять секунд, которые всё той же пульсацией отдают Чимину в виски.       – Ты не хочешь отдавать мою кошку? – Юнги меняет позу, и волны тепла пропадают.       – Я стал лучше спать, когда она появилась в доме, – Чимин смотрит на колени, которые всё ещё близко к коленям Мина, и хочет вернуть прикосновение. – Она приходит ко мне ночью, и я засыпаю легче, – закрывает глаза, потому что уверен, что несёт полную ахинею, но снова дёргается, когда чувствует, как Юнги опускает свои ладони на обе ноги Пака, нежно поглаживая чужие колени большими пальцами. Волны тепла с удвоенной силой возвращаются, оседая трепетом в самой груди. Этот трепет похож на пылинки золота, сверкающие на солнце, которыми хочется любоваться, но приходится жмуриться.       – Пусть она пока побудет у тебя, хорошо? – Чимин открывает глаза и снова теряется, когда видит, что Юнги мягко улыбается ему. Чимин чувствует себя таким глупым. Весь сегодняшний вечер – сплошной абсурд, и Пак не имеет понятия, что ему делать дальше. – Но я зайду к тебе, чтобы её проведать, ладно? Когда сам немного поправлюсь, – ни малейшего понятия. – Тебе нужно поспать, Чимин-и. Я уже постелил тебе в гостиной. Идём.       Затуманенное алкоголем и уже, очевидно, сонное сознание с удовольствием воспринимает предложение Юнги. Уснуть и выкинуть из головы все абсурдные идеи и мысли – просто прекрасно.       Чимин не столько понимает, сколько чувствует, как Юнги аккуратно берёт его ладонь и стягивает с барного стула; как подводит его к дивану и помогает снять нарядную одежду, с заботой складывая её на прикроватной тумбочке; как поправляет удобную подушку и накрывает сверху мягким прохладным одеялом.       – Мы с тобой поговорим об этом позже, Чимин-и, – слышит он хриплый голос и чувствует, как Юнги невесомо убирает с его лба влажные чёрные волосы. – Не думай ни о чём и засыпай.       Чимин не знает, о чём «этом» хочет говорить с ним Мин «позже». Но делает то, что ему было велено – ни о чём не думает и начинает засыпать.       – Доброй ночи, хён, – шепчет Чимин, прежде чем провалиться в сон.       – Сладких снов, Минни.       Юнги знает, что младший не слышит последнего обращения. Незаметная улыбка появляется на лице Мина, и он тихо прикрывает за собой дверь, погасив свет.       

***

      – Вы оба – долбоёбы, – Чонгук лёжа поворачивается на диване в квартире Чимина, чтобы Минни удобнее устроилась на его ногах, а Чон – на коленях Тэхёна.       – План был отличный, – Ким запускает ладонь в угольные волосы Чонгука. – Просто Чимин-и не везёт.       – Никогда такого не было – и вот опять, – Чимин смеётся в стакан с минералкой, из-за чего пузырьки воды щекочут нос. – Я правда рад, что он заболел.       Три пары глаз, включая кошачьи, с осуждением останавливаются на лице Чимина.       – То есть, я имел в виду, – Пак закашливается и тут же подносит ладонь к носу, из которого начинает течь минеральная вода. – Блять.       – Вот именно, – заключает Чонгук и сонно прикрывает глаза.       Вместе с Минни, они вчетвером уже пару часов обсуждают провальный, по мнению Чонгука, план Тэхёна по завоеванию сердца Юнги. Минни, хоть и не высказывает своего мнения, но участливо слушает весь разговор. Чимин поначалу обижался на Кима за то, что тот сдал, как стеклотару, своему парню пьяное признание Пака в его, возможно, недружественных взглядах в сторону своего хёна, но затем был рад, что Чон, как и он сам, находит всю эту идею полнейшим бредом.       – Я хотел сказать, что, если бы он не заболел, я бы точно это сделал, – сипло произносит Чимин, вытирая нос бумажной салфеткой.       – И-и? Разве это плохо?       – Тэ, ты иногда просто неугомонный, – говорит Чонгук и затем шипит, когда Тэхён сильнее сжимает его волосы на затылке.       – Да что такого? Почему вы оба считаете простой поцелуй – плохой идеей? – Тэхён смотрит на Минни, ища поддержку в кошачьих глазах, но кошка только молча моргает ему.       – Потому что сейчас я осознаю, что это бы только всё испортило. Мы близки уже много лет, Тэ. И теперь у нас вообще будет перерыв в два года. Глупо портить отношения этим ненужным смущением, которое бы точно повисло над нами после неловкого пьяного поцелуя, – Чимин тут же краснеет, потому что даже слово «поцелуй», даже сама мысль о поцелуе с Юнги в трезвом уме кажется Паку просто невообразимой. – Я вообще не уверен, что правда этого хотел.       – Но ты только что сказал, что «точно бы это сделал», Чимин-а, – Тэхён смотрит на друга, но тот лишь опускает голову и качает головой из стороны в сторону. – Вы двое – просто зануды.       – Ты использовал идею своего зануды, чтобы свести Чимина с хёном, Тэ, – Чонгук берёт свободную ладонь Тэхёна и, сплетая их руки вместе, кладёт себе на грудь, не открывая глаз.       – Значит, она всё-таки не была так плоха, – Ким удручённо выдыхает и невесомо поглаживает большим пальцем ладонь Чонгука, сплетённую со своей.       – Мне… Мне просто страшно, понимаешь, – Чимин замечает, как Чонгук устремляет к нему обеспокоенный взгляд.       – Почему?       – Потому что я боюсь всё испортить, – Чимин обводит пальцем ободок полупустого стакана, из-за чего становится слышен едва заметный звук, похожий на звон. Пак точно не может понять, исходит ли этот звук от стакана или из его, затуманенного ниоткуда взявшимся смущением, сознания.       – Но ты… ты всё ещё хочешь поцеловать его? – Чимин удивляется тому, что этот вопрос теперь задаёт ему Чонгук, всё ещё пристально смотря на Пака с коленей Тэхёна.       – Я… не знаю?       – Просто представь его язык у себя во рту, а затем на своём члене, тогда всё будет понятно. Ауч! – теперь Тэхён шипит от щипка Чона за руку. – Да что я, блять, сказал не так, Гук-и? Разве такая картина в его голове не расставит все точки над «i»? – Тэхён указывает пострадавшей рукой в сторону Чимина и тут же замирает. – Чимин-и…? – Ким снова ухмыляется в своём стиле.       – А?       – Ты покраснел.       

***

      Чимин смотрит на Минни, которая неторопливо ест свой дорогущий сухой корм, любезно насыпанный Паком.       Юнги придёт сегодня вечером, чтобы проведать её. Кошку, не Чимина. Зачем бы ему проведывать Чимина, когда они виделись всего лишь неделю назад? Абсурд.       Он постукивает ногтями об очередной стакан воды, стоящий на барной стойке, из-за чего в нём образуется рябь из крошечных волн. Чимин снова забывает, когда нормально ел в последний раз. Нервничает. Переживает настолько сильно, будто готовится к своему первому свиданию, хотя Юнги приходит даже не к нему, а к своей кошке. Кошке, которую Мин позволил оставить в этой квартире ещё ненадолго, потому что Чимин лучше спит, когда она ночует вместе с ним.       Шесть дней назад Чимин чуть не поцеловал Юнги с порога, потому что так сказал сделать Тэхён. Вчера Пак попрощался с обоими младшими. Бредовые слова Кима въелись в собственное сознание, и сейчас парень жалеет, что не ударил друга прежде, чем тот покинул порог квартиры.       – Идиот, – тихо произносит то ли в сторону Тэхёна, то ли в сторону себя самого. – Идиоты, – заключает окончательно.       Он не думал о языке Юнги всё это время наедине с собой хотя бы по той причине, что Минни совершенно точно умеет читать все его глупые мысли. Особенно мысли в сторону её хозяина.       Чимин осушает стакан воды залпом и крутит головой, из-за чего перед глазами появляются звёздочки, схожие с переливающимися фонариками, висящими в его музыкальной студии. Сегодня воскресенье, и он нашёл время, чтобы повесить утром такие же, купленные недавно, в своей гостиной, потому что Минни боится темноты. Кошка, не Чимин.       Блять, он ведь был очень пьян в тот вечер на вечеринке в честь окончания промоушена альбома. А Тэхён, очевидно, очень настойчив. Вся эта затея с поцелуем кажется Чимину на сегодняшний момент полнейшим бредом. Ну какой ещё поцелуй? Они знакомы тринадцать лет – это лишь всё бы испортило. Или повесило между ними с Юнги осязаемую неловкость. Одно хуже другого.       С другой стороны, если бы Чимин действительно поцеловал Юнги, а затем понял, что это ошибка его пьяной сущности, – Юнги бы не стал злиться на него… Ведь так? Пьяный поцелуй – с кем не бывает? Один крохотный поцелуй, во время которого Чимин бы узнал, правда ли губы Юнги настолько мягкие, насколько кажутся со стороны. Ничего страшного?       Чимин падает с барного стула от пришедшего на телефон нового сообщения. Хорошо, что стеклянный стакан уже был пуст к этому моменту и не полетел на пол вместе с Чимином, оставшись стоять на столе. Пак поднимается на ноги и снова машинально отряхивается, хотя его полы по-прежнему идеально чисты. Чего не скажешь о его внезапно глупых и сентиментальных мыслях.       Чимин дотягивается до телефона и снимает блокировку. От кого: Мин Юнги «Чимин-и, ты не будешь против, если я заеду к тебе минут через двадцать? Мне сегодня удалось освободиться чуть раньше» - 16:45       Глубокий вдох. Глубокий выдох. Дыхательная разминка кажется полезнее, когда ты сосредотачиваешься на том, чтобы во время неё не выражаться.       

От кого: Пак Чимин

«Хорошо, хён. Конечно. Я тоже свободен. Жду тебя» - 16:57

      – Пиздец, – шепчет совсем неслышно. Минни осуждающе смотрит на него со стороны пустой миски. – Прости, малышка.       Кошка медленно подходит к Чимину и утыкается ему в ногу головой, снова пристально глядя в глаза.       – Я знаю, всё в порядке, – аккуратно наклоняется и невесомо проводит пальцами между тёплых кошачьих ушек. – Всё в порядке.       Нет, всё-таки хорошо, что ничего не вышло. Сами боги отвели Чимина от идиотских поступков. Он бы никогда не решился на поцелуй с Юнги, если бы не Тэхён и его взбалмошная настойчивость. Какой же это всё ебаный абсурд.       Чимин подходит к панорамным окнам и включает гирлянду, сам не понимая зачем. На улице едва ли начинает темнеть. Он смотрит на Минни, в больших глазах которой отражаются жёлтые огоньки, и мягко улыбается. Затем идёт в уборную и умывается ледяной водой, окончательно прогоняя все навязчивые глупые мысли из головы. Он смотрит на золотые волны на голубом мраморе раковины и прикрывает глаза, чувствуя, как холодные капли стекают по лицу и капают с подбородка.       Звонок в дверь, и Чимин снова подпрыгивает на месте, как пару минут назад от уведомления в телефоне. Юнги здесь.       Чимин наспех вытирает лицо пушистым белым полотенцем, таким же пушистым, как мягкая шапка Юнги с медвежьими ушками, и снова удручённо выдыхает – абсурдные мысли и внезапные сравнения не полностью смылись ледяной водой. Затем быстро выходит в коридор, торопливо поворачивая дверной замок, и распахивает дверь, замирая в проёме.       Юнги стоит на пороге во всём чёрном. Чёрная джинсовая куртка накинута на такую же чёрную футболку. Его ноги облегают узкие джинсы, заправленные в массивные ботинки на толстой подошве. Чимин проводит по нему взглядом снизу вверх и останавливается на чёрной шапке, снова прикрывающей коротко отстриженные волосы.       Красивый. Блять, всё ещё пиздецки красивый. Эти мысли уже невозможно оправдать алкоголем или чем-либо ещё.       Чимин осознаёт, что они так стоят уже несколько секунд, во время которых лисий прищур сосредоточен только лишь на лице младшего. Он уже хочет сделать шаг назад, чтобы, наконец, впустить Юнги в квартиру, когда чувствует, как его резко толкают вовнутрь. Мин ногой закрывает дверь позади себя и разворачивает Чимина к ней спиной вжимая его всем телом в вертикальную поверхность. Пак успевает лишь набрать кислород, который Юнги выбил из его лёгких одним уверенным движением рук, когда чувствует мягкие и холодные от уличного мороза губы Юнги на своих. Мин не даёт ему опомниться, двигая губами очень медленно, но настолько умело, что Чимин неосознанно прикрывает глаза, просто позволяя хёну делать с ним всё, что ему вздумается.       Мягкие, боги, насколько же мягкие его губы. Будто лепестки пиона во время прохладного летнего дождя. Чимин осторожно поднимает руки, чтобы обвить ими шею Юнги, и аккуратно снимает с него чёрную шапку, легко отбрасывая её в сторону. Его короткие волосы такие же, блять, мягкие. Пиздец.       Чимин не имеет понятия, сколько минут уже прошло. Если спросить его, который сейчас час, он не сможет предположить даже примерно. Единственное, что он осознаёт и чувствует в эту секунду наверняка, – колено Юнги, которое разводит собственные ноги в стороны и прижимается к паху, и горячий язык, мучительно медленно ласкающий нёбо. Холодные ладони Юнги держат лицо младшего, и от этого контраста температур он не замечает, как начинает медленно сползать вниз по входной двери. Настолько же медленно, как этот томный и настойчивый поцелуй. Чимин чувствует закрытыми глазами мерцающий свет от гирлянды, включённой в гостиной, и на секунду открывает их, чтобы убедиться, что всё это не снится ему в очередной раз. Лучше бы он этого не делал, потому что абсолютно чёрные, как вся его одежда, глаза Юнги встречаются со взглядом Чимина, и старший всё так же медленно и мокро проводит языком по чужим пухлым губам. Пиздец.       Юнги наклоняет голову ниже и прижимается своими к шее младшего, выдыхая горячий пар на нежную чувствительную кожу, покрытую мурашками. Старший хочет оставить свой след на этом месте, но не уверен, что может себе это позволить. Мин вдыхает запах шоколадного парфюма и, не выдерживая, широко скользит языком по пульсирующей вене на шее. Чимин пахнет настолько вкусно и так сладко, что его попросту хочется съесть. Юнги ведёт носом по оставленной влажной дорожке и чувствует, как младший ненавязчиво прижимает его голову к своей шее ещё ближе, молча давая своё согласие на полную свободу действий. Старший довольно рычит и, наконец, втягивает нежную кожу губами, оставляя слабый укус. И затем ещё один. И ещё. Чимин больше не может сдерживаться и первый стон срывается с его зацелованных губ. Он вдруг чувствует, как Юнги улыбается ему в шею.       – Этот звук – музыка для моих ушей, – первое, что шепчет Юнги с момента этой встречи, как всегда, игнорируя приветствие. Он ловит ещё один сорвавшийся стон с губ Чимина своими. – Прекрасный, – нежно покрывает лицо осторожными поцелуями, словно бабочками, садящимися после летнего дождя на влажные лепестки пиона, и мягко ловит Пака руками за талию, когда тот почти сползает вниз, разнеженный ласковыми и в то же время требовательными прикосновениями. – Какой же прекрасный, невозможно.       Он отстраняется всего на секунду, чтобы сбросить с себя куртку и обувь, по-прежнему прижимая Чимина к себе одной рукой, а затем, возвращая поцелуй, мягко направляет младшего в сторону гостиной, озарённой мерцающим ярким золотом от светящихся жёлтых фонариков. Чимин успевает подумать, что диван, который Пак забыл собрать обратно после того, как Тэхён с Чонгуком дремали на нём вчера, оказывается разложен сейчас как нельзя кстати. Так же кстати, как, возможно, один из присутствующих в этой комнате будет разложен здесь в следующие минуты.       Юнги аккуратно кладёт Чимина на мягкую поверхность, не разрывая бесконечный долгий поцелуй. Чимин находит тяжесть от тела старшего на своём такой замечательной, настолько правильной и нужной. Он хочет плакать от того, насколько приятно всё то, что сейчас происходит, и не имеет ни малейшего понятия, как он мог сдерживать в себе это приглушённое глупыми оправданиями желание настолько долго. Юнги приподнимает края белой футболки и смотрит в глаза, ожидая разрешения. Чимин тормозит несколько секунд, отвлекаясь на затуманенный возбуждением взгляд Мина, а затем, смутившись, приподнимает руки, помогая Юнги снять с себя лишнюю одежду. Старший отбрасывает футболку на стоящее рядом кресло и замирает, останавливая взгляд на подсвеченном мерцающим золотом торсе Чимина. Его грудь быстро вздымается и опускается, глаза взъерошены, а шея украшена мягкими укусами. Чимин прерывисто дышит ртом, его лицо покрыто румянцем, а губы ещё более пухлые и красные от поцелуев.       – Ты вообще представляешь, насколько идеально сейчас выглядишь? – Юнги проводит подушечками пальцев по оголённой светлой коже, слегка царапая её, и улыбается, слыша ещё один приглушённый стон. – Так не пойдёт, котёнок, – он останавливает ладонь на животе. – Я хочу слышать тебя.       В любых других обстоятельствах Чимин бы осуждающе посмотрел на Юнги, подарившего младшему новое слащавое прозвище, но сейчас он громко и несдержанно стонет, сам удивляясь тому, что звук, вырвавшийся из его рта, выходит громче, чем он ожидал, потому что Юнги проводит ладонью ещё ниже и сжимает её в районе паха, мягко поглаживая рукой ткань домашних штанов Пака.       – Мой идеальный, – тихий шёпот. Юнги наклоняется, снова ловя губами ещё один стон Чимина. – Так правильно реагируешь на меня, малыш, – Чимин не замечает, как руки Юнги проникают под резинку штанов и нижнего белья. Он обхватывает длинными пальцами чужое возбуждение, и Пак срывается на очередной громкий стон, не имея представления, который он по счёту. – Такой хороший.       – Блять, хён. Ты хоть понимаешь, что я сейчас кончу?.. – Чимин чувствует себя одновременно и плохо, и пиздецки хорошо, потому что Юнги начинает медленно двигать ладонью, мучая младшего и даря ему при этом неописуемое удовольствие.       – Кончай, Чимин-и. Я с тобой на этом не остановлюсь, – хриплый голос в самое ухо. Юнги прижимается губами к мочке, проводя по ней языком.       – Если остановишься – я тебя придушу, – выдавливает Чимин и срывает голос, начиная дрожать всем телом, когда чувствует, как Юнги ускоряет движение руки. – Блять. Блять.       Он кончает в чужую ладонь, ощущая стыд от того, что пришёл к разрядке настолько быстро от одной лишь пары движений руки хёна и его смущающих комплиментов.       – Умничка, – одно лишь слово, и Чимин чувствует, что его возбуждение возвращается ко всему телу новым ощутимым приливом.       Юнги приподнимается, чтобы торопливо сбросить с себя футболку и джинсы, и стягивает штаны Чимина вместе с боксерами, от чего младший съезжает вниз по дивану и снова ощущает ещё один прилив стыда, когда видит мокрое нижнее бельё в руках хёна, которое тот отправляет броском на кресло вместе с остальной одеждой. Младшего быстро возвращают на место всё тем же уверенным движением рук. Юнги даже заботливо поправляет небольшую диванную подушку под головой и смущает этим Чимина ещё больше. Он с ужасом осознаёт, что именно этот испытываемый стыд ощущается второй, более крупной, возбуждающей волной.       – Сейчас я попрошу тебя лежать очень спокойно и не дёргаться, – говорит Юнги низким голосом и разводит ноги Чимина в стороны. – Ты сделаешь это для меня, малыш?       Чимин медленно кивает и смущённо наблюдает, как Юнги сползает чуть ниже по чужому телу, целуя каждый сантиметр доступного участка кожи. Мин скользит языком по маленьким, едва заметным, родинкам на ключицах и затем на рёбрах и животе, и когда его голова оказывается между бёдер, осторожно спрашивает:       – Ты же знаешь, что можешь попросить меня остановиться в любую последующую секунду, и я тут же сделаю это?       – Хён, пожалуйста, – Чимин снова стонет, когда Юнги оставляет мягкий укус на внутренней стороне бедра, тут же его зализывая. – Пожалуйста, не вздумай останавливаться. Это всё, о чём я сейчас прошу.       Чимин не смог бы точно сказать, за что именно ему настолько стыдно. Может быть, за то, что Юнги с лёгкостью распознал его желание с момента первой сегодняшней встречи глазами у порога квартиры Пака; может, за то, что ему чертовски нравится быть покрытым следами от зубов своего хёна по всему телу; может, за то, что Юнги своим возбуждающим напором срывает с губ Чимина настолько громкие стоны, которых он не выкрикивал ни с кем прежде до Юнги; а, может, за то, что пиздецки горячий чужой язык на собственном члене ощущается настолько потрясающе и настолько правильно, что Чимин зажмуривает глаза и заглушает своими вскриками удовольствия мокрые звуки, которые издают губы Юнги вследствие его старательных движений.       – Посмотри на меня, – просит Юнги, и Чимин опускает взгляд вниз.       Или за то, что голова Юнги между собственных бёдер выглядит как самая возбуждающая картина, которую видели глаза Чимина за всю его жизнь.       – Блять, – или всё-таки за то, что Юнги обхватывает его руками под коленями, приподнимая, и скользит языком по самому чувствительному месту, наблюдая за реакцией Чимина.       Он чувствует, что его горло начинает першить от бесконечных громких стонов, но не смог бы сдерживаться, даже если бы попытался, потому что Юнги его вылизывает.       – Юнги, я сейчас… я больше не могу. Позволь мне, – выдыхает обрывисто в перерыве между стонами.       – Конечно, котёнок, – хрипит Юнги, отрываясь от разгорячённого тела, чтобы снова сосредоточиться на красивом лице. – Можно.       Оргазм накрывает Чимина ещё сильнее, чем в первый раз. Юнги проводит пальцами по длинным стройным ногам танцора, всего покрытого мурашками и содрогающегося в громком экстазе.       – Какой же ты потрясающий, Чимин-и, ты себе и представить не можешь, – произносит с нежностью. Юнги возвращается к лицу Чимина, чтобы мягко провести пальцами по его лицу и заботливо убрать со лба прилипшую от пота чёлку. – Мой потрясающий малыш.       Чимин рвано дышит через рот и смотрит широко распахнутыми глазами. Ему всё ещё кажется, что происходящее сейчас – один очень приятный и очень мокрый сон. Но сновидениям, хоть и свойственно приносить удовольствие, не представляется возможным быть настолько чувственными. Юнги перед ним слишком реален, чтобы оказаться простым сном. Если раньше волнистые волосы Юнги с капельками пота на концах иногда и мерещились Паку в полудрёме, то после всего случившегося сегодня сновидения Чимина рискуют быть гораздо более откровенными. И Пак отдаст душу за то, чтобы они ни за что не прекращались. Только лишь если реальность окажется ещё лучше – например, такой, как сейчас, где Чимин притягивает Юнги за шею и целует, с напором углубляя поцелуй и ощущая собственный вкус на языке хёна.       – Мой чувствительный, – улыбается Юнги в пухлые губы. – Такой волшебный.       – Твоя похвала меня с ума сводит.       – Такой хороший, – Юнги открыто наслаждается оказываемым влиянием на тело Чимина одними лишь простыми словами, не прекращая при этом нежно улыбаться, когда слышит ещё один томный стон. Старший снова опускает голову, чтобы облизать оставленные следы на шее, и Чимин ощущает подушечки пальцев, которые начинают водить круговыми движениями по только что старательно вылизанному месту. Юнги отрывается от всё так же головокружительно сладко пахнущей шеи и снова пристально фокусируется на глазах. – Можно?       – Сейчас, – Чимин сгладывает, чтобы прогнать сухость во рту от долгого дыхания через рот. – Тебе можно абсолютно всё.       Чимин представляет, насколько пунцовое его лицо из-за собственного стыдливого удовольствия и настойчивых ласковых прикосновений Юнги – возможно, оно такого же цвета, как яркие следы от зубов Мина на чувствительной светлой коже. Чимин чувствует пальцы хёна внутри себя и его нежные тёплые губы. Младшему кажется, что он может захлебнуться от всего спектра чувств, которые он сейчас испытывает. Юнги сам как лучший сон в жизни Пака – слишком прекрасен, чтобы быть реальным.       – Ты такой горячий, малыш, – но нет. Юнги перед ним. Реальный. Настоящий. И прямо в эту минуту сводящий Чимина с ума. Длинные пальцы задевают внутри чувствительную точку, и Чимин неосознанно кусает губы Юнги во время их бесконечного поцелуя. Но тут же в извинении слизывает крохотные капельки крови. – Блять, Чимин-и, ты просто… невозможный.       – Прости, – шепчет Чимин.       – Невозможно прекрасный, – тут же добавляет Юнги, возобновляя поцелуй.       Чимин только сейчас осознаёт, что практически не уделил никакого внимания тому, что Юнги сейчас тоже на пределе. Младший ведёт рукой с шеи Мина вниз, обводя мышцы спины, и медленно смещает ладонь к паху Юнги, задевая его обнажённые упругие бёдра и неуверенно накрывая чужое возбуждение.       Пальцы Юнги замирают внутри Чимина, и он смотрит в глаза хёна, чтобы убедиться, что всё делает правильно. Они закрыты, а длинные ресницы заметно подрагивают. Чимин осторожно сжимает ладонь и резко выдыхает вместе с Юнги, когда тот распахивает глаза, смотря на Чимина с какой-то звериной жадностью. Юнги возобновляет движение пальцами внутри, толкаясь более резко и ощутимее глубже, одновременно с движениями рук Чимина.       – Потрясающе, малыш, – произносит вместе с низким стоном. – Так хорошо справляешься, – хрипит и утыкается носом в шею, пахнущую шоколадом. – Чёрт, ты такой молодец, Чимин-и. Такой хороший для меня.       Чимин неожиданно для себя осознаёт, что готов сделать что угодно, чтобы быть хорошим для кого-то. Чтобы быть хорошим для Юнги. Младший ускоряет движение руки и захлёбывается в собственном стоне, когда ощущает ответную реакцию пальцев старшего внутри себя.       – Юнги, я… Я сейчас снова…       – Мы сейчас сделаем это одновременно, – рычит Мин ему в шею и обхватывает свободной ладонью подбородок Чимина, поворачивая его лицо к себе и снова сминая пухлые губы своими. – Давай, котёнок… Сейчас.       Третий оргазм уносит Чимина в иное измерение, из-за чего фонарики перед глазами от золотого свечения гирлянды становятся ещё ярче. Он чувствует, как Юнги осторожно вынимает пальцы и упирается обеими ладонями от груди Пака в обивку дивана. Чимин на подсознательном уровне делает ещё пару движений рукой, и тело старшего падает на собственное, когда Юнги с низким и продолжительным стоном кончает.       Мин аккуратно поворачивается, ложась на спину рядом с грудью Чимина, и кладёт на неё свою голову. Сбитое дыхание обоих заполняет комнату, когда гирлянда с золотыми фонариками сменяет быстрый мерцающий режим на более спокойный. Чимин опускает взгляд на расслабленное лицо Юнги, которое то подсвечивается золотом, то потухает в полной темноте гостиной, а затем на свою замершую в воздухе ладонь, на которой осталась липкая влага. Пак трёт пальцы друг о друга и подносит указательный к языку, осторожно пробуя на вкус самым кончиком.       – Пиздец, ты… – слабо вздрагивает, когда ловит взгляд Юнги на себе. – Это буквально самое горячее, что я когда-либо видел, – шепчет Мин, прикрывая глаза.       – Кажется, у нас есть свидетель, – тихо говорит Чимин, и Юнги непонимающе смотрит на него, прослеживая взгляд младшего, и останавливается глазами на барной стойке. Минни лежит рядом со стеклянным пустым стаканом и наигранно скучающе посматривает на двух обнажённых парней, слабо виляя кончиком чёрного хвоста.       

***

      – Так ты её так и не забрал?       – Я не то чтобы приходил за этим, Джун.       – Я, пожалуй, понимаю, за кем «этим» ты приходил туда, Юнги. Но кошка же всё ещё у него? Значит, ты собираешься вернуться, – Намджун останавливается у картины, где изображена девушка, смотрящая на морские волны, и чувствует слабый толчок в спину. Юнги врезался в него, потому что даже не пытался рассматривать экспонаты выставки. Мин вообще не хотел приходить сюда – только лишь посоветоваться с лучшим другом. Другом, который притащил своего хёна ни свет ни заря на блядскую выставку в его единственный выходной.       – Он игнорирует меня уже неделю, Джун. Не уверен, что могу просто заявиться к нему в квартиру снова, после всего случившегося, с кошачьей переноской, – Юнги сильно раздражён. Он понятия не имеет, как Намджун вытащил его на выставку какого-то Ху Ли Сона, на которую друг, к тому же, уже ходил не один раз. Мин и на службе всю неделю был, как на иголках, не находя себе места и отсчитывая минуты до конца рабочего дня, чтобы проверить новые уведомления в телефоне, где сообщения от единственного интересующего его абонента так и не поступали.       – Ты ведь понимаешь, что для того, чтобы забрать кошку, тебе вовсе не обязательно приезжать за ней лично? – их лидер, со всем своим раздражающим спокойствием, просто обожает задавать простые и невероятно бесящие Юнги вопросы. Потому что Намджун каким-то невъебическим образом всегда оказывается правым, уводя диалог в вопросно-ответную форму, будто Юнги находится на ёбаном сеансе с психоаналитиком.       – Ты не помогаешь, – выдыхает Юнги и, наконец, обращает внимание на полотно, перед которым остановился Намджун.       – Что думаешь?       – Ты серьёзно? – Мину хочется смеяться и плакать одновременно, потому что Джун действительно спрашивает его мнение о блядской картине с блядскими морскими волнами.       – Да, интересно узнать твои мысли.       – Отличная картина. Просто, блять, замечательная, Джун. На месте этой дамы я бы пизданулся с этого утёса, не раздумывая.       – Интересное мнение, спасибо, хён, – спокойно отвечает Намджун, и Юнги поворачивает к нему голову, чтобы убедиться в том, что он и вправду, блять, улыбается.       – Тебе смешно?       – Совсем немного. Извини, дружище, – лидер кашляет в кулак, чтобы подавить смех, и встречает полный вселенского осуждения взгляд старшего. – Я слышал иное мнение об этой картине.       – Ты даже не представляешь, насколько сильно я преисполнен любопытством, чтобы непременно его узнать, – Юнги даже не пытается скрыть саркастические нотки своего хриплого голоса. Мин вообще давно уже бросил попытки, чтобы как-то логически объяснять действия и поступки своих друзей.       – Один мой тонсен долго стоял перед этим полотном, а потом сказал, что ему нравится, как тут написаны волны, – Намджун видит, что Юнги всё ещё внешне никак не показывает своей заинтересованности, но точно знает, что старший слушает. – Он не смог объяснить, почему остановился именно в этой части выставки, но нашёл её невероятно красивой.       Юнги молча сканирует девушку на картине, у которой светлые, как пшеничное поле, волосы развиваются от бушующего ветра, а брызги волн у стройных ног разбиваются о скалы утёса. Пиздануться с такой захватывающей дух высоты всё ещё кажется самым логичным исходом этого потрясающего сюжета современного искусства.       

***

      Мелодия в лифте заглушается гулким биением сердца. Юнги чувствует ушами свой пульс, понятия не имея, как он оказался в этом моменте. Мин уже не помнит, когда за ним успели закрыться дверцы лифта и как он оказался у порога Чимина – лишь тупо смотрит на число «125», золотом выгравированное на входной двери квартиры и медленно прикрывает глаза.       Глубокий вздох.       – Блядство…       И затем глубокий выдох.       Юнги открывает глаза только для того, чтобы ещё раз посмотреть на последние отправленные сообщения, которые прочитаны, но оставлены без ответа.       

От кого: Мин Юнги

1 дек, пт

«Привет, малыш, можно тебе позвонить сегодня вечером?» - 15:04

Вчера

«Привет, Чимин-и. Возможно, ты вчера был занят. Будний вечер, и ты, наверное, был сильно вымотан. Может быть, созвонимся сегодня?» - 13:08

«Я хочу поговорить. Мы можем встретиться?» - 17:01

«Чимин-а, пожалуйста» - 21:56

Сегодня

«Давай сегодня. Мы просто поговорим, ладно?» - 12:57

«Я собираюсь приехать» - 17:29

«Ты дома?» - 18:31

«Я еду за своей кошкой, Чимин-щи» - 19:43

      – Ты что, уснул стоя? – высокий голос заставляет Юнги резко поднять глаза и встретиться взглядом с хозяином квартиры. Он снова перекрасился в светлый и стал похож на ангела.       «Красивый, красивый, красивый».       – Очень смешно, Чимина-а, – хрипит Мин, как всегда, игнорируя приветствие. Он бесцеремонно толкает блондина плечом и проходит внутрь. – Где она?       – Юнги-я...       – Где моя кошка, Чимин? – Юнги сам удивлён тем, насколько он, оказывается, сейчас зол. Он даже не может понять, из-за чего именно: возможно, из-за того, что на службе всю неделю был полный завал, и Юнги попросту заебался; возможно, из-за того, что Намджун так и не дал своему хёну дельный совет, а только лишь пиздел своими тупыми метафоричными загадками; возможно из-за того, что он, вообще-то соскучился по Минни – по своей кошке, конечно же, не по Чимину; или, блять, всё-таки из-за того, что последний игнорировал Юнги всю блядскую неделю, и он переживал, что сделал что-то не так.       – В спальне, – тихо отвечает виновник всех его пиздостраданий вместе.       Юнги молча проходит вглубь квартиры и приоткрывает шире нужную ему дверь. Минни свернулась крошечным чёрным клубочком и тихо мурчит на идеально заправленном белоснежном покрывале. Мин подходит к ней, намереваясь потревожить мирный кошачий сон, как вдруг замирает перед кроватью, когда случайно бросает взгляд на её изголовье.       Большая, нет, огромная копия картины Со Ёнсона висит на светло-голубой стене прямо над кроватью Чимина. Юнги даже удивляется тому, что смог верно выговорить в мыслях имя художника. Тёмно-синие волны разбиваются белыми брызгами об острые края утёса. Но вместо девушки на полотне изображён стройный мужчина с чёрными, как смоль, волосами, волнами развивающимися на ветру. От морских брызг отросшие пряди заметно влажные, и солёные морские капли задерживаются у самых кончиков, вот-вот норовя упасть.       – Охуеть, – скептично заключает прежде, чем успевает прикусить язык.       – Она пришла только вчера. Джуни-хён познакомил меня с владельцем выставки, и он предложил для меня написать копию, когда узнал, что мне понравилась эта картина, – быстро проговаривает Чимин, обнимая себя за плечи и топчась на пороге своей комнаты. – Оригинал чуть меньше и выглядит немного по-другому, – зачем-то добавляет младший.       Вся злость, неделю копившаяся в груди Юнги, разбивается, словно волны об этот высокий острый утёс. «Он не смог объяснить, почему остановился именно в этой части выставки, но нашёл её невероятно красивой», – проносится вихрем в мыслях голос Намджуна. Юнги продолжительно выдыхает, отводя взгляд от картины, и смотрит на Чимина широко раскрытыми глазами.       – Я знаю, – севшим голосом выдавливает Мин. – Видел оригинал, – он наблюдает, как румянец окрашивает бледное лицо. Вся приглушённая злостью нежность выходит наружу, и Юнги злится теперь уже на себя самого за безнадёжную слабость перед этим парнем, но не позволяет себе сделать первого шага – ждёт его от Чимина.       – Прости меня, – шепчет тот и трёт пальцами глаза, стараясь прогнать неуместные сейчас слёзы, второй рукой по-прежнему обхватывая свой торс. – Я знаю, что ты ждёшь от меня ответа по поводу того, что между нами было. Но у меня его нет, – Чимин возвращает руку к груди, снова обнимая себя в защитном жесте. – Поэтому я не смог ответить на твои сообщения. Мне… Мне просто страшно, понимаешь?       Юнги делает осторожный шаг в сторону младшего и замечает, как тот крупно вздрагивает. Мин чертыхается в мыслях, но всё равно сокращает расстояние между ними в этой просторной комнате, а затем аккуратно расцепляет замок рук вокруг груди Чимина и берёт обе его ладони в свои, так же медленно идя спиной к кровати. Чимин следует за Юнги так доверчиво, что его сердце делает кульбит в собственной грудной клетке. Юнги садится на край и бросает взгляд на Минни, сон которой по-прежнему не нарушен. Чимин тихо садится рядом. Их ладони всё ещё соприкасаются, и Юнги старается лишний раз не дышать, чтобы не развеять этот хрупкий, но важный момент их жизни.       – Почему тебе страшно, котёнок?       В любых других обстоятельствах Чимин бы осуждающе посмотрел на Юнги, закрепившего за младшим новое слащавое прозвище, но сейчас он продолжает дрожать – старший чувствует эту дрожь своими руками.       – Потому что я никогда не состоял в нормальных отношениях. А ты наверняка хочешь их со мной построить, – он осторожно поднимает взгляд и опускает его снова на их сцепленные руки, когда замечает слабый кивок хёна. – Я даже не представляю себе, что нормально, а что – нет. Мне просто, блять, страшно, хён.       Юнги слабо поглаживает большим пальцем ладонь Чимина, пытаясь подобрать нужный ответ, но младший продолжает:       – Мне кажется, что я не настолько уверен в своих чувствах и желаниях, насколько уверен в них ты, – он делает глубокий вздох и закрывает глаза на длинном выдохе, прежде чем снова заговорить. – Но затем я осознаю, что так было со всеми, с кем я неудачно пытался строить какое-либо подобие отношений. И дело, конечно же, не в тебе, – Чимин слышит слабый удручённый смешок и закусывает губу.       – Извини, малыш. Просто это прозвучало…       – До ужаса банально. Знаю, – ещё один длинный выдох.       – Закончи, пожалуйста, что ты хотел сказать, – Юнги поднимает ладонь и с несдержанной нежностью заправляет выбившуюся светлую прядь за ухо Чимина, снова возвращая руку и невесомые поглаживания на место.       – Я думаю, что на сегодняшний момент моей жизни так будет абсолютно с любым человеком. Я всегда буду испытывать сомнения и отталкивать окружающих меня людей, даже если они очень добры ко мне и даже если с некоторыми из них мы очень близки, – на последних словах румянец Чимина становится ярче, и Юнги не может сдержать мягкую улыбку, когда понимает, какие картины проносятся в чужой голове. – Я не всегда могу найти нужных слов, чтобы моё внутреннее состояние было понято, и часто это молчание воспринимается как эгоистическое игнорирование, как это случилось с тобой, – он снова смотрит в глаза Юнги, и сердце брюнета разбивается несколько раз, когда он замечает в них слёзы, которые младший упорно пытается сдерживать. – Мне страшно сейчас, и мне было страшно на этой неделе, что ты напишешь, и мне точно придётся ответить тебе отказом, потому что я не могу играть с твоими чувствами – ты слишком важен мне.       – Ты мне тоже, Чимин-и, – шепчет Юнги так, чтобы не спугнуть это драгоценное откровение.       – Я это тоже знаю, хён. Я вижу, как я для тебя важен, – одинокая маленькая слезинка, словно сверкающий в искусственном свете бриллиант, скатывается по румяной щеке, и Чимин быстро смахивает её. Он никогда полностью не осознавал того, насколько же он драгоценный. – Поэтому для меня это всё становится в разы сложнее. Вчера я раздражаюсь от усталости, от всех этих бесконечных сомнений, от элементарной рабочей суеты, нервничаю из-за мыслей о скорой обязательной службе, злюсь на самого себя и неумения принятия важных решений… Сегодня – пиздецки скучаю по тебе и хочу ответить на твои сообщения, но просто не могу, хён. Я просто…       – Чш-ш-ш, малыш, – Юнги расцепляет их руки и притягивает светлую макушку к себе, прижимаясь губами к мягким волосам, когда Чимин не сдерживается и начинает плакать. – Всё хорошо, слышишь? Я не злюсь на тебя.       – Нет, хён, ты не понимаешь, – Чимин сжимает бежевый свитер Мина в кулак и тщетно пытается вытереть вторым поток долго сдерживаемых слёз. – Эти качели вечные, я всегда буду таким, и всегда буду делать тебе больно.       – Я знаю тебя тринадцать лет, Чимин-и, – тихо проговаривает Юнги, нежно поглаживая высветленные пряди. – Неужели ты думаешь, что я за это время не успел изучить твоё поведение? – брюнет улыбается в макушку младшего и кладёт ладонь ему на щёку, когда тот отстраняется, загнанно ловя взгляд Мина.       – Хочешь сказать, что ты не злился, когда я не отвечал тебе всю неделю?       – Конечно я злился, Чимин-а, – младший смешно фыркает на этот ответ и скрещивает руки на груди, ожидая объяснения. – Но, пойми меня правильно, Минни, – Чимин опускает одну бровь вниз и косится на кошку, которая сейчас продолжает делать вид, что спит. Это понятно по тому, что сонное урчание прекратилось, а одно мягкое чёрное ушко повёрнуто в сторону парней. – Мы переспали. Это немного меняет суть дела, – Чимин чувствует лицом окончательно разлившийся по нему румянец, но старательно это игнорирует.       – Может быть, сейчас ты думаешь, что всё решаемо, потому что я здесь, открыт перед тобой, – блондин бросает взгляд на свои сцепленные руки и расставляет их в стороны, упираясь ладонями в застеленное покрывало. – Но ведь это ненормально, Юнги-я. Отношения не должны строиться вот так.       – А как они должны строиться?       – Я не имею ни малейшего понятия.       – Тогда почему ты думаешь, что мы делаем что-то неправильно?       – Я не думаю так. Я просто боюсь тебя ранить своим поведением.       – Моя боль – это только моя ответственность, малыш, – Чимин с удивлением смотрит на спокойное выражение лица Юнги и не может поверить в сказанное.       – Ты знаешь, что тебе будет больно, но всё равно хочешь быть со мной?       – Да.       – Я не понимаю, – Чимин поднимает руки и трёт ладонями раскрасневшееся от слёз и смущения лицо.       – Я могу объяснить, – Юнги наблюдает, как блондин убирает руки от глаз и внимательно фокусирует их на старшем. – Дело в том, Чимин-и, что я, очевидно, влюблён в тебя. Этого уже не изменить. Можно лишь только принять, как данность, – старший замечает, что Чимин снова вздрагивает, и поэтому продолжает, максимально осторожно подбирая последующие слова. – Влюбляясь в тебя, я представлял себе все вытекающие последствия. Это нежное чувство всегда сопровождает боль. Потому что, влюбляясь, мы начинаем чувствовать нехватку. Простая человеческая природа, – Чимин снова смешно фыркает. – Это совсем иное, чем простая влюблённость в красивого мальчика. Хотя ты очень красив, малыш, – только что сошедший румянец снова приливает к лицу младшего, и Юнги мягко улыбается. – Когда я впервые тебя увидел, я почувствовал лишь одно бесконечное желание заботы, потому что ты был настолько крошечным и неуверенным в себе, что тебя хотелось лишь укутать во что-то тёплое, будь то пушистый белый плед…        «Пахнущий чёрной смородиной и мятой», – проносится в светлой голове.       – … Или элементарные объятия, – Юнги делает небольшую паузу в словах только для того, чтобы аккуратно прикоснуться к пальцам Чимина, лежащим на покрывале, своими. – Сейчас ничего не изменилось. Я по-прежнему хочу заботиться о тебе, будь то роль твоего хёна или же в качестве твоего партнёра. Я принимаю тебя полностью, со всеми твоими выкидонами.       – Не уверен, что ты полностью представляешь, о чём говоришь.       – Я и не представляю, Чимин-и. За тринадцать лет дружбы мы с тобой ни разу не встречались. Я так же, как и ты, не знаю, каково это – встречаться с кем-то, кто уже тебе близок, – Юнги прерывается на пару секунд, наблюдая, как Минни, лениво потягиваясь, подходит к Чимину и ложится ему на колени, так же сворачиваясь чёрным клубочком.       «Предательница», – беззлобно заключает Мин в своих мыслях.       – Несколько месяцев назад я заметил сантименты, которые ты проявлял в сторону меня.       – Я настолько очевиден? – тихо спрашивает Чимин, не решаясь смотреть в глаза, и аккуратно гладит пальцами свободной руки тёплые кошачьи ушки на своих коленях.       – Возможно, я распознал их раньше тебя самого, – отвечает Юнги, не пряча улыбку. – Тогда же я впервые задумался над тем, могу ли я ответить тебе взаимностью. И поймал себя на мысли, что мне хочется этого. Хочется ответить тебе, – Юнги кажется, что он видит рой мыслей, кружащийся над светлой головой, и не может прекратить мягко улыбаться. – Полгода назад я смотрел в экраны, снимающие тебя для нашего последнего фотобука. В тот день твои глаза подвели блёстками, и я впустил в голову мысли о том, что такие следы оставляет твоё прикосновение к коже – подобие сверкающего золота, – Юнги смущается своей же сентиментальности, но всё равно продолжает. – Твоя красота, малыш, она… очень необычна.       – В каком смысле – необычна? – спрашивает Чимин между прочим, и Юнги усмехается, понимая, что младшему нравится слушать такие комплименты.       – Ты выглядишь, как тот, к кому хочется прикоснуться, сделав к тебе очень медленный, аккуратный шаг и проведя по лицу совсем невесомо, – Юнги осуществляет действием сказанное и быстро убирает руку от чужого лица, снова сплетая пальцы с младшим. Ресницы Чимина слегка дрожат от нежного прикосновения. – И это безумно волнительно, потому что я осознаю, что ты в любой момент можешь сделать шаг назад, уйдя от прикосновения и сделав выбор в пользу своего драгоценного личного пространства, – Чимин делает ещё один глубокий выдох с закрытыми глазами и слабо вертит головой из стороны в сторону. – Но дело в том, Чимин-и, что ты никогда не перестанешь быть привлекательным, даже смотря на меня на расстоянии. Ты останешься таким же красивым, таким же недоступным и, безусловно, таким же желанным.       Глубокий вдох. Глубокий выдох. Чимин не может позволить себе внезапное возбуждение от потока комплиментов хёна, потому что этот разговор слишком важен, но Минни уже осуждающе смотрит на него снизу вверх, когда заподазривает неладное.       – Даже подпустив меня к себе максимально близко, ты всё равно будешь хотеть быть наедине с собой большую часть времени, – продолжает Юнги. – И даже если ты влюбишься в меня так же сильно, как я в тебя, это время никогда не перестанет быть нужным тебе. И я всегда должен буду дать это время, потому что твой комфорт для меня всегда был в приоритете.       – Я всё ещё сомневаюсь в том, что ты захочешь быть со мной так же, как сейчас, когда по-настоящему в это погрузишься, – аккуратно отвечает Чимин, до безумия боясь того, что Юнги и вправду может встать и уйти прямо в эту минуту, забрав кошку, греющую ноги Пака.       – Честно говоря, Чимин-и, единственное, в чём я не уверен со своей стороны, так это в том, что в один день я вдруг захочу тебя меньше, чем хочу сейчас, – Минни резко спрыгивает с коленей блондина, от чего тот шипит, когда она царапает его когтями задних лап, и гордо удаляется из комнаты. Кошка неторопливо проходит вдоль гостиной к полюбившейся барной стойке и ловко запрыгивает с пола на высокий стол, повертевшись на месте и устроившись так, чтобы наблюдать за происходящим дальше сквозь приоткрытую дверь спальни. – Примерно так я и собираюсь существовать дальше.       – Примерно как? –спрашивает Чимин с недоумением и переводит взгляд с кошки на Юнги.       – Уходить, когда тебе нужно побыть одному, и наблюдать за твоей красотой издалека.       – Вы действительно похожи друг на друга, – заключает Пак и снова смущённо фокусируется на диалоге, потому что чувствует, что Юнги ещё не закончил.       – Я просто не представляю, что перестану хотеть быть с тобой, потому что я чувствую, что должен.       – Должен быть со мной? – Чимин чувствует холод от того, что тёплая кошачья шерсть перестала греть его, поэтому подбирает ноги под себя, двигаясь в сторону и осторожно ложась головой на колени Юнги.       – Да, – он тот же запускает длинные пальцы в светлые пряди, начиная их перебирать.       – Почему? Это ведь ненормально. Ты никому ничего не должен, – говорит Чимин, смотря на своего хёна снизу вверх, как это делала Минни пару минут назад.       – Не должен. Но прекрати повторять это слово. Мы оба точно не знаем, что это такое – твоё «нормально», – голос Юнги почти строгий, но прикосновения настолько мягкие, что Чимин сам готов заурчать от внезапного прилива нежности. – Я просто знаю это, внутренне, осознанно. Это даже схоже с религиозной верой. По доводам и полочкам разложить до конца невозможно – ты просто знаешь, и всё.       – Звучит так, будто твоя религия – это вера в меня, хён, – пытается отшутиться Чимин, чтобы хоть немного разрядить атмосферу напущенной серьёзности, которая уже ощутимо начинает давить.       – Прекрати ёрничать, – Юнги щёлкает пальцем по носу Чимина, и тот улыбается. Старший замолкает на пару секунд, и блондину уже кажется, что этот разговор на сегодня окончен, но Юнги вдруг продолжает. – Хотя, отчасти, ты прав.       – Я всегда прав, – довольно говорит Чимин, зная, что это чушь. Он всё время несёт полнейшую ерунду. – Так ты уверовал в меня?       – Я уверовал в то, что некоторые чувства и взгляды не всегда находят фундаментальные логические объяснения, глупенький. Они просто есть внутри тебя, – Юнги проводит пальцами по скуле младшего и вдруг замечает бледные и почти незаметные следы от укусов недельной давности, внезапно ощущая желание снова сделать их ярче, но одёргивает себя – сначала необходимо прояснить более важные моменты. – Ты можешь сомневаться во мне и в моём постоянстве, в себе и в своих чувствах, в наших отношениях в целом и в том, будут ли они такими же интригующими, когда мы будем находиться в разных городах, проходя нашу военную службу; что это может быть напускным, неосязаемым, хрупким. Я не нахожу такие сомнения оскорбительными, ведь я тоже боюсь и тоже сомневаюсь.       – Правда? – Чимин открывает глаза и смотрит на Юнги настолько доверчиво, что его хочется целовать примерно ближайшую жизнь.       – Конечно, я ведь тоже живой человек, Чимин-и. И у меня тоже есть чувства.       – Да, это я успел заметить, – хитро щурится Чимин и получает ещё один нежный щелчок по носу.       – Твой вопрос о том, перехочется ли мне, можно задать любой паре в любых отношениях, даже если они женаты десятки лет. Потому что риск того, что одно из двух любящих сердец может остынуть, всегда есть.       – И что нам тогда делать?       – Жить. Сегодняшним моментом, минута за минутой. Потому что в сегодняшнем дне я уверен – в этом дне я люблю тебя, – Юнги ловит указательным пальцем горячий выдох изо рта Чимина и начинает гладить большим нежную кожу на щеке. – Завтрашний день тоже можно попробовать себе представить, хотя это уже ближайшее будущее, и в нём быть уверенным сложно. Я не знаю точно, что будет завтра, кроме того, что я буду по-прежнему тебя любить, – грудь Чимина начинает подниматься и опускаться чуть резче, поэтому Юнги заранее продумывает синонимы к громким словам, которые могут напугать младшего. – Поэтому, малыш, сомневайся, рефлексируй, отдыхай – я прошу тебя делать только то, что ты хочешь, потому что это то, чего больше всего хочется мне. Я буду переживать, когда ты пропадёшь снова, так же, как буду переживать, что ты передумаешь, уже будучи моим, рядом со мной, внутри меня – везде, – щёки под пальцами Чимина снова начинает розоветь, и Юнги думает, что младший похож на хамелеона, который способен менять свой окрас несколько раз в минуту. – Потому что мне всегда тебя будет мало, и это лишь мои демоны, с которыми я борюсь – ревность, собственничество и жадность в твою сторону. Я никогда этого не испытывал до встречи с тобой, поэтому иногда я теряюсь в беспомощности, не зная, как именно с этим справляться, но я всё равно пытаюсь. Хотя, впрочем, это уже другая история.       – Ты меня ревнуешь к кому-то? – искренне удивляется Чимин.       – Если сузить круг лиц, конкретизируя, то я ревную тебя примерно… – Юнги прикладывает указательный палец свободной руки к губам, внешне серьёзно задумавшись. – Ко всем, кто тебя окружает, – спокойно заканчивает он эту мысль.       – Ты серьёзно?       – Тебя обожают буквально все, Чимин-и. С этим иногда трудно справляться.       – Хочешь, чтобы меня обожали меньше?       – Нет, – тут же отвечает Юнги, но затем снова задумывается. – Или да… Какой правильный ответ?       – Дурак, – отвечает Чимин, ничуть не сердясь.       – То, в чём ты можешь быть уверен на сто процентов, моё сокровище, так это в том, что ты всегда будешь первым, в ком я хочу раствориться полностью, с кем я мечтаю быть и кого жажду забрать себе.       – Вижу, ты уже всё решил, – Чимин аккуратно приподнимается с колен Юнги, облокотившись на локоть, и толкает старшего спиной на кровать, нависая сверху.       – Чем бы ни закончилась эта история, ты всегда будешь частью меня, Чимин-и. И этого у меня, как и у нас вместе, никому никогда не отнять, – заключает Юнги и притягивает к себе младшего за шею, наконец прижимаясь к его губам в медленном поцелуе.       Чимин прерывает желанное прикосновение всего на секунду, чтобы тихо сказать в чужие губы:       – Ты ведь знаешь, что со мной будет сложно? И я могу сделать больно снова?       – Я только что сказал это.       – И помнишь, что через пару недель я тоже ухожу служить, и мы будем видеться от силы раз в месяц, или даже раз в пару месяцев?       – Мы придумаем, что с этим сделать.       – Я тоже влюблён в тебя.       – Я знаю это, глупенький, – Юнги улыбается в неторопливый поцелуй и проводит языком по нижней пухлой губе, намереваясь его углубить. С губ Чимина уже хочет сорваться первый долгожданный стон, который старший мечтал услышать всю неделю, когда они оба вздрагивает от хлопка входной двери в квартиру. – Ты кого-то ждёшь?       – Нет, – смеётся Чимин и утыкается лицом в шею старшего.       – Тогда какого хуя это было?       – Думаю, Тэхён и Чонгук нас заметили и решили оставить наедине.       – Они что, подслушивали нас?       – Вообще, они были в гостевой комнате, когда ты пришёл. Но не могу ответить уверенно отрицательно на твой вопрос, – смех младшего щекочет шею Юнги, и он не может злиться на Чимина. Никогда этого не умел.       

***

      Тэхён захлопывает входную дверь квартиры Чимина с наружной стороны и тут же шипит от прилетевшего подзатыльника.       – Блять, ну а сейчас то за что?!       – За то, что ты придурок, Тэ. Обязательно было так хлопать дверью?       – Да они даже не заметили нашего ухода, Гук-и, – Тэхён трёт ладонью пострадавший затылок и обиженно толкает Чонгука ладонью, подходя к лифту и нажимая кнопку вызова. – Были слишком увлечены изучениями ртов друг друга.       – Удар такой силы, я уверен, слышала вся лестничная клетка, – Чон встаёт рядом с Кимом и дожидается, когда откроются автоматические дверцы. Проходит чуть меньше минуты, когда лифт останавливается на их этаже.       – Мой план сработал. Значит, он был охуенным, – улыбается Тэхён сам себе.       – Напоминаю, что ты списал его с охуенного меня, – заключает Чонгук и толкает своего парня внутрь лифта, прижимая Кима всем телом к зеркалу, когда дверцы за ними закрываются.