Пелена | Veil

Сочельник звенел колокольчиками над дверьми бутиков. На узких улочках Лондона, украшенных историческими зданиями, снежные бесконечные полотна расстилались вдоль дорог. Тёмные каменные мосты и реки изящно скрывались под арками белоснежного покрова, витрины магазинов сияли тысячами звёзд, отражаясь в глазах прохожих, снующих тут и там в последних торопливых попытках найти подарки для тех, кого любят. Все были облачены в пушистые шарфы и тёплые пальто, создавая сказочные силуэты, живую картину об уюте и единении. Гермиона набрала подарков не только в волшебном Лондоне, но и в маггловском, чтобы порадовать мистера Уизли и Нимфадору — они оба любили «эти маггловские чудеса». Ей пришлось толкаться в толпах раззяв, всё оставивших на последний момент. Закупившись, она зашла в ближайшую кофейню и попросила плед вместе с чаем, решив просто посидеть полчаса наедине с собой. Через десять минут руки обхватили тёплую кружку, единственный источник утешения в этот прохладный вечер Сочельника. Снаружи весело мерцали праздничные огни, мимо проходили семьи и влюблённые пары, окутанные радостью и общением, предвкушая праздник. Внутри кафе звучали смех и разговоры посетителей, резко контрастирующие с тишиной, которая окутала её сердце. Глядя в туманное окно, Гермиона унеслась в воспоминания к рождественским вечерам прошлого, временам, наполненным теплом и смехом её родителей. Эти воспоминания, когда-то яркие и согревающие душу, теперь болели в её сердце, как рана, отказывающаяся заживать. В их маленькой семье уюта и любви было вдоволь: скромные, но такие личные подарки, говорящие: «Тот, кто подарил меня, очень тебя любит и знает, что тебе нужно!», весёлые посиделки, смешные фильмы, звонки родственникам, эгг-ног и йоркширский пудинг, яркая, сияющая ель. Но родители больше не помнили её в этот Сочельник, не ждали домой, не готовили для неё подарков, не любили её. Она думала, что со временем это как-то сгладится — и правда, ведь боль поутихла, но иногда пробирала так сильно, что хотелось выть. Заклинание, стеревшее её из памяти родителей, предназначалось для их защиты, но с годами стало источником глубокого сожаления для Гермионы. Поступила бы она сейчас так же? Точно нет. Она нашла бы другой способ их уберечь. Думать об этом было бесполезно, она это знала, но снова и снова возвращалась к тому решению. Несмотря на все её умения и знания, несмотря на помощь нескольких сильнейших колдомедиков, восстановить потерянные воспоминания так и не удалось. На мгновенье ей захотелось совершить какой-нибудь бездумный поступок, как она делала раньше — отправиться шпионить за родителями и пытаться пообщаться не от своего имени. Использовать Оборотное зелье, пообщаться с мамой как подруга. Или залезть в омут памяти и несколько дней жить внутри воспоминаний, в пьяном угаре выпивая утраченное счастье до дна. Но она знала, что потом, конечно же, станет в тысячу раз хуже. Всегда так было. Своей семьи у неё так и не появилось. С Роном ничего не сложилось, хотя она очень дорожила их теперь таким редким общением — он женился на сестре Флёр Делакур. Они жили во Франции и крайне редко приезжали. Рон поначалу активно участвовал в делах Сопротивления, но после переезда его всё меньше вовлекали из соображений безопасности информации. Закончилась война, началась тихая гражданская, но мир больше не ждал свершений от Гермионы, а как жить наедине с собой, она не знала. Многие после войны спивались, ныряли в бездну наркотиков, ударялись в духовные практики и прорицание, злоупотребляли Феликс Фелицис до одурения, или растворялись в своих семьях — словом, делали всё возможное, чтобы унять эту неприкаянность, заполнить пустоту, сбежать. Гермионе же удавалось держаться на плаву, хотя её работа в лабораториях страны, где она курировала создание и производство лучших защитных и восстанавливающих зелий, не приносила ни удовлетворения своим трудом, ни радости единения с другими. Ей хватало отправлять рецепты из дома и пару раз в месяц навещать зельеваров, в большем присутствии не было необходимости. Она чувствовала себя бесконечно одинокой, и каждый день был похож на предыдущий, протягиваясь блёклой серой полосой в её голове. Даже с друзьями Гермиона ощущала растущее отдаление — невысказанный разрыв, усугубляемый её собственным усиливающимся чувством изоляции. У всех были свои битвы, своя жизнь, свои семьи, к которым они возвращались, и хотя она никогда не была забыта, часто чувствовала себя зрителем в их жизнях, не вполне разделяя чужое счастье. Её, конечно, всегда приглашали Уизли, у которых на Рождество по старой традиции собирались все члены Ордена, в основном парами или семьями. И Гермиона ясно видела, что её стремятся пригласить очень заранее, каждое письмо сдабривают морем добрых слов, и всё это, чтобы она не чувствовала себя ненужной, не осталась одна на праздники. Только эффект это производило обратный. Гарри, который всегда был опорой Гермионы, её семьёй, хоть и не по крови, теперь имел свою собственную семью. Джинни и маленькому Альбусу он был очень нужен, особенно в праздники, и Гермиона никогда не могла позволить себе вторгнуться в их счастье. Она дорожила их общими моментами, но знала важность семейного времени и слишком уважала его, чтобы навязывать им своё одиночество. Сидя одна в кафе, Гермиона размышляла о своём пути. Она пережила тёмные времена, стояла перед лицом невозможного и не один раз, но личные битвы — те, что ведутся в тихой уединённости сердца — внезапно оказались самыми тяжёлыми. Праздничное настроение вокруг, такое несовместимое с пустотой внутри неё, казалось почти жестоким в своём равнодушии. Тем не менее, глядя на маленького мальчика, прижавшего нос к окну кафе, глаза которого расширились от восхищения при виде падающего снега, на губах Гермионы появилась слабая улыбка. Её жизнь, хоть и омрачена утратой и одиночеством, также была теперь наполнена новой целью. Согласие Малфоя поработать над изменениями школьной программы в горячо любимом ею Хогвартсе осветило что-то в душе. Может, она сумеет помочь детям, подарить им лучшее будущее, избавить от стресса, в котором они были сейчас, в кругу Пожирателей Смерти. Грейнджер научилась находить утешение в обществе себя, ценить моменты связи с друзьями, когда они мелькали в сердце, и продолжать бороться за лучший мир, даже когда борьба казалась очень одинокой. Сегодня она позволила себе почувствовать грусть, оплакать потерянное, но так же тихо отпраздновать свою собственную силу, которая, подобно устойчивому пламени свечи, ярче всего горела в темноте. Звуки города постепенно гасли под тихую покровительскую негу зимы. Древние здания во мраке холодного вечера начинали светиться под луной, словно нежные маяки в ночном море. Вздохнув, Гермиона положила подарки в бесконечно вместительную сумочку с расширением, встала и побрела в сторону своей маленькой квартиры. Это Рождество она встретит одна, по-честному, не пытаясь себя обмануть.

***

В роскошном большом зале Малфой Мэнора воздух был насыщен пьянящими ароматами духов и пряным запахом рождественского застолья. Огромные хрустальные люстры свисали со сводчатого потолка, отбрасывая мерцающий свет на изысканно одетых чистокровных волшебников. Их голоса были постоянным гулом учтивых бесед и смеха. Каждый гость, отчётливо осознавая честь быть в присутствии Тёмного Лорда в этот Рождественский вечер, стремился привлечь внимание Драко Малфоя, их слова были пронизаны почтением и едва замаскированными амбициями. Драко, в чёрной сшитой на заказ мантии, стоял рядом с Пэнси Паркинсон, его выражение лица было образцом безупречной вежливости, но еле скрываемой скуки. Серебристо-серые глаза скользили по толпе, фиксируя льстивые улыбки и рьяные кивки. По мере того как вечер продолжался, нескончаемый поток лести и подхалимажа становился всё более удушающим. Каждая похвала и поклон, такие неживые приторные, с ноткой плохо скрываемого страха, напоминали об изоляции, которую накладывало на него его звание. Взгляд скользил по знакомым лицам, каждое из которых скрывало лицемерную преданность или скрытые планы. Вес его положения, мантия Тёмного Лорда, казалась тяжелее в эти моменты принуждённой вежливости. Хотя он понимал, что это необходимая часть его правления, он не получал от подобного маскарада ни капли удовольствия. С лёгким вздохом Драко шагнул вперёд из тени арки, где они стояли с Пэнси. Его шаг мгновенно привлёк всеобщее внимание, и разговоры вокруг него затихли в ожидании. Подняв волшебную палочку к горлу, он произнёс заклинание, усиливающее голос, который глубоко и хрипло зазвучал по всему залу. Малфой никогда не показывал в обществе, что владеет беспалочковой магией. — Дамы и господа, — начал Драко, его тон был спокойным и властным. — Я знаю, что для вас большая честь быть здесь сегодня вечером, и я ценю вашу преданность и компанию в своём доме. Он сделал паузу, взглядом охватывая толпу, убеждаясь, что привлёк внимание каждого гостя. — Однако, — продолжил он, — прошу вас теперь наслаждаться обществом друг друга и отличным фуршетом, который для нас приготовлен. Пожалуйста, дайте мне возможность побыть наедине с семьёй и близкими друзьями. Просьба, хотя и была сформулирована в вежливой форме, сквозила твёрдым авторитетом и давлением, которые никто не осмеливался оспорить. Гости быстро выразили согласие, бросая почтительные взгляды в сторону своего хозяина, и медленно разошлись, возвращаясь к своим разговорам и роскошному застолью перед ними. Драко опустил палочку и кивнул Пэнси, немым жестом признавая их общее облегчение. Вместе они отошли в более тихий уголок большого зала, пространство, зарезервированное для Нарциссы и тех немногих, кого Драко действительно считал друзьями. Отойдя от толпы, Драко заметно расслабился, морщины усталости на его лице смягчились. Пэнси, всегда поддерживающая, тепло дотронулась до его плеча. — Ты молодец, — сказала она тихо. — Теперь мы сможем отпраздновать по-настоящему? Драко ответил ей улыбкой в знак благодарности, чувствуя, как его сердце становилось легче, когда он отходил от роли, которую всё время приходилось играть, возвращаясь к более привычной, более комфортной идентичности просто Драко, с его близкими друзьями в канун Рождества. — Примерь, — сказал он, кивая на чёрную коробку с серебряной лентой. — Сейчас? Может, прямо здесь ещё скажешь? — Пэнси вскинула брови. — Это было бы слишком экстравагантно даже для тебя, — Драко весело потрепал её по голове, и волосы разметались по всему лицу. — Блин, это было укладкой вообще-то! — Паркинсон схватилась за локоны, распутала пальцами и убрала их за спину. — Разве? А мне кажется, ничего не изменилось… — протянул Драко с расширяющейся на губах улыбкой, пока Пэнси пыталась незаметно ущипнуть его за бок. Она спрятала коробку с нижним бельём в сумочку и пошла к зеркалу, чтобы вернуть себе божеский вид. — Ты красивая и когда растрёпанная. Сразу вспоминаю, как ты выглядишь во время… — Драко, алё! — Пэнси выпучила глаза, показательно оглядывая просторную залу, где помимо них двоих по-прежнему толпились гости. — Да-да, так вот, ты так выглядишь, когда я… Пэнси бросилась к нему, а он рассмеялся и закрылся руками, боясь получить по лицу. А она вполне могла это устроить. Малфой и Паркинсон вышли покурить на балкон, накинув тёплые праздничные мантии, и в ту же минуту к ним внезапно присоединилась их абсолютно пьяная подруга. — Пэнси! А я тебя ищу. Давай отойдём поговорить, это срочно! — Сестра, у меня нет секретов от этого блондина, — протянула Паркинсон. Малфой сморщился в отвращении: — Астория, от тебя несёт за милю, сколько ты выпила? — Честно говоря, я не помню… — Ясно. Ну, я постою тут покурю, не буду вас слушать и комментировать — поверь, мне неинтересно. Астория недолго сопротивлялась и возбуждённым взглядом посмотрела на подругу, хватая её за руку. — Пэнси, я должна тебе рассказать… В общем, я сегодня осознала, что понимаешь… как бы сказать… иногда мы смотрим по сторонам и ищем вдалеке вместо того, чтобы увидеть того, кто рядом… — Что? — Пэнси непонимающе сдвинула брови. — Того, кто рядом, кто всегда был рядом… — задыхаясь, лепетала Астория. — Драко, не смотри на меня так! Я вижу твоё презрение! — взвизгнула она. — Так, давай, Астория, не отвлекайся, ну-ну, надо увидеть того, кто рядом… — торопила её Паркинсон. — Да, так вот, и я увидела! Он такой… Такой… — Гринграсс явно было тяжело подбирать слова из-за своего состояния, но она очень старалась. — Ну же, какой? — Шикарный, умный, харизматичный, обаятельный, талантливый, сексуальный… — Хэй, всё так, и я прямо тут, рядом с вами! — Драко поиграл плечами, ухмыляясь. — Блять, Драко! — Пэнси махнула рукой, показав жестом подруге продолжать. — А его фигура… Высокий, поджарый, такой жилистый, мускулистый, Салазар… — Ну не прям уж настолько мускулистый, но совпадение стопроцентное, — Драко со смехом выдохнул дым. Пэнси закатила глаза. — Да кто это, ну? — она теряла терпение. Астория посмотрела на неё абсолютно масляным взглядом, в котором читалась вина. — Нет… Асти, ну серьёзно? Нет… Нет-нет-нет! — Да, Пэнси, да… — Бля… — Паркинсон зажмурилась. — Что происходит, я не понял? О ком речь? Если это не мой отец, я готов принять кого угодно. Пэнси закрыла лицо рукой: — Драко, короче. Это Блейз. Она говорит о Блейзе. Малфой как в замедленной съёмке очень плавно повернул голову на Асторию: — Иди проспись, а? Ты в себе? — Но Драко, я… — Мы никогда ему об этом не расскажем, а завтра всё вернётся на свои места. Давай, быстро. Астория ещё более виновато закусила губу. — НЕТ!!! — Паркинсон и Малфой закричали одновременно. — Да-а-а! — Астория хихикнула и пошатнулась, потеряв равновесие. — Мерлин, что с этим миром не так? — Драко выразительно прикрыл лицо рукой, точно как Пэнси. — Никто кроме вас не знает! И пока ничего такого серьёзного, просто мы осознали… осознали… — Астория начала запинаться, краснея до самых ушей. — Асти, аппарируй домой, пока ты не наделала ещё больше глупостей. Мы завтра поговорим, обещаю. Не переживай ни о чём, поняла? — Пэнси притянула её к себе и обняла. — И возьми это, — она достала из сумочки зелье. Астория с трудом концентрировала движения и неуверенно взяла бутылёк, глядя себе под ноги. — Д-да, я пойду. Вы меня не осуждаете, правда? — Осуждаем! — Не осуждаем! В этот раз реплики Малфоя и Паркинсон не совпали. Пэнси вытолкала Асторию с балкона и пошла провожать. Оставшись наедине с собой, Малфой улыбнулся. На самом деле он был рад таким разговорам и даже таким безумным новостям, хотя пока рано было судить о том, насколько всё могло быть серьёзно у Блейза и Астории. Забини был довольно ветреным с женщинами, и трудно было поверить, что он вот так запросто от одной пьяной ночи изменил себе. Друзья были его отдушиной среди болота проблем, ответственности и необходимости держать лицо. Драко взлетел к власти очень молодым. Это было стремительно и нелегко. И даже спустя всё, через что он прошёл, он каждый день работал над собой, чтобы держаться достойно и не потерять достигнутого. Иногда ему хотелось просто отключиться и заснуть, не просыпаться несколько недель, не видеть снов — так сильно он уставал. Не было времени ни на какие развлечения или занятия, не было времени даже заниматься здоровьем — его мучила бессонница уже больше полугода. Внешне Малфой всегда держался так, чтобы ни один человек не заподозрил, что с ним творилось и как ему было непросто. Хотя был всё-таки один человек, кто всегда всё видел. И именно он сейчас мягко тронул его плечо. Малфою не нужно было оборачиваться, чтобы узнать это прикосновение. — Мам, я бросаю, честно. — С нового года, конечно? — С нового года! — он повернулся к ней и посмотрел самым любящим взглядом. — Драко, ты нечастый гость дома. Здесь ты можешь отдыхать и скрываться от чужих глаз, а не только проводить встречи военного штаба, тебе ведь это известно? — Да. Особенно с тех пор, как дома не появляется Люциус, — Драко помрачнел. Нарцисса вздохнула и посмотрела куда-то вдаль. — То, что ты запретил ему появляться дома, меня глубоко расстраивает, ты же знаешь, — она сделала паузу, явно обдумывая следующие слова. — Кровь густа, Драко. Наши родители и наши дети даны нам не случайно, и нам следует принять все уроки от них. Однажды ты поймёшь значение этих слов. — Однажды, возможно. Но не сейчас. Не после всего, что он сделал. У меня есть ты, и это главное. Мне достаточно одной тебя и всех твоих нескончаемых уроков, — он улыбнулся, подмигнув Нарциссе. — И это только начало. Тебе от меня не избавиться, так и знай! — Нарцисса позволила себе полуулыбку. — Ладно, мне нужно к гостям. Пожалуйста, не стой так долго на балконе, здесь очень холодно, это попросту неблагоразумно. Драко неохотно кивнул, внутренне усмехаясь тому, что в некоторых вопросах поведение его матери не менялось десятилетиями. Он провёл остаток вечера, не следя за количеством выпитого огневиски, и ближе к часу ночи скрылся от посторонних. На неверных ногах он поплёлся на другой этаж, чтобы уединиться в своей комнате. Сбросив парадную мантию, он с удовольствием скинул обувь и по своей тайной любимой привычке завалился на кровать прямо в одежде. Закинув одну руку за голову, он достал палочку из заднего кармана брюк и растянулся поперёк одеяла. — Акцио карта. В руки Малфою попал небольшой кусок пергамента, на котором был изображён магический Лондон и его окрестности. Там мелким шрифтом значились фамильные дома чистокровных семей, специализированные лавки, больница Святого Мунго, здание Визенгамота, Гринготтс и остальные примечательные места. — Найди Грейнджер. Карта не изменилась. — Найди Гермиону Джин Грейнджер, — повторил Драко, чётко выговаривая имя по слогам. Но карта так и оставалась прежней. Драко сдвинул брови. — Покажи маггловский Лондон. Карта мгновенно стёрлась и тут же видоизменилась, отражая набор туристических точек современного Лондона. — Найди Гермиону Грейнджер. На карте появилась маленькая точка, Драко махнул палочкой и мгновенно увеличил этот отрезок. — Хм, одна. В Рождество, — произнёс он вслух. — Акцио телефон. Драко подхватил новый айфон тёмно-серого цвета и набрал номер. Он успел немного отойти от предрассудков и научился пользоваться той частью маггловских приспособлений, что считал полезными. — Мой Лорд, доброй ночи. С Рождеством! Чем могу быть полезна? — С Рождеством, Берил. Пожалуйста, пришли мне номер телефона Гермионы Грейнджер. — Да, мой Лорд. Уже у вас. — Спасибо, — Малфой поставил телефон на громкую связь, сбросил Берил и тут же набрал новый номер из смс. После нескольких гудков Гермиона взяла трубку: — Алло? — Это мисс Грейнджер? — Да. С кем я говорю? — Меня зовут Майкл Смит! Я звоню оповестить, что вы выиграли приз нашего книжного клуба как самая усердная читательница за последние пятнадцать лет. Приз — сто миллионов фунтов! — Господи, кто это?! — Майкл. — Я кладу трубку. — Ладно, Грейнджер, мне даже обидно, что ты меня не узнала. Думал, постоянно слышишь мой голос в кошмарах. — Ну кто ещё мог даже в виде пранка назвать такую сумму… Малфой, ты пользуешься маггловским телефоном?! И откуда у тебя мой номер? — А для магглов это большие деньги? — Да, очень, — Гермиона явно была в дурном настроении. — Разве ты не занят разбором сотни подарков в виде старинных артефактов, арф и фонтанов? — Этим занимается прислуга. — Простите мою недалёкость. — Прощаю. — Малфой, извини, я просто не в духе. У меня был ужасный день, и я сейчас не в состоянии проходить твои испытания даже ради благополучия учеников Хогвартса. — Это лишнее. Я всего лишь хочу пригласить тебя в Мэнор. Это лучше, чем встречать Рождество в одиночестве. — С чего ты взял, что я одна? — Гермиона тут же ощетинилась. — Так что, придёшь? Тут не то чтобы прямо весело, но можем выпить огневиски и поболтать. Здесь ещё Пэнси и Блейз. — Компания мечты. Вам просто больше не над кем поиздеваться? — Грейнджер, никто не собирается над тобой издеваться. Прекращай. Я правда буду рад тебя видеть. Гермиона замолчала. У неё было паршивое настроение, она выглядела устало, засев прямо в кровати с чипсами и ноутбуком, и смотря аниме уже примерно четыре часа. Идея встретиться с Драко и его друзьями становилась всё менее дикой, но она чувствовала себя не тем человеком, который мог бы провести с этими людьми Рождество. Это были два разных мира в её понимании. — Я не подхожу для Мэнора, Малфой. Я вообще из другой вселенной. Не впишусь. Веселитесь сами. Но я благодарна, что ты меня пригласил, хоть ты и никогда не сделал бы этого на трезвую голову. — Какой-то бред несёшь, Грейнджер, причём в каждой фразе. Давай так. Если ты не придёшь, я сам к тебе аппарирую прямо сейчас, вот через десять секунд. — Что?! — Восемь, семь, шесть… — Хорошо, ладно! Мерлин, ты сумасшедший! — Польщён. — Прости, вырвалось. Я без подарка, я плохо выгляжу, и я совсем ненадолго. — Понял. Принято. Гермиона вдруг вцепилась в телефон. — Малфой, стоп, но как я попаду в Мэнор? Он же под защитными чарами какого-то космического уровня. — За тобой сейчас придёт Кикимер. — Сейчас? Я не готова! — Ок. Скажи, когда его прислать? — Через полчаса. — Договорились. Малфой отключил связь и закашлялся. Он подошёл к зеркалу и, разглядывая своё отражение, вызвал Кикимера. — Хозяин, Кикимер к вашим услугам! — Кикимер, насколько пьяным я выгляжу? — Хозяин не выглядит свежим. Хозяин выглядит как будто он болен драконьей оспой… Ох, если бы Альберт видел вас… Если бы он знал… — Достаточно, спасибо за комплименты. Приведи Блейза с Пэнси сюда. После этого засеки двадцать пять минут и отправляйся в маггловский Лондон за Гермионой Грейнджер и тоже аппарируй её сюда. — Хозяин тащит в дом всякую дрянь, грязную кровь… Предателей Блэков… — Кикимер! — Да, Хозяин. Кикимер всё сделает, хоть ваши предки и не одобрили бы этого… Вздохнув, Драко прикрыл глаза. Ему удалось подчинить всю страну и даже несколько соседних, но Кикимера исправить было выше его сил. Через секунду в комнате раздался хлопок. — Мне приятно, что ты доставляешь меня к себе прямо в спальню как рождественский пудинг! — Блейз громко хлопнул его по плечу. — Я готов раздеться всего за пару тысяч галлеонов… — Сам мне их заплатишь, чтобы я согласился на это смотреть. — Малфой покачал головой. — Где Пэнс? — Она уехала с Асторией, уже отсыпается, наверное. Ну что, какие у нас планы? — Забини лёг в магическое кресло и потянулся как кот, пока то принимало форму его тела. — Я полон энергии, а вот мой котёл совсем пуст и жаждет огневиски! — Сюда скоро прибудет Грейнджер. Забини выразительно вскинул брови. — Очень смешно. Надеюсь, и Потный с Вислым пожалуют. — Я серьёзно, Блейз, она скоро будет здесь, не шучу. Веди себя прилично. Мне нужно иметь с ней нормальные отношения, чтобы продвинуться в связях с Сопротивлением и улучшить репутацию. — И ты решил ради этой цели испортить мне Рождество? — Блейз взъерошил себе волосы. — Что же нас ждёт? Викторина по трансфигурации? — Блейз, может, ты лучше расскажешь мне про Асторию? — Драко сверкнул ледяным взглядом. Забини осёкся и замолчал. — Вот и я так думаю. Терпи. И она уже не такая, как в школе. — Ага, супер. — Блейз стянул нарядную стильную мантию и расстегнул пару пуговиц на рубашке. — Что-то тут жарко. Ладно, просто знай, что если она будет меня бесить, я превращу её в червяка. — Блять, почему вы все такие тяжёлые? За что мне это? — Драко с артистизмом поднял руки к небу. Забини хрипло рассмеялся. За несколько последних лет он сильно возмужал, как и Малфой. Блейз сохранил сухое и подтянутое телосложение, расширился в плечах, стал носить щетину, иногда стильные очки в чёрной оправе. Его длинные изящные пальцы были украшены парой перстней, накачанные ноги тесно сжаты в чёрных брюках, атласная рубашка с серебряной нитью сидела на его торсе как влитая. Словом, весь его вид говорил о том, что он играючи стал бы центром внимания в любой компании. В отличие от Драко, Блейз любил пользоваться своей внешностью и харизмой, постоянно меняя женщин. Внезапно он вздохнул, взмахом палочки приглушил свет, наколдовал музыку и три бокала. — К нам гости. Драко слегка повернулся, увидев Гермиону, входящую в комнату с Кикимером. Она была элегантно одета в простое, но изысканное чёрное платье, скромно подчёркивающее её фигуру, дополненное туфлями на каблуках, которые мягко стучали по деревянному полу. Её украшения были сдержанными, лишь немного блестели серёжки и серебряные браслеты на её ушах и запястьях. Несмотря на простоту, в её образе чувствовалась грация. Драко, уже довольно опьянённый к концу вечера, не мог не поразиться её особой, неброской красоте — осознание, которое на мгновение заставило его почувствовать смущение. — Спасибо, Кикимер. Привет, Блейз, привет, Малфой, — Гермиона неловко улыбнулась, не решаясь подойти к дивану и креслам, где сидели парни. Прочистив горло, Драко встал, увереннее, чем можно было ожидать после всего выпитого, и указал на пустое кресло рядом с ними. — Грейнджер, присоединяйся, — сказал он сдержанно. Гермиона ответила робкой улыбкой, двигаясь в их сторону. — Спасибо, Драко. Рада вас видеть, — ответила она, принимая предложенное место. В её голосе звучала искренняя благодарность, хотя она не переставала волноваться, это было заметно по напряжению её рук, сжимающих подол платья. Когда она устроилась поудобнее, Драко налил ей бокал вина, его движения были спокойными, не выдающими глубинные течения его мыслей. Он догадывался о её склонности к уединению с тех пор, как разделилось их нерушимое трио с Поттером и Уизли. Зная о ситуации её родителей и её изолированном положении в Сопротивлении, Драко почувствовал нехарактерное для себя чувство эмпатии к ней. Это приглашение, хотя и было завуалировано политической стратегией для Блейза, для неё и даже для самого себя, также было неуклюжей попыткой Драко предложить ей компанию, актом доброты, таким чуждым его обычному поведению. Это было не только о политическом союзе и выгоде. Приглашение было следствием понимания её одиночества, которое он, по причинам, которые не мог полностью сформулировать, остро осознавал — возможно, более остро, чем кто-либо другой. По мере того как вечер продолжался, их разговор от политической осторожности перешёл к более личным темам, атмосфера постепенно становилась теплее, ведь огневиски и вино снижали барьеры. Редкий смех Гермионы, контрастирующий с постоянным хохотом Блейза, тихо звучал в комнате, гармонично смешиваясь с потрескиванием огня в камине. Забини вскоре нашёл общий язык с Гермионой и даже проспорил ей игру в волшебные шахматы на следующих выходных. А Малфой просто наблюдал за ними, и участвуя в разговоре, и оставаясь наблюдателем. Он вздохнул, покручивая между пальцами палочку и стараясь не думать о тревожном испытании, которое ждало его на следующий день. Пока тени танцевали по стенам, а внешние тревоги оставались за дверью, Драко нашёл подобие мира, временный промежуток отдыха от ролей, которые всем приходилось играть. На несколько драгоценных часов они были просто тремя бывшими одноклассниками, выпивающими в канун Рождества, далёкими от тёмного мира, который ждал их снаружи. Малфою впервые за долгое время было спокойно и тепло на душе. Казалось, будто они снова в школе. Нет тревог и ночных кошмаров, нет груза на его плечах, нет никакого завтра со всеми его ужасами, нет непримиримых разногласий между людьми в этой комнате. Такие несочетаемые люди, такая неожиданная обстановка, так мало времени для сна, и всё же это было счастливое Рождество. И ни один человек в этой комнате больше не чувствовал себя одиноким.