Тот самый клон

Иветти взглянула на подошедшую экономку и искренне улыбнулась. - Здравствуй, Далва! Я очень рада тебя видеть! - А я вам совершенно не рада, донна Иветти! И я повторю свой вопрос! Почему вы держите на руках Дьогу? Он должен был вернуться к нам! - Далва, это не Дьогу! - Я пока ещё в своём уме! И совершенно точно могу узнать ребёнка, которого вырастила! Пока диалог не перерос в скандал, Жади взяла инициативу в свои руки: - Иветти, я полагаю, что нас ждёт долгий разговор, не предназначенный для чужих ушей! – при этих словах Жади выразительно посмотрела на соседние лавочки, на которых сидели мамочки и няни, пришедшие с детьми на прогулку. – Давайте все вместе пойдём к нам домой, и там поговорим. А дети смогут поиграть в детской Хади́. - Так было бы лучше, но я не хотела бы, чтобы Лукас… - Лукас сегодня утром уехал по делам на три дня. Так что нам никто не помешает. Оставив детей играть в детской, женщины расположились в гостиной. Повисло напряжённое молчание. Первой, конечно же, не выдержала Далва. - Я не слышала, чтобы сеньор Леонидас упоминал о вас после вашего развода! – недовольно проговорила экономка. – Но как по-другому объяснить, что мальчик, которого вы называете своим сыном, является просто неотличимой копией сыновей Леонидаса Ферраза? - Далва, я уже просила Маизу и Жади, теперь прошу и тебя, не рассказывай никому то, что сейчас услышишь от меня. По крайней мере, до определённого момента. - Я пообещаю что угодно, только расскажите мне, как мой мальчик снова оказался с нами? – Далва уже почти плакала. - Рождение Лео – это тайна, и тайна не совсем моя. То, что я скажу, прозвучит невероятно, я и сама до сих пор не до конца могу осознать, как такое произошло. Когда мы развелись со Львёночком, мне было очень плохо. Прерванная беременность, развод, обвинения… Тогда мне казалось, что моя жизнь рассыпалась на миллион осколков. Здоровье начало подводить. Я пошла в клинику к Альбиери, и он, проведя кучу исследований, сказал, что если я хочу ребёнка, то рожать мне нужно в ближайшее время. Я была ошеломлена, потому что не представляла мужчину, от которого бы мне хотелось иметь ребёнка. Никого я не могла поставить на место Леонидаса. Вы можете мне не поверить, но я его любила тогда, люблю и сейчас, и, наверное, буду любить всю оставшуюся жизнь. Я сказала об этом Альбиери. Он мне улыбнулся, и сказал, что я могу стать матерью ребёнка, отцом которого будет Леонидас Ферраз. Сначала я подумала, что доктор сошёл с ума или просто решил посмеяться надо мной. Но Альбиери был совершенно серьёзен. Я потребовала объяснений. И Альбиери рассказал про свои опыты и эксперименты, которые проводил в лаборатории. Эксперименты по клонированию… - Иветти! Ты же не хочешь сказать… - Маиза не смогла договорить. А Иветти лишь слегка кивнула головой и продолжила свой рассказ: - Да, Маиза, ты всё правильно поняла. Мой Лео – клон. Когда Альбиери успешно провёл очередное клонирование телят, к нему пришёл Дьогу. Крёстный с гордостью похвастался крестнику своими успехами. И тогда Дьогу попросил Альбиери, чтобы тот создал клон своего крестника. Дьогу хотел знать то, каким бы он мог стать, если бы рос в другой семье, и над ним не нависала фамилия Ферраз. Альбиери пытался убедить парня, что вряд ли кто-то из женщин согласится на такое, но Дьогу настаивал. В итоге Альбиери согласился, они вместе выполнили все необходимые действия, и доктор стал ждать подходящую для эксперимента женщину. Этой женщиной оказалась я. В тот день, когда Леонидас обвинил меня в смерти двух его детей, он сказал, что сможет простить меня только тогда, когда я верну ему Дьогу. Про это я рассказала Альбиери, и эта фраза стала решающей. Я согласилась стать матерью Дьогу, точнее клона Дьогу. Я подумала, что так смогу искупить свою вину перед Леонидасом и перед Дьогу тоже. Пока я восстанавливалась и проходила нужные процедуры, Альбиери создавал эмбрион. В итоге у нас всё получилось. А самое важное для меня то, что я являюсь такой же матерью Лео, как и первая жена Леонидаса. В клинике мне долго объясняли, как такое может быть, но я, если честно, и половины из этих объяснений не поняла. Но это не важно, главное, что я выносила и родила Лео, он мой сын. И я люблю его больше жизни. Дьогу просил Альбиери, чтобы в случае удачного эксперимента Леонидас не знал о сыне, пока тому не исполнится десять лет. Дьогу вычитал в какой-то книжке, что после десяти лет человек становится полноценной личностью со своим характером, переломить который не способен никто. Закончив рассказ, Иветти откинулась на спинку кресла, и тыльной стороной ладони вытерла мокрые дорожки с щёк. Все, находившиеся в комнате женщины, плакали, думая каждая о своём. После долгого молчания первой заговорила Маиза: - Иветти, я восхищаюсь тобой! Ты невероятно сильная. И я безмерное счастлива, что мне выпал шанс познакомиться с тобой. Ты вернула в этот мир Дьогу, пусть и не совсем так, как мне бы этого хотелось. Но зато теперь я точно знаю, что ничто в жизни не заканчивается. И жизнь, действительно, продолжается. - Донна Иветти, я хочу попросить у вас прощения за всё, что я вам наговорила. И очень прошу вас разрешить мне иногда навещать мальчика! – Далве нелегко далось признание своей неправоты, но женщина смогла отпустить свою неприязнь. - Конечно, Далва. Но у меня есть два условия. Первое, Лео должен развиваться самостоятельно, ему не надо навязывать то, что в его возрасте любил Дьогу. Так сказал Альбиери. И второе, называй меня просто Иветти и на ты! – Иветти улыбнулась, когда произносила второе условие. Далва только кивнула в ответ, не в силах выдавить из себя ни слова. - А я хочу предложить тебе, Иветти, чтобы ты чаще приходила к нам в гости вместе с Лео. Мальчик принёс радость в наш дом и в нашу семью. Прислушайтесь. Все женщины разом замолчали и услышали заливистый хохот трёх разных голосков. - Мел смеётся! Моя девочка! Она почувствовала его! До сих пор Мелзинья так заливисто хохотала только при Лукасе, да и то, очень редко. - Я бы очень хотела, чтобы мы стали подругами. Но сначала я всё же хочу попросить у вас прощения, ведь я невольно стала виновницей разлада в семье. - Иветти, знаешь, моя мама часто произносила слово «мактуб», оно значит, что то что произошло, было предрешено, и по-другому быть просто не могло! – очень серьёзно произнесла Жади. – Так вот в нашей ситуации это слово «мактуб» является определяющим. - Спасибо, Жади. И тебе, Маиза, спасибо. Далва, тебе просто огромная благодарность. Когда я сегодня шла к вам на встречу, то ожидала какого угодно развития событий. Честно, я была готова, что вы меня не примете, может, даже осудите. Но вы все очень хорошие. В одном мне в жизни везёт, я встречаю замечательных людей на своём пути. Но я хочу попросить вас, чтобы вы пока не говорили Лукасу. Я не знаю, как он ко всему этому отнесётся. Я буду приходить, когда Лукаса не будет дома. И вы тоже приходите к нам. Мы с Лео любим гостей. - Хорошо, Иветти. Тогда будем договариваться о визитах заранее, - сказала Жади. В этот момент хлопнула входная дверь, и Лукас из прихожей прокричал: - Родная, я дома. Я должен рассказать тебе что-то очень важное! Женщины замерли, и, казалось, не дышали. Возвращение Лукаса домой для всех оказалось полной неожиданностью. - Жади, я сегодня был у Альбиери… - войдя в комнату, Лукас замолчал и окинув взглядом всех присутствующих, в упор посмотрел на Иветти. – Иветти? Я хочу его видеть! И в эту самую секунду ни у одной из женщин не возникло и малейшего сомнения, о ком говорил Лукас.