***
«Мой Лорд, Французы уничтожили три лаборатории по производству зелий в Англии, Уэльсе и Шотландии. Также они сожгли два склада с волшебными палочками под Эдинбургом. По нашей информации, Министерство Магии Франции не было осведомлено о происшествии, и эта атака организована лично полковником Арно Клеманом. Мы должны договориться о немедленных мерах безопасности в отношении наших ресурсов. Нам следует созвать срочное собрание штаба. Прошу отправить ко мне Кикимера, как только прочтёте это письмо. Я готов всех собрать в Мэноре сегодня к семи вечера, если Вы позволите. С надеждой на Ваше понимание, Кантанкерус Нотт» Драко отшвырнул письмо на стол. — Блядь! Сука!!! Он метнул в закрытое окно бокал с красным вином. — Кикимер! Опершись ладонями о стол, Драко не разворачиваясь произнес уже очень тихим, вкрадчивым голосом: — Отправляйся к Нотту-старшему. Передай, что он может собрать всех нужных людей, и переправь их в Мэнор к семи вечера. Притихший домовик приготовился к аппарации, когда Малфой добавил: — Проследи, чтобы мама оставалась в западном крыле. Осколки бокала и красные пятна испарились от магии эльфа, спрятавшегося у него за спиной. Драко взглянул на свои часы и скрыл их в рукаве узкой чёрной мантии, расшитой серебряной нитью. Он закрыл лицо руками и остался ждать собрания, больше не шелохнувшись.***
Подземелье Мэнора, Штаб-квартира Военного Совета, 19:05 Среди мрачной обстановки штаба Драко Малфой возвышался словно олицетворение бури. Шепоты пронеслись по зале при его появлении, присутствующие согнули спины в низких поклонах. Всё в его внешности выдавало тяжесть состояния. Обычно безупречно уложенные платиновые волосы были слегка взъерошены, свидетельствуя о беспокойных руках, пробегавших через них в отчаянии. Глаза, обычно острые и проницательные, теперь горели слепой необузданной яростью. Каждая линия его тела напряжена, как будто он был натянутой до предела тетивой лука, готовой разорваться. Гнев, исходящий от него, был осязаемым, наполняя комнату напряжением, которое сковало страхом даже самых опытных членов совета. Взгляд Драко скользнул по комнате, молчаливо бросая вызов тем, кто осмелился встретить его. Его осанка, жесткая и властная, не оставляла места сомнениям: это собрание не было просто ещё одним стратегическим обсуждением. Это было взрывом, призывом к действию, побуждаемым личной вендеттой против Арно Клемана и катастрофических потерь, нанесенных им. — Я ожидаю ваших предложений, — ледяной тон Малфоя наотмашь разбил воздух. Опытный генерал Авишай, лицо которого было покрыто шрамами прошлых сражений, выступил вперёд. — Мы должны укрепить наши оставшиеся ресурсы, — предложил он. Его голос был стойким. — Дополнительные защитные заклинания и больше стражников могли бы… — Мы? Кто мы? — Малфой повернул голову к Авишаю. — Сэр, я… — Так ты? Или мы? — Драко зловеще рассмеялся. — Что происходит у нас с безопасностью?! Как это возможно? Чтобы наши границы нарушали вот так легко? Чтобы результаты многолетнего труда сжигали как спичку? Где стражники твои? Где защитные заклинания?! — Лицо Драко исказилось злобой, на шее появились красные пятна. — И ты мне смеешь говорить, что мы должны укрепить ресурсы?! Все присутствующие словно сжались в размерах, неосознанно отодвигаясь как можно дальше. Малфой сел во главе стола, сбив по дороге с грохотом один из стульев. Он достал серебряный портсигар с драконом и вытащил сигарету, проведя дрожащими пальцами по брови. — Простите меня, мой Лорд, — тихо произнес Авишай. — Мне не нужны твои извинения. Никогда не извиняйтесь за ваши провалы. Это отвратительно. Висело гробовое молчание. Драко затянулся, закрыв глаза. — Алфорд, может, ты что-нибудь предложишь? — он выдохнул густой дым и швырнул портсигар на стол. Другой, более молодой волшебник с острым взглядом решился высказаться, хотя его голос заметно дрожал: — Речь не только о защите. Нам стоит ответить ударом, поразить их там, где это больнее. Если бы мы могли проникнуть… — Довольно. Если мне нужны будут общие бесполезные слова, я прочту газету за завтраком, — он устало вздохнул. — Короче, обсудите между собой, я не буду вас пока слушать. Драко провел рукой в воздухе, создавая вокруг себя вибрирующий полупрозрачный щит, поглощающий все звуки за его пределами. Предложения варьировались от оборонительных тактик до агрессивных нападений, каждое из них отражало напряжение войны и угасающую надежду на скорую победу. Однако все взгляды периодически возвращались к Тёмному Лорду, искали одобрения, руководства, или, быть может, прикосновения к его неисследованным мыслям. Но его взгляд был нечитаем, он не обращал ни на кого внимания. Пока все спорили, разум Драко сковало отчетливое видение разрушений, причиненных Арно Клеманом. В его воображении склады, ранее ломившиеся от волшебных палочек, теперь лишь обугленные руины. Пламя переливалось, отражаясь в глазах Драко, когда он представлял, как огонь поглотил годы тщательного накопления и подготовки. Затем перед ним предстало мрачное видение лабораторий зелий, некогда являвшихся центром скрупулезных магических экспериментов. Он видел, как разбиты флаконы с драгоценными жидкостями, их содержимое просачивается в трещины разрушенного каменного пола. Невосполнимая утрата. Едкий запах магических реагентов, смешанный с дымным ароматом разрушения, оставался в сознании горьким напоминанием об их уязвимости и о насмешке Клемана. Всё это ещё больше подогревало тлеющее негодование Драко, превращаясь в холодное, расчетливое желание отомстить. Комната совещаний была словно котел кипящих эмоций: напряжение висело в воздухе, перемешиваясь с едва уловимыми течениями страха и ожидания. Подданные Драко ощутили изменение в настроении своего лидера, когда его взгляд остановился на одной фигуре — Нотте-старшем. Лицо Кантанкеруса Нотта было маской контролируемого спокойствия, когда он встретил стальные глаза Драко. — Прямой подход, хоть и удовлетворяющий, не всегда самый мудрый, мой Лорд, — начал он. Его голос был низким и резонансным во вновь образовавшейся тишине. — Наша первостепенная задача сейчас — ослабить их линии снабжения и профинансировать восполнение собственных ресурсов. Дестабилизация их операций может привести к более значительному коллапсу, чем прямое нападение. Драко сжал челюсти при этих словах. — Этого мало, Кантанкерус. — Если вы хотите убийства Арно Клемана, то мы можем быть уверены, что за такую несанкционированную атаку он будет предан военному трибуналу Франции и казнён. — Хуйня. Это всё ложь. Они всё знали. Не будь наивен. Малфой щелчком выбросил сигарету в воздух и поджег её без помощи палочки. Он встал и начал ходить кругами по комнате, погружаясь в нервные размышления. Его советник прекрасно знал это его состояние и ожидал скорых приказов высокого уровня анализа. После момента, который казался вечностью, Драко резко бросил Авишаю: — Реализуйте план Нотта, — приказал он, его голос прозвучал с неохотой. — Но, — добавил он, сужая глаза, — как я и сказал, этого мало. Настало время для полномасштабной войны. Арно Клеман сделал нам подарок, сам того не ведая! Когда казалось, что напряжение в комнате не могло стать выше, Драко взметнул его до небес. — Я хочу, чтобы вы использовали случившееся для нескольких целей, — он продолжал чеканить шагом просторную залу, вертя в руках маггловскую зажигалку. — Проинформируйте общественность о поступке Клемана. Пусть они увидят разрушения, которые он принес нашей стране. В красках. Он ослабил галстук на шее и снял мантию, оставшись лишь в чёрном костюме и чёрной рубашке. Ему было жарко, но эмоционально он расслабился. Всё. Он знал, что делать. Видел это так же ясно, как людей перед собой. — Далее я хочу, чтобы вы, — он полоснул взглядом по Кантанкерусу и Авишаю, — подготовили всё необходимое: нашу идеологию, герб, который будет нас представлять, и даже военную форму. Она должна быть красивой, она должна вызывать в людях желание её носить, казаться выше по статусу, богаче, могущественнее. Каждая деталь должна символизировать нашу силу и уникальность. — Но сэр… Вы хотите… — прошептал Нотт. — Да. Я хочу открыто набирать добровольцев в новую, расширенную армию. Третье — сформируйте щедрый фонд под жалованья для солдат. Это должно стать социальным лифтом для всех, кто мечтал пробиться в верхушку. Военные станут новой элитой Лондона. В зале послышались тихие перешептывания и шокированные вздохи. В глазах членов совета смешались восхищение и страх. Теперь пути назад нет. Такая широкая огласка меняла всё. Колеса войны были приведены в движение непоколебимой волей Драко к победе и жаждой отомстить врагам. Взгляд Драко пробежал по всей комнате. — Они хотели войны, я дам им испить её до дна. Мы сконцентрируем всю магическую силу страны в своих руках, — Малфой повел челюстью, выходя из комнаты. — И имя нам — легион.***
В окно снова барабанил холодный дождь со снегом, добивая стёкла ветвями раздираемых ветром деревьев. Гулкий вой бродил по старому замку, убаюкивая своих обитателей музыкой кошмаров, под которые они привыкли засыпать с детства. Драко сидел в кабинете вместе с Ноттом-старшим, раздавая последние указания. — Поговорите с Пэнси, она должна отправить ряд писем в другие страны как глава Отдела по международному сотрудничеству. Наши союзники нынешние и будущие должны узнать о случившемся. Следите за текстом, всё должно быть достаточно ярко. — Будьте готовы, что французы в ответ расскажут о случившемся в Альпах. — Не расскажут. Если не дураки, они этого не раскроют. Кто захочет стать союзником слабой страны, лишенной почти всего военного состава? — Вы правы, мой Лорд, — Кантанекрус закивал, откинувшись в кресле. — Я поговорю с мисс Паркинсон. Внезапно дверь в кабинет скрипнула. Брови Драко поползли вверх, когда он увидел свою экономку, которой строго-настрого воспрещалось прерывать их с Ноттом-старшим встречи. — Сэр, прошу простить моё вмешательство, — робко начала она, выражая при этом крайнее недовольство на лице, чем ещё сильнее удивила Драко. — Но у наших ворот вот уже два с половиной часа стоит дама и отказывается уходить, пока не увидит вас. Малфой нахмурился. — Дама? Какая ещё дама? — Это мисс Грейнджер, сэр. — Салазар… — Драко закрыл лицо рукой. — Это что, шутка? — Нет, сэр, это та ведьма, которая училась с вами в Хог… — Да я помню, кто это! Незабываемая женщина. Нет, ну что за день?! Нотт-старший едва заметно улыбнулся, оценивая его реакцию. Малфой почувствовал на себе его взгляд и обратился к нему: — Наверняка она наколдовала себе купол из сухого тёплого воздуха и совсем не страдает! Пусть дальше стоит, вы согласны? — Мой Лорд, что сказала бы ваша мама, узнай она, что вы держите пусть и незваную гостью у ворот два часа? — Это она сама себя там держит! Я её не звал! Кантанкерус робко положил руку ему на плечо. Он не стеснялся такого контакта при экономке, поскольку она тоже наблюдала Драко с младенчества и знала, как Нотты его любили. — Сэр Малфой, я думаю, такая настойчивость заслуживает хотя бы минуты вашего внимания, — мягко произнес он. — Выйдите к ней, я тут как раз всё запишу, и вы уже обернётесь. Драко вздохнул. — Я так устал, Кантанкерус… — Понимаю, мой Лорд. Уверен, мисс Грейнджер не отнимет у вас много сил. — Ха-ха! Она это умеет с детства. Ладно. Чёрт с ней. Он достал портсигар и постучал им по столу. — Абигейл, попросите подготовить мою мантию, я спущусь к ней сам. Сопровождение не нужно. — Да, сэр. Сию минуту, — пожилая женщина тут же скрылась в дверях. Малфой поправил волосы и продолжил нервно постукивать табакеркой по дереву. Молчал так, как умел он один. Что никто не смел нарушить это, ведь всякий вопрос казался наблюдателю неуместным и глупым. Даже его советник не мог пересечь эту невидимую, но такую глубокую линию. Драко встал из-за стола и посмотрел в окно. На его лице застыло выражение глубокой тоски. Он так не хотел чувствовать боль снова. Но она же пришла к нему. Зачем-то пришла. «Грейнджер или боль — неважно, они как имя и прозвище», — подумал он, горько усмехнувшись и покинув кабинет.***
Гермиона стояла у кованых ворот, безуспешно пытаясь разглядеть знакомую фигуру вдали. Шёл третий час, как она тут торчала: ноги затекли и болели в узких туфлях, которые она зачем-то надела, пальцы с палочкой будто слиплись в потной ладони, удерживая купол воздуха вокруг неё, волосы распушились как мочалка, тушь осыпалась на все лицо и застыла на ресницах, а глаза начали чесаться. Одним словом — шик. Гермиона обладала всеми нужными качествами, чтобы пребывать в этой идиотской ситуации — ждать у ворот замка, где её когда-то пытали, ждать нового Тёмного Лорда, против которого она должна была по идее бороться, и который в их последнюю встречу сообщил ей, что не желает иметь с ней ничего общего. Три часа. Ведь она была упряма, упорна, наивна, никогда не сдавалась и ради собственной правоты могла бы спалить весь Лондон вместе с Уилтширом, где и располагался её «любимый» Мэнор. Великолепно! Грейнджер как раз задумалась, сколько она ещё продержится, когда вдруг что-то золотистое блеснуло вдали. Похожее на кое-чьи волосы. Она пальцами отодвинула уголки глаз, чтобы прищуриться и увидеть наверняка, не мерещится ли ей Малфой. Смешная привычка, доставшаяся ей от матери. Из-за того, что палочка съехала в сторону во время этого движения, купол над ней разрушился, и ее обдало ледяным дождем с головы до ног. «Теперь я похожа на мокрую мышь, отлично!» — раздался собственный голос в голове Грейнджер, и она начала отчаянно распутывать мокрые патлы, налипшие ей на лицо. — Чёрт, чёрт, чёрт! Её охватила паника, ведь теперь она уж точно не могла ничего разглядеть. — Отвратительно выглядишь, Грейнджер. «Чёрт». — Здравствуй, Малфой! Ливень над ней прекратился. Всё вокруг смолкло, создавая абсолютную тишину под их новым большим куполом из тёплого воздуха. Слышно было только её тяжёлое дыхание. Малфой же стоял как каменное изваяние, не издавая ни звука. Он смотрел на неё, казалось, самым холодным взглядом из своей картотеки, выжидая. — Я пришла поговорить! — выпалила она. Внутри всё сжалось. Не так она представляла себе эту встречу. Как угодно, но только не так. — Вроде я ясно дал понять, что не желаю с тобой говорить. Никогда. Сердце бешено заколотилось в груди. Она почувствовала, как к горлу подступает ком. Почему это так обидно? Почему? Гермиона несколько раз вдохнула и прокашлялась, чтобы не выдать дрожи в голосе. — Да, но ты не прав. Малфой вскинул одну бровь. Отлично, удивление — это уже какая-то эмоция помимо презрения. Она поспешила продолжить: — Ты не прав, и я пришла доказать тебе это! Вторая бровь поползла вслед за первой. — А ты мастер переговоров, Грейнджер. Умеешь расположить к себе собеседника. Гермиона истерически хихикнула. Конечно, она не свернёт с намеченного пути, как бы он ни издевался. — Так вот, доказательства я принесла с собой. В трёх видах. — Что, прости? — Да, первое — это мои воспоминания для Омута Памяти, если у тебя такой имеется… — она затараторила и начала рыться в своей сумке. Вытащила несколько пузырьков, впихнув их в руки опешившему Малфою, чтобы продолжить. — Второе — это Веритасерум, который я могу выпить, если решишь устроить допрос! — Она достала бутылек и подняла голову. — А третье? — он скользнул по ней вопросительным взглядом. — А третье — это я. Ты можешь проникнуть в моё сознание и увидеть всё, что я знала об истории с Блейзом. Я не стану мешать. Он замер. — Почему всё это должно быть мне интересно, Грейнджер? — Драко испытующе на неё посмотрел. В нос ударил запах его одеколона. Снова этот тонкий свежий аромат, едва уловимый, этот кедр, нежный и холодный. Она закрыла глаза. Нужно что-то ему ответить, что-то, чтобы он не ушёл. Гермиона не понимала, почему это было так важно. Просто иначе было нельзя. — Я не знаю, Малфой. Я честно не знаю, почему. Но если ты не увидишь правду, я не смогу с этим спокойно жить. Он хотел было что-то ответить, но она прервала его. — А если тебе эта правда не нужна, то я не могу тебе навязать её. Ни её, ни себя, — вытащив остатки гордости на поверхность, она посмотрела ему прямо в глаза. — Пойдём в дом. Ты заболеешь, — только и сказал он. Малфой развернулся в своих шикарных туфлях и направился к замку, рассекая дождь, снег и ветер, и держа в руках пузырьки с её воспоминаниями. Гермиона резко и прерывисто вдохнула. Получилось? Почему он так странно ответил? Вдруг её обдало новой волной ледяного дождя. — Не зевай там, поле не бесконечное, — послышался его низкий голос, сопровождаемый взмахом руки в чёрной кожаной перчатке. — Мог бы и раньше предупредить! — она осушила себя палочкой и засеменила в замок, догоняя его. У большого парадного входа ожидала целая толпа прислуги с зонтиками и палочками наготове, а также какими-то вещами и подносом с чаем. — Сэр, мисс, — седовласый высокий дворецкий почтительно склонил голову, протягивая им сухие мантии. — С-спасибо! Спасибо вам! — Гермиона благодарно закивала и приняла обе мантии, поскольку Малфой проигнорировал свою, шагая прямиком внутрь. Она шла за ним, пытаясь заглянуть в доспехи стоявших в холле рыцарей как в зеркало. Однако, ужаснувшись своему отражению, перестала. Естественно, Малфой выглядел идеально. Чёрная утеплённая мантия была покрыта бархатом, приталенный брючный костюм смотрелся на нём как на модели, волосы красиво лежали, обрамляя спокойное невозмутимое лицо со сверкающими серо-голубыми глазами. Даже ступал он как сиамский кот мягкими лапами, в то время как Гермиона шагала, громыхая каблуками на весь Мэнор. Отвратительно. Наконец, он привёл её в какое-то помещение, освещённое камином и среднее по мрачности с учетом всего, что ей доводилось видеть в этом бесконечно огромном замке. — Стой тут. Кикимер? Раздался хлопок, оповещавший о его появлении. — Принеси нам булочки с корицей, маггловские вафли и чай. — Господин снова тащит в дом грязную кровь… Позор семье Блэков… — Кикимер! — прикрикнул Драко, и эльф исчез. В великолепном зале с высокими потолками и внушительными портретами, Гермиона стояла непреклонно перед хозяином замка, Драко Малфоем. Напряжение между ними было ощутимым, такая электрическая смесь неразрешенных чувств и невысказанных истин. Гермиона первая нарушила молчание. — Драко, я пришла сюда, чтобы всё прояснить. Я никак не связана с ситуацией Блейза. Ты должен мне поверить. Драко, опершись на роскошный камин, смотрел на нее со смесью скепсиса и чего-то более мягкого, чего даже сам себе не признавал. — Правда, Грейнджер? Несмотря на всё, что ты сюда притащила, и пускай даже ты действительно не была частью этого заговора, в конце концов, ты — часть Сопротивления. С чего бы тебе так добиваться моего доверия? Взгляд Гермионы не дрогнул. — Потому что, несмотря на всё, я думаю, что ты знаешь меня лучше. Я думаю, ты понимаешь, что я никогда не приму участие в таком предательстве. Ни против Блейза, ни против тебя. Выражение Драко изменилось, на его лице мелькнуло сомнение. — Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты пришла сюда только чтобы очистить свою совесть? — Разве это не то, что бы ты сделал? — возразила она, смягчая голос. — Прийти и столкнуться с тем, кто неправильно понял твои действия? Была короткая, напряженная пауза, прежде чем Драко издал ироничный смешок. — Если бы я пытался исправить неверное впечатление других людей обо всех своих действиях, мне пришлось бы убить лет сто жизни. Нет, мне это ни к чему, и я тебя не понимаю. Он явно хотел что-то от неё услышать. Что-то большее, чем то, что она сама готова была признать. — Я думаю, если бы я сказала, что не хочу иметь с тобой больше ничего общего и навсегда с тобой распрощалась из-за поступка, который ты не совершал, ты бы попробовал это исправить. Проклятое сердце снова заколотилось. Это было очень самонадеянно с её стороны. Как только Гермиона это произнесла, холодный страх лизнул её руки: «Да ему вообще было бы всё равно». — Допустим. На её лице появилась лёгкая улыбка, в глазах мелькнуло тепло. Смелость как алкоголь ударила ей в голову. — И ты всегда с трудом признавал ошибки, Малфой. Драко оттолкнулся от камина и сделал шаг вперёд. — Может быть. Но согласись, в такие времена как сейчас доверять непросто. Особенно в нашем с тобой случае. Учитывая, кто ты и кто я. Гермиона кивнула, её улыбка перешла в более серьёзное выражение. — Я знаю. Но недоверие и подозрения уже стоили нам слишком многого. Не можем ли мы хотя бы попытаться верить в хорошие намерения друг друга? Драко встретил её взгляд, расстояние между ними теперь было скорее эмоциональным, чем физическим. — Хорошие намерения, Грейнджер? На войне? — На войне они имеют ещё большее значение, — тихо ответила она. Был момент, когда их взгляды переплелись, а в них — молчаливое признание сложных эмоций, кипевших под поверхностью. Фасад равнодушия Драко колебался, показывая намёк на уязвимость, которую он скрывал. — Я не могу позволить себе ошибиться, Грейнджер, — устало произнёс он. — Я не дам тебе ошибиться! Вот, смотри! Посмотри мои воспоминания, любым способом! Я всё приготовила! Наконец, он тоже улыбнулся. — Десять очков Гриффиндору за подготовку домашнего задания! — он покачал головой. — Забери свои бутыльки, они мне ни к чему. У тебя всё в глазах написано. Гермиона вдруг ощутила подступающие слёзы. Она вытерла лицо рукавом шерстяной мантии, по-прежнему держа в другой руке скомканные новые, врученные дворецким. — Что ты в них вцепилась? Дай сюда, — Драко выдернул вещи и убрал их на спинку стула, снял с неё пальто, взмахом руки отправив его за пределы комнаты, двумя пальцами притянул булочку и торжественно положил ей в руку, пока по её щекам предательски катились слёзы. Сжав между пальцев прядь её волос, он пробормотал что-то вроде: «Они и так прикольные». Гермиона вдруг почувствовала, как сильно она устала. Как она выбилась из сил. Как она перенервничала. Как дрожала сейчас, то ли от холода, то ли от стресса. Как будто всё разом хлынуло, как сорванная плотина — вся её боль и всё её одиночество. Внезапно ей стало абсолютно всё равно, как она выглядела. И почему-то ей думалось, что и ему тоже. — Ну всё, всё. Может, я перегнул немного. У меня это бывает, — он мягко усадил её на стул и снова отошёл к камину. — Сегодня был очень тяжёлый день, извини. Я в целом не в настроении особо разговаривать. Она ничего не знала о его дне, но почему-то так хорошо его понимала и не воспринимала это на свой счёт. Внезапно его руки что-то коснулось. Малфой машинально оглянулся и тут же нахмурился, увидев, что Гермиона тычет в него мизинцем. — Что ты делаешь? — Дай свой мизинец. — Ты его отрубишь? — Малфой, дай мизинец! Это у магглов в детстве означает самое искреннее намерение к примирению. Нужно сцепить наши мизинцы. — Какие же магглы тупые. Он закатил глаза, не изменяя себе, но мизинец всё же протянул. Для Гермионы же этот глупый жест, который был одновременно неуверенным и полным надежды, значил очень многое. — Мир, Малфой? — Мир. Гермиона широко улыбнулась. И тут же, как ребёнок, забывший, из-за чего только что плакал, принялась с энтузиазмом рассказывать ему о своей работе над программой Хогвартса. — В общем, пока мы не общались, я изучила успеваемость в Хогвартсе до и после изменения программы, а также сопоставила отчеты преподавателей и деканов факультетов… — Грейнджер, — он резко оборвал её, глядя прямо в глаза. — Да, Драко? Она не заметила, как назвала его по имени. Он заметил. — Это всё здорово, но я не готов это слушать до тех пор, пока ты не сделаешь выбор. — В-выбор? — она запнулась, поднимая на него взгляд. — Да. Всё очень изменилось, пока ты штудировала свои бумажки. Твои воспоминания я всё-таки заберу, чтобы узнать, кто это сделал с Блейзом, — он снова отвернулся к камину. — А тебе нужно сделать выбор. — Но какой?.. — она непонимающе смотрела ему в спину. — Либо ты остаёшься в Сопротивлении, либо переходишь на мою сторону.