***
Антонина лежала головой на парте и пыталась переварить все что произошло с ней за это утро: еле как проснулась, увидела старушку в зеркале, убегала от симпатичного парня, того сбили, опоздала на урок, так еще и плохую оценку поставили, так как из-за опоздания осталось мало времени на самостоятельную работу. Девушка даже боялась представить что ждет ее впереди. Хотелось думать будто это просто плохой сон, она сейчас проснётся, спокойно умоется, покушает, да пойдет на автобусную остановку. Но ущипнув себя, ничего не изменилось. Из раздумий ее вывел толчок подруги. —Эй, ты чего спишь? Салтанат Мансуровна на тебя уже пять минут пялиться, сейчас встанет, подойдет и двойку влепит! – громко зашептала Надя. Нина не хотела двойку. Она подняла голову с парты и начала делать вид, будто занята сложной умственной работой, на деле же она попыталась понять что же это была за бабушка в ее зеркале, особенно что значила та ее фраза: “Я уже и забыла, что когда-то я была истеричкой”, да еще и обещание встречи. Ну, точно, Нина сходит с ума. —Я сегодня от парня убегала, а его на пешеходном переходе сбили, – зашептала девушка. —Убегала? А сбили прямо на смерть? – рыжая смотрела с удивлением и интересом. —Не знаю, я побежала в школу звать на помощь, завуч побежала на улицу, а меня отправила на урок. А зачем убегала я не знаю, просто как будто в голове услышала “Беги!” и побежала. —Это странно, – Надя скептично оглядела свою подругу. – Обычно люди не слышат голоса в голове, которые призывают к глупым действиям. —А может это была интуиция! – попыталась защитить себя, при этом не выглядя как сумасшедшая. —Третья парта первого ряда, тихо! – вскрикнула учительница, вскакивая со своего места. Девочки сразу же замолчали, но переглядываться не перестали. Надя Скворцова смотрела на Нину Валееву с волнением, она очень переживала за свою подругу и за ее моральное состояние, месяца три назад у той умер отец, заболел, да выкарабкаться не смог, долго болел, а Ниночка места себе все не находила, любила его, также как и мамочку свою, она к ним с особым трепетом всегда относилась, хотя те и не были особым примером для подражания, отец часто прикладывался к чекушке, а в остальное время пропадал на работе, принося домой копейки, но любил побаловать свою доченьку шоколадками, за что был часто осужден своей женой, та тоже любила свою дочь, относилась к ней со всей своей нежностью, когда это не касалось общественного мнения, которое для нее было превыше всего. Если б ей поставили выбор или дочь, или хорошее мнение о ней, то, Надя не сомневается, та бы выбрала второе, даже на минутку не задумываясь. Но Скворцова не вправе осуждать родителей подруги, те хотя бы не бьют ее, как делают некоторые, и ко всему прочему не устраивают из дома самый настоящий притон. У Наташки, их бывшей одноклассницы, родители были плохими: пили, гуляли, да в дом таскали всякую шушеру. Ее, Надю, отправили к ней домой, чтобы спросить почему той нет в школе уже целую неделю, ведь все звонки классной руководительницы были проигнорированы, а сама она дойти не могла, ведь была старенькой. Пришла, постучалась, дверь открыл мужчина не презентабельной внешности, пошло оглядел девочку, и уже было протянул к ней руки, как та от испуга отскочила и быстро захлопнула входную дверь, стукая того мужчину головой об дверь, а когда раздалась ругань, быстро сиганула вниз по лестнице. Выбежав на улицу начала оглядываться, увидев вдалеке компанию парней зависла, но через пять минут уже неслась к ним с гениальной, по ее мнению, идеей, которая позволяла узнать что случилось с Наташей и выйти сухой из воды. Подбежала ближе она поняла, что один примерно ее ровесник, а второй младше на два-три года, но отказываться от своего плана Надя была не намерена. Мальчики выглядели как группировщики. “Если у парня сбиты костяшки, то он либо группировщик, либо чушпан”, – именно так думала Скворцова, а те парни не выглядели как чушпаны, хотя не ей судить. Взвесив все “за” и “против” она начала: —Парни! Помогите девушке в беде. Это вопрос жизни и смерти! – и смотрит своими щенячьими глазами. Мальчики быстро осмотрелись, видимо желая найти угрозу жизни девушки, но ничего не найдя вопросительно взглянули на нее. – Пойдемте, пойдемте, скорее, – и схватив за рукава их курток, потащила в сторону подъезда, из которого пару минут назад выбежала. —Стой. Ты куда нас тянешь? – парень в чёрной куртке вырвал свою руку, и возмущённо глядел на девушку. – Ты хочешь нас в западню завести? Посмотрев удивлённо на парня, Надя хмыкнула. —Да кому ты нужен. Ой, точнее, нет, я с подругой поссорилась, сильно, уже неделю не общаемся, надо бы уже идти к ней извиняться, а страшно, вдруг пошлёт. Мне поддержка нужна, справитесь? Мы как только помиримся, я вам сразу же шоколадки куплю! По рукам? Ну пожалуйста, – вешать лапшу на уши – это ее стихия. Правду говорить каким-то левым пацанам она не решилась, а извиниться за какую-нибудь чушь перед Наташей, ей труда не доставит. Парни переглянулись. —Вы свои девичьи проблемы сами решить не можете? Ладно, поможем, веди, – парень в синей куртке, призывающе махнул рукой. – Я, кстати, Марат, а это Гриша. —Надя, – улыбнулась и повела их к квартире. Вновь постучала в дверь, та открылась и перед компанией появился тот же мужик, только теперь его нос был красным, а взгляд злым. —Ты! —Нет, – и быстро шагнула за спины пацанов, те вообще не понимали что происходит. Этот мужчина и есть та “подруга”? Другого объяснения они не находили, но даже так они попытались защитить девушку, не препятствуя ее дезертирству с переднего фронта. Мужчина встретившись взглядами с парнями немного поубавил пыл, он не хотел драться, считал это лишним сотрясением воздуха и пыли. – А вы можете позвать Наташу? —Зачем тебе эта шалава? – усмехнулся. – Или ты ее подружка, – У Нади появилось огромное желание врезать этому мерзкому мужчине прямо по его наглой морде. Парни непонимающе нахмурились. Грязных в их кругах не любили, да и общаться с такими не хотелось. —Артур, ну ты куда ушёл, – послышался противный прокуренный женский голос, за спиной мужчины появилась худенькая женщина в поношенной футболке, еле прикрывающей пятую точку. – Кто это? —К твоей дочке пришли. —Ее нет дома, – и засмеялась, противно так. —А когда она будет дома? – с надеждой спросила Надя, выглядывая из-за спин брюнетов. —Никогда. Она повешалась. Чего лица сквасили? Мне ж легче, мешалась только, – смех женщины подхватил мужчина, и сказав, что им уже пора, закрыл дверь прямо перед носом подростков. Надя пошатнулась. Ее под руку подхватил Григорий, и что-то попытался ей сказать, та только слышала шум в ушах, а перед глазами стояла картина, как ее одноклассница, которая еще неделю назад сидела на уроках и смеялась над очередной шуткой своей соседки по парте, повесилась. Уму непостижимо. Марат подхватил Скворцову под руку с другой стороны и тихонько двинулся в стороны лестницы, на улицу, на свежий воздух. Посадили на скамейку и молча стояли. Придя в себя, Надя рассеяно посмотрела на парней. —Эм, спасибо, что пошли, да, я вам потом шоколадку дам, я вас найду, но чуть позже, – мысли путались, хотелось плакать, ей было очень жаль свою белобрысую одноклассница, у которой была яркая и заразительная улыбка. Это настоящий оксюморон, у таких ужасных родителей, такая прекрасная дочь. —Не надо нам ничего, ты ж обещала шоколадку, если вы помиритесь… Мне жаль, соболезную тебе, – пробормотал парень в чёрной куртке. Скворцова натянула улыбку. Нина шлепнула Надю по голове тетрадкой. —И это ты еще мне говоришь, что я в облаках витаю? Звонок давно прозвенел, а ты все еще сидишь, и даже не пытаешься собраться! Это на тебя не похоже. —Да вот думала насколько тебя в психушку заберут, – заметив в глазах Нины страх добавила, что это всего лишь шутка. Валеева выгнула бровь, и закатив глаза, вышла из кабинета. Скворцова побежала за ней. Это был последний урок, поэтому народу возле раздевалки было много, постояв в очереди около десяти минут, они быстро схватили свою одежду и поспешили ее надеть. Выходя на улицу девушки уже о чем-то весело болтали, позабыв о всех тревогах, и оставив их на потом, они еще успеют поплакать. —Валеева! Валеева! Стой! – к девочкам бежала Рыскина – главная сплетница школы, и по совместительству двоюродная сестра Скворцовой. Остановившись около них, она согнулась пополам, оперевшись руками о свои колени, пытаясь восстановить дыхание, что-что, а бегать на холоде довольно таки сложно. – Говорят, что сегодня парня сбили. Тут рядом. А ты как раз об этом и сообщила завучу, вот мне интересно, ты его сбила? Нина с Надей переглянулись, а затем посмотрели на Рыскину как на дуру. —Ага, это ее неудавшийся кавалер, надоел ей, вот она и решила избавиться, – попыталась пошутить Скворцова, но судя по расширенным глазам двоюродной сестры, та шутки не поняла. – Шутка. —Я не знаю его, он также как и я переходил дорогу, а потом, бац, и его машина сбила. —Какой ужас! А ты не знаешь, он жив? – услышав отрицательный ответ, она продолжила. – А ты можешь сходить в больницу и узнать? Нет, ну а что? Мне интересно! —Раз интересно, так сама и сходи. —Надя, я не с тобой разговариваю, а с Ниной. Не перебивай меня, – Надя лишь фыркнула. —Хорошо, схожу узнаю, только отцепись от меня, – Рыскина радостно завизжала, и обнявшись на прощание, унесла свои ноги подальше от них. Этой девушке невозможно было отказать, и дело совсем не в природной красоте, милой улыбке, жалостливым глазкам, совсем нет, дело в том, что она тебе вынесет весь мозг, пока не добьется желаемого. Нина уже проходила через это, повторять желания нет. Обсуждая “эту глупую ходячую дурочку” они дошли до остановки, если Валеевой нужно было сесть на автобус, то Скворцовой нужно было переходить на другую сторону и идти минут десять до своего дома. Попрощавшись, девочки разошлись. Нина начала думать о том, стоит ли ехать в больницу и навещать того паренька. На первый взгляд он ей показался очень даже милым, особенно ее привлекла его яркая улыбка с ямочками. Представляя его лицо девочка покраснела и спрятала свой нос получше в шарф, чтобы никто больше не видел ее смущение. Если б не Нина, то парень скорее всего сейчас был в полном порядке, а не лежал в больнице, да не дай Господи, в морге. Немного подумав, девушка направилась в сторону магазина, совсем недалеко находившегося от школы. Купила там на свои карманные деньги пару штук апельсинов и пошла на остановку. Путь держала в местную больницу.***
В больнице пахло хлоркой и различными медикаментами. Нина приехать в больницу, приехала, а что дальше делать не подумала. По сути кем является ей тот человек? Никем. Так почему же она сейчас стоит в больнице, держа в руке авоську с апельсинами? Набравшись храбрости, девушка подошла к регистратуре и спросила, где находится пациент, которого привезли сегодня с утра, и которого сбила машина. Медсестра оглядела ее, и задала вполне адекватный вопрос: “А кем вы, милочка, приходитесь пострадавшему?”. Ничего не придумав, ответила, что подругой. Узнав номер палаты Нина облегченно вздохнула, хоть живой, и направилась в сторону палаты. Но как только подошла к ней застыла, а что говорить ему? По коже пробежали неприятные мурашки, Валеева чувствовала на своём затылке чей-то взгляд, но обернувшись никого не увидела. А чуть поодаль стоящая Антонина Габдулловна лишь горько вздохнула и покачала головой, явно не одобряя действия девушки. Зеленоглазая постучала в дверь, немного приоткрыла ее, заглядывая внутрь и ловя взгляд голубых глаз слегка стушевалась, но набравшись не понятно откуда взявшиеся смелости, робко произнесла: “Можно?”. Ответом был кивок. Она аккуратно зашла внутрь, прикрывая за собой дверь, и двинулась к кровати, там как раз стоял стул. Нина глянула на парня, тот ей радушно улыбался, она не сдержалась и улыбнулась ему в ответ. —Я вот вам гостинцы принесла, – подняла перед собой авоську. – Я как-то неловко себя чувствую, вы же из-за меня здесь. —В этом нет твоей вины! Сам дурак, наверное, напугал тебя, вот ты и сиганула, а я от неожиданности за тобой и побежал. Но ты меня похоже решила добить, у меня аллергия на цитрус, – и звонко рассмеялся. Девушка ойкнула и покраснела, смущенно опуская свои глаза, не видя как за ее спиной стоит старушка и презрительно оглядывает сие представление. —Да я просто в школу опаздывала, вот и рванула, вы совсем не страшный! —Не страшный, а на Вы меня называешь, – улыбнулся. – Николай Сафин, но для тебя просто Коля, – протянул руку для рукопожатия. —Антонина Валеева. Для тебя просто Нина, – протянула руку в ответ. –Как ваш…твоё самочувствие? Ты что-нибудь себе сломал? —Не переживай, отделался лёгким испугом, меня сложно сломать и убить, – выпятил вперед грудь, улыбнулся самодовольно, но увидев серьезный взгляд собеседницы добавил, что просто лёгкое сотрясение, да и гематомы по всему телу, но жить будет. У них завязался лёгкий разговор, в котором часто звучали комплименты девушке, а та все краснела и краснела, ей было до жути приятно, что ее считают хорошим и красивым человек, раньше она никогда не слышала подобного от противоположного пола, поэтому сейчас с открытым ртом слушала все его слова, не обращая внимания на иногда проскальзывающие оценивающие взгляды по всему ее телу. Тревога впервые за весь день куда-то улетела, и Нина больше ни о чем не думала, кроме того какую интересную тему можно продолжить обсуждать с этим замечательным молодым человеком. Время посещения подходит к концу, Валеева встаёт и направляется к выходу, но ее останавливает вопрос Коли, о том, придет ли она к нему завтра, та даже не раздумывая отвечает, что конечно придет, и купит ему обязательно его любимых яблоков, раз с апельсинами не угадала. Оба заливаются смехом. Девушка с улыбкой выходит из палаты, уже во всю представляя в голове их свадьбу, бытовую жизнь, а также как они будут воспитывать своих маленьких детей. Глупая улыбка не сходила с ее лицам вплоть до прихода домой. На улице темнело, скоро должна была прийти мама, у Нины оставалось время, чтобы приготовить покушать, и помыть грязную посуду, чем она и занялась, когда переоделась в домашнюю одежду, папину футболку и короткие шортики. Подошла к раковине, намочила губку, намылила ее и напевая песню, принялась за дело. Держа в руках тарелку и моя ее, Нина услышала скрип позади себя, подумав, что это кот просто запрыгнул на стул, обернулась. Тарелка выпала из рук. Звонкий удар и фарфор вдребезги разбился. А Валеева с открытым ртом смотрела на сидящую за столом старушку, которая ухмылялась. Опять. —На счастье, – намекнула на разбитую посуду, и ее холодный взгляд, пробирающий до мурашек, прошёлся по девушке. —Кто вы? – схватилась за нож. Но вместо запугивания, удалось лишь рассмешить бабку. Хриплый смех пугал. —Ты же девочка умная, да и правильно тебя смутил мой ответ, о том, какой истеричкой раньше я была. —Откуда? —Тебе не кажется что мы чем-то похожи? – увидев отрицательное покачивания, громко вздохнула. –А стоило бы найти сходства. Девочка неуверенно начала разглядывать старушка, пытаясь найти сходства. Те же зелёные глаза, только у бабушки они слегка потускнели, рост примерно такой же, если убрать сутулость у старшей, взгляд другой, повидавший всю жизнь и разочарованный в ней, чего не скажешь о молодой девушке, у которой во взгляде любовь к жизни и интерес к будущему. Страх отступал, на его месте появился любопытство. Нина вытерла свои мокрые руки о кухонное полотенце, и присела за стол напротив бабушке. —Но вас не видела моя мама, значит вы не можете быть моей родственницей. —Верно. Я умерла. Но почему то, вместо того, чтобы уйти к праотцам, я сейчас сижу здесь, – увидев непонимающий взгляд, пояснила. – Ты - это я, только молодая версия. Я Антонина Габдулловна, правда уже не Валеева, фамилию мужа взяла, но раскрывать ее я пока не намерена. —Такое не возможно! – ударив руками по столу, вскочила со своего места. – Это уму непостижимо! Это розыгрыш, да? Антонина Габдулловна закатила глаза и в одно мгновение оказалась за спиной своей уменьшенной версии, касаясь холодными пальцами ее плеча, та резко дернулась и отпрыгнула на большое расстояние, ошарашенно смотря на бабку. —Я призрак, и меня никто не видит и не слышит, кроме тебя. А значит я здесь из-за тебя. А если ты будешь кричать, и начнешь все рассказывать маме, то Надя правильно делала, когда задумывалась насчет того, насколько долго ты пробуешь в психушке, – да, это была угроза, но по-другому с Ниной она не могла, знала свою мягкую детскую натуру, от которой сейчас ничего не осталось. —Но как? И почему сразу из-за меня!? Пока все девочки вызывали духов, я не вызывала! Честное слово! И вообще, а вдруг вы просто грабительница, и пока мы разговариваем нашу квартиру грабят! – Антонина Габдулловна недоуменно посмотрела на девушку, поразмыслив, решила, что та все же не настолько глупа, чтоб верить всяким бабушкам, но настолько глупа, чтобы не верить ей. Глубоко вздохнув, старушка начала рассказывать все те секреты, которые она могла вспомнить из своего семнадцатилетия, много уже лет прошло, но глядя на молодую себя в голове непроизвольно всплывали разные моменты из жизни: обычная ее жизнь, потеря отца, первая любовь, серьёзная ссора с подругой, первый поцелуй, первая сильная ссора с матерью, выпускной, похороны. Все это мелькало перед глазами, заставляя непроизвольно поморщиться. Антонина давно оставила свое прошлое в прошлом и вспоминать его не любила от слова совсем, а тут ее буквально забросили обратно. Раздался дверной хлопок. Пришла Татьяна Филипповна. Но девушка его не услышала, в отличие от бабушки. Мать зашла на кухню, оглядела свою дочь, смотрящую в одну точку ошарашенным взглядом. —Опять что-то увидела? – недовольство. —А? Нет, мамочка, просто задумалась, а ты когда вернулась? —Даже не заметила, когда мать родная вернулась, – ухмыльнулась, и развернулась, направляясь к себе в комнату, чтобы переодеться. Все это время пока Татьяна стояла в комнате, ее неотрывно разглядывала Антонина Габдулловна, все же она давно не видела свою мать живой. Видела ее разве что только на фотографии кладбищенской, но это не доставляло никакой радости. Ей сложно признаться, но она скучала. Очень скучала. В своей жизни ей не хватило этих маминых недовольных шуток, за которыми скрывалась огромная любовь. Последний раз вживую свою маму она видела 37 лет назад, и в тот день они очень сильно поссорились, Антонина, хлопнув дверью, ушла из дома, сильно обижаясь на ту, а через несколько дней их квартира сгорела вместе с матерью, и всеми воспоминаниями, что та хранила. А Тоня очень долго себя винила, думая, что будь она в тот день дома, то смогла бы вытащить свою мать. Поэтому она тихо убивалась, поддержать было некому: муж в тюрьме, а подругу вместе с ее мужем застрелили несколько месяцев назад. Она была совсем одна. Маленькие дети никак не могли ее поддержать, но заставляли существовать. И сейчас смотря на живую мать, ей хотелось ее обнять, очень сильно. Как желание появилось, так она его и переборола. Это не ее мать, это мама маленькой Антонины, ее мать уже давно погребена в землю. —Чем быстрее мы избавимся от меня, тем лучше будет нам обоим. Поэтому нам надо в библиотеку, возможно там будет ответ на наш вопрос. И ждать завтрашний день я не намерена, чем быстрее тем лучше. —Но уже шесть часов! Темнеет, а по улицам опасно ходить! – зашептала девушка, надеясь, что мама ее не услышит. —Не забывай, я из будущего, и поверь, меня никто не изнасиловал. —Верю, но почему ты так хочешь поскорее уйти? Тебе здесь не нравится? —Устала, я просто устала от жизни. Веселого в ней ничего. —Разве у тебя не было любимого человека, верных товарищей, с которыми вся жизнь – это радость? – девушка, выжидающе глянула на бабушку, надеясь урвать хоть кусочек из своего будущего. Она верит, что старушка не врёт, она прочитала это по глазам, да и знает та слишком много о ней, чего не знает даже Надя. —Были, но если я сейчас начну тебе рассказывать, то ты не успеешь в библиотеку. —А если ты начнешь рассказывать по пути в библиотеку? Пожалуйста! – Нина состроила умоляющую моська, надеясь услышать положительный ответ. Та со вздохом кивнула. Девушка быстро побежала собираться в библиотеку. Натянула на себя брюки, теплый отцовский свитер, носочки, собрала волосы в две косички, и побежала отпрашиваться к матери, сказав, что в библиотеку ей надо для выполнения домашнего задания, та нахмурилась, но кивнула, взяв обещание с дочери, что та будет предельно осторожна, возвращаясь домой по темноте.***
Спустя час пребывания в библиотеке, девушка ничего полезного не нашла, она уже была готова рвать на голове волосы и лезть на стены, а ворчание Антонины Габдулловны под боком, никак не продвигали дело с мёртвой точки. —Может быть ты совершила грех и это твоё наказание? – бояться, что кто-то ее услышит не было причин, ведь не считая библиотекаря, здание было полностью пустое, в это время уже все сидели дома, либо же шли с работы, но никак не сидели в библиотеки, ища любую информацию о перемещении во времени. —Ты считаешь, что ты можешь совершить грех? —Конечно нет! Но вдруг ты кого-то избила. —Избиение чушпанов – не грех. —Ты группировщица!? —Наши группировки отличаются от ваших, так что не надо строить презрительно лицо, хорошо? Хорошо. Нина еще полчаса пыталась найти хоть что-то, но ничего не найдя стала собираться домой, желания идти по полной темноте - отсутствовало. Попрощавшись с библиотекаршей, вышла на улицу, вдохнув свежий морозный воздух, побрела в сторону дома, не забыв напомнить старушке, что та обещала рассказать о своих товарищах. —Много у меня было товарищей: и весёлых, и серьёзных, амбициозных и не очень, спокойных и шумных. Ну, допустим, Анфиса Петровна. Чудесная женщина. Сейчас наверняка грустит из-за моей смерти… Даже жаль ее. Она как огонь, всегда всех зажигала, а не приятелей сжигали до тла. Мы ж с ней родоначальники нашей группировки. Сидели, семечки щелкали, молодость вспоминали, да и вспомнили всякие группировки, я с нашего двора вспомнила, а Анфиса вспоминала различные ОПГ, которые действовали на территории Москвы, она ж сейчас наверное в Москве. Женщина – ветер, на месте никогда не сиделось. А Гульназ Азаматовна вспоминала Домбыт, на его территории она жила, да вроде и сейчас должна жить, она была бабушкой спокойной, себе на уме, вроде сидит тихо, как будто даже не с нами, но все запоминает, и в любой момент эту информацию против тебя может использовать. Если Петровна сведёт тебя со света своей энергией и доставучестью, то Азаматовна закопает тебя твоим же грязным бельём. Я с ними через многое прошла, я им этого никогда не говорила, но я их очень сильно люблю. Еще был Игорь Витальевич, мужчина хороший, добродушный, правда сидел. Хитрым был мужиком, любого мог надуть. Нас не обманывал, даже наоборот учил всяким трюкам, я как-нибудь научу тебя одному. Учил, как определить надуривают тебя или нет. С Анфиской часто самогоны варили, но пить – не пили, Степану Викторовичу отдавали за два мешка картошки. Бизнес вели. Степан Викторович помер молодым, всего пятьдесят два года было, напился, да запнулся об свои ноги и полетел вниз головой в открытый канализационный люк. Царство ему небесное! Сама-то я не лучше померла, в больнице сердце прихватило и все, темнота в глазах, а потом я в туалете стою, смотрю на молодую себя. Нина внимательно слушала бабушку, подмечая, что товарищи ее были совсем неплохие, и она не прочь была бы с ними сама пообщаться, но все же идею группировки она не одобряла. Проходя через тёмную арку, Нине стало как-то неспокойно. И беспокойство усилилось еще сильнее, когда услышала хруст снега позади себя. Главной ошибкой было обернуться, а не бежать со всех ног куда подальше. Перед ней стояли два парня, возраст она определить не смогла, но те были крупнее ее и выше, а похабные улыбочки доверия не внушали от слова совсем. Один из них облизал губы. —Я такого не помню. Это получается, что уже изменился ход истории, а значит, может произойти все что угодно, – это умозаключение старушки, ей совсем не понравились, если до этого она хоть чуть-чуть была уверена в своей безопасности, то теперь она хотела рыдать, ну что за ужасный день? –Нина, расслабься, я сейчас кое-что попробую. Старушка, встав напротив нее, шагнула вперёд входя в Нину. Антонине Габдулловне открывался взор от лица Нины, она подняла перед собой руку, и та действительно поднялась, а на задворках разума слышала голос Нины, которая не понимала почему она не может управлять своим телом. Управление теперь в руках старушки. —Что это тут за красотка? – ухмылка с лица парня никак не хотела сходить. Признаться честно, Антонина Габдулловна всегда была падка на комплименты, но с возрастом все меньше и меньше их слыша, и сейчас старой сморщенной бабушке было это очень приятно слышать, хоть та и понимала, что находиться в теле молодой девушки. —У тебя такое аппетитное лицо, так бы и съела, – и клацнула зубами. Габдулловна часто видела как бабушки восхищаются своими внуками, и говорят, что съели бы их, ведь те такие сладенькие. А еще Антонина знала, что лучшая защита – это нападение. —Че? – этого они явно не ожидали, еще пару минут назад девушка тряслась от страха, а сейчас говорит, что съела бы их. Че за херь. Пока один стоит в шоке, другой начинает смеяться, но быстро успокаивается и движется в сторону зеленоглазой. У Антонины Габдулловны всегда есть несколько запасных планов. Если отбить подкатом не удалось, значит придется, включить актрису, способ очень хороший, старушка часто им пользовалась, когда ей было лень стоять в огромных очередях в аптеке или магазине, в больнице такое поворачивать не удавалось, там было слишком много умных бабок, которые за такое могут и костылями отдубасить. Когда один из пацанов подошёл ближе к неподвижно стоящей девушке, та резко схватилась одной рукой за сердце, а другой за его рукав, при этом выпучив глаза на максимум, и открывая рот как рыба в воде, начала тихо оседать на землю, хрипя, что-то про сердце. —Блять, че с тобой, Кнут, че с ней? – пацанам явно паниковал и не знал что делать, насиловать полумертвого человека не хотелось, а именно к этой категории людей отнёс он Нину. Кнут тоже стоял не зная что делать, да на помощь к другу не спешил, пытался вспомнить первую медицинскую помощь при остановке сердца, наверное. Антонина тем временем уже сидела на земле, опираясь на ноги парня и все еще держа парня за рукав, тот пока что даже не пытался ее отцепить. Она дернула парня за рукав. —Передай маме, что я ее любила, – хрипит так, как будто выкурила пять пачек сигарет за раз. Тот отстраненно кивает. —Лысый, давай бросай ее и сваливаем, я не хочу быть некрофилом, – презрительно посмотрел на девушку, что все еще держалась за его товарища. Парень аккуратно отцепил от себя руку девушки, шагнул в сторону и зеленоглазая повалилась навзничь. Посмотрев на друга, который уже развернулся и начал идти в сторону своего района, Лысый присел на корточки, поправил выбившуюся прядь из под шапки. —Земля тебе пухом, – чмокнул в лоб и ушёл. Когда парень скрылся за поворотом, Антонина Габдулловна вылетела из тела девочки, и облокотившись на стенку начала смеяться. Нина поднялась с холодной земли и подхватила смех старшей. Смеялись они долго, пока не услышали хруст снега. Тут же замолчали. Из-за другого угла вышло двое парней. Мысленно каждая из Антонин сравнила их с теми, что совсем недавно ушли. Один брюнет, другой лысый, совсем как те. И когда новые пацаны осмотрели ее, она честно пыталась сдержать смех, но нервы сдали, и Нина завалившись на стенку начала потихоньку спускаться вниз, закрыв лицо руками и всхлипывая. Со стороны могло показаться, что та рыдает, но на деле же она смеялась. Парни переглянулись. Они оглядели девушку, та была вся в снегу, со съехавшей в сторону шапкой. Плюсом ко всему она сейчас оперевшись на стенку всхлипывала. Ее явно кто-то тронул. —Девушка, с вами все в порядке? – брюнет присел на корточки рядом с девушкой на расстоянии вытянутой руки. Антонина Габдулловна расслабленно стояла рядом, не чувствуя никакой опасности от этих парней, да и они почему то показались ей знакомыми. Нина в свою очередь убрала руки от лица, и начала вытирать слезы от смеха. —М-меня…– и вновь закрыла лицо, задыхаясь от смеха, она хотела сказать, что ее бросили здесь только потому что она полу-труп, так еще и напоследок чмокнули в лоб. Но это звучало в ее голове слишком смешно. Парни переглянулись, поняв все так, как нужно было это им. Она грязная. Габдулловна прочитала это в их глазах, и решила опровергнуть это, ведь слухи, что они могут пустить, явно будут лишними. Она не спрашивая разрешения вселилась в тело Нины, отняла руки от лица и глянула в глаза лысому, она почему-то всегда им доверяла, они ей казались глупыми, но милыми пареньками. —Меня обокрали! Стащили из кармана кошелёк и подножку еще поставили! – план “В” гнать чепуху, выставляя себя невинной овечкой. Она решила не рисковать и не использовать план “А”, говоря что ее сердечко украли, а на вопрос: “Кто украл?”, отвечать, что они. С первыми не получилось, а опять разыгрывать инфаркт желания не было. – Ну ладно, обокрали и обокрали, не убили хоть, и на том спасибо. Спасибо, что поинтересовались, я верю, что наш мир еще не прогнил. Ой, – девушка посмотрела на свою руку так, словно там были часы. – Уже поздно, мне пора домой. До свидания! И побежала домой, хоть они и выглядели не так мерзко, как Кнут и Лысый, но опасаться их явно стоило.