***
Переулок Лэвер, 23, Лондон, Час спустя. Когда в сердце Лондона пробил полдень, кафе «Prufrock» превратилось в живописное полотно городской жизни. Полуденное солнце, появившееся после дождя, прорезаясь сквозь большие, деревянные окна, окутало помещение тёплым, золотистым светом, резко контрастирующим с холодом не отступающей зимы. Посетители «Prufrock» в это время представляли собой микрокосмос всего города. Деловые люди в элегантных костюмах склонились над ноутбуками, их разговоры были тихими, торопливыми шепотками. Рядом группы туристов, легко узнаваемые по бумажным картам города, врученным по старинке в отелях, и их широко раскрытым глазам во время взволнованных обсуждений на разных языках. Здесь были и более расслабленные молодые горожане, и пары с детьми, и одинокие фигуры — некоторые погружены в страницы потрепанных романов или планшеты, другие просто наблюдали за холодным уличным пейзажем спокойным взглядом. В это полотно вошел молодой мужчина. Его появление почти незаметно среди полуденной суеты — он мог быть легко принят за обычного лондонца. Крепкая и мускулистая фигура, коротко остриженные тёмно-русые волосы, щетина. В движениях — легкость, контролируемая энергия и пластика тренированного тела. Привлекательное лицо, казалось, несло в себе отпечаток непростой жизни: квадратный подбородок, нити морщин, шрам на брови, бдительные ярко-голубые глаза, сканирующие помещение недоверчивым взглядом. Его одежда была простой и функциональной, не привлекающей внимания. Обычная, потертая куртка, слегка выцветшие джинсы, крепкие кроссовки и спортивная футболка. Он явно ценил практичность и удобство выше моды. Несмотря на грубый внешний вид, в самом его поведении было что-то контрастное, намекающее на надёжно спрятанную доброту — кивок баристе, нежная улыбка ребенку, который врезался в него на бегу. Он выбрал столик и сел спиной к стене, по привычке, рожденной жизнью, где постоянная защита была необходима для выживания. Заказал кофе и погрузился в свои мысли. Через пару минут к нему присоединились ещё двое мужчин — оба моложе его, просто и буднично одетые. — Вы должны приходить раньше меня, — обратился к ним недовольный низкий голос. — И ни слова оправданий, а то меня стошнит. Долго нам ждать? — По нашей информации Гарри Поттер будет здесь с минуты на минуту. Вероятнее всего, к нему кто-то присоединится. Брюнет поджал пухлые губы и хрустнул поочередно всеми пальцами на руках. — Окей. Не привлекайте к себе внимание магглов. Не подводя незнакомых наблюдателей, Гарри вошел в кафе через пару минут, вежливо обращаясь к хостесс. — Добрый день, у меня бронь на имя Рональда Стайлза, — Гарри не придумал ничего умнее, чем соединить фамилию маггловского певца, которого тоже звали Гарри, с именем лучшего друга. Конспирация в маггловском Лондоне давно казалась ему излишеством, но все пройденные испытания вплели в него автоматическую осторожность. Миловидная блондинка улыбнулась, поглядывая в свой телефон. — Всё верно! Столик на двоих. Вы мистер Стайлз? — Да, мисс… Доулинг? — Да, рада знакомству! — хостесс явно задержала на нём провокационный игривый взгляд. Гарри всегда удивлялся, как много можно сказать глазами, не проронив ни слова. Можно даже перейти чужие границы, и ведь ни в чём потом не обвинишь. Но он себе подобных взглядов в ответ не позволял. — Я вас провожу, мистер Стайлз, — не получив желаемой реакции, девушка тут же натянула маску официоза и провела его за дальний столик у окна. Гарри сел и отсканировал кьюар код на столике, чтобы посмотреть меню. Он был уже сильно голоден, так как не успел позавтракать. Озвучив официанту свой заказ и вглядываясь в суету на улице, он почти заскучал, как вдруг… — Бу!!! — кто-то резко дёрнул его за плечи со спины и звонко рассмеялся. — Как взросло, как свежо! Кто бы это мог быть? — он покачал головой и поправил съехавшие очки. Гермиона плюхнулась на стул напротив, сияя от смеха. Её щёки порозовели от мороза, а волосы как обычно пришли в растрёпанное состояние, что только ухудшалось по мере того, как она выпутывалась из шерстяного шарфа. — Давно мы вот так просто не встречались! — А мы разве просто так встретились? — Гарри бросил на неё проницательный взгляд. Она тут же вздохнула, стирая улыбку с лица. — Нет, но ты мог бы хотя бы это изобразить. Мне так не хватает простого общения, простых встреч, прогулок… — Мне тоже, — Гарри грустно посмотрел на неё. — Будет праздник и на нашей улице, всё вернётся. Когда-нибудь. — А я думаю, что никогда не вернётся, — Гермиона осеклась, как будто удержалась от дальнейшего объяснения, и вздохнула. — Как у вас с Джинни? — Это не то, что мне бы сейчас хотелось обсуждать, — Гарри тут же закрылся, уткнувшись в меню. — Прости, я… Я просто переживаю, не хочу быть поводом для размолвок между вами… И тот случай… В общем, если хочешь, я могу поговорить с Джинни. Или мы можем вместе поговорить с ней, или… — Гермиона, — он мягко прервал её привычно быстрые рассуждения, когда она нервничала и не замечала реакции окружающих. — Да-да, я поняла. Проехали. — Раз о погоде поболтать у нас всё равно не получается, давай выкладывай, о чём ты хотела поговорить. И только не скажи, что о моём браке. Гермиона нервно вертела салфетку, её лоб был нахмурен от беспокойства. — Это о Малфое, — начала она, в её голосе прозвучала грусть, что сразу привлекло внимание Гарри. — Неожиданно, — протянул он. — Ты иронизируешь надо мной за сам факт разговора о нём? — Нет, конечно. Продолжай. Гермиона благодарно глянула на него. — Он считает, что я участвовала в сделке, касающейся Блейза Забини, передав его французской армии, — выпалила она так быстро, будто боялась быть пойманной на чём-то. — И? — Гарри внимательно изучал её, чувствуя подтекст эмоций в её тоне. — И я не имела к этому никакого отношения, Гарри! — горячо воскликнула она. — Ты же это прекрасно знаешь! — Я знаю, но дело не в этом, — он кивнул парню, принесшему ему тарелку с говядиной Веллингтон и тостом с овощами. — Гермиона, почему его мнение так важно для тебя? Она замялась. Её взгляд ушёл вдаль, потерянный в вихре мыслей. Пальцы ещё напряжённее смяли салфетку. — Я... Я не знаю, Гарри. Просто мысль о том, что он может думать, будто я способна на такую жестокость, задевает меня. И в свете последних событий я начинаю видеть иначе и его, и наше Сопротивление, — она сглотнула, избегая взгляда Гарри. — Знаю, ты меня осудишь за такой ход мыслей, но всё как будто поменялось местами… Малфой не пытается строить из себя рыцаря в белом пальто и в каком-то смысле выглядит честнее для меня в своих поступках, несмотря ни на что. А вот Кингсли, Люпин, Грюм, даже Молли… — она глубоко задышала. — Я не осуждаю тебя, Гермиона. И даже больше — я склонен согласиться. — Что?! — Грейнджер, наконец, метнула на него просиявший взгляд. — Гарри, во всём мире только ты меня всегда понимаешь! Я так тебе благодарна… — Хах, не за что благодарить… — он тепло улыбнулся, вернув на тарелку бутерброд с авокадо. — Но разочарование в Сопротивлении — это большая тема, и я пока не готов об этом говорить. Ещё сам не переварил. — Понимаю… — А вот к Малфою и его мнению о тебе можно вернуться. Гермиона встретила его взгляд, и в карих радужках промелькнула тоска. — Я не уверена, Гарри. Это сложно. Просто не понимаю, почему так больно от того, что Малфой думает, будто я была частью той сделки, — призналась она, в голосе звучало отчаяние. Гарри внимательно слушал, и его сердце наполнялось сочувствием. Слова Гермионы вскрыли глубокое разочарование, горечь по отношению к идеалам, которые она когда-то считала священными, как и он. Её уважение к Малфою, хотя и противоречивое, исходило из неизменной искренности и последовательности Драко — черт, которых теперь не хватало тем, кого Поттер с подругой привыкли считать друзьями. Этот же внутренний конфликт беспокоил и его последние дни. Но там не было противопоставления Малфою, лишь мысли о бывших участниках Ордена. Ему вдруг стало ясно, что отношение Гермионы к Малфою может быть сложнее, чем она готова признать даже перед собой. Он боялся спугнуть её искренность, потому что дело касалось уже не раздражавшего их мальчишку-слизеринца, а нового Тёмного Лорда. — Гермиона, иногда наше сердце ведёт нас неожиданными путями. — На слове «сердце» она покраснела, и это не скрылось от его внимательных глаз. — Нет стыда в том, чтобы чувствовать себя сбитой с толку. Если ты думаешь, что разговор с Малфоем может помочь, то, возможно, тебе стоит это сделать. Только будь осторожна. — Разговор? — она издала нервный смешок. — В последнюю нашу встречу он сказал, что не хочет больше иметь со мной ничего общего и просто исчез. Выражение лица Гермионы становилось всё более тревожным, когда она выразила, наконец, свой страх: — Гарри, а что, если он даже не захочет меня слушать? Что, если он уже составил обо мне окончательное мнение? Блейз ведь его лучший друг. А я часть костяка Сопротивления. Всё говорит против меня. В её мимике читалась уязвимость, которую Гарри видел крайне редко. — Я не могу отбросить мысль о том, что он пошлёт меня сразу, не дав даже шанса объясниться. — Ты боишься, что он может причинить тебе вред? Наказать за случившееся? — в тоне Гарри прозвучала сталь. — Нет, что ты… Нет, он ни за что этого не сделает… Поттер поднял бровь. «Ни за что, значит. Интересно», — промелькнуло в его голове. — Просто… По непонятным мне самой причинам, я долго оправлялась после нашего последнего разговора. Ещё один такой я не выдержу. Гарри протянул через стол руку, поддерживая её. — Гермиона, если Малфой был настолько эмоционален, чтобы обвинить тебя в предательстве и распрощаться, это значит, что ты ему не безразлична. Люди не переживают из-за тех, кто им совсем не важен. Гермиона прикусила губу, обдумывая его слова. — Боль в его глазах, Гарри... она была такой сильной. А что, если он слишком разочарован, чтобы увидеть за этим недоразумением правду? Взгляд Гарри был искренним. — Именно поэтому тебе нужно попробовать. Если он почувствовал себя преданным, это значит, он ценил твою честность, твой характер. — Он отпил пива и погладил её по руке. — В глубине души каждый, кто чувствует предательство, надеется, может быть, даже вопреки самому логичному суждению, что его доверие не было напрасным. Что он ошибается. Глаза Гермионы блестели непролитыми слезами. На лице было хорошо знакомое Гарри с детства выражение, как когда она узнавала правильный ответ на какой-то глубоко волнующий её вопрос, вдруг захлопнув книгу в Гриффиндорской гостиной. — Ты действительно так думаешь, Гарри? — Да, — заверил он. — Драко Малфой может быть очень разным и сложным, но он не равнодушный человек, мы это с тобой точно знаем. И в твоём случае, Гермиона, я думаю, он далек от этого. Ты должна хотя бы дать ему и себе шанс исправить ситуацию. Гермиона прерывисто выдохнула, в её глазах вспыхнула новая решимость. — Ты прав, Гарри. Я должна попробовать. Я не могу это вот так оставить! — она снова заулыбалась. Гарри цокнул языком, ухмыльнувшись её реакции. — Просто нам необходимо завершить работу над программой Хогвартса, и… Если мы не будем общаться, всё уйдёт во власть бывших Пожирателей, а для детей… — она опять затараторила. — Гермиона, пожалуйста, — Гарри закатил глаза. Смутившись, она покраснела и захихикала. Поттер в отличие от Грейнджер умел здорово скрывать свои чувства. Сейчас он отзеркалил её эмоциональное облегчение и завязал непринужденный разговор, переводя тему. А Гермиона ела часть его обеда и шутила про малыша Альбуса. Глубоко внутри же он боролся со своими собственными опасениями за неё. Гарри надеялся, что она найдёт ответы, которые ищет, но не мог избавиться от тревоги, что её переплетение с Драко Малфоем может привести к ещё большим страданиям. Он не видел в ней пока даже намёка на осознание насколько, а главное — почему отношение Малфоя к ней было для неё важно. В нём вспыхнули защитные инстинкты за лучшую подругу. Более опасного сочетания не придумать, особенно учитывая, кем теперь являлся Малфой. Но в то же время, Гарри впервые за последний год замечал такие живые эмоции в ней. Риск разбитого сердца был велик, но если была хоть малейшая возможность счастья, он знал, что не должен стоять у неё на пути. Всё, что он мог предложить, — это свою неизменную поддержку во всём. Гарри надеялся, что мужество Гермионы приведет и её, и Малфоя к лучшему пониманию своих чувств и друг друга.***
20 минут назад. Неподалеку за столиком у окна за этим диалогом то и дело украдкой наблюдали три пары глаз. И самые суровые из них терялись на девушке с каштановыми волосами. Он был мужчиной больше знакомым с жестокими реалиями войны и улиц криминальных районов, чем с нюансами и тонкостью эмоций. Тем не менее, когда его взгляд упал на девушку в другом конце зала, незнакомое, странное волнение нарушило спокойствие его мыслей. Само её присутствие почему-то было для него завораживающим. Её волосы, каскад непослушных мягких локонов обрамлял лицо в смешном беспорядке, который только добавлял ей шарма. Нежный свет зимнего солнца играл в её тёмных глазах, подчеркивая их глубину. Она была стройной, с тонкими чертами лица, красивыми ногами, но так скромно одетой. Он был поражен её естественной элегантностью. Она была не просто хорошенькой, в ней было что-то ещё. Достоинство и интеллект, сверкавшие в её взгляде, искренность — всё это на мгновение заставило его почувствовать что-то непонятное, тревожащее. — Как её зовут? — спросил он тихим голосом, в котором читалась нехарактерная для него неуверенность. — Полковник Клеман, вы что, шутите? — прошептал один из его спутников с неподдельным удивлением в голосе. — Это же Гермиона Грейнджер, героиня войны, лидер Сопротивления. Взгляд Арно оставался неподвижно прикованным к Гермионе, пока его ум обрабатывал новую информацию. Гермиона Грейнджер — он, разумеется, слышал это имя, испещренное рассказами о её храбрости и уме. Но вот она, неожиданно человечная, из плоти и крови, и необычайно притягательная — вызвала в нём большую реакцию, чем он мог бы сам от себя ожидать. Это открытие взметнуло сложный вихрь эмоций: непроизвольное уважение к её достижениям, интерес к её личности и ещё что-то, что он не мог описать. Наблюдая за её общением с Гарри Поттером, Клеман анализировал собственные мысли. Её смех, казалось, плёл невидимую нить вокруг него. Это было не столько про влечение в обычном смысле слова. Это было что-то более интеллектуальное — первая искра заинтересованности женщиной, ставшей символом войны, и теперь, без её ведома — вызовом. Не только в плане мастерства или силы, но и интеллекта и влияния, растущих на неблагоприятной почве. Она ведь тоже была магглорожденной. Она тоже была храброй и даже безрассудной, если верить слухам, и тоже всего в жизни добилась самостоятельно. Заслужить её уважение или даже вызвать чувство страха, стоять наравне в её глазах с такими личностями, как Гарри Поттер или Драко Малфой, было вызовом, который Арно Клеман неожиданно захотел исследовать. — Полковник, нам обоим после окончания их ланча отправляться за Поттером? — Да, Грейнджер я сам отслежу, — он напряженно посмотрел на подчиненных. Продолжая наблюдать за ней из тени, он вдруг ощутил что-то фатальное. Вот чувство, которое он не мог понять. Неизбежность. Что-то внутри него изменилось — изменение, незаметное для других, но монументальное для Арно. Гермиона Грейнджер, даже не зная об этом, впервые попавшись ему на глаза, оставила неизгладимый след в его сердце и разуме, запустив серию событий, которая изменит судьбы их обоих.