***
Зендер избегает луж под ногами, недовольно ворча себе под нос что-то про дорогу и сжимая в руках ручку зонтика. На улице холодно, мерзко и мокро, и его ботинки вновь полны воды и неприятной грязи, от которой ему хочется избавиться. И он чувствует себя невероятно глупо. Ибо люди мимо спешат в обратную сторону, бегут к себе домой. А он, идиот, идёт им навстречу, и продолжает двигаться вперёд, стоит им исчезнуть из поля зрения. И не может сказать зачем. Уже в голове проклял себя один миллион и тысячу раз, а всё равно продолжает идти в сторону несчастного, цветочного магазинчика. Он неуверенно поджимает губы, видя еле запомнившееся ему здание вдалеке. Он даже не уверен, стоит ли ему ускориться или замедлиться. Он уверен только в том, что ему по глупому сильно тревожно. Что он снова позволяет своей глупой паранойе управлять собой и ему за это невероятно стыдно. Ему хочется извиниться перед самим собой, перед своим кривым отражением в лужах под ногами и проходящими мимо людьми, которым приходится смотреть, как он глупо пялится в скопившуюся под ногами воду. Ему хочется, но он слишком горд для того, чтоб признать, что не прав. Не признает, пока не убедиться в том, что всем на него всё равно. Всем, ровно так же, как и тому глупому продавцу цветов в сраном цветочном магазинчике, внешность которого он едва-ли запомнил. Дверь магазинчика которого он открывает, заходя внутрь и закрывая зонтик, и с которым встречается взглядами. Парень стоит за стойкой и смотрит на него своими золотыми глазами, мягко улыбаясь. Зендер бы назвал это "вежливо" улыбаясь. И он почти что улыбается так в ответ, но застывает у входа, чувствуя, как сердце пропускает удар: — В этот раз с зонтиком? — тот склоняет голову в бок, приподнимая бровь. И Зендеру хочется умереть, провалиться сквозь землю, распасться на атомы. Ему хочется просто перестать существовать. Он не слышит больше ни слова. За окном хреначит ливень точно так же, как лил пару мгновений назад, но Зендер его не слышит. Стук собственного сердца глушит, расползается по голове мигренью и выбивает из его легких воздух, и Зендер чувствует себя невероятно глупо. — А у Вас хорошая память, — он забывает, как дышать, и ему хочется разрыдаться от собственной тупости. Но он только сцепляет руки на уровне бёдер, сжимая ручку зонтика, и подсознательно пытается защититься. — У Вас очень запоминающийся стиль одежды, — Зендер смущенно отводит взгляд, осматривая помещение. Здесь... очень большого размера окна. И они довольно чистые. Либо это проливной дождь создаёт такой эффект, — чем я могу помочь? Может, посоветовать что-нибудь? Парень заторможенно качает головой, бубня под нос: — Нет, — он застывает глазами на колышущихся деревьях за окном. Они сгибаются, почти что касаются макушками земли и ощущение, словно вот-вот сломаются: упадут толстым стволом и обязательно придавят чью-нибудь машину. Или человека. Он переводит взгляд на стоящие рядом с окнами вазы цветов, упираясь кончиком зонта в пол. Зато они – спокойные. Стоят в воде, прижатые друг к другу, и совсем не соответствуют бушующей погоде за окном. Здесь... уютно. В отличии от мерзкого дождя и грязи снаружи, запачкавшей ему всю обувь и штаны. Ещё бы выкинуть нахер отсюда этого стремного флориста, терпеливо ожидающего, пока он что-то скажет, и было бы совсем замечательно. — Эм, — он мямлит, сперва поворачиваясь в его сторон, и лишь после переводя на парня взгляд. Ему хочется рассмотреть и прилавок тоже. Помещение позади, что бы там ни было, но ему, бляха, этот... рыжий мешает, — а может и посоветуйте что-нибудь... Да потому что он пришёл сюда чисто ради того, чтоб убедиться в том, что его забыли. Он не знает, чего хочет. Не знает, зачем ему вообще нужны цветы, если их дарить ему особо некому, и даже в цветах не особо разбирается. Может, что-нибудь базовое, что попадалось ему в книжках или на уроках биологии, но никогда не более того. И самое обидное, что его ещё и не забыли. — Вам для чего? — Парень кивает, склоняя голову в бок, и опирается руками о прилавок. Хочется послать его нахер, если честно, — лилии расцвели недавно. Они очень красивые. Уикхем интуитивно взглядом ищет лилии, хмурясь. Разве лилии не растут в начале лета? Что-то за окном нихера не лето. Но они правда выглядят красиво. И самых разных цветов стоят в вазах, отдыхая в свежей воде, переливаются ярким желтым, белым и алым на фоне дождя. Ему, впрочем, лилии особо не симпотизируют как цветы. — Да, — он тяжело выдыхает, — мне бы... чтоб дома поставить можно было, и глаз радовало. Красочное может что-нибудь. Он проворачивает рукой в воздухе, примерно представляя себе, как бы выглядели какие цветы на фоне кухни его съёмочной квартиры. Но то, что покупает для себя – не говорит. — Как насчееет, — парень выходит из-за прилавка, подходя к вазе с букетом, играющим радугой, — герберы? Он достаёт из белой керамики один букет, оставляя второй стоять в воде. А может их и два, он не очень понимает. Демонстрирует ему его, проворачивая в руках, и щурится от улыбки: — Герберы означают дружбу, удачу и счастье. Даря такой букет, Вы желаете получателю успехов и показываете преданность, — Зендеру кажется, что парень загорается буквально. Рассказывает ему о цветах в руках с таким энтузиазмом в глазах, что ему даже становится на мгновение неловко. А ещё звучит так, будто текст тупо вырезали прямо из википедии и запихнули в человека, — можно, конечно, взять просто розы, если человеку такое симпотизирует. Классика, и смотреться красиво будут дома. Все обзавидуются. Тот игриво пожимает плечом, подмигивая, и кладет букет обратно в вазу. Зендер озадаченно хмурит брови, неловко поджимая губы и отводя взгляд. Это было... странно. — Ну ладно, ладно, — он смущенно смеётся, выставляя перед собой руки, словно сдаваясь. Признавая, что это было немного неловко, — можете осмотреться и посмотреть, какие Вам нравятся. Если есть какие-нибудь вопросы... например, про значения или сочетания, то я буду рад подсказать. Чувствуйте себя как дома! Парень мягко улыбается, складывая руки за спиной и склоняя голову в бок, а Уикхему всё ещё как-то некомфортно. — Вы тут единственный работаете? — он замечает на себе растерянный взгляд и тушуется, осознавая, что это могло звучать грубо, — не подумайте, просто интересуюсь... не может же это быть моей удачей наткнуться на Вас во второй раз подряд. Он смущенно смеётся, нервно отводя взгляд. Да блядь, это, вообще-то, абсолютно нормально и в этом нет ничего странного. Ещё немного и он убьёт себя одним из этих сраных букетов. — Может, это судьба? — парень пожимает плечами, закатывая глаза, и возвращается к прилавку, — нет, я работаю тут не один. Но сегодня моя смена и коллега взял выходной, поэтому... вот так. Зендер понимающе кивает, переводя взгляд на остальные, стоящие в помещении цветы. Ему как-то совсем не хочется брать себе розы. Розы это не классика, это банальщина, и он посчитал бы оскорблением, если кто-то подарил ему розы. Ради бога, будто бы он и вправду планирует подарить кому-то цветы, а не поставить их себе в вазу и забыть на следующую неделю. — Что это за цветы? — он застывает взглядом на пышных, лавандового цвета лепестках, и указывает в их сторону зонтом. — Гортензия, — щеки нагреваются и заражают жаром всё его лицо, расползаясь к ушам. По крайней мере так он это ощущает. Можно было и догадаться, что это гортензия, — означают скромность, искренность и надежду. Очень милые цветы, как по мне. Зендер какое-то время молчит, разглядывая лепестки цветов. Он переводит взгляд на букет маленьких, сгрупированных в большую кучу цветов, переливающихся всеми цветами радуги. — Это гипсофилы, правильно? — парень ему кивает, — что они означают? — Любовь, если коротко, — он замечает, как у флориста едва заметно розовеют щеки. Но они оба почти что сразу же прячутся взглядом в букете гипсофил, — вечная, бессмертная любовь, семейная любовь, платоническая любовь, романтическая любовь. Отличный вариант, если хотите подарить цветы маме или подруге. При правильном уходе ещё и стоять будут долго. — О, класс, — Зендер неосознанно улыбается, едва-ли не перебивая его, — давайте их. Парень выдыхает тихий смешок, и Уикхем только сейчас замечает свою улыбку. Он смущенно поджимает губы, хмуря брови, и отводит взгляд, стоит тому выйти из-за прилавка в очередной раз и достать из вазы два букета, демонстрируя их ему. Даже не смотря на то, что на него никто сейчас не смотрит. — Есть два таких, — он не называет точное количество цветов, но этого достаточно, чтобы Зендер обратил на него внимание. И ему, если честно, оба букета кажутся довольно пышными, — и один такой. По цене плюс-минус одинаковые, от пятнадцати до двадцати долларов. Он немного приподнимает сперва букет, что достал третим, намекая на то, что он стоит меньше, а после кивает в сторону остальных два, прижатых предплечьем к груди. Зендер складывает руки на груди, задумчиво поджимая губы, и старается немного забыться – перестать обращать внимание на то, как он себя ведёт, и просто облегченно выдохнуть, позволив себе пожить. — Давайте один такой, — он показывает на те, что побольше, и расслабляет плечи, стоит тому кивнуть. Словно он мог ему отказать. Флорист оставляет два букета в вазе, подходя вновь к прилавку и кладя на него цветы, чтобы запаковать их. А Уикхем снова напрягается. В прошлый раз тот завёл небольшую, светскую беседу, и от этого ждать было как-то немного проще. У него чувство, словно тот осуждает его в голове, презирает и ржёт с того, какой он неловкий и странный, потому что Зендер правда такой. Потому что он прячется взглядом в цветах, пытаясь спасти от тревожности, гудящей у уха назойливым жужжанием, и сводит брови к переносице. — Что означают лилии? — только расцвели, значит... — Ой, зависит от цвета, — он звучит самую малость удивленно, но Зендер боится смотреть на него для точности, — белые – чистоту и непорочность. Алые – страсть и любовь, желтые – веселье и благодарность, тигровые – гордость и процветание. Оранжевые – ненависть и отвращение, но некоторые трактуют их как целеустремлённость и успех. Всё зависит от человека, которому дарите, думаю. Парень пожимает плечом, мягко улыбаясь – Зендер видит это краем глаза и слышит улыбку в его голосе, – и продолжает заворачивать его букет. — Можно мне ещё желтых лилий? — он переводит взгляд обратно, — благодарность, правильно? — Да. Только остался, к сожалению, один букет... — Ничего, — Уикхем качает головой, — мне подойдёт. Он снова мягко ему улыбается. А Зендеру даже становится самую малость неловко – и как только у него щеки не трещат по швам постоянно так улыбаться? Откуда такая неожиданная любовь к миру? Или к своей работе? ...будто бы ты, Зендер, не был таким же, когда только-только начал делиться своей музыкой с миром, да? Парень заворачивает ему второй, небольшой букет, не прекращая слабо улыбаться. Он переводит взгляд на Зендера и склоняет голову в бок: — Картой? — он что-то печатает внизу, чего Зендеру за прилавком не видно, но он, всё же, кивает, — с вас тридцать четыре доллара. Уикхем тяжело выдыхает скопившееся в груди напряжение и достает из кармана штанов телефон, заходя в приложение банка. Он совсем скоро пойдёт домой. Совсем скоро снова выйдет под этот сранный дождь, снова будет пытаться перешагнуть огромные лужи под ногами и не быть обрызганным уродами, проезжающими на своих машинах по лужам на бешеных скоростях. И снова у него будет настроение ниже плинтуса. Снова. — Можно я кое-что скажу? — Зендер отрывается от собственной реальности, где он уже успел и в говно наступить, и поесть собственных волос, лезущих в лицо из-за ветра, — улыбайтесь почаще. У Вас очень красивая улыбка. Он озадаченно хлопает ресницами, бегая взглядом по чужому лицу. Тот переводит взгляд на окно, разглядывая стекающие по стеклу капли. Даже не капли, а целую стену из воды. А Зендер всё ещё не может понять, что это значит. — Может за окном и дождь, — не дождь, а апокалипсис ебучий. Хочется сказать, — и солнца нет уже целую неделю... но болящие от улыбки щеки греют лучше любого солнца. Парень смеётся, поворачиваясь обратно к нему, и протягивает ему оба букета, стоит оплате пройти. — Спасибо, — растерянно мямлит себе под нос, забирая из его рук цветы и прижимая их к груди, чтобы взять в свободную ладонь зонтик. Рыжий кивает, широко улыбаясь, и провожает его взглядом. — Хорошего дня! Заходите ещё! А Зендер теперь и вправду не уверен, зайдёт ли он ещё.***
В подъезде едва слышно раздаётся дверной звонок, исходящий из чужой квартиры. Дверь ему открывает женщина, протирая уставшие глаза, и удивленно охает, замечая в его руках букет жёлтых лилий: — Спасибо, что одолжили мне зонт, — Уикхем протягивает ей зонтик вместе с цветами, мягко улыбаясь. — Боже, не стоило, — её голос хриплый и прокуренный, но нежный и невозможно благодарный. Она забирает из его рук букет вместе с мокрым зонтом и улыбается в ответ: широко и счастливо, — спасибо большое! Обращайся, мне не жалко! Зендер кивает, чувствуя, как улыбка расползается по щекам и груди приятным теплом. Улыбаться приятно.