Детка - Конфетка. Кровь, пот и слёзы.

      Если в государственном университете Пусана остановить любого студента и попросить его назвать самую милую парочку, то он не задумываясь ответит — Конфетка и Золотой Макне. Потому что эти двое быстро завоевали чужие сердца, а на официальном сайте университета даже появилась отдельная шип-страничка, посвященная этим двоим. Правда, администрация быстро пресекла подобную деятельность, но это не помешало анониму завести аккаунт в инстаграм, где регулярно появлялись фотографии парней и милые зарисовки об их жизни. Впрочем, ни Чимина, ни Чонгука, привыкших к повышенному вниманию, подобное не смущало. За ними намеренно не следили, их жизни и здоровью ничего не угрожало, в их отношения не вмешивались.       Но за неделю до рождественских каникул на той самой страничке появилась одинокая фотография Намджуна и небольшая история о том, что Золотой Макне очень сильно обидел «Монстра», уведя Конфетку прямо у него из-под носа. Чон на это отмахнулся, сказав обеспокоенному Чимину, что этот долбанный аноним нихрена не знает.       Хотя, отношения у соседей в самом деле испортились. Началось с того, что Киму пришлось выплатить штраф за ложный вызов полиции. Подставлять Чонгука и обвинять его в угоне он не стал. Но после всех разбирательств, всё же предложил Чону съехать. И тот с нескрываемой радостью переехал к Юнги, отправив лёгкого, смешливого и неконфликтного Хосока к Намджуну. Сначала Чон очень радовался, ведь подобное соседство позволяло ему часто оставаться у Чимина, а Тэхёну приходить к Мину. Но тринадцатый номер футбольной команды не учёл одного — они живут в абсолютно разных биологических режимах. Это вызывало массу вопросов к Хосоку, такому же активному и подвижному, как Чонгук. Было удивительно, как им удавалось уживаться вместе на протяжении трёх лет. Но вскоре стало понятно, что Хоби просто невероятно лояльный и понимающий. Чонгук же упрямый и немного эгоистичный. Он привык к тому, что Намджун позволяет младшенькому всё, закрывает глаза на бардак, который тот разводит и иногда даже прибирает за ним, чтобы они уж совсем грязью не заросли.        — Ещё раз увижу это на полу нашей комнаты, засуну их тебе в задницу Чон! — Юнги зашвырнул свёрнутыми, но явно несвежими носками в Чонгука, собиравшего свою спортивную сумку, — Вечером ко мне придёт Тэхён, не хочу, чтобы его вывернуло от запаха твоих потных ног!        — Эй, я собирался закинуть их в корзину для белья! — возмутившись, младший поднял носки с пола и направился с ними в ванну.        — Ты уже поговорил с Намджуном? — Юнги натягивал на себя спортивную форму, готовясь к вечерней тренировке.        — А вы с Тэхёном уже объявили о том, что вы пара? — Чонгук парировал не задумываясь, но точно знал, что бьёт по больному месту, — Не понимаю, чего вы тянете? — младший быстро выбежал за капитаном из комнаты, захлопывая дверь комнаты, — Ты боишься осуждения? Ты не думаешь, что скрывая ваши отношения, ты оскорбляешь его?       Юнги резко остановился и, помахав Хосоку, что тоже только вышел из комнаты, резко развернулся к нападающему, ткнув ему пальцем в плечо.        — Не твоё дело, Чон. Я уже говорил тебе не совать нос в мои отношения. Я прошу разобраться с Намджуном, потому, что он мой лучший друг и мне больно видеть, как он переживает. А ты, бессовестное, безответственное дерьмо, не хочешь извиниться за своё поведение! Конфетке стоит задуматься об этом!       Чонгук замер от таких слов, провожая взглядом белую макушку капитана. Хоби поравнялся с ним, бросил вопросительный взгляд на Чона и двинулся к выходу.       Перепалка между соседями не прошла просто так. На тренировке Юнги совсем озверел, гоняя Чона по замерзшему газону туда-сюда. Он кричал и сыпал проклятиями в адрес тринадцатого номера, а под конец, заставил его бежать марафон по стадиону. Чонгук понимал, чем вызвано данное поведение, но слабаком никогда не слыл. С лёгкостью пробегая очередной круг, он в голове прокручивал все события, произошедшие с ним. Он искренне не понимал своей вины. Да, он взял чужую машину, заставил Намджуна поволноваться. Но ведь на следующий день он свозил её на мойку и отчистил до блеска. Особенно салон, в котором они с Чимином нехило так наследили, доведя Кима до предынфарктного состояния.       После тёплого душа в одиночестве, Чонгук, практически без сил, завалился в комнату Чимина. В помещении горел тусклый свет настольной лампы и звучала тихая музыка. За несколько месяцев, как Золотой Макне и Конфетка стали парой, Чон уяснил две вещи: Чимин не может жить без музыки, он постоянно таскает с собой наушники, включает музыку в машине Чонгука и делает уроки только в музыкальном сопровождении; Чимин ужасно плох в готовке.       Чонгук скинул кеды и тяжелую спортивную сумку, повесил куртку на крючок в прихожей и сладко потягиваясь, напел — «Детка, я дома». Ему всегда ужасно хотелось сказать это.       Не получая ответа, он прошёл в комнату и замер на пороге, шумно выдыхая. Конфетка лежал на своей кровати, дописывая конспект. Он был одет в форму черлидера. Белый, крохотный топ, белые гольфы с черными полосками, чуть выше колена. И белая, блять, юбка. Та, о которой Чонгук долгое время мечтал и на которую дрочил в душе.       Футболист медленно отмирает и тяжело сглатывает, подходя к кровати и забираясь на неё с ногами. Он проводит по стройным ножкам горячими ладонями и останавливается у края юбочки.        — Тебе нравится? — томно шепчет Конфетка, слегка повернув голову.        — Ты буквально делаешь меня самым счастливым человеком на Земле. Чёрт, чувствую себя ребёнком, получившим подарок на день рождения!        — Тогда скорее открой свой подарок! — усмехается Пак, нетерпеливо ёрзая бёдрами по пледу.       Руки Чона продолжают свой путь к ягодицам, поднимая юбочку вверх. Его дыхание становится тяжелее, а во рту внезапно ощущается сухость, когда его взору предстаёт абсолютно голая аппетитная задница со сверкающим, розовым алмазиком меж пухлых ягодиц.        — Чёрт, Детка… — стонет Чонгук и сразу же опускается, чтобы оставить несколько засосов на смуглой коже.       Он пальцем надавливает на камушек, заставляя Чимина дёрнуться и зашипеть. Затем аккуратно, нарочито медленно вытаскивает пробку, наблюдая за тем, как за ней тянутся белые капли смазки. Колечко мышц моментально сжимается вокруг пустоты, заставив Чимина обречённо всхлипнуть. Но Чонгук тут же заполняет его своим языком. Пак выгибается в спине, приподнимая зад и раскрываясь ещё сильнее, чтобы футболист мог трахнуть его языком как можно глубже.       Это то, что Чонгук обожает. Он бы мог есть эту задницу на завтрак, обед и ужин. И обязательно перед сном. Это вполне компенсирует неумение Чимина готовить. Голодным Чон никогда не остаётся.       Футболист вылизывает гладкие стеночки и отвлекается, прикусив пухлую ягодицу. Язык сменяется пальцами, хотя оба понимают, что Чимин достаточно подготовлен и в дополнительной растяжке не нуждается, но это отдельный кайф Чонгука — подвести Конфетку к самому краю руками, а когда тот вот-вот кончит, резко прервать всё, наблюдая за мучениями Чимина. Ему нравится озверевший, горячий хён, накидывающийся на его член, будто на спасительную соломинку. Он принимается резко вдалбливаться в мягкое колечко, заставляя Чимина жалобно стонать и выгибаться в спине, стараясь глубже насадиться на руку младшего. Конфетка комкает в руках плед, подаётся назад, выкрикивая отчаянное «да!» и Чонгук резко вытаскивает пальцы, звонко хлопая по оттопыренной задницей. Пак готов разрыдаться, он утыкается лицом в подушку и загнанно дышит, затем поворачивается к Чонгуку, что уже снимает спортивные штаны, демонстрируя свою эрекцию и откидывает в сторону футболку.        — Хочу взять тебя сзади. — хрипло произносит футболист, наклоняясь к Чимину для поцелуя и вытирая горячие слёзы, скатывающиеся по румяным щечкам. — Ты такая плакса, когда тебе не дают кончить! — усмехается Чонгук, пристраиваясь сзади.       Они давно уже обсудили свои сексуальные предпочтения и Чонгук знал, что именно нравится Чимину. Если бы одному из них вдруг стало некомфортно от их игр, они бы обязательно об этом поговорили. Конфетка молчал, удобнее располагаясь на кровати и сильнее приподнимая зад, значит ему всё более, чем нравилось.       Футболист снова наклонился, оставляя дорожку поцелуев от лопаток до раскрытой дырочки. Распаковал заботливо приготовленный заранее презерватив, раскатал его по члену и с силой толкнулся в дрожащее тело. Чимин облегченно застонал и принялся самостоятельно насаживаться на полную длину, заставляя их бёдра сталкиваться с хлопками.        — Чёрт, детка, ты такой мокрый! — Чонгук немного сдвинул вверх белую ткань юбки, затем наклонился, чтобы залезть в топик и пальцами обхватить чувствительные соски, покручивая и оттягивая их, от чего ноги Чимина предательски задрожали. Но темпа он не сбавлял, стремясь к разрядке, — Твоя задница такая мягкая. Ты играл с собой, пока ждал меня, да? — Чонгук горячо выдохнул в раскрасневшееся ушко, — Да, ты всегда играешь с собой, растягиваешь себя, представляя мои пальцы. Мокрый, грязный, хён!        — Мгх… Чонгук!        — У тебя фетиш на это слово? — Чон приподнялся, с силой вцепившись в бёдра Чимина и задавая свой, быстрый и жёсткий темп, — Давай, Хён! Кончи для меня!       Тело Чимина пробила крупная дрожь, он отдался полностью во власть Чонгука, что не прекращал жёстко трахать его. Стоны стали громче, когда из его члена плеснула белая жидкость. Он кончал долго и бурно, приводя футболиста в восторг. Затем затих и расслабился в чужих руках.       Чонгук, ещё находясь в нём, усмехнулся, убирая чёлку с лица. Он не прекращал медленно вращать бёдрами, заставляя мышцы Чимина судорожно подрагивать каждый раз, когда крупная головка находила простату.        — Две минуты, Хён. Я собираюсь сегодня как следует испачкать эту юбочку твоей спермой.       После секса, полностью удовлетворённый, Чонгук стоял на кухне и готовил рамён для них обоих. Он отказался принимать душ сразу, желая пахнуть Конфеткой, за что получил насмешливое «грязнуля» от Чимина, что на совершенно не двигающихся ногах, скрылся за дверью ванной.       Когда всё было готово, а Чимин сидел в кровати, одетый в чистую пижаму и, словно птенчик, ждал свою еду, Чонгук вдруг решил задать вопрос, который мучал его четыре месяца. Он вручил Чимину поднос и уселся напротив, передавая старшему палочки, но к еде не притронулся, наблюдая за тем, как с аппетитом кушает Конфетка.        — Хён, давно хотел спросить, почему именно ОТСОС? — Чимин, набив полные щёки лапши с недоумением взглянул на Чона, — Я имею ввиду, почему такое название?       Чимин улыбнулся, неспешно дожевал и наконец решил раскрыть тайну:        — Это Джин с Тэхёном придумали. Они были очень пьяными и это показалось им ужасно забавным. А администрация одобрила. Я узнал по факту, потому, что бумаги для регистрации организации эти умники подавали без меня.       Чонгук весело рассмеялся, принимаясь наконец за свою порцию. Он с удовольствием наблюдал за Чимином, не забывая подкладывать ему в тарелку свежий кимчи, который старший так любил.        — После субботнего матча сходим в ресторан? Хочу угостить своего хёна самой лучшей говядиной перед отъездом.        — Услуга за услугу? — Чимин отложил палочки, дожёвывая капусту.        — Всё, что угодно. — в привычной манере ответил футболист.        — Помирись с Намджуном до рождества?        — И ты туда же? — Чон тяжело вздохнул, есть сразу перехотелось и он положил палочки в тарелку.        — Пожалуйста, Чонгуки? У меня сердце кровью обливается, когда я думаю, что два самых моих близких человека не общаются. Тем более вся эта история обрастает грязными, лживыми слухами…        — Вот именно — лживыми! — футболист поднялся с кровати, полагая, что ужин уже закончен. Он принялся убирать посуду, раскладывать остатки закусок по контейнерам, чтобы убрать их в небольшой холодильник на маленькой кухне. Чимин молчал, давая младшему время всё хорошо обдумать.       Минут через сорок, после прохладного душа, Чонгук залез под одеяло к Чимину, с силой прижимаясь к нему со спины. Это была его любимая поза для сна. Пак был идеальной маленькой ложкой в его руках. Чону особенно нравилось, как идеально пухлая попка Пака упиралась в его бёдра.        — Я поговорю с Намджуном в воскресенье.        — Я очень рад, что ты решил вести себя по взрослому, — Чимин развернулся в сильных руках и оставил нежный поцелуй в уголке чужих губ, — мой Чонгуки не стоит на месте, верно?        — Не обольщайся, тебе тоже предстоит сделать взрослый шаг, — Чон погладил розовые волосы, аккуратно намотав одну прядку себе на палец, — я хочу, чтобы ты разобрался с этим мистером «наглаженные штанишки» до нашего отъезда.        — Исключено! — Чимин надулся и лёг на спину, обняв себя руками, — Ты же знаешь, я не появляюсь в церкви с того самого дня, как ты меня похитил оттуда. Мне ужасно стыдно.        — И тебе этого ужасно не хватает! Каждое воскресенье ты сам не свой, встаёшь с утра пораньше, маешься бездельем и достаёшь всех вокруг, предлагая свою помощь.       Чимин развернулся спиной к своему парню, отказываясь продолжать разговор. Но Чонгук был слишком настойчивым.        — В субботу я приведу нашу команду к победе и выведу её в четвертьфинал, затем накормлю тебя самой лучшей говядиной во всей Корее. А в воскресенье, — Чон пододвинулся, снова прижимаясь к Конфетке, — я помирюсь с Намджуном и мы вместе поедем в церковь. Я не брошу тебя, буду рядом и поддержу.        — Ты хочешь поехать, чтобы убедиться, что я с ним окончательно порвал! — усмехаясь заметил Пак.        — Я хочу, чтобы ты чувствовал мою поддержку, знал, что я рядом и готов утешить или защитить тебя. Я знаю, что ты восхищался Минсоном. Я знаю, что тебе не хватает твоей деятельности в церкви. Я знаю, что ты сильный, но позволь себе ненадолго стать слабым? Дай мне возможность стать твоей опорой? Разберись с этой проблемой и скинь уже этот груз с себя.       Чимин молчал и футболист решил не давить на него. Он лишь уткнулся носом в шею Конфетки, вдыхая сладкий аромат геля для душа и шепча нежное «я тебя люблю». Его совершенно не волновало, что Чимин так и не признался ему в ответ. Чонгука вполне устроила его речь, которую старший толкнул перед бездомными, пока они с ним раздавали суп.       Суббота началась ужасно лениво. Чувствуя себя виноватым, Чимин решил, что лучшим пробуждением для Чона будет минет. И тот правда сильно обрадовался, посчитав это за согласие разобраться с мистером «наглаженные штанишки».       Они были слишком увлечены друг другом, нежась в объятиях и даря сладкие поцелуи, чтобы заметить вошедшего Тэхёна. Впрочем, его совершенно ничего не смущало, ровно до тех пор, пока футболист не скинул с себя одеяло и не встал с кровати, представ перед Тэ совершенно обнаженным. С этого дня их отношения не будут прежними.       Последняя игра года была выездная, поэтому Тэхён и вернулся в комнату пораньше. Юнги, в отличии от Золотого Макне, во всю готовился к поездке. Игра была назначена в университете соседнего Кимхэ. Дорога туда занимала не более двух часов, поэтому выезд был назначен на три, чтобы команда успела как следует размяться перед матчем, назначенным на шесть часов.       Группа поддержки сопровождала футболистов, но в отличии от них, девочки (и один парень) собирались после полудня, чтобы прорепетировать связки. Соревнования черлидеров начинались после новогодних праздников и Чимин честно не знал, как совместить их со своей деятельностью. Но предпочитал подумать об этом позже.       Левиафаны играли против Бегемотов. И если вы представили милых, пухлых зверушек, купающихся в Лимпопо, то глубоко ошиблись. Бегемоты были опасными противниками, одними из претендентов на кубок. Университет Кимхэ был основан позже Пусанского и символом своей футбольной команды они решили также выбрать библейское чудовище. Чтобы показать Левиафанам, что они всё равно сильнее. Если заглянуть в библейские писания, а точнее в книгу Иова, то можно обнаружить следующее: Бегемот — гигантское, обитающее в тростнике существо, которое слишком могущественно, чтобы кто-либо, кроме Бога, мог его контролировать. В современном обществе это чудовище называли метафорой божественной силы.       Это был единственный университет без официального талисмана. На флагах, украшавших стадион, на черном фоне ярко светили две соединенные ладони, вокруг них — тонкая серебряная линия, напоминавшая нимб. В перерывах между таймами, группа поддержки в иссиня-черной форме, отплясывала под «мелодичные» песни группы «BEHEMOTH». Вся атмосфера так и нашёптывала о чём-то ужасно сатанинском. Впрочем, заряженные чередой побед Левиафаны, их совершенно не боялись, рассуждая, что даже проигрыш не выкинет их из чемпионата, но всё-таки надеясь на победу.       Футбольная команда и группа поддержки добирались на двух разных автобусах. В момент, когда Пусанский университет заходил в раздевалки, Чимин переплёл свои пальцы с пальцами Чонгука и тихо, чтобы больше никто не услышал, прошептал:        — Сегодня мы приготовили кое-что особенное. Не пропусти.       Чон был заинтригован, но быстро забыл об этом, когда футболисты оказались в отведённой им раздевалке. На каждом черном шкафчике красовалась кукла вуду в маленькой, белой футболочке с фамилией и номером игрока. Это даже было бы мило, если бы куклы не были повешены. Каждая была проткнута булавками в разных местах. Юнги проткнули руки, Хосоку голову, другим футболистам булавки вонзили в ноги, сердце и живот. Чону проткнули пах.        — Знаменитое приветствие Кимхэ, — усмехнулся капитан, срывая с дверцы куклу.        — Это не последний сюрприз, — Хосок, уже открывший свой шкафчик, вытащил из него залитую кровью тарелку, на которой лежала отрубленная змеиная голова. Символом Левиафанов был морской дракон, но, если вернуться к библейским писаниям, то иногда Левиафана представляли как чудовище со множеством змеиных голов.        — Пытаются убить дух соперника, — тренер выхватил тарелку из рук поникшего Хоби и тут же швырнул её в мусорный бак, стоявший в углу комнаты, — не на тех напали!        — Ненавижу змей, но даже по мне они больные ублюдки! — поморщился Хоби, брезгливо вытирая руки о белое полотенце.       Команда выходила на поле заряженная, но всё ещё ожидающая очередного «сюрприза». Футболисты разминались на разных концах поля, но Чонгук успел заметить, что Бегемоты перед матчем наносили на глаза черные тени. Это была их отличительная особенность. И им подражали все их фанаты. Все трибуны за ними были залиты черным цветом, в некоторых местах развивались чёрные флаги с белой надписью «BEHEMOTH», выведенной готическим шрифтом. Музыка, звучащая перед началом матча, отдавала в ушах слишком яростными звуками гитар и барабанов, а голос, казалось, доносится из самой Преисподней. Впервые Чонгук почувствовал себя некомфортно на футбольном поле.       Он выполнял прыжки, когда показалась их группа поддержки. Всё в той же белой форме, только теперь на их ножках красовались черные колготки в крупную сетку, на шеях были надеты кожаные чокеры с металлическими шипами, такие же напульсники были на их запястьях. Милый и праздничный макияж сменяли тяжёлые, черные смоки, с ярко-красными губами.       Футбольная команда громко, со свистом, поприветствовала свою поддержку, на что те проскандировали кричалку и подняли высоко вверх свои помпоны. Фанатские трибуны в белом тут же откликнулись, перекрикивая даже звуки блэк-металла. Команды выстроились в две линии и поприветствовали друг друга, а затем разошлись на позиции. Главный судья подозвал к центру капитанов, чтобы определить, кто будет первым разыгрывать мяч. Удача была на стороне Бегемотов. Прозвучал свисток арбитра и матч начался.       С самого начала стало понятно, что университет Кимхэ будет играть максимально грязно, не боясь ставить подножки и толкаться. Уже на первых минутах двое их игроков практически вывели из строя двух Левиафанов, но арбитр матч не остановил, лишь погрозил пальчиком. На одиннадцатой минуте Бегемоты открыли счёт, с лёгкостью прорвав оборону соперника.       Когда Чонгук, наконец, завладел мячом, он со всех ног помчался к воротам Кимхэ, с небывалой лёгкостью обходя чужую защиту. Прямо перед воротами его неожиданно толкнули, мяч был потерян, а в груди тринадцатого номера разгорелась небывалая ненависть. Он подбежал к арбитру, что матч за матчем, не замечал нечестную, агрессивную игру в сторону Левиафанов, и потребовал справедливости. Тот лишь лениво отмахнулся и предложил Чону использовать те же методы, чтобы повысить зрелищность.       Первый тайм закончился со счётом два — ноль, в пользу хозяев поля. В перерыве, пока выступала группа поддержки ведущей команды, Чон с возмущением делился своим разговором с главным арбитром. На что тренер ответил, что те получают левый доход с рекламы матчей. И чем они зрелищнее и жёстче, тем более высокий интерес вызовут, а значит привлекут больше спонсоров.       Было принято решение поменять тактику и усилить нападение. Чонгуку, как и в предыдущих матчах, советовали приберечь силы на вторую половину тайма. На Хосока возлагали ответственность за первую половину.       Когда на поле вышла группа поддержки Левиафанов, вся команда прилипла к телевизору. Дело не закончилось резкой сменой внешнего вида. Над полем прогремела громкая, но качающая музыка Роба Зомби — Two-Lane Blacktop. Чонгук, как истинный задрот NFS слишком хорошо знал эту композицию. Выступавшие черлидеры, привыкшие вытанцовывать под лёгкий и мелодичный k-pop, на один вечер круто изменили свой репертуар. Было это сделано с целью ублажить местную публику или чтобы показать, что и они не пальцем деланные, стало совершенно не важно, ведь выглядели они невероятно круто. Стало понятно, что местная группа поддержки, в скорых соревнованиях, останется далеко позади. Они уступали во всём. И в слаженности, и в техничности, и в сложности выполняемых элементов.       Когда во время танца одна из девчонок резко села на колени, откинулась на спину и через неё, сделав кувырок в воздухе, перепрыгнул Чимин, тут же упавший на колени и проехавший по газону, демонстрируя розовый язык, взревел не только стадион, но и раздевалка Левиафанов.       Впрочем, команда поддержки Бегемотов тоже не вела честной игры. Как только танец закончился, и черлидеры из Пусана вернулись за бортики, девчонки в черном выбежали с бутылками, до краев наполненными чем-то красным и принялись поливать своих оппонентов.       Чонгук понимал, что рейтинг этого матча зашкаливал. Его трансляцию смотрит добрая половина Кореи. Завтра самые «горячие» вырезки будут во всю гулять по интернету. А наиболее запоминающимся моментом станет кровавый душ для группы поддержки Левиафанов.       В раздевалку в ту же секунду забежала группа поддержки. Девочки визжали и плакали, стараясь избавиться от крови. Чонгук подошёл к хмурой Конфетке, что поддерживал рыдающую девушку под локоть, и двумя пальцами собрал немного крови с его груди. Кому эта кровь принадлежала он не знал и думать не хотел. Он наклонился, оставляя тёплый поцелуй на пухлых губах и пачкая лицо, становясь похожим на Ганнибала Лектора. Внимательно посмотрел в глаза своего парня и нарисовал две кровавые линии у себя на лице, от лба до подбородка. Другие футболисты последовали его примеру.        — Погнали, надерём этим фантастическим тварям зад и покажем, где они должны обитать! — взревел Чонгук.       Второй тайм начался неожиданно ярко. Взбешённые Левиафаны без конца атаковали ворота противника. Вторая атака оказалась успешной. Автором забитого гола стал Чонгук, которого просили беречь силы на вторую половину тайма. Но, когда он увидел свою Конфетку, залитого кровью, Чон решил, что будет биться до победного, даже, если сотрёт ноги в кровь. Следующий гол Бегемотам забил Хосок, разыграв удачную партию с Чонгуком. Он весь полностью вымазался кровью, утешая Чхве МиНу, поэтому выглядел невероятно устрашающим, демонстрируя вместо улыбки звериный оскал. Его белая форма была вся в отпечатках кровавых рук.        Дальше последовала череда жёлтых карточек и штрафных. Команды бились не на жизнь, а на смерть, толкаясь, пинаясь и нанося друг другу травмы. Последние десять минут были самыми напряженными. Пусану и Кимхэ удалось сравнять счет, на табло красиво светились две шестёрки. Неожиданно из раздевалки выбежала группа поддержки Левиафанов. Они уже отмылись от крови, переоделись в свою обычную одежду, но сверху надели белые футболки своих футболистов, которым было положено возить два комплекта формы на выездные матчи. Их выход взбодрил немного уставших пусанских футболистов, открыл им второе дыхание. Они из последних сил кинулись к воротам противника. Мяч был у Чонгука, он снова с лёгкостью обходил защиту бегемотов, обводя соперников, как настоящий профессионал. Футболисты Кимхэ злились, выставляли подножки, но за прошедшие минуты матча, Чонгук слишком хорошо изучил все их грязные приёмчики. В последний момент, когда он уже вышел к воротам, его с силой толкнули в спину. Чон успел среагировать, сделав слабый пас на Хосока, бежавшего по другой стороне поля. Тринадцатый номер не успел увидеть результат своего старания, потому что внезапно мир перевернулся с ног на голову, а левую ногу пронзила ужасная боль. Оказалось, что один из Бегемотов не просто толкнул его, но и сам, не успев затормозить, прошёлся шипастыми бутсами по голени Чонгука. Стадион взревел, Чонгук не видел счёта, лёжа на газоне и вцепившись в ногу, пока к нему не подбежали товарищи по команде и не сообщили о победе.       На поле слишком быстро оказались медики, что тут же принялись осматривать ногу Чона. Было принято остановить матч перед добавочным временем и унести травмированного игрока. Арбитр добавил две минуты, в ходе которых Бегемоты очень старались сравнять счёт. Правда, у них это не вышло.       На скамейке запасных Чонгуку обработали ногу замораживающим аэрозолем, прощупали и зафиксировали голень эластичным бинтом, посоветовав завтра сделать рентген, чтобы исключить трещину. Чимин обеспокоенно сидел со своим парнем и держал его за руку, накинув на чёрные, совершенно мокрые волосы футболиста, полотенце.        — Прости, детка, сегодня я не смогу накормить тебя говядиной. — Чон устало опустил голову на плечо конфетки.        — Ты не сможешь, я накормлю, — усмехнулся тренер, только закончивший разговор с медиками, — всех накормлю. Я сегодня угощаю всех Левиафанов и группу поддержки!       Подошедшие команда возликовали. Такой трудный для всех матч не мог закончиться ещё лучше.       Впрочем, Бегемоты этого и не позволили, исписав автобус футбольной команды максимально грязными выражениями.        — Золотой макне сосёт члены… — задумчиво прочитал Юнги, подойдя к автобусу, — интересно, как они догадались?        — Юнги — дырявое очко. — Действительно, — Чонгук состроил удивлённое лицо, — как?       Дорога назад ощущалась словно возвращение из ада. Все были ужасно замученными, чтобы как-то комментировать произошедшее. Тренер не давил. Он забронировал столик в ресторане, что находился недалеко от кампуса, договорился с тренером Бегемотов, что им компенсируют затраты на мойку автобуса и химчистку. А обсуждение матча отложил на следующую неделю. Сессия заканчивалась в понедельник. Многие студенты уже разъехались на каникулы, оставались только футболисты, команда поддержки и те редкие счастливчики, чей последний экзамен был в понедельник. В их числе находился и Чимин.       В уютном ресторанчике было достаточно тесно, но все были ужасно уставшими и голодными, поэтому быстро разместившись за столиками, которые сдвинули вместе, ребята сделали заказ. Чонгук заботливо поглаживал розовую головку своего спутника, устроившуюся на его плече. Всю дорогу назад он был вынужден держать лёд на своей ноге, что всё больше распухала, а выйдя из автобуса, воспользовался помощью товарищей по команде. И за это время он успел ужасно сильно соскучиться по Конфетке.        — Отложим свои дела на завтра? — тихо проговорил Чимин, отпив немного горячего шоколада, — Я отвезу тебя в больницу.        — Я всё ещё могу поговорить с Намджуном. — возразил Чон.        — Хочешь, чтобы он простил тебя из жалости? — в разговор вмешался Юнги, — Ты же знаешь, что он неравнодушен к животным, а ты сейчас похож на подбитого щенка.        — Да что я тебе сделал? — возмутился макне, — Между прочим я пожертвовал собой, чтобы мы победили сегодня.        — Только тренеру этого не говори, — Юнги снял с огня несколько шипящих кусочков говядины и положил их Чону в тарелку, — он ненавидит такие жертвы.       Ночевал тринадцатый номер снова с Чимином. Чтобы не повредить ногу, ему пришлось спать на правом боку, немного вытянув травмированную конечность вперёд. Конфетка на этот раз выступил большой ложкой, крепко прижимаясь к широкой спине.       Воскресенье тянулось ужасно долго. Утром Пак свозил младшего в частную клинику в Пусане, по дороге наслушавшись массу комплиментов по поводу своего вождения. Обычно Чонгук никого не пускал за руль своей машины, тщательно охраняя свой порш от чужаков.       После рентгена и осмотра, врачи заверили обоих в несерьёзности травмы, выписали обезболивающие, если нога будет невыносимо ныть, посоветовали не перевязывать ногу, чтобы не нарушать кровообращение, на время забыть про физические нагрузки, больше отдыхать и использовать мазь от ушибов.        — Мама будет рада, если все каникулы ты проведёшь у неё на диване, поглощая всё, что она приготовит, — хихикал Конфетка, помогая футболисту залезть в машину, — будет кому помочь Чихёну.        — Я познакомлюсь со всей семьёй Пак? — Чонгук пристегнулся, поворачиваясь к парню, что всё ещё стоял у раскрытой двери, и выпрашивая поцелуй. — Тогда я готов на всё!       После обеда макне вернулся в свою комнату, позволив своему парню в одиночестве подготовиться к экзамену. Опыт показывал, что совместная подготовка доводила их до постели. Юнги, Тэхён и Хосок ушли на крытый каток, так как в самый разгар декабря стояла плюсовая температура и не было даже малейшего намёка на снег, что ужасно расстраивало Чимина, обожающего снежную погоду.       Чонгук просто завалился на свою кровать, лениво листая ленту в твиттере, когда в групповом чате футбольной команды, название которой было чуть лучше, чем ОТСОС — СОСУНКИ (Сборище неОрганизованных Сонных Унылых Никчёмных Клоунов — Идиотов), появилось сообщение. Чон быстро открыл ссылку, ведущую в инстаграм на страницу их с Чимином тайного шиппера. Главная фотография демонстрировала Чимина, стоящего спиной в белой футболке с огромной цифрой тринадцать и фамилией Чон над ней. Следующая фотография — вспотевшая и разъярённая футбольная команда, с разрисованными кровью лицами. Последняя — звериный оскал Хосока и скупая слеза, после решающего гола. Надпись ниже гласила — «Blood Sweat & Tears». Чонгук вспомнил последнюю игру и содрогнулся, но решился открыть комментарии, в которых было слишком много восторгов от фанатов. Те, кто не смог увидеть игру в прямом эфире, смотрели на повторе и обсуждали самые горячие моменты. Были даже те, кто понятия не имел ни о самой милой парочке государственного университета Пусана, ни о вчерашнем матче, но внезапно стали преданными фанатами, не в силах пройти мимо красивых кадров. Популярность Левиафанов нереально выросла.       Тем временем СОСУНКИ вели активное обсуждение в чате, пока не ворвался тренер. Он сообщил, что Левиафанов пригласили на телевидение, дать интервью на спортивном канале. А один пусанский предприниматель просит прорекламировать свой спортивный бар. Чонгук сухо отписался, что завтра уезжает в Янсан и это его единственные планы на каникулы. Он не может подвести Конфетку. В чате разгорелся спор. Кто-то называл Чона предателем, последователем бывшего капитана, что также потерял голову от Чимина. Другие посылали его как можно дальше, говоря, что им достанется больше славы.       В любом случае, Чонгук уже принял решение. И, к удивлению многих, капитан его поддержал.

***

      В понедельник Чонгук складывал в свою дорожную сумку тёплые свитера и вязанные варежки, что подарил ему Чимин на месяц их отношений, уже тогда сообщив, что Чон поедет на рождественские каникулы в дом его родителей, что находился в горном и снежном Янсане. Младший сразу же согласился, сославшись на то, что не выдержит без своей Конфетки две недели. Перед сессией он ездил к своим родителям, повидаться и взять машину, но эта поездка продлилась всего пять дней, в течении которых, Чонгук ежедневно в голосовых ныл Чимину о том, как сильно скучает и что разлука его убивает.       Юнги сидел на диване и рубился в приставку, уничтожая каких-то отвратительных зомби-монстров, издававших омерзительные звуки. Он кинул лишь один короткий взгляд на младшего, завершив схватку и, откинув джойстик, лениво потянулся, прежде, чем задать вопрос:        — Зайдёшь к Намджуну? Он тоже сегодня уезжает.        — Да, — Чон резво застегнул сумку и шумно выдохнул, — сейчас, только соберусь с мыслями.        — Что там собирать? — Юнги встал со своего места и подошёл к соседу, поглядывая на него снизу вверх, — Скажи, что ты просто эгоистичное, избалованное дерьмо. Он всё поймёт.        — Иди нахуй, — Чонгук направился к выходу, — желательно к Тэхёну.        — Уже бегу, только задницу помою.       Хосок тоже собирал свои вещи, прыгая по комнате, словно заведённый и наводя много шума. Он отказался участвовать в рекламе, собираясь свалить домой, в Кванджу, сразу после интервью, которое было назначено на вторник, двадцать третьего декабря. Намджун сидел за своим столом, заботливо раскладывая учебники и конспекты по полкам, когда Чонгук, постучавшись, вошёл к ним.        — Хён, я… — начал макне, но слова застряли у него в горле. Он жалостливо посмотрел на Хоби, но тот развёл руками и сел на свою кровать. — Ну, я просто… я… я просто эгоистичное и избалованное дерьмо.        — Я знаю. — серьёзно ответил Намджун, поворачиваясь к бывшему соседу.        — Правда? — недоверчиво выпалил Чонгук, не сводя со старшего хёна взгляд. Хосок прыснул в кулак.        — У тебя порш последней модели, каждый в универе знает, что ты эгоистичное и избалованное дерьмо, родившееся с серебряной ложкой во рту. Даже, если ты пытаешься это скрывать, сам себя выдаёшь с потрохами.        — Точно! — многозначительно подметил Хосок, закинув ногу на ногу, продолжая наблюдать за беседой.        — Хочешь прокатиться? У меня открытая страховка, я дам тебе второй комплект ключей, бери, в любое время! — затараторил Чонгук, делая шаг ближе.        — Нет, ни за что! — словно ошпаренный, Намджун отшатнулся на стуле, едва не стукнувшись о стол позади. — Если с тачкой что-то случится, мне придётся забить на карьеру физика и всю жизнь работать на тебя!        — Ты наследник Самсунг или что-то типа того? — снова подал голос Хоби.        — Типа того, — неоднозначно ответил младший и вновь перевёл взгляд на Кима. — мир?       Намджун мило улыбнулся, демонстрируя очаровательные ямочки на щеках, и кивнул в знак согласия. С плеч Чонгука будто упала каменная глыба.        — Мне очень стыдно перед тобой, Хён. Я вёл себя как избалованный придурок и даже не замечал, что это доставляет тебе столько неудобств.        — Мне очень приятно, что ты это осознал и сделал правильные выводы.        — Наш малыш растёт на глазах, — Хосок подскочил с кровати и повис на шее у Чонгука, — горжусь тобой.       Воодушевившись примирением с Намджуном, Чонгук слишком резво дохромал до своей машины. Остановившись, чтобы отдышаться, он облокотился о капот и провёл пальцем по золотистому логотипу. Беря машину, он и не подумал, что может смутить других студентов. Ему хотелось быть обычным парнем, из простой семьи. Даже про своего дядю он ещё никому не рассказал. Даже Чимину. Интересно, что тот ни разу не спросил у Чона про его семью, не восхитился дорогой машиной и без страха садился за руль, если это было необходимо.        — А вот и мы! — послышался радостный клич за спиной, — Ты как, калека?       Чонгук обернулся и увидел рядом со смеющимся Чимином, слишком эмоционального Джина. Они уже встречались пару раз, Чонгук смог посмотреть несколько постановок, которые писал и сам же в них играл, Сокджин. Иногда они вместе обедали, потому, что Ким был третьим лучшим другом Чимина. Чон даже шутил, что Конфетка выбирает себе друзей исключительно по фамилии.        — Ну, что, едем? Я поведу, потому, что ты калека, а Чимини надо о тебе заботиться. — Джин обошёл Чона и замер у двери, протягивая руку.       Дорога прошла слишком быстро и весело. Позволить Джину сесть за руль, было самым прекрасным решением. Тот знал дорогу наизусть, так как практически каждые каникулы проводил в гостях у Конфетки. Несмотря на всю свою экспрессивность и эмоциональность, Сокджин был сосредоточенным и внимательным за рулём, что не мешало ему отвешивать наиглупейшие шутки, которые веселили всех.       Через два часа поездки, они остановились на заправке, чтобы залить немного топлива и выпить кофе. Оставшуюся часть пути, Конфетка включал знакомые хиты и они все вместе, дружно подпевали. Унылый, пасмурный пейзаж, совершенно не вязавшийся с рождественскими декорациями, развешанными на заправках и в небольших поселениях, которые они проезжали, постепенно сменился горным и снежным. Чонгук, что в одиночку развалился на заднем сидении, вытянув травмированную ногу, с восторгом уставился в окно, наблюдая за заснеженными горами, покрытыми высокими соснами.        — Как насчет покататься завтра на сноубордах? Что скажешь, Чонгуки? — Джин весело улыбался, наблюдая за пассажиром на заднем сидении.        — Следи за дорогой! — шутливо ответил Чонгук и переплёл пальцы с протянутой рукой Чимина, что развернулся к нему.        — Я водил машину, ещё когда ты какашки по полу размазывал! — Джин перевёл взгляд на дорогу, включая поворотник.        — Очень сомневаюсь. — Чонгук прикрыл глаза, вспоминая, как первый раз сел за руль. Ему было около пяти. Дядя посадил его к себе на колени и доверил руль. Они несколько часов катались вокруг их пригородного дома.       До пункта назначения они добрались затемно. В доме, ярко украшенном гирляндами, горел свет. Все трое вышли из машины, решив пока оставить сумки в багажнике. Конфетка пошёл вперёд, а Джин на минуту замер, глубоко вдыхая морозный воздух и разводя руки в стороны, словно демонстрируя заснеженную красоту позади себя.        — Вот поэтому я каждое Рождество провожу в Янсане.       Мама Чимина оказалась такая же очаровательная женщина, как и её сын. Она тепло обняла каждого гостя, даже Чонгука, которого видела впервые. Дома ещё было пусто, но он всё равно создавал приятные впечатления, было видно, что к нему приложила руку заботливая хозяйка. На кухне был накрыт стол на четыре персоны, в духовке запекалось очень ароматное мясо, а в холодильнике охлаждалась бутылка красного вина.        — Ужинать будем без папы, — сказала госпожа Пак, прижимая к себе сына, по которому успела ужасно соскучиться, — он в Тэгу на суде, сказал, что задержится на пару дней.        — В суде? — Чонгук с шумом откупорил бутылку.        — Он адвокат, — пояснил Чимин, присаживаясь рядом и подавая фужеры, — я пошёл по его стопам. Он даже помог мне с выбором университета. Сначала я хотел поступать в Кимхэ.        — Не могу представить тебя в окружении этих ненормальных. — пробурчал Чонгук, наполняя очередной фужер.        — Чихён с семьей приедет в сочельник, — мама опустилась напротив Конфетки, накрывая колени белой салфеткой, — о, и твой дядя Мин приедет с сыновьями.        — Нас будет очень много! — восхитился Чимин.        — Я могу спать с ребятами, — начал Джин, ставя блюдо с запеченным мясом на широкую тарелку и принимаясь его нарезать и раскладывать по тарелкам, — в тесноте, да не в обиде.        — Нет! — в один голос возразила парочка, заставив Кима рассмеяться.        — У нас достаточно комнат, — успокоила женщина с улыбкой разглядывая Чонгука, — поместятся все.       После плотного ужина, убрав со стола и загрузив посудомоечную машину, все разбрелись по комнатам, желая отдохнуть. Джин занял гостевую спальню на первом этаже, а парочке досталась комната Чимина. Пока Пак принимал душ, Чонгук рассматривал полки, уставленные мангой, книгами и различными фигурками. Тут рядом с Гарри Поттером стоял Наруто, а полкой ниже целая коллекция диснеевских принцесс.        — Я так устал, — протянул Чимин, спиной падая на кровать, — больше не хочу шевелиться. Этот экзамен высосал из меня всю жизнь.       Чонгук перешёл к другой стене, где напротив кровати стоял высокий комод. На нём были расставлены фигурки Сейлор Мун. А над ними, на стене, висело деревянное распятие. Чон внимательно рассмотрел его и наконец вернулся к своему парню, нависая и, буквально, вгрызаясь в пухлые губы. Они слишком давно не целовались, и футболист успел по ним соскучиться. Поцелуй отдавал мятной пастой и Чонгук удовлетворённо облизнулся, отстраняясь. Чимин так и лежал с прикрытыми глазами.        — Моя футболка очень тебе идёт, — младший провёл по округлому бедру, поднимая белую ткань и убеждаясь, что на Конфетке не было белья. — в следующий раз надень те колготки, в которых вы выступали и кружевные трусики.        — Извращенец. — засмеялся Пак, обхватывая руками широкие плечи.       Они снова слились в поцелуе, слишком голодном, чтобы не возбудиться. Чонгук принялся вылизывать тонкую шею, прикусывая смуглую кожу, от чего Конфетка мило посмеивался. Футболист спустился ниже, приподняв длинную футболку и оголив грудь Чимина. Он моментально присосался к тёмным соскам, попеременно втягивая их в рот и лаская языком. Чимин выгнулся в спине, издав лёгкий стон.       Рукой, полностью покрытой татуировками, Чон принялся наглаживать вставший член своего парня. Затем спустился ниже, слегка сжав в ладошке гладкие яички. Ему очень нравилось, что на теле Чимина не было ни одного лишнего волоска.       Когда Пак нетерпеливо заёрзал бёдрами, футболист скользнул рукой под подушку, достав припрятанный ранее тюбик смазки и ленту презервативов. Каникулы были долгими, он основательно подготовился. Чимин одобрительно хмыкнул, разводя бёдра в стороны и давая Чонгуку возможность полюбоваться им. Младший быстро выдавил на пальцы немного смазки и принялся размазывать её по тугому колечку мышц. Наконец-то ему представилась возможность самостоятельно разработать эту попку. Поэтому он не спеша поглаживал сфинктер, добавляя смазку. Затем толкнулся одним пальцем и медленно согнул его внутри. Не встретив сопротивления, он добавил ещё один палец. В голову пришла потрясающая идея и Чонгук резко опустился, полностью заглатывая аккуратный член. С двойной стимуляцией Чимин долго не мог держаться. Он обхватил ладошками голову Чона и принялся хаотично дёргать бёдрами, не понимая, что приносит ему больше удовольствия.       Они пытались быть тихими, поэтому Конфетка лишь тихо хныкал, пуская горячие слёзы из глаз. Чонгук резко ворвался третьим пальцем, когда движения внутри стали свободнее. Чимин чуть не вскрикнул, вовремя закрыв себе рот рукой и излился футболисту в горло. Тот тщательно вылизал розовую головку и наконец поднял голову, демонстрируя довольную улыбку. В уголке его губ ещё оставалась белая капелька и Конфетка протянул к нему руки, прося о поцелуе.       Очередной грязный и слишком жаркий поцелуй вновь возбудил Пака. Чонгук встал с кровати, поднимая парня за собой. Он поставил его к комоду, приподняв голову Конфетки так, чтобы он смотрел на деревянное распятие. Ещё раз убедился, что его Детка готова его принять и нежно вошёл одной лишь головкой, принимаясь то вставлять, то вытаскивать её. Ему очень нравилось наблюдать за этим. Чимин приподнял бёдра, не сводя взгляд с креста на стене.        — Ты так хорошо принимаешь меня, — зашептал Чонгук, не прекращая своей игры, — эта задница создана для моего члена. Что скажешь, Хён?       Ноги Чимина подогнулись, но крепкие руки не дали ему упасть, поддерживая за талию. Чон принялся наращивать темп, с каждым толчком входя всё глубже.        — Если бы ты только видел, с какой жадностью твоя дырочка принимает меня. Может нам стоило бы сделать это перед зеркалом? Или снять хоум-видео? Как думаешь?       С этими словами Чонгук с силой натянул Чимина на себя, входя максимально глубоко и проезжаясь прямо по простате, отчего Конфетка вскрикнул, но его рот тут же прикрыла горячая ладонь.        — Тише, детка, ты же не хочешь, чтобы нас застукали?       Неожиданно Чимин сильнее сжался вокруг члена и издал задушенный стон в ладошку.        — Или хочешь? — усмехнулся Чонгук, горячо вылизывая чувствительное место за ушком Конфетки.       Внезапно раздался стук в дверь и обоих оглушил звук поворачиваемой ручки. Чонгук, не выходя из пухлой задницы, опустил обоих на колени, попутно натягивая на себя штаны. Теперь они оба стояли на коленях перед распятием, спиной к двери. За широкой спиной дрожащего и кончающего Чимина практически не было видно. Прежде, чем мама Пак заговорила, Чонгук склонил голову и сложил руки в молитвенном жесте. Не сговариваясь, Чимин вдруг сделал тоже самое.        — Твой кузен приедет не одни… — женщина замерла в дверях, но быстро сообразила, что вломилась в комнату, не дождавшись ответа. Она моментально извинилась и вышла из комнаты, плотнее захлопнув за собой дверь.        — Чёрт, детка, мы будем гореть в аду, если он есть. — дрожащим голосом произнёс Чонгук, снова с силой толкнувшись в Конфетку.       Чимин повалился вперёд, упираясь руками в комод, а Чонгук принялся ещё усерднее вколачиваться в тугую мышцу, что пульсировала вокруг твёрдого члена. Он почувствовал нереальную волну возбуждения и готов был поклясться, что Чимин тоже.        — Мой Хён такой грязный мальчишка! — прошипел Чон, с силой пальцами впиваясь в бёдра Конфетки, — Его возбуждает быть застуканным. Ты бы хотел, чтобы кто-нибудь посмотрел, как ты скачешь на моём члене?        — Да, Чонгук…        — Хочешь, чтобы я трахал тебя, а другие смотрели, как послушно эта мягкая задница принимает меня?       Футболист был беспощаден, ритмично вбиваясь в хрупкое тело. Только что кончивший Чимин жалобно захныкал, но продолжал подмахивать бёдрами, заставляя тела сталкиваться громче и жестче. Чонгук обвил пальцы вокруг тонкой шейки и притянул старшего к себе, горячо выдыхая в красное ушко:        — Такой плохой мальчик, Хён. Ты просто ужасен, знаешь? Мне кажется, когда мы трахались в машине Намджуна, кто-то следил за нами. Они видели, как ты истекаешь смазкой на моём члене, видели, как ты закатываешь глаза от удовольствия, пока я имею тебя на заднем сидении.       Чимин затрясся, дыхание сбилось. Он судорожно пытался ухватиться за ручки комода, но пальцы не слушались его. Чонгук внезапно остановился, сводя Конфетку с ума. Старший попробовал сделать несколько самостоятельных толчков, но футболист это пресёк. Он выскользнул из Чимина, резко поднял и развернул его, усаживая на комод, попутно снося все, стоящие на нём, фигурки, и разводя его ноги в стороны. Затем слишком грубо вошёл, приподняв полы футболки и запихнув их Паку в рот, принялся с силой вколачиваться, играя языком с сосками.       Чимин в его руках изнемогал, глухо стонал и царапал широкие плечи, покрытые рисунками.        — Если ты снова запачкаешь ковёр, что скажет твоя мама, принцесса?       Конфетка запрокинул голову назад, а из его члена выстрелила белёсая жидкость, пачкая их обоих. Чонгук снова собрал её пальцем и отправил себе в рот. Затем освободил пухлые губы, позволяя Чимину свободно вздохнуть и опустил голову, целуя раскрытый ротик. Тугое колечко приятно пульсировало и Чон решил больше не сдерживать себя. Он хищно впился в чужие губы, упиваясь вкусом чужой спермы и ощущением ласкового язычка Конфетки. С Силой толкнулся пару раз и задержался глубоко внутри, спуская всё в презерватив.       Утром Чон чувствовал себя намного лучше. К его удивлению, нога практически не болела. Стоило несколько дней хорошенько отдохнуть, чтобы так быстро восстановиться. Завтрак для всех приготовил Сокджин, вставший самый первый. А после пышных блинчиков с сахарным сиропом, трое молодых людей отправились на улицу, так как Чимину не терпелось поваляться в снегу. Футболист старался особо не принимать участия в играх, засев в сугробе и, словно в детстве, строя снежную крепость, пока Чимин и Джин во всю резвились, обстреливая друг друга снежками. Чон был счастлив, хотя бы потому, что для него в доме нашлись тёплые, болоньевые штаны, иначе его задница давно бы примёрзла к крепости.       Когда пришло время обедать, Конфетка неожиданно закапризничал, не желая возвращаться домой. Тогда Чон подхватил его на руки, снова забрасывая себе на плечо и хлопая по пышной заднице, обтянутой серым, непромокаемым комбинезоном. Он двигался аккуратно, слегка прихрамывая и полностью игнорируя возмущенные возгласы своего парня. Джин метнулся в дом за телефоном, чтобы запечатлеть это безобразие.       Госпожа Пак встретила их в коридоре и издала удивлённый вздох, увидев своего сына на плече Чонгука. Она принялась отчитывать младшего за то, что не щадит свою ногу, но тот резко её оборвал, выставив руку вперёд и серьёзно произнёс:        — Мэм, ваш сын совершенно отбился от рук. Он отказывался заходить домой, пожелав остаться на улице и замёрзнуть насмерть. Сейчас мне необходимо его переодеть, закутать в тёплый плед и напоить горячим бульоном.       Мама ярко заулыбалась и эта улыбка была чарующе похожей на ту, которую демонстрировал Чимин в минуты истинного счастья.       Футболист быстро скинул с себя свою ношу и расстегнул серую куртку Конфетки. Тот не сопротивлялся, позволив позаботиться о себе.       Вечером они все вместе расположились в гостиной. Джин развалился в большом, мягком кресле, забравшись туда с ногами. Мама Чимина сидела напротив, в таком же кресле. Чимин лежал на диване, по уши закутанный в чёрную толстовку футболиста. Чонгук сидел рядом, положив на свои коленки ноги Конфетки в новогодних, махровых носках.       С минуты на минуту на одном из спортивных каналов должны были показать интервью с Левиафанами. И, когда шоу наконец началось, все разговоры утихли. На экране парни из команды, вместе с тренером сидели за круглым столом, облаченные в футбольную форму, с двух сторон от ведущих — молодого парня в строгом костюме и взрослой, но очень симпатичной женщиной, с модным каре.       Как только их представили, как самую перспективную команду сезона, ведущие тут же перешли к самым обыденным вопросам, на которые отвечал тренер. Какие у них планы на текущий сезон, как им удалось достичь столь блестящего результата, в такие короткие сроки, как они оценивают свои шансы на кубок и прочая скучная дребедень, на которую тренер отвечал вполне предсказуемо. Перед рекламой на экране показали фотографии из инстаграма тайного шиппера Чонгука и Чимина, пообещав вернуться с разбором нашумевшего поста про кровь, пот и слёзы.        — Не жалеешь, что не поехал? — тихо поинтересовался Чимин, пока его мама отошла на кухню, чтобы заварить чай.        — Я тебе первому пообещал, — сухо отрезал Чон, удобнее устраиваясь на диване, принявшись разминать ступни Конфетки, — мне намного приятнее провести это время с тобой, чем трястись в автобусе с парнями. Завтра сочельник, а они проведут его снимаясь в рекламе.        — Ты бы мог засветить своё милое личико в телике, — усмехнулся Джин, принимая кружку с горячим, ароматным чаем из рук госпожи Пак, — впрочем попа Чимина там уже засветилась.       Все вновь повернулись к экрану, на котором крупным планом демонстрировали фотографию Чимина в спортивной футболке Чона. Она была ему великовата, но великолепную задницу не скрывала. Белый цвет наоборот её подчёркивал.        — Поговорим об этом парне? — резво предложила ведущая, — Мы не нашли его в числе вашей команды, зато у нас есть прекрасные кадры с выступления группы поддержки.        — Мама, закрой глаза! — испуганно проговорил Чимин.       Тут же засветились кадры с финального трюка черлидеров, где Чимин сделал прыжок с переворотом, приземлялся на колени и проезжался по траве с высунутым языком.        — Чимин! — вскрикнула женщина, подскакивая на месте, — Это же великолепно! Только посмотри на себя! Я так горжусь своим сыном, ты действительно прекрасен!        — Я так переживал, — Конфетка подскочил с дивана, кидаясь в объятия матери, — обычно телезрителям вместо выступления группы поддержки, показывают рекламу, думал, что ты этого никогда не увидишь.        — Когда бывало такое, что я не поддержала бы своего сына?       У Чонгука, внимательно наблюдавшего за семейной сценой, внезапно потеплело в груди и он тайком утёр проступившую слезу. Семья Чимина уже безумно сильно ему нравилась.        — О, мелкий, глянь, теперь они показывают тебя! — Сокджин поставил кружку на кофейный столик и соскочил со своего кресла, на коленях подбираясь к экрану, — Ты настоящий зверь на поле, гляньте, что творит!        — Чонгук наш самый молодой спортсмен, это правда, — на экране показался Юнги и макне тут же закатил глаза, приговаривая что-то про злобного гнома и пропуская заинтересованный взгляд Кима, — но пусть его молодость не вводит вас в заблуждение. Если из нашей команды кто-то и продолжит свою футбольную карьеру в национальной сборной, то это определённо он. Чон не просто наделён природным талантом, он прикладывает неимоверные усилия, оттачивая своё мастерство. Могу с уверенностью сказать, что он самый трудолюбивый. Да, пока он немного эмоционально незрелый, но даже тут он показывает впечатляющие результаты, превращаясь из гадкого и противного утёнка, во взрослого и зрелого лебедя.       Чонгук раскрыл рот, не веря в услышанное. Да Юнги не мог так о нём отзываться. Капитан больше всех его ругал, вечно гонял в марафонах до сердечного приступа и заставлял убирать инвентарь, задерживая Чона на поле последним. Мин ненавидел всех, но Золотого Макне чуточку больше.        — Кстати, о лебедях, — продолжил ведущий, — совсем скоро вы встретитесь с действующими чемпионами — Черными лебедями из Сеульского спортивного университета. Вы готовы к серьёзной игре?        — На все сто процентов, — спокойно ответил капитан, — у нас есть то, чем Лебеди похвастаться не могут. Золотой макне.       Шок в шоке. Чонгук не верил в то, что услышал. Чимин присел рядом и мягко погладил своего парня по волосам.        — Дыши, малыш, только не забывай дышать. Юнги только кажется говнюком.       Ночью Чимин долго не мог уснуть, ворочаясь с бока на бок и тяжело вздыхая. Чонгук некоторое время молчал, но долго это продолжаться не могло. Он сел в кровати, устало потёр глаза и повернулся к Конфетке, что лежал на спине и разглядывал потолок.        — Детка, поговори со мной, станет легче. Ты же знаешь, что я всегда готов тебя выслушать и поддержать.        — Минсон. — тяжело вздохнул парень, сложив руки на груди, поверх одеяла, — Я должен был сразу же с ним поговорить, а у меня кишка тонка даже взять от него трубку или ответить на сообщение. Я поступил, как последний трус. Сбежал и не дал никаких объяснений.        — Малыш, ты снова взваливаешь на себя слишком много, — Чон вернулся на своё место и приобнял Чимина, — если тебя это так сильно мучает, давай завтра утром вернёмся в Пусан, найдём его и ты объяснишься.        — Я должен был сделать это раньше.        — Чимини, ты человек и ты имеешь право на ошибки, правда? Вся эта ситуация изначально была странной и неправильной, но случилось то, что случилось. Не вини себя.        — Ты должен кое-что узнать. — Пак прикусил нижнюю губу и виновато глянул на футболиста, — На самом деле я увидел тебя на одной из первых тренировок команды. Мы разминались на трибунах и я просто глаз от тебя оторвать не мог. С тех пор наши отношения с Минсоном начали стремительно рушиться. Я продолжал посещать церковь, чтобы помогать бездомным, но все мои мысли были заняты тобой. Я ужасно ругал себя, потому что влюбился в картинку, но, как я уже говорил, у меня фетиш на плохих парней, а тут ты, весь такой в татуировках, с пирсингом и очень строгим взглядом. А когда мы впервые поцеловались… Я почти сошёл с ума и это не укрылось от Минсона. Он пытался сам со мной поговорить, предлагал сделать паузу, потому что я ещё очень молод и могу встретить кого-то ещё. Думаю, Минсон чувствовал, что моё сердце больше не принадлежит ему. Но мне было так стыдно отступать. Чимин ведь для всех хороший мальчик, верно? Он не делает ошибок, не оступается. Разве мог он пообещать свою душу и тело одному, а потом влюбиться в другого?        — Чёрт, в какие же рамки ты сам себя загнал? Ты мог, Чимин. В том-то и дело, что мог! Какая к херу разница, кто там какой образ нарисовал себе в голове? Ты не обязан соответствовать чужим ожиданиям!        — А своим? — Чимин весь съёжился, крепче прижимаясь к татуированной груди, — Если ты узнаешь, что я на самом деле не такой уж и хороший, ты не перестанешь меня любить?        — Детка, вчера ты кончил от того, что твоя мама чуть не застала нас, занимающихся любовью. Я знаю, что ты плохой мальчик. И я это принимаю. Я принимаю то, что в какой-то жизненный момент ты оказался на распутье, боясь разрушить свой образ и лишиться привычной жизни, в обмен на, возможно, недолгие отношения без обязательств со мной. Ты запутался. Такое случается и никто не вправе обвинять тебя.        — Спасибо, Чонгуки.        — Завтра утром я отвезу тебя в Пусан и ты поговоришь с Минсоном. Он, хоть и отвратительно идеальный, но кажется достаточно понимающий и толковый парень. Он простит.       И Ли Минсон действительно простил. Более того, время, которое они с Чимином не общались, он тоже даром не терял, познакомившись с врачом из Франции, который во всю хозяйничал на его кухне, когда в дверь постучали Чонгук и Чимин. Он с пониманием отнесся к ситуации, как Чон и предсказывал. Больше он не казался макне идеально противным мистером «наглаженные штанишки».       Назад они ехали, весело смеясь и обсуждая внезапный обед, на который их не приглашали, но они всё-таки пришли. Мишель, новый парень Минсона, оказался невероятно гостеприимным и обаятельным. Он был в курсе всей истории и всё время, что Конфетка объяснялся со своим неудавшимся женихом, он сидел рядом с Чимином и держал его за руку, со смешным акцентом приговаривая:        — Всё хоррррошо малыш, с каждым из нас могло такое случиться. Ты не виноват. Следуй за серрррдцем. Если ты хочешь поплакать, Мишель станет твоим носовым платочком.       Другой рукой он сжимал ладонь Чонгука (да, он уселся между ними) и, когда не обращался к Конфетке, тихо шептал Чону:        — Он такой очарррровательный. Если он заплачет, моё серрррдце не выдержит. Я уже люблю его.        В машину им закинули бутылку отличного белого вина и целую упаковку сыра с плесенью. Мишель строго приказал ребятам обязательно заехать к ним на ужин во время каникул.        — Детка, я так горжусь тобой!        — Я тоже горжусь тобой, Чонгуки, — Пак мило улыбнулся и сменил радиостанцию, — кажется, мы оба получили ценный опыт в этом году.       В Янсан они вернулись около четырёх часов. Возле дома было припарковано немного больше машин, чем когда Чимин с Чонгуком уезжали. Как только порш Чона остановился, Конфетка выскочил из машины и направился в дом. Футболист последовал за ним и замер в проходе.       Было слишком людно. Огромное количество незнакомых людей. Пак быстро вспомнил про своего парня, что растерянно хлопал глазами в коридоре. Он схватил Чона за руку, чтобы представить его родственникам. Тут был старший брат Чимина — Чихён, со своей женой и трёхлетней дочкой. Двоюродный дядя Мин, с двумя абсолютно одинаковыми сыновьями — подростками, валявшими Джина по полу, словно он тряпичная кукла. Неожиданно в толпе нарисовался Намджун, что лишь пожал плечами на удивлённый взгляд макне. Оно и верно, Чонгук ведь не спрашивал, куда он собирается ехать на каникулы. Чёртов эгоист. Неожиданно в толпе маякнула знакомая светлая макушка и футболист замер.        — Юнги мой кузен, — виновато оправдался Чимин, — мы договорились не распространяться об этом в университете.        — Но он же… он…        — Ненавидит меня? — с улыбкой закончил Конфетка, — да, мы с детства соперничаем и вечно ругаемся. Мы не похожи ни внешне, ни внутренне, поэтому часто конфликтуем и стараемся не взаимодействовать в универе.        — Дядя Мин, кузен, который приедет не один… — рядом с Юнги показался Тэхён, приобнявший капитана за плечи. — Не хватает только Хоби…        — Я здесь! — Хосок возник словно чёртик из табакерки, повиснув у Чонгука на шее, — приехал с Намджуном.       Конфетка отвел Чона на кухню, чтобы тот немного пришёл в себя и задал все интересовавшие его вопросы. Парень выглядел удивлённо и немного подавлено. Ему нравилось узнавать о Чимине больше, но он предпочёл бы быть готовым к таким поворотам.        — Ты можешь спрашивать у меня всё, что хочешь, — Пак улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, заглядывая в растерянные, чёрные глаза напротив, — обещаю отвечать на них максимально честно.        — У тебя ещё есть родственники, о которых я должен знать?        — У меня их полно, Чонгуки. У мамы три сестры и у каждой есть дети. У папы старший брат, но он с семьёй живёт в Китае и не часто к нам приезжает. А у тебя есть кто-то?        — Я единственный ребёнок в семье. У меня даже кузенов нет.        — Это многое объясняет, — весело подметил Чимин, обняв футболиста за шею.        — Тоже считаешь меня эгоистичной задницей? — Чонгук надул губы.        — Иногда. Но чаще я вижу перед собой большого, мускулистого ребёнка, который готов на всё, ради меня. Это подкупает, знаешь ли.       Чон бросил аккуратный взгляд на столовую, соединенную с кухней, где царил настоящий хаос, впрочем, ему это было на руку. Он медленно наклонился и нежно поцеловал Чимина. Неожиданно входная дверь распахнулась и на пороге показался высокий мужчина в чёрном пальто. Он стряхивал с себя снег, попутно скидывая строгие, чёрные туфли.        — Папа! — Чимин кинулся в объятия мужчины, что тут же подхватил его на руки.        — Принцесска!       Рот макне непроизвольно открылся. В отце Чимина он увидел себя, только лет на двадцать пять старше. Высокий, широкоплечий, с хорошо развитой мускулатурой. Его черные волосы были коротко подстрижены, виски выбриты (Чон всегда мечтал о такой причёске), на выдающемся носу сидели очки в тонкой оправе, за которыми Чонгук разглядел большие, чёрные глаза.       Когда Господин Пак снял пальто и пиджак, закатав рукава рубашки, рот Чонгука раскрылся ещё шире. Предплечья мужчины украшали чёрно-белые татуировки.        — Это твой новый парень? — отец встал напротив Чона и, дождавшись поклона, протянул руку, — Слава дьяволу, ты бросил этого мистера «наполированные туфельки».       Чонгуку безумно понравился папа Чимина.

***

      Ужин проходил весело и шумно. Чонгук познакомился с каждым, кого ещё не знал, но большое количество малознакомых людей давило на него. Он вызвался помочь убрать со стола и загружал посудомоечную машинку, когда сзади его обняли. Футболист сразу угадал кому принадлежат пухлые пальчики на его талии.        — Ты устал? — тихо поинтересовался Чимин.        — Немного. Я не всегда могу сразу расслабиться в незнакомой компании.        — Поэтому я пригласил Намджуна и Хоби, чтобы ты чувствовал себя комфортнее, видя знакомые лица.        — Ты очень чуткий, спасибо. — Чон повернулся в чужих объятиях, чтобы оставить нежный поцелуй на пухлых губах, но его тут же схватили два одинаковых ураганчика и поволокли в гостиную.        — Нас, Тэхён! — наперебой кричали близнецы, — Сфоткай нас с Золотым макне!        — Парни в школе не поверят, что мы с ним праздновали Рождество!        — Мелкий, надень эти кроличьи ушки! — Сокджин возник из ниоткуда, напяливая дурацкий ободок с двумя высоко стоящими серыми ушами, на его голову.        — Я первый выложу фотку! — воскликнул Юнмин.        — Нет, я! — тут же отозвался Юнчон, толкая брата в плечо.       Чонгук устало закатил глаза.        — Скажите сыр! — Тэхён уже вовсю снимал, весело посмеиваясь над ребятами.        — Покажи! — близнецы кинулись к Тэ, — Чонгук, ты закатил глаза!        — Не люблю фоткаться. — футболист развёл руки в стороны, — Попросите своего брата, он вообще-то капитан и по телеку засветился.        — Юнги? — близнецы одновременно повернули голову к старшему брату, развалившемуся на диване и поедавшему мандарины. — Ну уж нет!       Родители Чимина протянули два одинаковых свёртка Конфетке и Чону, весело посмеиваясь и прикрываясь ладошками, будто школьники.        — Я весь Тэгу объехал, чуть не пропустил праздник, чтобы найти два самых уродских свитера.       Мама прыснула со смеху и ткнула мужа локтём в бок. Они были уже взрослыми, солидными людьми, но позволяли себе от души веселиться и дурачиться. Чонгуку это очень нравилось. В его семье взрослые были взрослыми. Строгими, скучными, занудными, следующими дурацким правилам.       Конфетка быстро развернул свой подарок и достал огромный ярко-розовый свитер. Спереди красовалась классическая белая надпись «Barbie», а сзади, во всю спину сверкало уродское изображение знаменитой белокурой куклы. Чимин рассмеялся и тут же натянул свой подарок.       Чонгук тяжело сглотнул и вытащил такой же уродский, ярко-розовый свитер, с надписью «Ken» и ещё более уродливым изображением спутника Барби. Он уже было хотел отказаться от подарка, но взглянул на выжидающего Чимина. Если им предстоит провести вместе всю жизнь, Чонгук не хочется становиться скучным и занудным, он бы хотел сохранить такую же детскую непосредственность, что присутствовала в отношениях четы Пак. Вместе с Конфеткой они вместе взрослеют, преодолевая некоторые сложности, поддерживают друг друга. Кем Чонгук будет, если оставит своего парня, в самом уродском свитере на свете, в одиночестве?        — Встаньте возле ёлки! Я должен это запечатлеть! — Тэхён уже приготовил камеру.        — Интересно, у этого Кена такой же пресс, как у его пластикового близнеца? — Сокджин задумчиво подпер ладошкой щёку, встав рядом с фотографом.        — О, да! — отозвался Тэ, делая очередной снимок целующейся парочки. — Даже, если бы я хотел забыть это, я не смогу. — добавил уже чуть тише.        — Вы такие милые птенчики, — запричитал Сокджин, обнимая себя руками, — хотел бы я такие же нежные отношения!        — Кажется, у меня есть некоторые мысли на этот счёт, — подмигнул Чонгук, переведя взгляд на Намджуна.       Все разбрелись по своим комнатам уже далеко за полночь. Дом и правда был огромным и вместительным. Юнги с Тэхёном и близнецами разместили на чердаке. Чихён с женой и дочкой спали в его комнате. Для дяди Мина отвели гостевую на втором этаже. Хосок остался на диване в гостиной. Джин, неожиданно, разделил свою комнату под лестницей с Намджуном.       Конфетка и Золотой макне снова лежали в кровати в маленькой и уютной комнате Пака. День выдался ужасно насыщенным на различные события и это вымотало обоих. Они просто наслаждались теплом тел и ленивыми поцелуями, которые звучали слишком громко в глушащей тишине сонного дома.        — Чонгуки, — Конфетка приподнялся на локте, ласково поглаживая сонное личико младшего, — мы с тобой достаточно открыты перед друг другом, так? — Чонгук сонно кивнул, — Хотел спросить у тебя, как ты смотришь на то, чтобы один раз поменяться ролями?        — Хочешь, чтобы я побыл снизу? — сонливость Чона как рукой сняло, — Я думал об этом, но не был уверен, что ты согласишься.        — Мог бы просто спросить. — Чимин широко улыбнулся, поднимаясь с постели и подходя к комоду, — Я сегодня побуду твоим Сантой, ты не против?       Чон присел в постели, наблюдая за своим парнем. Тот нагнулся, выдвинул нижнюю полку и достал оттуда небольшой чёрный пакет.        — Всегда мечтал увидеть тебя в этом, — Конфетка на коленях по кровати подполз к футболисту и вручил ему подарок, — это костюм горничной.       Чонгук присвистнул и тут же подскочил, чтобы примерить. У семейства Пак была странная необходимость переодевать его во что-то дурацкое, но костюм горничной определенно лучше, чем колючий розовый свитер с Кеном. Футболист быстро скинул пижамные штаны и футболку и двумя пальцами достал коротенькое, чёрное платье, с завязками на спине. Подобного Чон ещё не носил, но гендерные устои ненавидел, а Конфетку обожал. И, если, огромный, накаченный, татуированный Чонгук в маленьком платьице, это то, что сделает его парня счастливым, то он готов ходить в этом круглосуточно.       Платье красиво село по фигуре, подчеркнув тонкую талию спортсмена, он накинул на себя белый фартучек в рюшечках, отмахиваясь от флешбека, и с победной улыбкой повернулся к Чимину.        — Я пока не готов принимать тебя, — честно признался футболист, подходя к кровати, — но могу поиграть в недотрогу. Хочешь полапать меня, плохой мальчишка?       Чимин рассмеялся и подполз ближе, тут же размещая пальчики на накаченных мускулах груди. Чёрная ткань приятно холодила тело, а горячие ладошки пускали электрические разряды по мышцам. Чонгук слишком резко схватил Чимина за шею, притягивая к себе, когда дверь бесцеремонно открыли, практически с ноги.        — Господи, Боже! Сделаем вид, что я этого не видел, мелкие извращенцы! — Джин спокойно зашёл в комнату, — Чимини, у тебя есть презервативы?        — Под подушкой. — хрипло пробасил Чонгук, который на время забыл как моргать.        — Спасибо, — Джин совершенно не смущаясь, запустил руку под подушку и вытащил целую ленточку контрацептивов, — как предусмотрительно. Я возьму парочку, надеюсь, не обеднеете.       И также быстро Сокджин покинул комнату, оставив парочку в полнейшем замешательстве.

***

      Утром следующего дня Чон планировал поспать подольше. Он уже был взрослым, свой подарок получил накануне ночью, поэтому считал бессмысленным нестись вниз по лестнице, чтобы посмотреть, какой подарок ему оставил Санта. Но у Чимина были свои планы, которые он загадочно обозвал сюрпризом. Пока они чистили зубы, Пак с кем-то переписывался в телефоне. Пока завтракали, он не отлипал от экрана гаджета. Даже пока одевались, Конфетка с кем-то активно переписывался.       В машине он наконец отложил телефон. За рулём вновь устроился Джин. Чонгук, в своей же машине, ехал сзади, но его всё устраивало. Он устроился поудобнее, вытягивая уже совершенно не болевшую ногу и попытался ещё немного поспать.       Машина остановилась во дворе двухэтажного здания, напоминавшего частную школу. Перед входом стояла высокая, живая ёлка, украшенная бумажными фонариками и цепочками, а на верхушке красовалась яркая звезда.       Чимин и Сокджин первыми вышли из машины. Вдруг стало слишком шумно и Чонгук с интересом уставился в окно. Тут и там стояли машины, с Конфеткой здоровались ребята из ОТСОС, несколько членов футбольной команды, тренер, театральная группа и Минсон. Тут же были и Юнги с Тэхёном, которые по всей видимости ехали за ними. Неожиданно к окну подскочил Мишель, по самый нос закутанный в пушистый шарф, с растрёпанными, светлыми кудряшками, на которых красиво лежали снежинки.        — Чонгуки, птенчик мой, — пропел француз, — скорррее выходи иначе прррропустишь чудо!       ОТСОС ежегодно организовывал Рождественские чудеса. В этот раз они стали волшебниками для детского дома в Янсане. Благодаря Золотому Макне, удалось привлечь немного больше людей, чем в прошлые года, хоть Чонгук об этом и не догадывался.       Тренер подошёл к нему, когда Чимин командовал ребятами, достававшими из багажников сумки с подарками и необходимыми вещами, и протянул увесистый, белый конверт.        — Держи, Чон, ребята из команды решили передать деньги с рекламы этому детскому дому. Ты наша звезда, хоть и не участвовал в съёмках, но благодаря тебе крайний матч стал незабываемо ярким и привлёк к нам много внимания. Передай их директору, пусть пойдут на благо.       Чонгук конверт принял и позже отдал Чимину. Тот не смог сдержать слёз, повиснув на шее у своего парня. Деньги сразу же были переданы директору, что долго смотрел на Конфетку и макне с нескрываемым восхищением.       Далее был концерт, который малыши подготовили для гостей, и раздача подарков. Потом праздничный обед, который ребята привезли с собой и долгое, трогательное прощание.        — Видишь, Юнги не такой уж и говнюк. — Чимин остановился возле машины, повернувшись к зданию, где на крыльце стоял капитан, поочередно поднимавший мальчишек и девчонок на руки.        — У тебя слишком доброе сердце, ты видишь в людях только самое хорошее, — усмехнулся Чонгук, поворачиваясь вслед за старшим.        — Я так благодарен тебе. За всё, что ты делаешь, даже, если это происходит неосознанно, — вдруг поменял тему Чимин, — Знаешь, я тебе этого ещё не говорил, но сейчас очень хочется сказать.       Он отошёл от машины, увлекая Чона за собой. Взял за руки и поднял голову, смешно хмуря носик от падающих на него снежинок.        — Я люблю тебя, Чонгуки.        — Я люблю тебя, Конфетка.