Безначалье

Гриша позвонил в дверь и стал ждать, когда Костя все же соизволит открыть. Звонил раз, второй. На третий он все же услышал шаги, приближающиеся к двери. Завидев мужа сестры, он улыбнулся ему и поспешил поздороваться: — Костян, здорова! — и протянул парню руку. Константин пригласил войти Григория. Он разулся на пороге и прошел внутрь, дожидаясь, когда же уже наконец к нему выбежит его племянник с этим его любимым «Хлиса» — так мальчишка называл своего дядю. Он заглянул в одну комнату,во вторую, но ребенка так и не нашел. — А где Гришка? — спросил он. Лицо было растянуто в улыбке, принадлежащей ожиданию любимого племянника. Мысль о том, что Гришки нет в квартире, по неведомой причине, видимо, вызванной надеждой на скорое решение вопроса, его так и не посетила. Константин протянул Григорию сумку с вещами его сестры и сказал: — Его нет. Я отвез его к бабушке. Григорий изменился в лице. До этого момента он и не думал, что Костя действительно будет пытаться оставить мальчика себе. — К какой нахрен бабушке? — голос его звучал ниже обычного. Это означало, что вот—вот он выйдет из себя. Костя знал это. Как ровно и то, что он такой же правоправный родитель, как и Вероника. — К маме моей в деревню. Я посчитал, что ему не стоит видеть все это. — Я повторяю еще раз: к какой нахрен маме ты увез ребенка? — Гриша перешел на крик. Он прекрасно знал, что полиция в таком случае абсолютно бессильна: Вероника сама отдала ребенка, а Костя родной мальчику отец. На похищение не спишешь. — Я не понимаю, ты ребенка чтоли отсудить решил? Ты совсем ебнулся? Но Константин молчал. Видимо понимал, что поступает не совсем правильно. — Ты че, сука, ты обещал мне нести за Веронику ответственность! Ты говорил, что любишь ее! — Я и нес ответственность. Ну прошла любовь. Ну не могу я так. Мы стали ругаться, она постоянно уходила из дома, я вечно злился на нее. Константин был спокоен. И голос его был ровный. Это еще больше злило Григория. — Почему я об этом узнаю самый последний? В два часа ночи, сука! Вы разводитесь уже две недели, а я, нахуй, ничего об этом не знаю! — Гриш, это чужая семья. Ты здесь не при чем. — Я не при чем? Тогда почему, сука, когда вы захотели пышную свадьбу, я оказался причем? Почему когда вы ездили отдыхать с Вероникой, я снова оказался причем и два дня сидел с ребенком? Почему когда Вероника попадала в неприятности последние полгода, я приезжал к ней? Где был ты? — Я работал, Гриша! И я хочу напомнить что я тоже родитель этого ребенка! — И ты решил выкрасть его у его собственной матери! Ты украл моего племянника! Костя снова хотел ему возразить. Но не успел. Он крупно просчитался с тем, что не закрыл дверь. И план Вероники сработал. Оказалась она в квартире как—то внезапно. Её заметили сразу, как только она появилась на пороге. Гриша понял, что Вероника слышала весь их диалог. Она подошла ближе к мужу, практически вжалась в его грудь. Щелчок. Григорий заметил в руках сестры оружие. То самое, которое он возил с собой на заднем сидении и выданное ему по службе. — Ника, опусти ствол. — Григорий стал медленно приближаться к сестре. — Опусти… Ника, это табельное оружие, меня посадят, Ника. Вероника и не хотела убивать мужа. А лишь запугать его. Чтобы отдал ей ребенка. Но в эту игру поверили все. — Прямо сейчас ты поедешь за Гришкой и привезешь его сюда. — Константин убедительно кивнул. Вероника сглотнула накопившуюся ненависть. И казалось ей, что она победила. Григорий выхватил оружие и разредил его выстрелом в потолок. От громкого хлопка девушка отбежала в сторону и вжалась в каменную стену. Напряжение было настолько высоким, что она было уже подумала, что Гриша может попасть в нее. Брат взял сумку с вещами, схватил Веронику за руку и вывел из квартиры. Они сели в машину. Ника ждала очередного гнева брата. И не ошиблась. — Зачем ты взяла оружие? — Попугать хотела. — Ах, попугать, ну тогда другое дело! А если бы ты случайно опустила крючок? Ты не подумала о том, что меня могут посадить? Вместе с тобой. У тебя в голове мозги вообще есть? Извилины там какие—то присутствуют? Ника, он мент! Я тебе сказал сидеть в машине, почему в очередной, сука, раз ты не послушала меня? Закрыть тебя что ли в каком—нибудь подвале. — Ты дурак? — Вероника легонько ударила брата, как бы оттолкнув его от себя. — Посидишь подумаешь хотя бы, Ника! Я тебе книжек дам, почитаешь, поумнеешь. Я заебался уже с тобой! Ты блять неуправляемая какая—то стала. Чокнутая. Поедем, может, врачу тебя покажем? Ты мать и ты берешь и стреляешь нахуй своего мужа, отца блять своего ребенка. Тем временем они подъехали к дому. Григорий завез машину в гараж, вышел и захлопнул дверь. Но понял, что Ника не идет за ним и выходить не торопится и обошел машину. Ника закрыло лицо руками, чтобы не видеть брата. Он открыл дверь и по всхлипам понял, что погорячился. — Ник, я…ну прости, Ник. Не должен был ругаться, прости… — он присел рядом с открытой дверью машины и положил руку на колено девушки, как бы давая понять, что он не желал ее обидеть. — А вдруг он заберет Гришу… — девушка посмотрела на брата с надежой на то, что тот, видимо, наколдует ей чудесное возвращение мальчика прямо сейчас. Но волшебной палочки у Гриши, к сожалению, не было. Он и сам только что пожалел об этом. — Ник, я сделаю всё, чтобы помочь тебе. Если ты знаешь адрес, только скажи, Ника! Если ты скажешь, что он в Китае, я клянусь, я поеду за ним в Китай! — на глазах Измайлова проступили слезы. — Блять, Ника, черт, он… я так его люблю. Никого в жизни так не любил, как вас с Гришкой. Он такой…такой маленький и… как ты, он так на тебя похож! Веронике стало жалко и себя, и брата. Она обняла его крепче, в надежде поддержать и успокоить, а сама плакала. От отчаяния и страха, что уже больше никогда не увидит ребенка.