Безначалье

Володя Яковлев освободил Мухича от его обязанностей, потому как именно Игорю было поручено важнейшее задание: разобрать бумаги дела Влады Оскоминой и привести их в порядок. Другими словами, Володя перестраховался и занял пьяного Мухича работой в кабинете следователя, где тот продолжил пить в одиночестве. Сам Яковлев чувствовал себя замечательно, протрезвев. Он уселся в своем кресле начальника поудобнее и посадил рядом с собой Веронику. Измайлов же сел напротив сестры. Вероника потянулась к настольным весам, на которых у начальника полиции лежали всегда конфеты, и стащила одну. Тем временем Гриша слышать эту историю второй раз был не готов, а уж тем более представлять себе заново все последствия, которые могли бы случится. Вину перед родителями, перед сестрой, упущенное время, когда бы можно было поймать преступника - все эти мысли вдруг закружились в его голове, как бы подсказывая, что ему не нужно слышать это в очередной раз. Измайлов хотел найти и разорвать того, кто чуть не обидел его сестру. Но вместо того, чтобы что-то делать, он должен был вновь спокойно выслушивать эту историю. — Извините, я отойду. Вы тут сами разберитесь. Ник, — обратился Гриша к сестре. — я жду тебя в машине. — и вышел из кабинета. — Послушай, Измайлова, — начал Яковлев. — я с историей твой уже знаком, Гриша шепнул пару слов. Опрошу тебя я, Мухич там пьяный в слюни. Расскажи—ка мне, кто такая Кристина и вот Гриша мне там рассказал про какое—то ваше место, че это вообще? Вы там нахрена собирались—то? Ты знаешь вообще сколько у местного отдела бумаг торчит на этот участок? — Володя блять, вот только не надо мне морали читать. Знаю я это все и без тебя. С Кристиной мы не общаемся давно. Она ебнутая после этого всего стала. А гуляли мы всегда все вместе. Ребята там качели повесили на дереве, ну мы стали собираться. Сначала все свои были, потом народ стал подтягиваться. Просто отдыхали, пили, общались. Ничего особенного. Грини дома почти никогда не было, в школе вечно стебали. А там никто не заебывал, делали что хотели. - Гриша мне тут сказал, что вы его знали. Откуда? - Да не знали мы его. Просто приходил мужик, мог постоять, посмотреть. Пацаны пытались с ним разговаривать, он как-то тихо им отвечал и уходил сразу. Ну никто же не знал, что он опасен. Я и внимание особо на него не обращала. Ходил он вечно грязный какой-то, постоянно в одной и той уже футболке зеленой, растянутой. Кроссовки у него рваные были, мы даже прикалывались над ним, что он их зимой и летом носит. Бородатый такой мужичок. Правда потом кто-то слух пустил, что он по кустам дрочит, но сама я этого не видела. Просто драчуном его называли и все. Яковлев открыл ящик стола и достал из него ворох бумаг. Бегло пробежавшись по каждой, вытянул нужную и показал Веронике. На ней был изображен мужчина средних лет, такой же бородатый, каким его описала Ника. Девушка взяла фоторобот в руки и, разглядев его поближе, сказала: - Нет, не он. Вообще не похож. У того голова была более круглая, а у этого длинная какая-то. И глаза у нашего больше. И прическа другая. Вообще не он. - А если учесть, что прошло десять лет? Похож? - Девушка отрицательно покачала головой. - Сука. - Да ладно тебе, Володь. Там знаешь сколько психов бегает, найдете еще. - Вот! Вот поэтому, Измайлова, вы с братом твоим такие. Это все энергия психов так на вас подействовала. Между прочим, это Кристина твоя фоторобот составляла. - Не поняла, в смысле? - Писали они с мамой заявление на него. Еще видимо тогда. Ты не знала? Но я по базе смотрю, Тушино особых проверок не проводило, видимо в связи с тем, что обошлось все. - Она мне сказала никому ничего не говорить. Сука, я после этого год нормально спать не могла. Дура блин. - Ника задрала одну ногу на стул и, скрестив на груди руки, опустила голову. Тогда Владимир достал из под стола свежую бутылку конька, две рюмки и, доверху заполнив каждую, передал одну Веронике. - Че, прям так дружили? - Ну... - девушка кивнула. - Я ей верила по крайней мере. Она потом меня подставлять стала: то дружу, то не дружу. Даже как-то Грише слила, что мы пиво пили за гаражами. Он мне потом чуть голову не оторвал. Нахуй такие подруги вообще... Разговор их прервал только что вошедший Гриша, который никак не ожидал увидеть в очередной раз бухающих вместе Нику и Володю. - Вы че тут устроили? Володя! - Измайлов отобрал у девушки стакан с недопитым алкоголем и залпом выпил его сам. - Вы че? Я попросил тебя просто вспомнить как выглядел этот тип. Че за поляна? - спросил Гриша, разведя в стороны руки. - Я... Сука! Володя, блять! Ника! - Я тут не причем, Измайлов! - Че ты врешь? Гриш, он врет. Это он. - Вероника взглянула на брата своим излюбленным взглядом, который всегда ее выручал - несколько детским и просящим. Правда эту ее схему манипуляций Гриша давно уже раскусил. - Вы оба, встали и убрали это все отсюда. Я че, вас вместе оставил чтобы вы тут бухали опять? - Зато, Демон, мы тут с Вероникой сравнили два фоторобота. И они не совпадают, представляешь? Как охуенно! - Володя! - Яковлев тут же подорвался и убрал со стола алкоголь. Тем временем Гриша внимательно рассмотрел фоторобот и он действительно не совпадал с тем, который описывала ему Ника. - А откуда фоторобот? - Да вон, подруга Вероники заяву написали с матерью. Еще тогда. Я в Тушино запрос делал, они все бумаги по делам тем и скинули. - Я не понял, то есть Кристина рассказала родителям? А ты тогда чего молчала? - А я ебала, Гринь? Володя показал. Она всех кинула как обычно, дура дебильная. Сама за себя накатала, а на нас хуй забила. Типа похуй вообще. Григорий не удивился, наоборот, он даже ожидал того повтора. В жизни Вероники этого предостаточно, а потому он как-то привык. Положив фоторобот обратно в папку, он стянул угощение с настольных весов. - Слушайте, - жуя конфету, мямлил Гриша. - Тогда пусть фоторобот составит. Потому что тут мутно все. - Сам ты, Демон, мутный. Заканчивай мои конфеты жрать. По Владе разбираемся. С ней сейчас психологи работают, мы не можем в этом участвовать. Я Рыбкину тогда завтра с тобой отправлю обратно, будете чистить лес. И чтоб мне там все перевернули! - Нихуя, нет, так не будет. Если, творожный мой друг, ты Гриню отпустишь с этой маньячкой, я отрежу тебе яйцо. - Ника, пожалуйста! Мы с тобой вроде уже говорили. Алиса хорошая девочка, людей спасает. - сказал ей Гриша. - Отец ее тоже хорошим был, пока родителей наших не убил. И отца ее, между прочим, выпустили. И все благодаря ей! - Ника, замолчи! Пожалуйста, иди в машину, Ника! Девушка не стала перечить брату и молча вышла из кабинета. В машине они ехали молча. Не потому что злились друг на друга, а скорее потому что каждый думал о чем-то своем: Ника - о Кристине, с которой не общалась десять лет, Гриша о Веронике и Владе, и о всей этой ситуации, которая пугала его с каждым днем сильнее.