Штиль

По общепринятому мнению, Сюань Цзи была не только плохим человеком, а еще худшим другом. Ци Жун знает про это и активно поддерживает данные сплетни, доводя женщину почти до тремора в сильных руках и дрожи в некогда сломанных коленях. Они вообще никогда не должны были встретится, лишь волею судеб оказались любовниками одного наглого хуя, что думал, будто этот полиаморный пиздец сойдет ему с рук. Сюань Цзи спала с ним, дабы закрыть зияющую дыру в сердце, после очень болезненного расставания, Ци Жун спал с ним — чтобы трахаться. И не было бы в этом столько трагедии, если бы не болезненная привязанность Сюань Цзи к людям и мерзостный характер самого Ци Жуна, что из подлости никак не хотел уступать неплохой такой член ‘потасканной шлюхе’. Жизнь оказалась штукой смешной, и уже через десять часов знакомства они сожгли кретину покрышки, а через два года сидели в его квартире уплетая не очень вкусные, по мнению привередливого Ци Жуна, роллы. Сюань Цзи смеется громко, вскидывает руки и за раз опрокидывает чарку вина, улыбаясь почти одержимо. Женщина бледнеет и краснеет, в глазах ее отблеск эйфории, а ноги ее сводит отнюдь не от детского возбуждения. — Она попыталась оправдаться! Сказала, что твой сын мешает ей и плохо работает на уроках! Вот же старая шлюха! Ха-ха-ха-ха! Ты представляешь?! Ну, дура же, я думала, что прямо в лицо ей харкну таким менингитом, что ее обратно в ад унесет! Сюань Цзи складывает пополам и вино начинает течь на колени, на стол и на пол. Ци Жуна это не устраивает, и он пытается уберечь стол и пол подставляя руки, которые тут же вытирает о ее штаны. — Да ты дура, блин, хватает мне пол заливать. Гуцзы не любит запах спирта, а ты тут им все поливаешь. Женщина глубоко закатила глаза, но возмущаться не стала. — В общем, я думала, что убью ее или точно начну материть. Но там был Гуцзы и я просто ушла, сказав, что если это еще раз повториться, я откручу башку и ей, и её отпрыскам. Парень рассмеялся, но быстро покрутил пальцем у виска. Сомнений в ее неадекватности не оставалось, хоть что-то в этом мире было стабильно. Сюань Цзи — синоним этого отвратного слова. Каждодневно она просыпалась после обеда, да приводила бледную мордашку в порядок за бокальчиком красного и просто до одури сладкого вина, ближе к вечеру она шла на работу, и всю ночь проводила в компании сомнительных богатых стариков в качестве хоста. Поверить в то, что она с ними не трхалась — сложно. Сюань Цзи много врет, но в целом ей это простительно. Слишком уж много старая эскортница сделала для парня, слишком хорошо с ней, слишком много понимания. Сюань Цзи — плохой человек и плохой друг. Для всех, кроме него с сыном. Она любящая, слишком, больше, чем кто-нибудь заслуживает этой самой любви. Она и привела ее в тупик, когда гонимая тяжелыми наркотиками и ужасной хромотой, она однажды заявилась к нему на порог, прямо на ноги изливая содержимое желудка. Они встретились в не самое романтичное время года, снег тогда хуярил как проклятый, и жить совсем не хотелось ни ему, ни ей. У Ци Жуна тогда мать померла, а бывший Сюань Цзи сломал ей ноги. У Ци Жуна тогда появился ребенок, кредит и куча ненужной ответственности, Сюань Цзи сидела на наркотиках, а ебаный психотерапевт не помогал. — Да блять! — Женщина вскрикнула, в нее полетел ролл, но снаряд она отбила весьма успешно, лишь немного испачкав рубашку. — Ты… — Хватит так орать! Если ты забыла, у нас в за стеной ребенок, дура. И судя по всему он уже спит. Из комнаты действительно не доносилось звуков. Гуцзы, что несколькими минутами ранее смотрел какую-то скучную серию Винкс, выключил телевизор и по всей видимости глядел десятый сон, завернувшись в пушистый, зеленый плед. — Это кто еще из нас орет?! — Возмущению Сюань Цзи нет предела, но звук собственного голоса она понизила. — Ты сам как Иерихонская труба! — Чуть подумав, она расслабленно добавила: — Что бы это ни значило. Сюань Цзи — плохой человек и самая хромая проститутка Пекина. В ее глазах, ад нашел свое отражение, и куча мужиков собственную погибель. И несмотря на это, прямо сейчас, здесь на его кухне она ест роллы и, кажется, будто бы даже счастлива. Ци Жун не любит ее, как множество других отбросов, не желает ее, как скопа богатых извращенцев с кинком на инвалидность, не ценит достаточно сильно. Сюань Цзи в его понимании создана для любви, для эстетической услады и шуток про инцест. И видимо только в его, ибо в глазах другого человекоподобного сброда, красиво можно было ее лишь брать. Эта женщина для красоты — предмет роскоши. Только ее окружение — конченые уроды. В их понимании, ее можно было красиво лишь кинуть в толпу, да красиво пустить по кругу. Красиво поиметь перед зеркалом или на кухонном столе, красиво срезать рубашку, а потом совершенно отвратительно поиметь меж грудей, будто бы даже по собачьи. А потом красиво оставить ее на диване, кинув на прощание колкую фразу и красиво сложенную пачку денег. Такое не редкость, а она и привыкла. Совершенно глупо растрачивая свою красивую физиономию на всяких приматов. А она тем временем крутясь на высоком барном стуле, будто хотела что-то сказать, глядя в потолок в тщетной попытке найти ответ досрочно. Не вышло, ей пришлось заговорить. — Мне выписали судебный запрет на приближение к нему, этот придурошный думает, что я его преследую, — Женщино расслабленно хмыкнула, нотки самодовольства никак не скрыть, она блаженно закатывает глаза от собственного великолепия. — Это так глупо… Ци Жун едва может сдержать злорадный смешок. Вместо этого, он громко хмыкает, да бьет ее по ноге в попытках выплеснуть эмоции. — А че глупо-то? Ты ж его реально преследовала, — Закатив глаза, она отвесила ему щелбан, за что в нее немедленно полетел очередной ролл. — Да ты охуела, страхура! — Да, преследовала и что? Да, плохая, а кто хороший? Ты что ли? Ци Жун самодовольно хмыкнул, растянувшись прямо на кафельном полу. Спина прохрустела сильно, в копчике что-то с надрывом оторвалось. — Мы все не без греха, Цзи. Забей, я всегда на твоей стороне. Только учти, что этого спидозника до багажника ты будешь тащить сама. — Да не буду я с ним ничего делать. Парень искренне удивился. — Пиздишь. — С ним ничего. Но, я трахну его сына. Сюань Цзи подскакивает со стула, бьет себя в грудь и громко выдыхает, будто почувствовал аромат сладкой, холодной мести. Ци Жун пришел в восторг, и ему ни капли не стыдно, идея гениальная куда не плюнь. — Этого Пэй-Су-всех-собак-обоссу? Закусив тонкие, красные губы девушка прищурившись закивала. — Да. — И как ты вообще себе это представляешь? — Пока не знаю, но думаю, что смогу его раскрутить на еблю. Пойду по обычному плану. Типа, подсунусь под дверь, аля, Ой-ой молодой господин уебал меня дверью, я умираю, помогите. Ну, может ногу себе выверну. Он меня повезет в больницу, и тут мы разговоримся. А от смердящей гниды я-то знаю, что ему нравится. И все, мальчик в клетке. — Ты его на пятнадцать лет старше, ебу дала? — Да похуй. — А если тебя этот шлюхан узнает? — Ага! Он имя мое давно забыл, не то, что лицо! — И ты думаешь, что это говно сработает? Женщина удовлетворенно кивнула. Дьявол во плоти.