Тот самый клон

Лукас подошёл к воротам особняка, который когда-то был самым настоящим домом для него и его брата. Сейчас этот дом вызывал очень противоречивые чувства. Раньше Лукас думал, что в доме было тепло и уютно вместе с отцом, а сейчас стало понятно, что всегда комфортно тут было только самому Леонидасу Ферразу. Из ворот вышел Умберто, который уже больше пятнадцати лет служил начальником охраны у Ферраза. - Здравствуй, Лукас! Не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя здесь. Но я очень рад встрече! - Здравствуй, Умберто! Я тоже рад тебя видеть. Я и сам не думал, что вынужден буду прийти сюда, но так сложились обстоятельства. Отец дома? Пропустишь меня? - Если бы это зависело от меня, ты бы уже был в гостиной, - охранник тепло улыбнулся Лукасу, - но я лучше уточню. - Ничего, я подожду. Леонидас Ферраз сидел в своём кабинете, когда услышал звонок от охраны. - Что случилось, Умберто? - Сеньор Леонидас, пришёл ваш сын, хочет с вами поговорить. Могу я его пропустить? - Да, Умберто. И проводи его в гостиную. Вставая из-за стола, Леонидас проворчал себе под нос: - Что понадобилось этому щенку от меня? Выйдя в гостиную, Леонидас кивком головы отпустил Умберто, и, не здороваясь, произнёс, обращаясь к сыну: - Что тебе здесь надо? Лукас принял правила игры, и так же не стал приветствовать отца. - Я пришёл тебе повторить то, что уже однажды говорил! НЕ. СМЕЙ. ПРИБЛИЖАТЬСЯ. К. МОЕЙ. СЕМЬЕ! – младший Ферраз чеканил каждое слово. - Кто твоя семья, щенок? Поганая девка с улицы, мусульманка, которая стала жить с тобой от безысходности? Или эта мерзкая шлюха Иветти, которая, видимо, поставила себе цель переспать со всеми мужчинами из семьи Ферраз? - Не смей оскорблять ни мою жену, ни Иветти. Ты недостоин даже имена их произносить! - А ты? А чего достоин ты в этой жизни? Чего ты достиг? Сыну твоему на вид лет пять, а женат ты, насколько я помню, немного больше! Так как же ты, такой святой во всех отношениях, умудрился заделать ребёнка на стороне? А может быть, ты поменял веру? У тебя теперь несколько жён? Вряд ли! Потому что недоумок, который был сегодня с этой мерзкой гадиной, сказал, что он её муж! Ты, Лукас, как был никчёмным бесхребетным тюфяком, так им и остался! Твоего сына воспитывает чужой человек. А ты, снова сбежал, поджав хвост! А может быть, твоя любимая жена и не знает о твоём романе на стороне? Ведь ты же скрываешь от неё это?! Может быть, я, как приличный свёкор, должен её просветить? - Высокого же вы обо мне мнения, сеньор Леонидас! Моя жена прекрасно знает и про Иветти, и про сына. Я думаю, что наши отношения касаются только нас. - Да, ты прав, мне плевать, что творится в твоей семье. Но я не позволю, моего внука, наследника Леонидаса Ферраза, воспитывал какой-то тупой качок. Пусть даже этот мальчик рождён от тебя! Меня это не пугает! Я смогу вырастить из него достойного Ферраза, если уж ты не захотел этим заниматься! - Не вышло с внучкой, ты решил попытаться снова, но с внуком?! Мне даже интересно, чем ты будешь мотивировать в суде права на чужого ребёнка? Этот мальчик мой сын, и сын Иветти. Как ты будешь нас лишать родительских прав? Почему ты никак не угомонишься, и не забудешь про нас, наконец? Пусть твоя новая жена рожает тебе наследников! А нас всех оставь в покое! В это время по лестнице спускалась женщина в строгом брючным костюмом и с отвратительно надменным выражением лица. Шагнув с нижней ступеньки, она произнесла: - Леонидас, я надеюсь, что вы закончили понапрасну распаляться? Через десять минут на ужин прибудет моя сестра с мужем, я не хочу испортить свою репутацию! Лукас, услышав эту речь, повернулся к отцу, и, усмехнувшись, сказал: - Вот семья, которой вы, действительно, достойны, сеньор Леонидас! Теперь я вижу, насколько ты жалок! Но мне, почему-то, тебя не жалко! Про свою семью я тебя предупредил! Третий раз повторять не буду! Не лезь ни к кому из членов МОЕЙ семьи! Мы больше не имеем к тебе никакого отношения! Просто забудь про то, что у тебя когда-то была другая семья! Твоя семья – вот эта женщина, с ней и выясняй отношения! Прощайте, сеньор Ферраз! Лукас развернулся и вышел. Леонидас обессилено рухнул в кресло, а Синира, подойдя к мужу, попыталась высказать ему свою точку зрения: - Леонидас! Неужели ты вот так это всё оставишь? Этот мальчишка наговорил тебе кучу неприятных вещей, а ты промолчал… - Синира, если ты не хочешь, чтобы мы с тобой поругались, то просто уйди. Дай мне побыть одному! - Леонидас, я не потерплю такого к себе отношения! - СИНИРА! – Ферраз перешёл на крик, - ЕСЛИ ТЫ СЕЙЧАС ЖЕ НЕ ВЫЙДЕШЬ ИЗ ГОСТИНОЙ, ТО ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МИНУТ ТЫ УЙДЁШЬ ИЗ ЭТОГО ДОМА, ТАК ЖЕ, КАК И ПРИШЛА СЮДА, С ОДНИМ ЧЕМОДАНОМ И СТАРОЙ, РАЗВАЛИВАЮЩЕЙСЯ МАШИНОЙ! Синира поняла, что мужа сейчас лучше не злить, и молча удалилась. А Леонидас продолжал сидеть в кресле, готовый разгромить всё вокруг. Он ненавидел всех предателей, которые были в его жизни. Иветти, Дьогу, Лукас, Далва – все они его предали! И с этой минуты Леонидасу будет глубоко наплевать на то, что с ними происходит! Если он, который готов был для семьи расшибиться в лепёшку, им не нужен, то и ему не нужна такая семья! Щенок оказался прав, семья Леонидаса – это Синира, она его, действительно, достойна! Тем временем Лукас пешком шёл домой. Мужчина хотел немного проветриться, заодно и успокоиться. Он думал о том, что отец так и не понял, что во многих своих бедах виноват сам. И в одиночестве своём тоже виноват только сам Леонидас Ферраз. Но Лукасу не было жаль этого чужого, упрямого, невыносимого человека. Каждый сам выбирает для себя жизненный путь. Кто-то предпочитает радость и любовь, а кто-то – обиду на всех окружающих и звенящее одиночество в толпе людей. «Каждый выбирает для себя»*, кажется, так было написано в каком-то переведённом с другого языка стихотворении в сборнике, который недавно совершенно случайно попал Лукасу в руки. «Вот и всемогущий и всезнающий Леонидас Ферраз выбрал для себя свою жизнь», - думал Лукас, подходя к своему дому. Мужчина посмотрел на особняк, в котором он жил со своей семьёй, и на душе стало тепло. Из окон лился свет, а дома ждали любимые и дорогие люди. Нет! Никогда Лукас не станет таким, как его отец! Мужчина мысленно дал себе такое обещание.