Пелена | Veil

«За всё хорошее в жизни нужно платить». Этот принцип, внушённый ему с детства деспотичным отцом, сформировал Драко в того человека, которым он стал сегодня — расчётливого, осторожного и постоянно осознающего стоимость каждого действия и каждого момента отдыха. Стоя один в тусклом свете фамильной библиотеки, Драко размышлял о тёплом сиянии Рождественского вечера. Смех его друзей ещё звучал в воздухе, как призрачная мелодия. Этот редкий вечер настоящего мира резко контрастировал с тьмой, которая обычно окружала его. Но теперь, столкнувшись с холодной реальностью предстоящей дуэли с одним из самых могущественных волшебников, которого он знал, Драко не мог избавиться от ощущения, что это краткое счастье имело слишком большую цену. Концепция торговли, обмена, глубоко вросла в психику Драко. Люциус научил его, что в жизни ничего не бывает бесплатно, что каждый момент радости или успеха есть лишь затишье перед бурей предстоящей расплаты. Этот беспощадный учёт определял все решения Драко, от его союзов до конфликтов, каждое из которых рассчитывалось на максимальную выгоду и сопоставлялось с потенциальными потерями. Теперь, обдумывая стратегии для дуэли, Драко не мог не рассматривать это как очередную сделку. Он наслаждался ночью мира, а теперь должен был уравновесить это риском и насилием. Казалось, будто радость была долгом, взятым против будущей боли, который нужно отдать с процентами. Драко знал, что за каждый момент слабости приходится платить кровью. Это была экономика его жизни, жестокая валюта, в которой он привык торговаться с судьбой. В гнетущей атмосфере частной библиотеки Малфой Мэнора, с плотно задёрнутыми бархатными портьерами против зимнего холода, он стоял, опираясь ладонями в тёмный деревянный стол, его силуэт чётко вырисовывался на фоне рядов древних томов. Кантанкерус Нотт, явно встревоженный, тихо вошёл в комнату. — Мой Лорд, вам стоит пересмотреть этот план, — умолял советник, останавливаясь, чтобы посмотреть на него. — Антонин Долохов — не просто бывший Пожиратель Смерти. Он — мастер Тёмных искусств, безжалостный и непредсказуемый. Дуэль с ним может быть смертельной. Лицо Драко оставалось невозмутимым, в его глазах читалась холодная решимость. — Я прекрасно осведомлён о способностях Долохова, Нотт. Однако уступка его требованиям из страха только ослабит моё положение. Если я уступлю сейчас, он увидит в этом трещину в моей броне и не упустит шанса воспользоваться ею. Он просто сожрёт меня потом, когда я не смогу больше удовлетворить его аппетит. Нотт скручивал руки, его беспокойство было ощутимым. — Но, сэр, должен быть другой способ решить это. Почему бы вам не использовать своё влияние, не собрать поддержку других союзников, возможно даже разоблачить его шантаж, чтобы уничтожить его? Обернувшись к окну, Драко наблюдал, как иней ползёт по стеклу. — Влияние Долохова среди бывших последователей Волдеморта нельзя недооценивать. К тому же, у него сильные связи в Дурмстранге, включая Каркарова и его мини-армию наёмников из Болгарии. — Но ваше влияние сильнее, мой Лорд, — резонно ответил Нотт. — Это так. Но разоблачение Долохова без однозначных доказательств может обернуться против нас. Нет, я должен столкнуться с ним лицом к лицу, показать, что мне нельзя угрожать. Иначе его примеру последуют и другие. Нотт подошёл ближе, его голос снизился до гробового шёпота. — А как насчёт вашей безопасности, мой Господин? Стоит ли рисковать всем, что вы построили? Вашим руководством, вашей жизнью? Драко отвернулся от окна, его взгляд был стальным. — Моя безопасность вторична по сравнению с целостностью моего дела. Если я хочу руководить, я должен делать это с позиции силы. Долохов уважает власть, и пришло время напомнить ему о моей. — Это может заставить взбунтоваться и всю эту компанию из Дурмстранга… — Я не намерен начинать войну, Нотт, но я не буду уклоняться от её завершения. Увидев непоколебимую решимость в глазах Драко, Нотт глубоко вздохнул, признавая его аргументы. — Тогда позвольте мне хотя бы помочь вам подготовиться. Есть защитные заклинания, контрмеры, которые мы можем рассмотреть. И возможно… — он колебался, исследуя лицо Драко на предмет признаков согласия. — У меня нет на это времени, — отрезал Малфой. — Надо действовать быстро. Долохов не понимает слова «нет», он никогда по-настоящему не принимал моё правление, как и то, в каких рамках теперь живут бывшие Пожиратели. — Мой Лорд, он убил стольких опытных волшебников, одолел даже Аластора… — Я знаю, Кантанкерус. Но я принял решение. Если мне придётся за него сдохнуть, что ж, я по крайней мере умру достойным правителем, а не напуганным щенком. Малфой всегда советовался с мудрым отцом своего друга Тео Нотта — Кантанкерус был одним из тех Пожирателей, кто пытался отвернуться от Волдеморта и осознанно избежал насилия по отношению к Ордену и всем волшебникам, защищавшим Хогвартс во Второй магической войне. Он долго странствовал и набирался знаний и связей, а сейчас, вернувшись, преданно служил Драко, в котором видел самого необычного лидера, встречавшегося ему на долгом жизненном пути. — Нужно ли мне сообщать вашей матери о том, куда вы отправляетесь сегодня? — Нет, это лишнее. Если я погибну, она узнает сразу. Не хочу, чтобы она волновалась зря. Все приготовления и распоряжения на случай моей смерти ты знаешь, — Драко говорил ровным холодным тоном, не выражая ни единой эмоции. — И помни, он не может меня убить Авадой или любым другим заклинанием, не способным представить мою смерть как несчастный случай. — Антонин Долохов знает достаточно заклинаний, способных убить и выглядящих как несчастный случай. — Значит, наш разговор исчерпан. Уже поздно рассуждать. Так или иначе, всё решится быстро. Отдай мне местонахождение порт-ключа. — Да, сэр. — И, Нотт, удвой меры безопасности в замке. Если Долохов думает, что может ударить в самое сердце наших операций, мы будем готовы к этому. Нотт слегка поклонился, всё ещё оставаясь в глубоком беспокойстве. — Хорошо, мой Лорд. Я сделаю всё необходимое. Будьте осторожны, пожалуйста. Драко забрал кусок пергамента из рук советника и вышел за двери в сторону башни с совятней. Найдя порт-ключ, он выдохнул. Малфой закалил себя к предстоящей стычке. В его сердце продолжали звучать слова Люциуса Малфоя, мрачный хор, под который он шёл навстречу своей неопределённой судьбе. Цена тепла Рождественского вечера пришла, и Драко был готов заплатить, как его всегда учили, как он всегда сам считал, что должен. Прикрыв глаза, он дотронулся до порт-ключа и тут же исчез. Он снял капюшон мантии и огляделся. Это был небольшой замок Долохова, в котором они когда-то пили, приглашая Каркарова. Мрачный, холодный, сырой, лишённый света, в грубом интерьере и обилии серого камня он напоминал тюрьму. — Мой Лорд, — Долохов на секунду склонил голову и отошёл ближе к столу, за который жестом пригласил сесть Драко. Он выглядел болезненно, его длинное искривлённое лицо обросло жёсткой щетиной с седыми отметинами, глаза были налиты кровью, а отросшие жирные пряди беспорядочно закрывали часть лица. — Я не ожидал, что вы лично почтите меня своим присутствием. Я мог бы сам прибыть к вам. — Этот разговор носит срочный характер, Антонин, по твоей же просьбе, — железным тоном ответил Драко. Сам воздух был пропитан обещанием насилия. Долохов, больше похожий на призрака смерти, чем на волшебника, стоял у стола, усыпанного тёмными артефактами и старыми книгами в кожаных переплётах. Комната была тускло освещена, единственный свет исходил от нескольких мерцающих свечей, которые отбрасывали зловещие тени на измождённое лицо Пожирателя. — Итак, что тебе нужно? — Наши счета в Гринготтсе иссякают, мой Лорд. Всё из-за вашего решения, — прямо сказал Долохов. — Да. И я не собираюсь его менять, — ответил Драко, голос его был хлёстким, как кнут. — На заказных убийствах магглов можно заработать сотни тысяч галлеонов, и никто не узнает об этом. Мы можем действовать тихо, не нарушая Статут о Секретности, — Долохов сделал шаг вперёд, оскалившись в едкой улыбке. — Я сказал «нет», — отрезал Малфой. — Раньше вы говорили «да», когда вам нужна была наша поддержка. А теперь… — Антонин зашипел, — теперь вы решили забыть старых друзей. Слова Долохова были ядовитыми, рассчитанными на провокацию. Он изучал Драко с хищным оскалом, губы его скривились в усмешке. — Это не то, чего мы ждали от будущего правителя. Теперь мы оказывается бережём мир магглов! Тёмный Лорд никогда бы не позволил этому случиться, если бы дожил до сих пор, — зло бросил Долохов, медленно сокращая дистанцию между ними. — Но он не дожил. И если тебе так его недостаёт, ты можешь последовать за ним! — рука Драко дёрнулась к карману мантии, его движения были быстрыми и решительными. В одно мгновение оба волшебника выхватили свои палочки, атмосфера наэлектризовалась невысказанными заклятиями. Они стояли в нескольких футах друг от друга, глаза замерли в смертельном противостоянии. С быстрым движением оба начали использовать невербальные проклятия, их молчаливая дуэль отражала всё их мастерство владения тёмной магией. Эффекты невербальных заклинаний были мгновенными и разрушительными. Левая рука Драко взорвалась болью, вены как будто перерезало невидимым лезвием. Кровь хлынула на пол, образуя алую лужу у его ног. Несмотря на это, среди агонии из него вырвался истерический смех, звук, смешанный с болью и иронией. — Что ты творишь, Антонин? Никто не поверит, я очень далёк от самоубийства! Долохов, с другой стороны, был охвачен мучительным огнём, вызванным проклятием Драко. Его кожа пузырилась и обугливалась, запах горелой плоти наполнил воздух, отвратительный и тошнотворный. Невзирая на свои мучения, Пожиратель оставался пугающе стойким. Их дуэль продолжалась, никто не желал уступать, каждое заклинание было более вредоносным и личным, чем предыдущее. Комната превратилась в поле битвы, залитое кровью. Дуэль становилась всё более интенсивной, исход висел на волоске, оба волшебника были движим смесью боли и злобы. Кружась друг напротив друга, они метали заклинания со смертельной точностью, воздух был пропитан тёмной магией. — Вы узнаете, мой юный Лорд. Вы узнаете однажды, что власть требует жертв, требует крови. — А ты узнаешь, — голос Драко опустился до смертельного шёпота, — что моё терпение к угрозам не безгранично. Я не Волдеморт. Моя власть не строится на костях невинных. Антонин, несмотря на свои раны, готовил новое заклинание, его покрасневшие от злобы и отчаяния глаза сверкали. Сквозь оскал стиснутых зубов, он бросил ещё одно колкое замечание, рассчитанное сбить Драко с толку. — Вы обманываете самого себя, думая, что вышли из его тени, — прошипел Антонин. — Вы больше похожи на него, чем вы осмеливаетесь признать — стремитесь к контролю, требуете лояльности, правите железной рукой! Это обвинение будто физически ударило Драко под дых, в нём моментально вспыхнул гнев. Сравнение с Волдемортом, символом ужаса и поражения, от которого Драко всегда стремился отделиться, вызвало сиюсекундную реакцию. — Я совсем не похож на него! — воскликнул Малфой, взметнув ещё одно заклятье в противника, в его глазах появился опасный блеск. — Я не наслаждаюсь кровопролитием! Губы Долохова изогнулись в жестокую усмешку, его боль на мгновение забылась от желания провоцировать Драко и дальше. — О, разве нет? Вы держитесь за власть, вы внушаете страх, вы устраняете тех, кто вам перечит. Какая ирония, мой Лорд. Вы носите его мантию, даже отрицая его наследие. Где бы вы были сейчас, если бы он не обратил вас ещё в школе? Лицо Драко исказилось от ярости, его обычное самообладание было разрушено этими словами. — Не смей сравнивать меня с этим чудовищем! — рычал он, его рука с палочкой задрожала, не от страха, а от необузданного гнева. — Я стремлюсь к реформам, к восстановлению того, что он разрушил. Мои методы — только мои собственные! — Реформы? — презрительно фыркнул Долохов, приближаясь, каждое его слово было пропитано ядом. Он удерживал вокруг себя мощный щит, будто больше ради того, чтобы успеть высказаться, чем ради защиты. — Так вы это называете? Это власть, Тёмный Лорд. Как бы вы ни пытались её замаскировать, вы жаждете её так же, как он. Вы с ним из одного теста. Отрицайте сколько угодно, но в глубине души вы знаете правду. Следующие слова Драко были холодны, наполнены отвращением не только к человеку перед ним, но и к намёку на то, что он был хоть сколько-нибудь похож на Волдеморта. — Мои действия направлены на общее благо, а не на личную выгоду или садистское удовольствие. Ты думаешь, что знаешь меня, но тебе ничего неизвестно. Ты — никчёмная ебанутая реликвия, Долохов, и твоё время ушло. Их палочки были подняты, противостояние достигло пика, пространство между ними искрилось магией их гнева. Драко, движимый смесью отвращения и решимости, знал, что эта дуэль определит вектор его правления — укрепит его авторитет или столкнёт его в объятия смерти. Только один из них мог выйти отсюда живым. — Но ты прав, есть кое-что, чем мы похожи, — неожиданно пробормотал Малфой. Глаза Долохова округлились от ужаса предчувствия, пурпурный всполох вылетел из его палочки, но Драко был к этому готов — он знал, что не переживёт это тёмное заклятие Долохова, изобретённое по слухам им самим. Малфой отразил вспышку своей, и ярко-зелёное пламя поглотило искры из палочки Пожирателя. — В отличие от тебя, любой Тёмный Лорд может действовать безнаказанно! — зловеще прошептал он. — АВАДА КЕДАВРА!!! — Драко с криком метнул зелёную молнию. Не успев увернуться, Антонин дёрнулся над столом. И замертво упал к каменной стене. Неверие застыло последней эмоцией на его изуродованном лице. Возможность без последствий для себя убить любого, имея такую власть, была единственным уникальным козырем Малфоя против Долохова. И он вытащил его из рукава, не задумываясь, чтобы спасти себе жизнь. Визенгамот был под полным контролем Драко, а другие Пожиратели как нельзя кстати умели уважать только такие решения — жестокие и быстрые. Осев в луже собственной крови и тяжёло дыша, он вдруг с горькой усмешкой вспомнил, как Дамблдор договорился о своём убийстве от руки Снейпа вместо Драко, чтобы не разрывать его молодую душу тяжёлым преступлением. «Если бы они оба знали, сколько разрывов в моей душе сейчас. Сколько крови на моих руках… Интересно, что бы они сказали?» — подумал он, теряя в поплывшем зрении стены замка. Малфой не мог подняться и не мог аппарировать. Он вытащил дрожащей правой рукой сосуд с экстрактом бадьяна из кармана мантии, зубами потянул крышку и вылил его на левую руку, вскрикнув от боли. Не теряя времени, он огляделся. Камин был в трёх метрах, но в его текущем состоянии это казалось непреодолимым. Драко полз по полу, чувствуя холод, медленно облизывающий его конечности. Кровь вытекала быстро, и её не удавалось остановить ни одним известным ему заклинанием, настолько чёрной был эта магия. Он перелез через труп Долохова, измазав его в своей крови, и из последних сил добрался до камина. — Малфой Мэнор…

***

Гермиона сидела в одной из маленьких комнат новой версии Норы семьи Уизли и изучала древние руны. Этот дом отлично отражал её собственные чувства. Будто всё было знакомо — люди, интерьер, запахи из кухни, предметы вроде тёплых пледов и традиционно связанных Молли свитеров, — но всё было уже не тем. Похожий дом, но не тот. Похожие разговоры, но другие. Гермиона чувствовала себя словно в искажённом воспоминании, которое кто-то искусно деформировал, подменил и заложил в её охваченную жаром голову. Она ощущала себя бесконечно чужой среди тех, кто когда-то стал её самым близким кругом, и ничего не могла с этим поделать. Ей постоянно приходилось играть какую-то плохо прописанную в сценарии роль. Гермиона не хотела ничего: ни шуток, ни задушевных бесед, ни развлечений, ни прогулок, ни общих уютных завтраков и ужинов за большим столом. Но она напоминала себе, скольким она обязана этим людям, как она любит их и что нельзя вот так портить всем настроение. На автопилоте она улыбалась, отвечала на вопросы, поддерживала разговор. И каждый раз ей казалось, что она наблюдала за происходящим и даже за самой собой через толщу тёмной болотной воды. У неё было всё, о чём она мечтала в войну, и ничего из этого она не могла искренне оценить. — Герми, ты здесь? Занята? В дверном проёме показалась рыжая шевелюра Джинни. — Нет, что ты, заходи, — Грейнджер протёрла глаза, закрыв книгу, и улыбнулась подруге. — Послушай, мы с Гарри хотим попросить тебя об одолжении… — Так, выкладывай. — Нам нужно уехать на пару дней на следующей неделе, это касается моего проекта, будет целый ряд деловых встреч с выходцами из Дурмстранга, которые я никак не могу ни отменить, ни перенести. Без Гарри я им не нужна. Ты же знаешь, какие они консервативные и высокомерные. — Да уж, это точно, — с пониманием протянула Гермиона, ещё не сообразив, к чему ведёт разговор. — Понимаешь… — Джинни взяла уголок одеяла и принялась сминать его в руках. — Мы с мамой договорились, что этой зимой я дам ей передышку в помощи с Альбусом… А у Гарри никого нет, а Рон во Франции, и в общем… Гермиона застыла на месте. До неё начало доходить. — …в общем, не могла бы ты, пожалуйста, с ним посидеть? Буквально пару денёчков? — Джинни с надеждой заглянула ей в глаза. Не увидев никакой реакции, она торопливо продолжила: — Нам больше некому его оставить, клянусь бородой Мерлина! Он каждый раз устраивает истерику с чужими людьми или даже малознакомыми, стихийно использует магию и просто мучается от страха и волнения, плачет до посинения… Я не могу больше никому его доверить. Прошу тебя, выручи нас. Гермиона глубоко вдохнула. Ребёнок. Полуторагодовалый. Может говорить набор из буквально десяти слов. Сложный. Непонятный. Беспомощный. К горлу человека, который привык всё знать и контролировать, подступала паника. — Гермиона, послушай, я всё тебе оставлю: игрушки, питание, книжки со сказками, одежду, подгузники… — Хорошо. Окей. Я согласна, — на одном дыхании выпалила Грейнджер, лишь бы остановить этот страшный набор слов Джинни. Молодая мама с облегчением вздохнула, просияла и бросилась обнимать подругу. — Спасибо, дорогая! Ты не представляешь, как помогла мне! Я всё тебе расскажу, не переживай! Я даже готовлю альбом с колдографиями и инструкциями к ним, чтобы у тебя точно не оставалось дискомфорта. Альбус всё же совсем ещё малыш, у него очень простые потребности и реакции, — она лучезарно и искренне улыбнулась. — Джинни, ты умеешь, конечно, зажечь, — Гермиона выдохнула и засмеялась. — Я думала, упаду в обморок от этой просьбы. У меня ноль опыта с детьми. И да, сейчас мне не сильно легче, просто первый шок спал, ха-хах. — Всё будет в порядке, обещаю! И ты всегда можешь позвонить маме. В любой ситуации, даже самой неординарной — она подскажет. Грейнджер кивнула, запоминая эти успокаивающие слова и всё ещё не веря своему решению.

***

Три дня спустя. — Сиди блять, куда ты рванул?! — Забини надавил на плечи Малфоя, который попытался вскочить с кровати. — Я в порядке, хватит уже! Ты довыёбываешься, Блейз. — Ах, как я испугался! Весь дрожу. — Забини цыкнул и покачал головой. — Послушай, тебе нельзя сегодня никуда идти. Вроде было ясно сказано, что ещё два дня нужно соблюдать режим и пить зелья. — К твоему сведению, колдомедики всегда берут эти сроки на всякий случай с запасом, — уверенно ответил Малфой. — Уж ты-то знаешь, завсегдатай больничных коек. — Ты пришёл меня побесить? Или есть другие занятия? — Нет, моя центральная жизненная миссия — доёбывать тебя, пока ты не состаришься. Драко тяжело вздохнул. Собственное упрямство было ему мало заметно, зато в других он этого не переносил. Если буквально всех встреченных людей он мог передавить тем или иным способом, то Блейз Забини оставался неуязвим. — Давай так. Я сегодня ухожу, делаю все дела, а потом лежу три дня, наблюдая твою тощую задницу возле моей кровати. — Ничего она не тощая! — искренне возмутился Забини. — Окей, наблюдая твою не тощую… — А накачанную и сексуальную, ты хотел сказать. — Блейз! — Ладно, ты меня уже сам заебал. Иди. — Если мать объявится… — Я помню, что надо сказать. Иди уже. Только обязательно возьми всё с собой, — Забини кивнул на мешочек с обезболивающими, крововосполняющими и заживляющими зельями. — И купи мне чего-нибудь на вечер! — Ты что, тут останешься? — А ты думал, я тебя не проконтролирую? — Салазар, да я рехнусь с вами всеми! — Всегда знал, что ты сходишь по мне с ума, — Блейз подмигнул Драко, рассмеявшись, и дал ему на себя опереться, помогая встать. Он проводил друга в кабинет в другом крыле замка и закрыл за ним дверь, отправившись курить во дворик. Малфой прогнал своих помощников и забрал все пришедшие письма. Левая рука практически восстановилась в движениях, но глубокие порезы от магии Антонина ещё болели. Весть о смерти Долохова и слухи о том, что он был убит Тёмным Лордом за неподчинение, разнеслись очень быстро. Это было выгодно Малфою. Он не боялся — суда не будет. Всё описали как самооборону от ошалевшего Антонина, ослеплённого жаждой власти. Драко прочитал большую часть писем, по ходу вызывая помощников, раздавая им задания и отправляя ответы филином. Закончив с письмами, он принял у себя Кингсли. Поговорил недолго с ним, потом переговорил с тайным послом о дипломатической миссии во Франции, после снова встретился с помощниками, и, наконец, упёрся руками в стол, переводя дух. Он вызвал своего эльфа. — Кикимер рад служить, Господин. — Аппарируй к Грейнджер в маггловский Лондон и вели собираться. Наше новое задание нужно выполнить сегодня до вечера, а она уже опоздала. У меня потом не будет времени на неё. — Если бы господин Регулус знал, куда отправляют старого бедного Кикимера… Если бы он видел, что творит его потомок… Марает себя и Кикимера в грязной крови, не ценит… — Кикимер. Быстро. Малфой ненавидел ждать. Расписание всегда забито встречами до отказа на пару недель вперёд, и то, что Грейнджер ещё не было, и за ней приходилось посылать Кикимера, раздражало. Шли минуты, но она не появлялась, как и Кикимер. — Наверное, готовится и что-нибудь опять читает, — произнёс он вслух и вздохнул, закидывая ноги на стол. Через мгновение с хлопком аппарировал Кикимер. Один. Драко возмущённо поднял брови. — Грязнокровка Грейнджер не соглашается приходить… У неё дома важное дело, которое она не может оставить. Дрянь попросила Кикимера передать это Хозяину. — Какое ещё неотложное дело?! Дома? Что за чушь? Иди обратно! Кикимер исчез с ужасно злобным бормотанием. Драко взмахнул рукой и включил прилетевший в руки айфон, набирая номер из недавних звонков. — Алло? — Алло, Грейнджер, где тебя носит? Это что такое? — Малфой, я не могу сегодня. Всё отменяется, извини, что не предупредила. Давай перенесём, пожалуйста. — Перенесём? Да ты представляешь, что это значит с моей нагрузкой? — Ну простите, что мне не дано представить жизнь великого Тёмного Лорда! — Грейнджер, это последнее предупреждение. Аппарируй в Мэнор прямо сейчас, Кикимер уже у тебя. — Нет. Я правда не могу. Малфой скинул звонок и пошёл натягивать мантию. Телефон зазвонил в руке. — Да? — Почему ты всё время бросаешь трубку? По телефону принято прощаться! Малфой снова сбросил звонок. Ему пришло СМС: «Да что такое? Ты расслышал окончание разговора?» Он покачал головой, провёл руками по волосам, удовлетворённо глядя на себя в зеркало, и аппарировал. Прямо к ней домой. Немая сцена. Гермиона качала на руках уже довольно тяжёлого Альбуса, он громко плакал, Кикимер шипел проклятья о чистоте крови, а Драко не двигался. — Какого чёрта, Грейнджер?.. — Малфой?! — Гермиона испугалась постороннего звука и так ужаснулась, что от неожиданности выронила ребёнка. Драко молниеносно отреагировал, задержав его в воздухе и ветерком подняв обратно ей в руки. Альбус захихикал и запищал от восторга пережитого полёта. — Ты что, родила?! Когда? — Вчера! — От кого?! — Малфой, что ты говоришь? Почему ты вообще пришёл? — А почему ты такая неорганизованная? Мне оставить Хогвартс Пожирателям? Ты так и скажи! У меня есть занятия поважнее, чем терпеть твою безответственность! — Не называй меня безответственной! — Да ты роняешь детей! — Это из-за тебя!!! — Да если бы не я, он уже был бы с пробитой черепушкой! — Малфой, что с твоей рукой?.. — Не твоё дело! Что это за ребёнок? — Не твоё дело! Забывшись, они кричали друг на друга настолько громко, что Альбус замолчал, глядя на них в смеси непередаваемых и неопределяемых детских эмоций. Кикимер же с ворчанием аппарировал прочь. — Ма-фой. — Что?.. — Гермиона в шоке заморгала. — Альбус, не говори это слово! Это плохое слово! — Сказал человек, которого неиронично зовут ГЕР-МИ-О-НА ГРЕЙН-ДЖЕР! — скривившись, Драко максимально экспрессивно передал «изящество» имени Гермионы. — Малфой, это не смешно! Что я скажу его родителям?! — О, так он не твой?.. — Мерлин, помоги мне сегодня! — взмолилась Гермиона, в отчаянии подняв глаза к потолку. — Ма-фой! — видя её реакцию, Альбус, как всякий ребёнок, по всей видимости подумал, что раз это производило впечатление, стоило повторять. Он захлопал в ладоши. — Мафой, Мафой, Ма-фой! — Возьми его, мне надо отдышаться, — Гермиона почувствовала головокружение, привалившись плечом к стене. — Я не буду брать это. — Малфой, это живой человек! — Я его не знаю. — Хорошо, тогда познакомься, перед тобой Альбус Северус Поттер. — Салазар, за что мне всё это. Просто за что? — Драко с выражением полнейшего отвращения на лице взял Альбуса в руки, удерживая его на максимальном расстоянии от себя как нечто зловонное и отвратительное. Гермиона села в кресло, схватившись за голову. — Я больше не могу… — Ещё минута, и я тоже больше не смогу, Грейнджер! Так что советую что-нибудь придумать. Нам надо на задание сейчас же, или я ухожу. Она лишь молчала, запустив пальцы в непослушные пряди своих волос. — Отдай его кому-нибудь. Что он вообще тут делает? Что ты вообще тут забыл? — он обратился прямо к Альбусу. Никакого членораздельного ответа не последовало, но Альбус захихикал и схватил Драко за палец. — Я поражена. Ты ему нравишься. А Джинни говорила, что он паникует при виде незнакомцев, — выдохнула Гермиона, вдруг отмерев. — Зато он мне не нравится. Хорошо, что хоть ничем кроме цвета волос не похож на своего мерзкого папашу. Грейнджер, придумывай, куда его деть. Давай вызовем твоего эльфа? — У меня нет эльфа, Малфой! — Ма-фой! — Годрик, что это такое? Он не должен запомнить и тем более произносить твою фамилию! — Для начала прекрати сама её произносить каждую минуту, Грейнджер. — Допустим, прекратила. А что, если он не прекратит? — Ну, примени к нему Обливиэйт. — Ма… Драко, он же ещё ребёнок! Это запрещено! — О, наконец назвала меня по имени. Я аж возбудился, — зло бросил он. — Фу, не говори такое, у тебя же на руках ребёнок! — Да нахрена он мне сдался, объясни?! Вот и держи его сама! — Малфой резко подошёл к Гермионе и протянул Альбуса. — Драко, я очень устала, пожалуйста, подержи его, умоляю. Раз уж пришёл без приглашения, ну пожалуйста, — она вытянула руки, уперев их в Альбуса. Ребёнок посмотрел на них и захныкал. — О, нет, нет-нет-нет, — Драко закрыл глаза в отчаянии. — Смотри, Альбус, смотри как я умею? — и создал из воздуха несколько разноцветных змей, которые выпали прямо из его палочки и обвились вокруг свободной руки. — Что ты творишь?! — Гермиона в ужасе подскочила с кресла. Но Альбусу очень понравились змеи. Он смотрел на них во все глаза, успокоившись. — Смотри, они тоже любят ласку, — Драко показал, как гладит их, а змеи в ответ нежно тёрлись о его пальцы. — Видишь? Попробуй. — Драко, это опасно… — Тебе нечего бояться, ты что, — Драко обернулся к ней через плечо в успокаивающем жесте. Альбус стал гладить змей правой ручкой и радоваться этому, обнимая Драко левой за шею. На секунду Гермиона осознала, что это самое странное, что она видела в своей жизни. Новый Тёмный Лорд, Драко Малфой, учил сына Гарри Поттера, которого зовут Альбус Северус, быть ласковым к змеям, аккуратно держа на руках. Безумие. — Почему он так хорошо чувствует себя с тобой? — Грейнджер с подозрением посмотрела на Малфоя. — Сам не знаю. Дети волшебников чувствуют души людей при прикосновении. А мне как раз не в чем тут похвастаться. Особенно в последнее время. — Что ты имеешь в виду? Что произошло в последнее время? — Поговорим об этом в другой раз, Грейнджер. Давай лучше ты придумаешь, что делать. — Я уже придумала. Подержи его ещё немного, я отправлю Молли патронуса, попрошу взять его на пару часов. — Ладно. Он в принципе не такой уж и мерзкий, пару минут я выдержу, — Драко выпустил из палочки подобие фейерверков, которые рассыпались разноцветными лепестками цветов прямо в ладошки Альбусу, уже буквально пищавшему от восторга. — Какая красивая магия, — тихо проговорила Гермиона с восхищением, стоя за их спинами. Драко мягко улыбнулся, но ничего не сказал, сделав вид, что не услышал. Спустя полчаса Гермиона вынесла малыша к Молли и вернулась домой с облегчением. — У меня никогда не будет детей, — с порога сказала она, качая головой. Гермиона чувствовала себя абсолютно выжатой, но ей надо было во что бы то ни стало не опозориться второй раз и пройти следующее задание, обойдясь светлой магией. Драко подозвал её к себе. — Ну что, готова? — Готова. — Кстати, у тебя тут довольно мило. — Спа… — но не успев договорить, Гермиона почувствовала привычный толчок в живот от аппарации и раскрыла глаза уже в огромном торжественном зале, наполненном драгоценностями. На этот раз Малфой стоял рядом с ней. — Смотри, нам нужно унести как можно больше монет с изображением феникса. Иначе не хватит денег, чтобы подкупить монстра, охраняющего выход из хранилища. Но монет не должно быть больше, чем ты в состоянии унести, иначе никогда отсюда не выберешься. — Малфой, мы что, в Гринготтсе?.. — Бинго. — Но это же преступление! — Это наше фамильное хранилище, ничего страшного, — отмахнулся Драко. — Немыслимо. — Итак, пока это всё, что тебе нужно знать. Используй Ревелио, чтобы находить монеты и определять ауру предметов и живых существ вокруг тебя. — Живых существ? — А как ты хотела? Это испытание, — Драко подмигнул и отправился в дальний конец зала, Гермиона же начала с того места, где он её оставил, углубляясь на запад от входа. С помощью заклинания она просвечивала всё вокруг словно особым лучом рентгена. Постепенно она собирала нужные монеты в небольшой мешочек, и ей хотелось собрать всё больше и больше. Спустя десять минут она позвала Драко и попросила подержать мешочек, в который она высыпала монеты. Когда она отсчитала уже половину того, что они могли унести, Драко вдруг схватил её за руку. В тихом теплом воздухе пронёсся звук, от которого кровь застыла у них в жилах: постукивание палки слепого по мёрзлым камням. Стук приближался, и они прислушивались к нему, затаив дыхание. Затем раздался громкий удар в дверь хранилища, после этого ручка двери задвигалась и лязгнул засов — кто-то пытался войти. Наступила тишина внутри и снаружи. И наконец опять послышалось постукивание палки. — Грейнджер, — сказал Драко, — бросай это всё и пошли с тем, что уже отсчитали. Но Гермиона, несмотря на весь свой страх, не соглашалась взять ни одной монетой меньше того, что она успела набрать. Она тараторила, что ещё нет попыток взлома, что у них ещё есть время. Упорно спорила с ним до тех пор, пока они вдруг не услыхали протяжный тихий свист, раздавшийся где-то вдалеке, за дребезжанием вагонеток Гринготтса. Они сразу перестали препираться. — Я возьму то, что успела найти, я не хочу всё бросать, не буду, — сказала она, вскакивая на ноги. — Гермиона, это опасно. Ты уже проявила алчность, поддаваясь магии моего рода, хранилище может тебя не отпустить. Оглядывайся по сторонам. Не бери лишнего! Услышь меня! Подумай, какое заклинание ты могла бы применить, чтобы избавиться от наваждения! Но Гермиона ничего не могла вспомнить. Она смотрела на него, вцепившись в мешки с золотыми монетами, и пятилась. Внезапно некоторые сокровища начали расплавляться, превращаясь в огромных золотых пауков с инкрустированными изумрудами и рубинами вместо глаз. Они напрыгивали на Грейнджер и кусали её, а потом и вовсе полезли под кожу. По хранилищу разлетелись её истошные крики. — Гермиона, нет! — Малфой взмахнул палочкой несколько раз, что-то шепча, и чёрные всполохи уничтожили пауков. Он схватил её за руку и аппарировал ровно в тот момент, когда дверь хранилища открыл гоблин. Оказавшись снова в своей квартире, Гермиона тяжело дышала, не способная прийти в себя. — Ну всё, всё, — Драко положил руку ей на плечо. — Не расстраивайся, всё позади. Это была не ты, поверь, это просто наваждение. Гермиона закрыла лицо руками. Снова позор, снова тёмная магия. — Давай-ка я проверю, не осталось ли на тебе или в тебе этих тварей. Гоменум Ревелио! — он провёл палочкой вдоль всего её тела. — Хм-м… Малфой вдруг замер. — Что? — Гермиона подняла на него встревоженный, вопрошающий взгляд. — Да ничего особенного, просто… Странно. — Ну, что там? Скажи! — Какая-то пелена у тебя в ауре. Но она не магическая, так что ладно. Всё в порядке, ты не пострадала. Грейнджер с успокоением выдохнула и прикрыла глаза, откинувшись на спинку кресла.