Под защитой Эпистата

      Сколько боли и несправедливости испытала Эвтида за свою недолгую жизнь было не счесть, и каждый раз подобно фениксу возрождаясь, девушка шла вперёд, несмотря ни на что. Правда теперь крылья красавицы были сломлены, дух же подавлен, виной же тому был Эпистат, что поневоле разума Эвтиды проник в её сердце и душу.       Знала ли Эва, что эта любовь погубит её? Несомненно, но сделать что — либо со своими чувствами она не смогла. Была неосторожна, летала в мечтах, где была счастлива со своим Эпистатом, оттого и попалась. Хотя, возможно Амен и до этого знал, что она шезму, лишь ждал момента, когда она оступится. Что же, возрадуйся убийца, жертва попалась в капкан!       Стараясь не двигать руками, что были туго связаны, Эвтида сидя на холодном каменном полу, сквозь боль смотрела на Амена. Статный, сильный, до ужаса пугающий охотник, возвышался над несчастной добычей. В глазах Эпистата, Эвтида отчётливо видела презрение, чему Амен был лишь рад, ибо подлинных своих эмоций, он не желал показывать девушке.       — К рассвету расправишься со мной, господин? — голос предательски дрогнул.       Так ничего и не ответив, Эпистат, к которому были прикованы взгляды других охотников, поспешно вышел, не желая, чтобы они видели скорбь в его глазах, знали, как тяжело ему даётся вынесение вердикта той, что смогла отнять покой.       Одурманила и только, — внушал себе Эпистат. Так было легче! Так было нужно!       После ухода Амена другие охотники также поспешили покинуть темницу, где удерживали черномага. Стоило последнему верному слуге фараона выйти за дверь и закрыть её за собой, как Эвтида, что стойко держалась, позволила себе расплакаться.       Она не могла поверить, что жизнь, в которой она не испробовала толком ничего оборвётся, самым же ужасным было то, что отнять у неё это, должен был мужчина, разговоривший её сердце.       Несмотря на то, что это был последний рассвет в жизни Эвы, ожидать его, девушка была не намерена. К чему это глупое желание «надышаться перед смертью», сколько бы она так не просидела, ей будет мало! Не желая терзать себя в последние часы жизни, Эва лишь прикрыла глаза, для того, чтобы побыстрее отправиться на плаху и отдать свою душу Богам, оставив позади несправедливый мир….

***

      Запах застывшей крови и сырости, что вызывали тошноту у Эвтиды, неожиданно сменились и теперь место, где по всей видимости находилась девушка, благоухало миртом и гранатом. Нехотя открыв глаза, девушка, что уже считала, что время казни наступило, с удивлением обнаружила, что находилась она не в темнице, а в довольно просторных покоях. Мягкая подушка под головой, прозрачный балдахин, что обволакивал кровать от назойливых насекомых и тонкие запястья на который вместо верёвок, красовались драгоценные браслеты не на шутку удивили Эвтиду.       Где я?       Привстав на локтях, девушка, которая ничего не понимала, только хотела оглядеться, как вдруг заметила маленькую девочку, лет десяти, что лежала у её ног и сладко посапывала.       Что?       Убрав с себя тонкое одеяло, Эва, голова которой ходила ходуном, попыталась встать с кровати, чем потревожила сон малышки. Открыв глазки цвета неба, девочка с белоснежными волосами и того же цвета ресницами искренне улыбнулась:       — Ты проснулась, — прозвучал детский голосок, — Я так испугалась, мама!       Мама? — эхом пронёсся в голове голос малыша.       Приоткрыв рот от удивления, Эва только хотела сказать что — нибудь, как вдруг, девочка с любовь прижалась к ней и трепетно обняла.       — Не делай так больше!       Описать сейчас состояние Эвтиды было крайне сложно. Уснувшая в сырой темнице, с мыслью о казни, она никак не могла понять как очутилась здесь, да и ещё почему малышка обращалась к ней так?       — Нужно сообщить отцу! — неожиданно оживилась она, и тут же разжав объятия, бросилась к двери, отворив её, девочка громогласно проговорила, — Доложите отцу, мама пришла в себя.       Отцу?       Ухватившись за голову, Эва, которая потеряла дар речи от всего увиденного, с непониманием смотрела на малышку, что была так похож на…       Нет! Этого не может быть! Это сон! Дурное ведение, но, никак не…       — Мама, ты куда? — взволнованный голос девочки, заставил Эву замереть.       Остановив руку, что тянулась к дверной ручке, Эвтида не знала, что и сказать. Как объяснить, что это лишь бред? Как вообще ей очнуться?       Видя, что с матерью что — то не так, обеспокоенная малышка тут же прижалась к ней и вдохнула любимый запах, дабы успокоиться. Теплота, что исходила от девочки, начинала сводить Эву с ума. Малышка, которую она видела впервые в жизни, по непонятным даже для Эве причинам вызывала трепет в её душе. Ей хотелось также обнять её, успокоить и заверить, что с ней все хорошо. Не успела Эвтида об этом подумать, как вдруг поняла, что руки непроизвольно сжали девочку.       Не прошло и пяти минут, как дверь, что до этого была закрыта, отворившись, позволила хозяину дома проникнуть в покои. Правда, стоило Эве увидеть своего гостя, как ком подступил к горлу.       — Отец, — проговорила девочка, стоило Амену переступить порог комнаты, после чего выскользнув из объятий матери, прижалась к не менее любимому родителю.       Стойка, сжатые кулаки и взгляд, с которым Амен смотрел на все происходящее натолкнули Эву на мысль, что он точно, также как и она не понимает, что случилось.       Получается это не сон? Я по неизвестным причинам вместе с Аменом оказалась здесь? Но, где «здесь»?       — Оставь нас, — довольно сухо процедил Эпистат, на, что малышка обиженно посмотрев на отца произнесла:       — Что с вами? — обратилась она к родителям, — Я чем то огорчила вас? Почему вы столь холодны со мной?       От слов крохи, сердце Эвы почему то сжалось. Хотелось приласкать её, сказать, что она ни в чем не виновата, просто они сами ещё не понимают куда попали…       — Нет, Захра, — сделав голос более мягким произнес Эпистат, — Нам с твоей матерью, — на этом слове Амен осекся, да только вовремя взяв себя в руки, добавил, — Нужно обговорить кое- что.       Поникнув, девчушка с белоснежными локонами довольно быстро покинула покои оставив Амена и Эву одних.       Как толь дверь за малышкой закрылась, Амен, что более не церемонился, грубо схватив Эвтиду за руку, прижал к себе и сквозь зубы произнёс:       — Куда нас переместила, шезму? Чего пытаешься добиться? Полагаешь, увидев «дочь» и тебя своей супругой, смягчусь?       Чем больше говорил Амен, тем сильнее запутывалась Эва. Она искренне не понимала, о чем он. Отчего был зол, да и с чего вообще решил, что это она сотворила?       Состояние и гнев Амена были оправданы. Так по крайней мере думал сам мужчина, который устав от душевных терзаний уснул у себя в покоях, а проснулся в кабинете, что был в его доме, который он приобрёл в столице.       Эпистат не понимал каким образом оказался в столице, однако, это было лишь началом. Непрекращающийся стук в дверь, заставил его встать со стула и нехотя отворить дверь. Перед мужчиной стояла маленькая девочка, что была его абсолютной копией.       — Маме вновь стало дурно, — сквозь слёзы прошептала малышка, — и тут же бросилась в объятия Амена, ища защиту.       В отличии от Эвы, что с немым шоком стояла и не могла ничего сообразить, Амен понял, что оказался в другом месте. Было ли это самодельное будущее, или же иллюзия он не знал, однако был уверен в том, что дитя с белокурыми волосами являлась его дочерью, точно также как и был уверен, что это всё было дело рук Эвтиды.       Эпистат посчитал, что девушка таким образом пыталась избежать гибели.       — Иди к матери, — велел Амен, даже не сомневаясь кем была мать прелестной девочки, — Будь рядом, я же пошлю за лекарем, и приду!       Ничего не ответив, малышка тут же помчалась к лестницам. Слегка проследив за крохой, Эпистат с ухмылкой отметил, что забежала она в его покои.       Что же, браво, Эвтида. Он до этого и не догадывался, что шезму способны на такое… После ухода дочери, Амен немедля отправился в своему столу, дабы найти хоть какую — нибудь информацию о «своей жизни». Таким образом Эпистат узнал, что единственную дочь звали — Захра. Эвтида же являлась законной супругой.       — Полагаешь моих рук дело? — удивлённый возглас Эвы привел Амена в чувство.       — Изворотлива словно змея, — сократив расстояние между ними прошептал Эпистат, — Чар было недостаточно и ты решила сжалить мое сердце? Показать какова могла быть наша жизни, ежели я бы тебя не казнил?       Амен был в ярости, ибо понимал, что «уловка Эвы» могла сработать. Мужчина, который внушал себе, что все чувства к Эвтиде являлись лишь плодом её «чар», на деле боялся, что не сможет противостоять своим чувствам. Страшился того, что рука его дрогнет, и казнь не состоится.       — Я в таком же недоумении, как и Вы, — честно призналась она.       Чем больше Амен глядел в очи красавицы, тем отчётливее понимал, что она не лгала. Да и к тому же, Эвтида понятие не имела о том, что у него был дом в столице, и уж тем более не знала как он выглядел, оттого не могла создать эту иллюзию…       Тогда, как же они оказались тут? Почему? И кто сослал их в эту реальность?       Мужчина, что был глубоко в своих мыслях, не сразу заметил, как вмиг побледнела девушка, и лишь грохот от её упавшего на пол тела, оторвал Эпистата.       — Эва, — невольно сорвалось с губ мужчины, который сразу же бросился к лежащей на полу без сознания Эвтиде…