Пелена | Veil

Семнадцать лет назад, 4 июня, Уилтшир, Малфой Мэнор. Маленький Драко Малфой очень ждал свой восьмой день рождения. Он знал, что устроят большой праздник, и будет много взрослых друзей родителей из лучших магических семей Англии, а значит, будут и другие дети, с которыми можно было бы подружиться и вместе поиграть. Драко был единственным ребенком, как это часто бывало в чистокровных семьях, и, хоть он и был окружен людьми постоянно — одной обслуги в Мэноре было больше пятнадцати человек — он довольно редко мог проводить время с другими детьми. Малышу Драко бывало одиноко. Конечно, он, как и многие дети волшебников, мечтал поскорее стать десятилетним, чтобы попасть в Хогвартс и найти настоящих друзей там. И, как и все дети в обоих мирах — магическом и магловском, он просто торопился взрослеть. Поэтому каждый день рождения был отсечкой, приближающей его к мечте. Была и другая причина, по которой маленький Малфой так стремился вырасти и попасть в Хогвартс. И эта причина настигла его накануне его восьмого дня рождения. От неё ему было не скрыться, не спрятаться и не убежать. — Мистер Малфой, вам пора обедать. Позвольте, я провожу вас в трапезную? Ваша матушка нас всех накажет, если вы не будете есть! — сухонькая, миниатюрная женщина около шестидесяти с короткой стрижкой и в коричневой мантии суетилась вокруг ребенка, явно нацелившись его накормить. — Мадам Дженкинс, а мама уже вернулась? — Драко захлопнул альбом с движущимися в нем рисунками и повернулся к двери своей спальни. — Нет, мистер Малфой, боюсь, нам её ждать только к вечеру. Однако же она обязательно спросит насчет вашего питания… — Иду-иду! — Драко спрыгнул с высокого резного стула и направился вслед за одной из своих новых нянь, преподававшей ему французский язык и этикет. Малфой Мэнор был поистине огромен. Чтобы добраться из детской до обеденного стола, нужно было идти около пяти минут. Сивилла Дженкинс говорила без умолку, вырывая Драко из задумчивости: — О, как красиво поместье вашей семьи, мистер Малфой! Чего стоит живая изгородь из тисов… А эти прекрасные розы, а черные тюльпаны в саду! Я никогда прежде не видела черных тюльпанов, право слово! Ох, сегодня особенный день. Я так волнуюсь! Впервые я увижу живьем мистера Малфоя-старшего, с минуты на минуту, Мерлин, как бы не оплошать ни в чем… — Что? Отец здесь? — Драко резко остановился. — Да, мистер Малфой, он решил прибыть за день до празднества. Наверное, чтобы проконтролировать, что все в порядке. Ах, сэр Малфой так внимателен к деталям, это абсолютно соответствует его образу в обществе… Няня Дженкинс продолжала болтать и только через минуту заметила, что идет по коридору в одиночестве. Хватившись ребенка, она побежала вниз по лестнице в ужасном смятении. Окликнуть его она не могла, ведь слугам запрещалось повышать голос в замке, а если тотчас же не приведет мальчика в трапезную — ей было не сносить головы. Сивилла набегу размахивала палочкой, шепча «Ревелио» в попытках увидеть ребенка, если он спрятался за многочисленными статуями, гобеленами и плотными бархатными шторами Мэнора. В его комнате Драко не оказалось, тогда она стала искать по гостевым спальням, нескольким залам для церемоний, везде — и в конце концов нашла его под лестницей рядом с уборной. Запыхавшаяся, нервная, она умоляюще посмотрела на него: — Мистер Малфой, я прошу вас, пойдемте… Мы уже опаздываем! — Я никуда не пойду. Я не голоден, — слишком холодно для ребенка своего возраста отрезал он. — Прошу, сжальтесь надо мной, мистер Малфой! Меня за это просто уволят! Ну какая же из меня няня, если мой подопечный просто не ест! Прошу, будьте милостивы, юный сэр! Меня выкинут на улицу! Миссис Дженкинс причитала так отчаянно и так искренне, что сердце маленького Драко сжалось от этого зрелища. — Хорошо, мадам Дженкинс. Только при одном условии, — и снова он звучал поразительно старше своих лет. — О, Пенелопа! Спасибо, мистер Малфой! Конечно, все, что скажете! — женщина схватилась за сердце, вздохнув в облегчении. — Вы уйдете и не будете присутствовать на обеде, а также выведете других слуг, — медленно произнес он. Сивилла Дженкинс посмотрела на него в изумлении. Ей была непонятна эта просьба, но через секунду она сообразила, что мальчик, должно быть, очень скучал по отцу и хотел побыть с ним наедине. Возможно, попросить какой-то очень дорогой секретный подарок. Она широко улыбнулась: — Конечно, мистер Малфой. Я обещаю! — она вздохнула еще раз, но вдруг замялась. — Единственное — если сэр Малфой вызовет кого-то из слуг, обслуживающих стол, я не смогу этому препятствовать. — Не вызовет. Спасибо, мадам Дженкинс, — голос Драко был теперь совсем тихим. Трапезная Мэнора даже в такой яркий летний день оставалась темной и прохладной. Потолки достигали восьми метров в высоту, и с них свисали огромные тяжелые хрустальные люстры с серебряными горгульями по периметру. Напротив очень длинного дубового стола, за которым легко уместилось бы больше двадцати человек, простирался широкий темный камин, уставленный необычными артефактами, движущимися статуями, бюстами великих предков рода Малфоев и принадлежностями для письма — иногда Люциус велел отправлять филинов прямо отсюда. Тяжелые изумрудные гардины практически полностью закрывали зал от солнечного света. Стол был заставлен всевозможными яствами, перемежающимися с букетами свежих цветов и графинами с водой. Во главе стола расслабленно сидел молодой Люциус Малфой: статный, широкоплечий, одетый в шелковую черную мантию с расшитыми золотом рукавами, с рассыпанными по плечам идеально прямыми платиновыми волосами, обрамляющими словно высеченное из мрамора красивое лицо с заостренными чертами и сосредоточенными холодными голубыми глазами, изучавшими в тот момент свежий выпуск Еженедельного Пророка. Еда рядом с ним на столе оставалась нетронутой, и только маленькая серебряная ложечка сама помешивала его чай. — Сэр Малфой, — Сивилла низко поклонилась. — Я привела юного мистера Малфоя к обеду, как вы и велели. — Спасибо, Присцилла, — не отводя глаз с газеты, ответил он. Конечно, он не помнил и не считал даже нужным запоминать ее настоящее имя. Драко выразительно посмотрел на няню, и она стала шикать на других слуг, пытаясь их всех прогнать из трапезной. Мальчик прикрыл глаза. Это было слишком громко. — Забавно, Драко, — тут же прозвучал насмешливый голос Люциуса, все еще читающего газету и никак до этого не реагировавшего на своего сына. — Ты еще так мал, а уже пытаешься отдавать приказы моим слугам. Миссис Дженкинс замерла в нерешительности, так же, как и другие, не зная, как интерпретировать эту фразу от хозяина дома. — Все останутся здесь, — прозвучал ледяной голос Люциуса. Сивилла виновато посмотрела на мальчика и заняла свое место у одного из окон комнаты. Драко сжал кулаки и сел за противоположный край стола. К нему тут же подошли служанка и экономка и стали накладывать ему еду и наливать чай, воду и свежевыжатый сок. К горлу подступала тошнота. Тишину нарушало только постукивание ложки в чае Малфоя-старшего. К сожалению, тишина продлилась недолго. — Драко, ну здравствуй, — Люциус отложил газету. — Что ж, я жду рассказа о твоих успехах. Мальчик знал, что последует этот вопрос. Ни одна мышца на лице Драко не дрогнула. Он медленно поднял голову и впервые взглянул на отца: — Успехов пока не было. Я продолжаю стараться, — он сказал это настолько твердо, насколько мог. — Стараться? — Люциус рассмеялся. Драко почувствовал, что не может вдохнуть, от тревоги ему будто сдавило грудную клетку, похолодевшие руки начали дрожать. Тихим, вкрадчивым голосом Люциус сказал: — Все должно получаться у тебя без стараний. Ведь ты Малфой, эта магия дарована тебе от рождения. Люциус сощурил глаза и достал палочку, не отрывая взгляда от сына. — Отец, прошу тебя… — голос маленького Драко дрогнул. Он заерзал на стуле, не зная, куда себя деть, какой повод найти, какое средство, чтобы только очутиться где угодно, лишь бы не здесь. Лишь бы не расстраивать отца, лишь бы все исправить. Но такого средства не было. — Ты. Не имеешь. Права. Ни о чем. Меня. Просить, — леденящий душу голос с жуткими паузами между словами чеканил будто приговор. Все присутствующие слуги стояли по кругу от стола в напряжении. Миссис Дженкинс ахнув прикрыла рот рукой. В силу размеров трапезной почти никто из слуг не заметил, как при каждом из произнесенных Люциусом слов тонкие лианы, возникшие от невербального заклинания, обвили ноги и руки ребенка, обездвиживая его. А ту лиану, что сдавила горло мальчика, привязав его к высокому стулу, сложно было не увидеть. Драко тяжело дышал. Он закрыл глаза и начал считать про себя, стараясь выровнять дыхание, чтобы экономить воздух. Это происходило с ним не впервые. — Если ты не понимаешь по-хорошему… — прошипел Люциус. — мы будем тренировать тебя более эффективно! Коллашу! — мужчина повысил голос, и ступни Драко пригвоздило к полу заклинанием. — Серпенсортиа! — еще один всполох палочки, и на столе появилась гигантская змея, ползущая прямо на ребенка. — Сэр Малфой! — Сивилла не выдержала и вскрикнула умоляющим голосом. — Все остаются на своих местах, — отрезал он в ответ, не сводя глаз с сына. Драко в ужасе смотрел на змею, по его щекам потекли слезы. — Папа, пожалуйста… Папочка! — Не смей скулить как паршивый щенок! — заорал Люциус. — Меня тошнит от тебя! Сделай что-нибудь! Ни на что не способная мразь! — он вскочил на ноги и вскинул руку в сторону сына. Змея бросилась на ребенка. Боковым зрением Драко видел, как его няня и кухарка упали на колени в рыданиях. Прислуга поэтому так часто обновлялась в их замке. Не все справлялись со зрелищами, которые устраивал его отец, особенно если Нарциссы не было дома. Драко зажмурился, сотрясаясь всем телом, выворачиваясь в судорогах на привязи. Он кричал, а его маленькое хрупкое детское тело покрывалось пятнами. Змея кусала его с безумной скоростью. Он чувствовал, как кровь теплыми струями выливается из его рук, щек, шеи, груди. Змея прокусывала одежду, причиняя адскую жалящую боль. Но он знал, что это было только началом. Скоро начнет действовать яд, и новая, ноющая боль разольется по всем конечностям. А когда Люциусу надоест, эта часть закончится, и не останется ни одного следа. Завтра придут гости, и именинник должен выглядеть превосходно. Когда он был уже весь в крови, боль начала отступать. Маленький Драко по опыту знал, что это болевой шок, и ощутил непродолжительное облегчение. Он любил это больше всего — ничего не чувствовать. — Как же ты жалок! — слышался крик Люциуса будто сквозь толщу воды. — Где твоя злость? Почему ты ведешь себя как ничтожество? Борись!!! — Люциус отшвырнул змею палочкой и внезапно начал огибать стол. Новая волна страха захлестнула Драко от звука его шагов. Мальчик мог различать десятки видов этих шагов и знал, что обычно следует за ними, какое намерение они выдавали. Люциус схватил его за волосы. Лианы исчезли, и Драко потерял равновесие, невольно хватаясь за кровоточащее горло и пытаясь вдохнуть побольше воздуха. Отец со всей силы швырнул ребенка на пол. Драко начал кашлять, как можно быстрее отползая назад. — Куда ты собрался, сынок? — истеричные нотки в голосе Люциуса выдавали почти полную потерю контроля над собой. — Локомотор Виббли! — палочка взмыла в воздух, и ноги Драко стали ватными, не давая ему сдвинуться с места. Они просто не слушались, он был по пояс парализован. — Папа, — прохрипел Драко, закрывая лицо руками. — Дай мне еще один день… Один день… — он уже не плакал, только бормотал еле шевеля губами. — У тебя была неделя! — взревел Люциус. — Ты легилимент! Как минимум это у тебя врожденное! И подарил тебе это я! Это моя кровь делает из тебя хоть какую-то ценность! — он кричал, избивая сына массивной железной тростью с серебряным набалдашником в виде головы змеи, появившейся в воздухе. От нового ужаса боли маленький Драко кричал, срываясь на визг. Руки разъезжались в собственной крови. Ноги как тряпка волоклись за ним по полу. Он начал молиться про себя, как умел, неизвестным никому богам. Он молился, чтобы это закончилось. В свои почти восемь лет он уже молился, чтобы умереть. Он молился, чтобы исчезнуть. Люциус присел на корточки, наклонившись к его уху. — Я в твоем возрасте уже мог неосознанно двигать предметы, сжигать деревья, видел образы в чужих головах, используя легилименцию, я был настоящим Малфоем, а не позором своей семьи, — прошипел он тихо прямо на ухо Драко. — И знаешь что? — Люциус вдруг улыбнулся, заговорчески глядя на сына. Мальчик поднял окровавленное лицо, чтобы расслышать. — Если бы у меня был еще один сын, я бы уже убил тебя, — он смотрел на сына торжествующим, злорадным взглядом, пытаясь его эмоционально добить. — Я бы очень этого хотел… — прошептал Драко. Щелчок — и что-то снова взорвалось в его отце. Он со всей силы ударил ребенка тростью прямо в живот. — Да как ты смеешь?! Как ты смеешь говорить мне такое? — Люциус начал кричать, вскочив на ноги. — Сейчас ты у меня попляшешь! Сейчас ты узнаешь цену словам! Умойся в своей крови! Тварь! Он снова и снова взмахивал палочкой, и все предметы вокруг летели в маленького Драко: канделябры со свечами, сахарница, графины с водой, тарелки, статуэтки, каменные ступы, стулья, все разбивалось о его окровавленное тело — так, что осколки вонзались в порезы, разрывая уже мясо под кожей. Боль стала невыносимой. — НЕТ! НЕТ! Драко истошно закричал, закрывая лицо руками, разрывая на себе волосы. Внезапно во всех окнах трапезной начали вылетать стекла. Ужасающий грохот сотрясал залу. За этим последовал дребезг вылетающего из люстр хрусталя. Рыдающие слуги бросились к стенам, закрываясь от осколков, и наколдовывывая вокруг себя защитные куполы. Люциус изменился в лице. Он ахнул. — Мой мальчик! Это потрясающе! Драко, ты только посмотри на это! — с нескрываемым восторгом Малфой-старший раскинул руки в восхищении оглядывая комнату, всю усыпанную стеклом. Но Драко не мог этого видеть. Он больше не понимал, что происходит, постепенно теряя сознание. Тот поток магии, что он выплеснул, был огромным для ребенка, и тем более для такого израненного. Люциус встал над телом сына и очистил себя палочкой от его крови. — Эдвард, — позвал он дворецкого, — будьте добры отнесите его к мистеру Берчу в Мунго. Трансгрессировать сейчас опасно. Нельзя повредить заклятие. — Да, сэр, — тихо ответил высокий седовласый мужчина. — Все нужно сделать быстро. К возвращению Нарциссы он должен быть в своей комнате абсолютно без следов. Добби поможет с зельями. Перед глазами окончательно потемнело, когда он услышал слова отца у своего виска: — Ты всё же талантлив, Драко. Тебя ждет великое будущее.

***

Наши дни, Уилтшир, Частный дом Драко Малфоя. За окном светало. Драко вернулся от Пэнси, отдав ей несколько указаний по коммуникации со странами Альянса, и побыв с ней какое-то время, чтобы успокоить. Она очень чувствительно отреагировала на новости о начинающейся войне, что вполне можно было понять. А вот Драко не испытывал совершенно никаких эмоций. Будто страх атрофировался в его сознании как вид чувств. Он был абсолютно спокоен и стабилен. Что-то тождественное безразличию. Это не было защитным эффектом от шока, это было давно атрофированной способностью чувствовать большую часть эмоционального спектра, доступную другим людям. Он сидел на диване, откинув голову на спинку, и просто глядя в потолок перед собой. Сегодня они должны были встретиться с Грейнджер для определения очередного заклинания по Защите от темных искусств. Следовало отправить ей филина и сообщить, что ничего не выйдет, но он пока был не в состоянии писать письма. Малфой вдруг задумался о ней. Как она воспримет известие о войне? Будет ли Сопротивление использовать это против него? И если да, станет ли она в этом участвовать? Они были по разные стороны, в разных лагерях, за разные идеалы. Глупо было думать, что в сложной ситуации Грейнджер его поддержит. После всего, что они пережили, после всех этих лет, после захвата власти, оправдания Пожирателей, все это казалось огромной стеной, за которой Драко оставался сам по себе. Однако, тепло, с которым она к нему обращалась, с которым она даже на него злилась — нельзя было перепутать ни с чем. И у Малфоя не было никаких объяснений этому теплу кроме света ее души, не имевшего к нему никакого персонального отношения. Он хмыкнул, вспомнив, что она нравилась ему в школе, и что он выражал это самым идиотским способом, не пропуская ни единого шанса ее задеть или унизить. Было бы забавно рассказать ей об этом — просто посмотреть на ее реакцию. Может, заставить улыбнуться и поджать губы. Увидев перед глазами ее это выражение лица, Драко тихо рассмеялся. Но сейчас все было иначе: они оба были другими, и между ними была еще большая пропасть, чем раньше. Драко вдруг подумал, что все это какой-то бред, что ему давно следовало прекратить этот фарс с регулярными встречами, дать ей то, что она хочет, и на этом завершить дипломатический ход в отношении Сопротивления, продолжая его контролировать. Особенно сейчас все это казалось ему смехотворным. Он начинал войну, и все, к чему он стремился, было под угрозой. Драко встал и подошел к окну, окинув взглядом журнальный столик в поисках пергамента. Так как его там не оказалось, он взмахнул пальцами и наколдовал его вместе с пером. При посторонних он старался не применять магию без палочки, чтобы не пугать людей, но наедине с собой он мог свободно ею пользоваться. Беспалочковая магия была одной из сложнейших техник — даже Дамблдор не владел ей. Её нужно было все время практиковать, чтобы совершенствовать, и, как подумал Драко в тот момент, скоро у него будет масса возможностей для практики. Он закурил, глядя в свинцовое беспросветное зимнее небо, словно царапающее горизонт своим острым краем. Холод объял его широкие плечи, и он немного поежился. Малфой собирался написать письмо Грейнджер об отмене всех последующих встреч и полном разрешении на возвращение прошлой программы. Нужно было торопиться, потому что с минуты на минуту должен был появиться Нотт-старший, его советник. Они должны обсудить план совещания Штаба и созвать всех в Мэнор. Им предстояло спланировать первые военные действия на территории Франции. Докурив, Драко сжег окурок и, прикрыв окно, сел за столик. Он взял в руки перо и разгладил лист пергамента. «Здравствуй, Грейнджер…» — Блять. Он поморщился и взглядом стер первые слова. «Привет, Гермиона» Снова скривившись, он опять стер фразу. «Грейнджер, у меня тут нарисовались кое-какие дела на ближайшие полгода-год минимум, так что наши встречи по программе Хогвартса придется отменить.» Малфой поднял бровь, довольный этой версией, и продолжил: «Я готов уступить вам с Кингсли и вернуть прежнюю программу. Кроме твоего назначения, преподавательский состав не изменится без веских на то причин. Удачи на посту училки! Драко Малфой» Он уже собирался вызвать Кикимера, как вдруг вспомнил, что обещал ей помочь с её магией. В груди неприятно кольнуло. Малфой ненавидел всех, кто не исполняет обещания, и сам не хотел быть таким. К тому же, ему было жаль Грейнджер с этим ее печальным периодом. Все же она была одной из самых сильных волшебниц в стране. Он не разделял ее взгляды, но уважал ее во всем. Независимо от того, как плохо она сама к нему относилась. Поэтому, вздохнув, он снова стер строчки с пергамента и написал нечто новое: «Грейнджер, у меня тут наклевывается одно неотложное дело, поэтому сегодня я не смогу встретиться с тобой. Зная, как горько ты будешь плакать, спешу тебя заверить, что завтра-послезавтра я найду для тебя часик-другой, так уж и быть. Наверняка ты собиралась надеть коктейльное мини-платье, но к сожалению, ближайшее испытание подразумевает полет на метле — твое любимое развлечение, жаль неудобное. Так что давай в другой раз. Не скучай по мне сильно, Драко Малфой. P. S. Покажешь кому-нибудь это письмо — превратишься в жирную жабу.» Он улыбнулся и, вызвав Кикимера, попросил отправить письмо с его филином в очередную развалину, куда Уизли заточили Грейнджер на этот раз. Вытянув ноги, обтянутые узкими черными джинсами, он вдруг почувствовал неприятный холодок тревоги по спине. Через секунду в комнату трансгрессировал Кантанкерус Нотт. Он выглядел печальным, и это взвинтило сосущее под ложечкой чувство в животе Драко еще сильнее. — Добрый вечер, милорд, — старик посмотрел на него с тоской. — Говори сразу, в чем дело? — Драко встал, возвышаясь над своим советником на добрые две головы. — У них в плену мистер Забини, мой Лорд. Я сожалею.