Overdose

— Назови своё имя. — жуткий шипящий голос в очередной раз ворвался в сознание, из-за чего пленник болезненно поморщился и отвернул голову в сторону, не желая выходить из милосердного забытья. Но удар в живот заставил его выгнуться от боли и сдавленно выдохнуть. Глаза пришлось открыть, потому что ощущение было такое, словно въехали машиной.       Перед глазами предстала всё та же картина: грязная белая комната, похожая на допросную, чьи стены и пол уже пожелтели от времени и от грязи. Скольких тут запытали до смерти — одному Богу было известно. Вот только едва парень пришёл в сознание, как стены начали покрываться кровавой плотью, пульсировать, а на них возникли искажённые от боли лица, которые беззвучно разевали беззубые рты и их пустые глазницы сочились слезами и кровью. — Имя. Назови своё имя. — повторил голос перед ним, и всё же перед глазами возник человек в форме полицейского. Вот только вместо лица у него клубилась тьма с двумя красными огоньками вместо глаз. Обычный демон, из тех, каких сотни тысяч в Коците. Вот только просто очень сильный физически — идеальное свойство для допросов…       Конечно же этот урод знал, как зовут его подопечного. Просто несмешная и уродливая постановка, так как демон исполнял роль, то вряд ли он мог думать о чём-то другом. Да и заключённый уже пробовал ему говорить, просто из интереса. Всё равно на следующий день всё начиналось заново. — Маркус. Знаешь же, уёбок… — он сплюнул кровь, жалея, что не может хотя бы вытереть лицо. Потëки запеклись и уже словно вросли в кожу. В непроницаемом с одной стороны зеркале допросной, полукровка видел себя, и этот вид разительно отличался от того, каким был почти год назад.       Посередине небольшой комнаты к потолку были прибиты цепи, которые словно змеи обвивали правую руку заключённого, сковывая ее вместе с обрубком второй руки за спиной. Всё это время он провёл стоя или повиснув на цепях, не в силах держать равновесие либо от усталости, либо от боли, причиняемой Экзекутором — так назывался вид того демона. Наверное… — Имя.       Тело Марка было изуродовано так, что сразу было видно старание мучителя. Синяки разной степени покрывали всю кожу — больше всего свежих было на лице и на груди, вперемешку с фиолетовыми и уже жёлтыми, почти зажившими. Рваные раны сочились гноем в отсутствие дезинфекции, покрывая спину и ноги. Кое-где кожа лопнула, обнажив мясо, а где-то почти умерла. На теле были видны заживающие следы от щипцов, лезвий, огня, кислоты и всевозможных острых предметов. Как-то раз ему даже загнали иглы под ногти и вбили гвозди а руки. И лишь кровь демона в жилах пленника не давала ему скончаться от боли, шока и заражения крови, раз за разом залечивая. Но даже она не могла спасти от боли и голода, которые следовали вместе с пытками. Давали столько еды, сколько нужно было, чтобы оставаться способным к более-менее хорошей регенерации, иначе человек мог внезапно скончаться от очередного сильного удара, не в силах снова запустить нормальный ритм сердца. До узника Дахау Маркус не дотягивал, но ни о каком здоровом теле речи не шло. Он был истощён: рёбра выпирали сквозь кожу, живот словно прилип к позвоночнику, суставы, не раз выломанные наружу, торчали под плотью, а лицо осунулось, став похожим на череп из-за чётких тёмных глазниц и впавших щёк.       Голубые глаза устало взглянули на отражение. Неизвестно, кто стоял за этим окном в допросную, да и был ли там кто-то вообще. В любом случае, на остроты и напускную бодрость сил не осталось. Да и был ли в них смысл, ведь он совсем один, покалечен и заперт в глубинах тюрьмы, снаружи выглядящей как бастион психлечебницы для особенно опасных. — Имя. — настойчиво повторил демон, схватив за отросшие чёрные волосы, неровными патлами свисающие до плеч. И получил плевок кровью из разбухшей от удара губы. За это уже заключённый согнулся, закашлявшись, так как ответ последовал тут же, в виде удара в живот, а потом в челюсть, с хрустом выбив пару зубов. Те звонко стукнули об пол и разлетелись по углам, откуда еще не убрали предыдущие. — Похер, отращу… — сдавленно выдохнул Кредо, , попытавшись улыбнуться, но его снова ударили в лицо, тут же оставив один глаз набухать от нового синяка.       Марк даже не попытался огрызнуться. Просто коротко матернулся и подогнул ноги, повиснув на цепях, опустив голову. Уйти в себя, отключиться от мира, насколько это возможно — всё это помогало пережить еще один день. О том, сколько лет в таком состоянии он протянет, прежде чем мысль о самоубийстве станет навязчивой, пленник старался не думать. Он не был малодушным, умел терпеть боль, но… С его регенерацией, что помешает Императору держать такого подопытного в тюрьме лет тридцать, каждый день повторяя «допросы»? Тридцать-сорок лет для самого древнего демона — это буквально пара минут в его бесконечной жизни.       Полукровка думал про своих соратников. Где они? Живы ли? Смог ли Алекс доставить Эшли в безопасное место, учитывая, как взбесился весь второй план города? Смогли они выбраться из той ямы, в которую их загнала атака на башню мэра города.       Эшли… При мысли о друге, слабая улыбка тронута онемевший рот. При встрече на пороге офиса Марк и не подумал бы, сколько силы и верности скрыто в хрупком теле мальчика. Из всей их организации, именно он столько раз вызволил охотника из всевозможных неприятностей, помог, даже спас жизнь. Конечно, сейчас можно было подумать, что зря, но даже под пытками пленник понимал, что лучше прожить лишний день в боли и искалеченным, чем лежать с дырой в груди от удара, на развалинах башни. А если при этом все остальные остались живы, то значит, он не зря оказался здесь. Если на свете и есть что-то ценнее человеческой жизни, то это две таких. В принципе, всё справедливо…       Новый удар обрушился на него. Но на этот раз боль была сильнее, так как правую сторону лица словно обожгло огнём. Демон стряхнул с кастета капли крови и попробовал пальцем острия шипов на нём. — Имя. — равнодушно повторил Экзекутор. — Нахер сходи… — ответила жертва, прежде чем ей разукрасили кровавым следом другую сторону лица, заставив челюсть опасно хрустнуть. Узник выдохнул, сжав зубы и зажмурив глаза. Любая боль становится обыденностью через долгое время, но полностью привыкнуть к ней невозможно.       Второй удар был нанесен уже ногой, тут Марк невольно взвыл. Получить тяжелым ботинком между ног было наверное для него самым неприятным ударом в этом месте. Дикая боль пронзила сразу все тело, вызывая желание скорчиться на полу, но цепи помешали. Парень только задергался, звеня цепями и ругаясь матом. — Сука, ну ты и больной ублюдок… Чёрт, как же больно! — и снова удар в то же место. Эх, как было бы хорошо вцепиться в этого урода с дымной головой, размазать его тонким слоем по стенам этого помещения, сотворив малую часть того, что он делал весь этот год. Но увы, даже если удастся освободиться, то ему просто не найти выход наружу. Без оружия и без одной руки, без возможности пользоваться своей кровью, истощенному заключенному пришлось бы пробиваться через орды слабых демонов. более сильных тюремщиков, а потом еще и саму стражу на стенах тюрьмы. Он конечно парень рисковый, но не самоубийца. Да и была бы возможность скинуть эти цепи… Сил-то едва хватает функционировать, не то что драться и крошить чужие черепа.       Маркус был в разных тюрьмах. И в тюрьме для малолетних преступников, в психлечебнице, в тюрьме уже для настоящих бандитов, для тех кто убивал или был против политики Дита… И даже там он мог видеть вечно серое и пасмурное небо, пусть и за стеной с проволокой. Прогулки для заключенных, да и просто окно в камере — хоть какая-то связь с внешним миром и понимание его. Здесь же счёт времени был давно потерян. Сколько дней, сколько ночей — по ощущениям прошел примерно год, но ни в чем нельзя было быть уверенным. Могло пройти несколько месяцев, или же лет. Все слилось в замкнутый круг боли и насилия. Мир сузился до размеров этой маленькой комнаты для допросов, в которой было четыре камеры, гудение ламп, бурления плоти на стенах, да позвякивание цепей, стягивающей руки до посинения и кровавых ссадин. И это угнетало больше всего. Впервые в жизни оказаться в чьей-то власти, абсолютно беспомощным, ограниченным в передвижении и униженным.       Первые пару месяцев Кредо пытался бежать. Даже выломать себе руки, чтобы извернуться, хоть как-то пробить себе дорогу. И один раз почти получилось, но за это пленник поплатился. Почти до смерти избитый, лежал в луже собственной крови, так как на нем не оставили живого места — все тело было превращено в живое мясо, а второй руки и ног Марк не лишился только чудом. Сразу вспомнились отряды полиции Коцита, которые разгоняли протесты и толпы народа всеми способами, в том числе и ударами дубинок, щитов, шокеров. Да, тогда полукровка был еще более юным, поэтому участвуя в погромах, он не раз получал от стражей закона. Вот сейчас этот азарт, жизнь, полная драк, агрессии и разноцветных красок от употребления различных веществ исчез, оставив только черное, белое, и красное. — Что толку от свободы, если она порождает лишь беззаконие?       Слова Дита выжгли раскаленным железом в мозгу парня. Он не переставал думать об этом. Знал, что это слова существа, которое стоит на самой вершине системы, которое ее и привело в тот вид, какой угоден этому исчадию. Действительно, может обычного человека это и не касается, но вот таких людей, которые пострадали от режима демонов, которым повезло меньше чем Марку, они сгнили в лапах тварей… Вот, сейчас скалятся их беззубые лица со стен. Бедные души несчастных пленников этой тюрьмы, они мечтали умереть, не зная. что не покинут это место и после гибели.       Мрачные мысли начали расплываться, так как разум Маркуса начал снова погружаться в привычное забытьё. Сейчас он просто перестанет существовать на пару часов… Или хотя бы пару минут… Всё лучше чем быть в этом мире из четырех грязных стен демонической тюрьмы.       За дверью раздался шум, затем какой-то глухой удар и вскоре в дверь влетело чт-то тяжелое. И это привлекло внимание воспаленного разума. Что-то новое вмешалось в рутину тюремных будней. а дверь зашипела, словно плавясь от чего-то кислотного. После чего вылетела, оседая на пол почерневшими кусками плоти. Значит вся тюрьма действительно была ожившим мясом… Хорошо что полудемон так далеко не заглядывал, иначе можно было повредиться рассудком.       Яркий свет ослепил Марка, заставив звжмуриться и застонать. Привыкнув к свету ламп, это было сравнимо со световой гранатой. — Идти сможешь? — быстро проговорил знакомый голос, пока руки в перчатках совершали действия с цепями. Слабое шипение и звон металла — и те упали, а вместе с ними и Марк — в тонкие руки спасителя. Зрение после контузии вернулось в норму и наконец, можно было рассмотреть, кто же ворвался в этот ад ради калеки. — Эш…? — не веря своей удаче, прохрипел охотник, опираясь на него. — Да, я. Нет времени на вопросы, нужно очень быстро сваливать. Я наследил использованием своих способностей и артефактов так, что сейчас все сбегутся сюда, а мы с тобой просто утонем в море демонов. — ответил медиум, закинув искалеченную руку на плечо, помогая другу быстрее идти. — А ты схуднул… — У меня был хороший диетолог… — протянул Кредо, ощущая как его ноги подгибаются от слабости. — У тебя есть план, как выбраться из этой мерзости. — Да, Ватикан зовет это богохульством, но у нас нет выбора. — они пробирались по коридорам, а Маркус уже слышал вой демонических сирен и то, как лязгают двери, открывая путь к ним для батальонов нечестивых. — Держись и закрой глаза. — скомандовал Эшли и полез в большую сумку, висевшую у него на поясе. И хоть пленник повиновался, его веки все равно обожгло сияние Эдема. Было больно, но так радостно — у него появился шанс сбежать из ада. Теперь уже навсегда.