Безначалье

Григорий незамедлительно выехал на место, где в эту минуту Володе Яковлеву пришлось спасать свою жизнь. И не только ему. Алиса всегда держала при себе оружие. Однако, выстрелить так и не смогла - зарядить не успела, а нападавший сбежал. За ним вдогонку бросился Савельев. Пробежав следом около двух километров, он утерял из виду преступника. Вокруг Владимира началась суматоха: окружавшие его люди пихали ему в лицо бутылки с водой, кто-то даже зажал рукой рану. Алиса и ее напарник судорожно выводили людей из бара. Григорий мчал так быстро, как только мог. Не имея информации от Алисы, кроме как самого факта стрельбы, он с ужасом представлял себе последствия. По пути мужчина завез домой Кристину, чтобы та не видела того страшного, что уже напридумывал себе Измайлов. Ни Алиса, ни Володя, даже Савельев - никто не брал с него трубку. И время поездки тянулось невероятно долго, точно как резиновое. Снаружи уже стояли несколько бригад скорой помощи. Территорию оцепили полицейские. Наконец, оставив машину у бара, парень поспешил во внутрь. - Измайлов! Остановись! Ты почему не на службе? - доносился голос из-за спины. К Григорию быстрым и твердым шагом приближался разгневанный генерал. - У вас с Яковлевым смена. Вы почему оба здесь? Измайлов, черт тебя подери, отвечай сейчас же! Григорий, точно вкопанный, стоял и, как мальчишка, мялся. Теперь уже в глазах Измайлова отпечатался страх не только потерять друга, но и быть с позором уволенным. Ответа он так и не нашел, а потому рванул на помощь к Яковлеву, аргументируя для себя это тем, что работу пусть он и потерял, а друга спасти еще успеет. Генерал поспешил за ним. - Яйцо! Мое яйцо! - истерически верещал Владимир. - Однояйцевый я… Какая-то женщина держала Владимира за яйца, как бы останавливая кровь. По крайней мере именно так это выглядело со стороны. Пострадавший от испуга метался по всему полу, потому спасительница ненарочно отпустила мужчину. - Не! Так лучше, лучше, - сказал Яковлев, взяв девушку за руку и приложив обратно к месту боли. С опаской увидеть кровавое месиво и бездыханное тело начальника, Григорий примчался, расталкивая даже врачей. - Володя! Володенька! - кричал Гриша, упав перед Владимиром на колени. - Как же так-то? Дыши, слышишь? Дыши! - Измайлов… - шептал Владимир. - Ты…сука! Ты лучший мой сотрудник, Измайлов. И это… Демонихе скажи, она мне как…дочь была. Прощаюсь я с вами, ребята. Рыбкина! Где Алиса? Савельев где? Идите ко мне, петушары мои…, - рыдал начальник, глядя на подчиненного, который держал своего любимого начальника за руку и слез своих не сдерживал. - Че вы сопли распустили? - прервал истерику полицейских генерал. - Резиновая пуля была. Че истеричку-то включили? Встали оба! - Товарищ генерал, я яичница, - жаловался Владимир, как бы имея ввиду, что встать он не может. К тому времени уже подоспела Алиса Рыбкина, за спиной которой висел гранатомет. Взглянув на генерала, она совершенно случайно поймала его тяжелый, злой взгляд, и, опустив глаза в пол, стала оправдываться: - Да я по-братски у бригады… - Вы… Вы че народ тут пугаете? Совсем что ли оборзели все? Яковлев! Почему у тебя опера не в отделении? Почему Рыбкина вне службы с оружием носится? Ты, сука, почему не в отделе? У тебя ночная сегодня! У Измайлова служба еще идет! Уволю всех…завтра же! - грозив пальцем, ругался генерал. - Отедления на вызов приезжают, а там Рублевский начальник полиции с простреленным яйцом в баре валяется с какой-то мадам, что его за эти яйца ухватила! И рядом с ним его подчиненные с гранатометом по улицам, - генерал взял со стола нетронутый никем стакан горячительного и сделал глоток. - На сегодня, господа, ваша служба закончена. Завтра…вот чтобы все в отдел. Напишите объяснительную. Дальше будем решать. Честь имею! Генерал-майор Барвихинского отделения вышел из здания. Раненный Владимир стал вновь причитать о тюрьме и о том, что совсем скоро он станет пропеллером - именно так он называет тех, чье мужское достоинство стало достоянием других мужчин. Алиса Рыбкина налила самостоятельно в баре пиво и увлечено занималась его распитием. Григорий помагал грузить своего начальника на носилки, а все мысли его были только о том, что вот уже завтра его крайний рабочий день. Мужчина, в расстроенных чувствах, даже думал позвонить Аленке - бывшей жене, однако скоро передумал, решив, что девушке и без него сейчас несладко. Неожиданно звонок, что поступил Рыбкиной, заставил Григория переключить свое внимание. - Блять, Савельев! Потому что у тебя ноги как у этой девки. Отключив звонок, девушка небрежно бросила телефон на стол и схватилась за голову. - Сказал девчонка стреляла. Догнать - не догнал. Как обычно… Серьезно, не отделение, а позор! Измайлов поехал с Володей в больницу. Жену начальник полиции все-таки оставил дома в самый последний момент, потому как у нее тоже намечалась встреча с подругами. И теперь Володя не знал кого благодарить за то, что его Наташи рядом не было. И Гришу он попросил ей не звонить не потому что она не должна была это видеть, а потому, что тогда никто бы его за яйца не подержал, кроме, конечно, самой жены. - Измайлов, я умираю… - Да не умираешь, Володь. Ушиб просто. - Если я - начальник полиции, говорю, что умираю, значит я умираю, понял? Яйцо мое, яичко… Всё, прошло мое время. Теперь уже никого не отодрать… А как хорошо-то было! Яйца у меня железные! Были… А знаешь кто так говорит? Демониха. Вот она-то в меня всегда верила, Измайлов! В отличие от тебя полудурка. - И я в тебя верю, Володь. Себя я уже, правда, потерял, решая ваши проблемы. Нет, ты не думай, я не виню тебя. Работу потерял, в семье проблемы, ты вот еще… Вот не можете вы по-нормальному все, понимаешь? Еще суд этот… Я на очке уже сижу, Володь, из-за вас всех. - Да че ты, суд да суд. Как будто Костю не за что за яйца ухватить. - Тебя, смотрю, есть за что, Володь, - пошутил Гриша. - Так! Ты мне тут это, не шути. Нет, я все понимаю, ну… А вот драка эта? Или че там у них в последний вечер произошло..? - Чего? Какая драка? - удивленно переспросил Григорий. - Ах…сука! Ой, блять! Только ты молчи. Иначе она мне последнее яйцо отрежет. Дрались они там что ли… Ну-у блять, она сама мне на плече синяк показывала, пиздела что ли? - Да вряд ли… Не сказала только мне. А тебе сказала. Не понимаю… Почему? Неприятно как, сука… - Да ну, только тут это, сопли не распускай. Не хотела она огорчать тебя наверно. Ну серьезно, Демон, хватит тут яйца свои развешивать. Григорий уже давно не беседовал с Володей. Скорее это были умозаключения для самого себя. Взгляд его застыл на бесконечности. Имея весь тот багаж проблем, что подарили Григорию окружающие, он злился на сестру, что она не рассказывала ему о том, что происходило между ней и мужем. А Яковлев был поставлен об этом в известность. Желание быть в семье, чувствовать себя в ней нужным для Гриши было очень важно. Например, приглашения на свою свадьбу ему принесла не Вероника, а ее будущий бывший муж, а Аленку она пригласила лично. И о разводе своем она до последнего молчала. Не уйди тогда Ника из дома, Гриша, возможно, до сих пор не был бы в курсе. Отцовская ревность предательски, как ком, подступала к горлу. - Демон, слышишь? Лупоглазый! Очнись тебе говорю! На вон, зять тебе звонит, - Яковлев вытащил из кармана Григорий телефон и подал ему. - Давай, бодро, весело отвечай. Измайлов вырвал трубку у Володи и судорожно, ожидая и в очередной раз чего-то неприятного, ответил. - Это, Гриш, я завтра приеду с Гришей к вам? Веронике позвонил, а тебе забыл. Ты не против? - Слышишь, ты че задумал? Вот, Костенька, дорогой, ты если попробуешь нас подставить, я тебя не только без звездочек твоих оставлю, посажу на очень, о-о-очень надолго, понял? Я тебя увижу - пришибу... - Ты че несешь-то, Гриш? Я же к матери сына привести хочу. Ты издеваешься что ли? - Измайлов! Измайлов! - шептал Володя. - Пусть едет. Мы его там и нахлобучим! - предложил он, улыбнувшись во все свои желтые зубы.