🍌🍌🍌
Антон, кое-как отошедший от разврата перед своим носом, активно жалуется Диме (который на самом деле не только сын маминой подруги, но и его знакомый) на придурка-мужика, а тот… — Это ж Арсений, он чуть-чуть ебанутый, но клёвый, — Шастун не знает, что в нём клёвого, но вот с первой его версией уже имел честь познакомиться. — Он гей? — Без увиливаний, задаёт он прямой вопрос, который обеспокоил его в первую минуту активности от этого Арсения. Позов почему-то задумчиво молчит. — Слушай, ты, наверное, у него сам спроси, — спустя вечность выдаёт он. Антону такой вариант не нравится. Снова взаимодействовать с чуваком, на рот которого у него теперь триггер, совсем не хочется. — Ладно, похуй, — он машет рукой и, старательно не смотря в другой угол зала, усаживается, наконец, нормально поесть.🍌🍌🍌
Целых два часа Арсений не знает, чем себя занять. На сцене выступают какие-то крутые музыканты, но он не особый любитель попсы, поэтому игнорирует их, как фоновый шум. Гости напились ещё час назад, и теперь кто орёт, кто спит, а кто ушёл в разнос на танцполе. Он тоже любит потанцевать, но сегодня не тянет. Тянет только в одну конкретную сторону и к одному конкретному двухметровому мужику. А тому хоть бы что! Усиленно весь вечер делает вид, что Арсений не сидел у него в ногах. — Смотрю, вы заскучали, — любимый арсеньевский ведущий снова появляется на горизонте, и это хоть какое-то развлечение, — а я вам принёс новый конкурс! Только теперь не на деньги, а на одно желание! — Попов скептично вскидывает бровь: они что, в бутылочку тут играют? — Только это желание вы сможете исполнить здесь и сейчас с одним из гостей, — а вот тут погодите, а вот это Арсению надо. — Непристойное можно? — Выкрикивает кто-то из зала. — Можно в пределах разумного, но при условии, что выиграете в моём уникальном конкурсе! — О, да, уникальности его идеям точно не занимать. — Какие правила? — Лениво интересуется он, думая, что, если это что-то для гетеро, то он пас. — Очень простые! Чтобы доказать молодым, что вы за них, выражаясь молодёжным языком, порвёте очко, — рот Арсения невольно приоткрывается, — вам нужно, в первую очередь, обладать упругими булочками, — Арсений зачем-то ищет взгляд Антона и, к своему удивлению, находит. Тот смотрит с такой же эмоцией «сказочный долбоёб» в глазах, — а во вторую… — звучит театральная пауза, — вам нужно эти булочки применить в моём задании! Арсений тяжело вздыхает от уровня кринжа на квадратный метр, но с упорством самурая движется ближе к сцене. Антон на него смотрит уже с иной эмоцией: «Ты долбоёб?». Арсений нет, но шанса показать ему возможности своих «упругих булочек» не упустит. — О, неужели, наш мужчина решил снова побороться за приз? — Конечно, встречают его радостно. По крайней мере, те, кто всё ещё на ногах и в уме, чтобы понимать, что происходит. Попов демонстративно поворачивается к гостям спиной, чуть прогибается в пояснице и, бросив взгляд в одного конкретного человека за плечо, звонко хлопает себя по правой ягодице. — Это пиздец, Дим, — выдыхает Антон, смотря на… ну, это. — Тут даже соглашусь, его чёт понесло сегодня, — комментарий друга никак делу не помогает, ведь означает он только то, что обычно Арсений не настолько поехавший, чтобы участвовать в подобных сомнительных акциях. — Отлично, у нас есть уже три участника! — Тем временем радостно отмечает тамада и выстраивает их всех боком к аудитории. Шастун тяжело сглатывает, — ваша задача схватить монетку своими прекрасными попками, донести её до стаканчика и безошибочно в него ею попасть! — Он ебанулся, — заключает Антон, даже не зная, к кому больше это относится — к ведущему с его больной фантазией или к Арсению, который с виду нормальный парень, а соглашается участвовать в этих самых фантазиях. — Бля, он, походу, напился сильно, — Дима явно пытается оправдать друга, только вот пьяным тот не выглядит совершенно. — Что ж, владельцы хлебобулочных изделий, вы готовы? — И снова синхронно с Антоном Арсений закатывает глаза. Какая ещё ересь сгенерируется у этого идиота в голове? — Давно! — Отзывается одна из участниц. — Тогда вперёд! — Арсений, откинув стыд далеко за пределы этого зала, наклоняется пониже и, раздвинув ягодицы, сжимает ими монетку. Антон понимает, что он в ахуе. Или втрихуи. Или вообще уснул и проснулся в другой Вселенной, где его возбуждает вид мужской задницы. Блять, ладно, красивой, подкачанной, ловкой задницы, но всё ещё мужской! Он почему-то и не сомневался, что у Арсения не просто получится зажать своими булками эту грёбаную монету, но и выиграть этот грёбаный конкурс тоже. Тот движется так плавно, но быстро и решительно, словно от его победы зависит чья-то жизнь. — Рот прикрой, — звучит сбоку голос разума в лице Позова, и Антон немного подбирается. Он старается думать, что это всё отстой вообще-то, кринжатина, тупые конкурсы, ебала́ какая-то, и вообще… Но Арсений добирается до стакана и, блядский пиздец, очень медленно присаживается, оттопырив ягодицы и выгнув поясницу так, как будто садится на член. Его, Антона, член, — м-да, вы друг друга стоите, — осуждающе произносит Дима, но на него становится как-то резко похуй. Перед глазами только эта изящная спина, эти бёдра и этот взгляд из-под ресниц. — И снова Арсений уделал девчонок! Что ж такое! Признавайся, вытянул счастливый билет? — «Ага, несчастливый натуральный хуй» — в голове отбивает Арсений и выпрямляется, — в любом случае, поздравляем! Ты теперь обладатель одного желания с любым из присутствующих! — Вот оно, ради чего Попов буквально напряг жопу. Когда глаза Арсения обводят всех гостей и останавливаются на Антоне, тот угрожающе качает головой. — Кого же выберет наш мачо? Красотку Светлану? А может быть, Алёну? — Антона. На какие-то секунды в ресторане повисает тишина. Ведущий тормозит, думая, правильно ли услышал, гости непонимающе перешёптываются, а Антон смотрит по-настоящему зло. И господь, как же он горяч в этот момент! — Отлично! Что ты хочешь сделать с Антоном? — Тамада весело подсовывает микрофон, и о, если бы Арсений озвучил всё, что он хочет сделать с Антоном, его бы по нынешним законам посадили. Сейчас он мог бы выбрать безобидный поцелуй (ведь по-пьяни в России не считается) или провести остаток вечера вместе, или, на худой конец, выйти покурить вдвоём (хоть он и не курит), но это всё слишком скучно. Поэтому Арсений выбирает идти до победного. — Пусть участвует со мной в следующем всратом конкурсе, — ахуй на лице Антона считывается легко и за секунду. Он всё ещё очевидно зол, но теперь в два раза больше. — Они не всратые, — оскорблённо вскидывается ведущий, и только потом Арсений понимает, что сказал это вслух, — но ладно, без проблем. Антон, прошу! — Он указывает на свободное место рядом с Поповым, и тот, метафорически дыша огнём, двигается туда. — Ты нормальный? — Шипит он, как только оказывается рядом. Арсений тянет губы в улыбке. — А тебя не предупредили? — Вопросом на вопрос кидает он, видя, с каким ярким интересом горят глаза напротив. Он своей цели почти добился. — Для очередной забавы мне понадобятся ещё две пары парней, — Арсений таращит глаза на ведущего после этой реплики. Он, что, понял? — Если сейчас опять будет что-то, как с тем бананом, — Антон привлекает его внимание вцепившись в его предплечье. Повернув голову, Арсений сталкивается с пожаром в лесу, — ты у меня реально отсосёшь, — ноги подкашиваются, но с трудом удерживают Арсения в стоячем положении от услышанного. Его резко бросает в жар от одной только мысли о том, что этот вечер, который почему-то пошёл через зад, может закончиться так, как он себе представил ещё в первую минуту разглядывания этого парня. — С удовольствием, — он толкается языком в щёку и дразняще обводит круг внутри своего рта. Глаза Антона вспыхивают настоящим пламенем. — Так, мальчишки, — и если бы не ведущий, наверняка, от Арсения остался бы один пепел, — встаём друг напротив друга, — Арсений послушно поворачивается лицом к Антону, в очередной раз отметив эту приятную разницу в росте — он, наконец-то, смотрит кому-то в шею, а не над головой, — а теперь держите, это вам нужно привязать друг другу на пояс, — тамада протягивает два пакета с чем-то, и Попов, не глядя берёт их в руку. — Мы чё тебе пидоры? — Со стороны возмущается Эд — его общий с Серёжей друг, и Арсения это даже чуть-чуть оскорбляет — Выграновский давно знает о его ориентации, но против никогда не был и тем более так грубо её не называл. — Вообще-то да, — тихо смеётся напротив него Егор — тоже друг, и над этим Арсений думать не собирается: то ли шутка, то ли стёб, то ли тру, то ли наёб. Поговорки нашего времени, так сказать. — Долго пялить на них будешь? — Арсений возвращается к своим баранам (к одному, если быть точным) и пересекается глазами с суровым взглядом. — А что, уже ревнуешь? — Он не мог не. — Ты щас допиздишься, — Арсений вообще-то мат не любит, сам использует только по назначению в особо интересных ситуациях, но почему-то матерящийся Антон — это гармонично. И заводит, конечно, тоже. Если он будет ему на ухо стонать «блять, какой ты охуенный», Арсений точно откинется. — Парни, не стоим, не смотрим, — рядом неожиданно материализуется ведущий и начинает их подгонять. Попов вспоминает про пакеты. — Пиздец, — за него озвучивает именно такую интересную ситуацию Антон, потому что в пакетах по два яйца. — Привязываем это друг другу на пояс и ждём моих инструкций, — Арсений едва держит лицо и, вскинув вопросительный взгляд на Антона, не видит там сильного сопротивления. — Как будто в фитнес-центре для рожающих находимся, — всё же озвучивает он мысль, которая крутится на языке, пока тянется с пакетом к уже знакомому ему на расстоянии десяти сантиметров тазу. Ожидая вздоха, мата или чего-нибудь ещё негативного, он сильно притормаживает, слыша тихий смех сверху. — Тоже об этом подумал, — на его ошарашенный взгляд снизу поясняет Антон. Себе в заслуги Арсений записывает и этот факт, и ещё его пунцовые скулы. В такой позе на то и был расчёт. — Я всё, завязывай, — закрепив пакет двумя узлами в районе поясницы Антона, Арсений остраняется, — блин, это реально смешно, — прыскает он в руку, потому что картина, честно говоря, уморительная: два белых яйца в пакете болтаются где-то в коленях Антона, и пьяный мозг находит это жутко смешным. Антон закатывает глаза на этот красивый смех и проделывает ту же манипуляцию с ним — обвязывает пакет вокруг его пояса. Оказавшись ближе, чем на допустимом между незнакомыми людьми расстоянии, Шастун решает посмотреть на выражение лица Арсения, и, блять, зачем. Он видит внимательный, даже восхищённый, взгляд глаз цвета глубокого озера, чуть румяные от жара и алкоголя в крови щёки и яркие алые губы. То ли Арсений их искусал, то ли они у него от природы такие. — Либо целуй, либо не пялься так на мой рот, а то не то подумаю, — с лёгкой флиртующей улыбкой произносят эти губы. Антон быстро заканчивает с пакетом и отходит обратно, старательно не смотря на него. — Все справились? Отлично! — Тамада с новым энтузиазмом орёт в микрофон, чтобы как можно больше гостей увидели эту психушку на выезде. — Как думаешь, мы их должны будем сохранить или разбить? — Сбоку интересуется Егор, и Арсений тоже хотел бы знать ответ на этот вопрос. — Главное, чтобы не лизать, — ну, Эд. — А что? Боишься стать пидором? — Неожиданно даже для себя язвит Арсений. Выграновский поднимает на него удивлённый взгляд, будто только сейчас его заметил. — Бля, Арс, — говорит он, никак не отвечая за прошлую свою обидную реплику, но, хотя бы, извиняющимся тоном. — Вы знакомы? — Ещё сильнее него удивляется Булаткин, — никогда бы не подумал, что встретимся все на пришибленной тусе с яйцами. — Зато весело, — пожимает плечами Антон, вклиниваясь к ним в диалог. Арсений уже открывает рот, чтобы продолжить, но ведущий оказывается быстрее. — Теперь слушаем правила: ваша цель — разбить яйца противника! — Какой еблан, — тихо комментирует Выграновский, и, кажется, все с ним в этот момент согласны. — Чья пара быстрее справится с задачей, та и выиграет первый кусочек свадебного торта! — Арсению неинтересно бороться за десерт, но вот побиться с Антоном яйцами очень даже (лучше бы всё в той же его спальне, но, опять-таки, что имеем). А тем более, если есть перспектива уделать Эда. — У меня есть тактика! — Шёпотом говорит он Антону, на что тот вскидывает брови. — В этой ебале ты ещё можешь думать, как выиграть? — Он удивляется с восхищением, поэтому Арсений опять записывает это себе в заслуги. — Слушай, они все щас будут лицом друг другу, а так неудобно, представь, если бы это были реальные яйца и реальный секс, парни никогда не трахаются членом об член, — пока он говорит, лицо Антона становится всё более красным, а глаза всё более злыми. — Ты мне про гейский секс тут не- — Да подожди! — Попов грубо его перебивает, неосознанно схватив за руку, — короче, я к тому, что эти яйца разобьются быстрее, если ты будешь сзади, — он выпаливает это смотря в зелёные глаза, и сам плывёт от того, как пошло это звучит. Антон хмурится, но по его расширившимся зрачкам становится понятно, что контекст он мысленно тоже опустил. — Ты предлагаешь имитировать секс раком? — В голосе и во взгляде отчётливо читается «блять, нахуй я сюда пришёл?». — Ну… да? — Арсений уже не так уверен в своей тактике, поскольку не сразу подумал, а что будет с ним самим, если Антон действительно встанет со спины и будет толкаться тазом в его зад. — Это логично, но не отменяет того, что это полный пиздец, — приняв свою участь, качает головой Антон. — Так, ребята, готовы побиться яичками? — Шастун мысленно обещает создать книгу с цитатами этого ведущего, — считаю до трёх, и вы начинаете, — он глубоко вздыхает, успокаиваясь, и, подняв глаза, видит, что Арсений уже развернулся к нему спиной. Спина у него, кстати, тоже красивая (как и всё его тело), прямая, с лёгким прогибом в пояснице, — три, — Антон делает шаг, почти вплотную становясь за Арсением, — два, — он укладывает подрагивающие руки на его тонкую талию, — один, — Арсений плавно наклоняется вперёд и упирается округленными ягодицами прямо Антону в пах, — начали! — Начинать, если честно, ничего уже не хочется, хочется развернуть Арсения за волосы и впиться в его грязный рот, который произносил всякую пошлость, а потом натянуть его как следует, чтобы кричал до сорванного голоса. — Блять, Антон, — подаёт ещё не сорванный голос Арсений и, двинув тазом чуть назад, упирается в полувставший член, — мы должны выиграть этот сраный торт, потом можешь сделать со мной, что хочешь, но сейчас приди уже в себя! — Антон встряхивает головой, отгоняя навязчивые мысли, и, наконец, включается в игру. Он отклоняется назад и резко подаётся вперёд, попадая аккурат яйцами по яйцам, жаль, не своими. — Ускоряемся, мальчики, чай, не на прогулке! — Подначивает придурошный ведущий, но Антон понимает, что без скорости тут не победить. Сделав три рваных движения, он наращивает темп и почти теряет связь с реальностью. Крепко удерживая Арсения за талию, он раз за разом толкается в него, но не в него, и от этого кроет, хлеще, чем от выпитого шампанского. Яйца, которые не свои, уже через минуту превращаются в гоголь-моголь. — Эй, ст-стой, — Арсений наощупь заводит руку назад, чтобы прекратить эту пытку. Его член встал колом после пятого соприкосновения джинсов о его брюки, и сейчас в голове только желание грубого секса. Нащупав ладонью живот Антона, он тормозит его и аккуратно выпрямляется. Стояк будет виден всем, кому только можно, как только он снимет с себя разбитые всмятку яйца. — И снова Арсений у нас выходит победителем! Со своим другом, Антоном, конечно же, — ведущий приобнимает их обоих за плечи и поворачивает в сторону кухни ресторана, — сейчас оттуда появится торт, который вы попробуете сразу после молодожёнов, — без микрофона говорит он им и возвращается к остальным гостям, чтобы подвести к появлению свадебного торта. — Ты пиздец, Антон, — Арсений дышит через раз, пытаясь всеми силами успокоить сбитое дыхание и унять возбуждение, но ничего этому вообще не способствует. В особенности стоящий рядом и так же тяжело дышащий Антон. — Кто бы говорил, — низко произносит тот и скидывает с себя пакет. Арсений боится сделать так же, ведь тогда многие узнают… — Нет! Не трогай! — Он по-настоящему испуганно хватает запястья Антона, который уже потянулся, чтобы развязать его ношу тоже. — Понравилось ходить с четырьмя яйцами? — Усмехается тот, но волнение в его глазах всё же мелькает. И руки он убирает тоже. — Только если это чужие яйца и в спальне, — защитно бросает Арсений и взглядом ищет выход в уборную. — Слушай, — Антон почему-то становится серьёзнее, но Арсению это не на руку, он его такого ещё больше хочет. — Потом, ладно? Мне надо, — он видит спасительный указатель WC, и едва ли не бегом срывается туда. Оказавшись за дверью туалета, Арсений быстро выбрасывает надоевший пакет и думает примерно три секунды между подрочить или не надо. Склоняется к первому, поскольку сперма давит уже сильно, член просит внимания, а мозг отказывается работать адекватно, когда всё, чего хочется — это разрядки. Зайдя в свободную кабинку, Арсений расстёгивает джинсы и приспускает их вместе с бельём. Долгожданный стон наслаждения срывается с губ, когда он проводит по стволу горячими пальцами. У него с собой ни смазки, ни крема, чтобы хоть как-то сгладить процесс, а использовать слюну — увольте. Единственный вариант — жидкое мыло в общем коридоре за дверью кабинки. Но это же надо выйти, светя гениталиями. Да, на секундочку за порцией жидкости, но всё же. — Эй, у тебя… — открыв дверь в туалет, Антон застывает. Картина перед ним, мягко сказать, забавная: Арсений с полуспущенными штанами и очень возбуждённым членом тянет руку к устройству с мылом, — хотел спросить, всё ли у тебя нормально, но вижу, что нет, — усмехается он на панический взгляд и дикий стыд в глазах. Последнее сменяется решимостью. — Если не собираешься помогать, лучше свали сразу, — шипит Арсений и, блять, демонстративно набрав в руку мыла, раскатывает его по своему органу. Антон никогда бы не подумал, что подобное может его возбудить. Но с Арсением он, в принципе, узнаёт о себе много нового. — А если собираюсь? — С вызовом произносит он и, щёлкнув замком, начинает надвигаться на дрогнувшего парня. — О, неужели? Я с радостью приму твою помощь, — ухмыляется тот и начинает расстёгивать пуговицы на своей рубашке. Весь его вид кричит о том, насколько он сильно возбуждён, но одновременно с этим насколько же ему страшно. — Арс, — Антон не мудак, он за свои действия, слова и мысли отвечать умеет. Он подходит максимально близко и поднимает его лицо за подбородок, — если ты подумал, что я тебя могу сейчас избить или что-то такое, то выкинь это дерьмо из головы. Да, я не гей. В смысле, вроде, не был, но тебя хочу. После твоего блядского минета банану не мог вообще ни на чём сосредоточиться. Да и ты можешь в этом убедиться, — он берёт его руку за запястье и прикладывает к своей ширинке. Арсений расширяет глаза, ощущая под пальцами такое же возбуждение, как у него. Да, он действительно подумал, что, возможно, Антон пришёл, чтобы въебать ему за издевательства сегодняшнего вечера, но теперь голос Коннора в мыслях говорит ему, для чего тот пришёл на самом деле. — Так, ладно, хорошо, — он снова чувствует это волнение, дрожь по всему телу и предвкушение. Только вот мозги и здравый смысл он не пропил, — если ты хочешь, мы можем… но не в общественной уборной, ладно? — Да, член уже ноет, да думать становится всё труднее, да, хочется только развернуться и отдать Антону всего себя, но одно дело — дрочка в туалете, и совсем другое — полноценный половой акт. — Тогда одевайся и поехали ко мне, — о, как Арсений ждал этой фразы с шести вечера. Антон, собравшись с силами, выходит, и он, смыв мыло с члена, надевает бельё и брюки обратно.🍌🍌🍌
— А ты не передумаешь? — Уже сидя в шикарной Тахо и с интересом разглядывая салон, спрашивает Арсений. — Посмотрим на твоё поведение, — бросает Антон и сам же сыпется с того, как шаблонно и глупо это звучит. Арсений тоже смеётся, назвав его дураком. — Кстати, ты знаешь этого ведущего? — Не-а, я хочу потом поинтересоваться у Поза, откуда он его выкопал. — Это просто уникум, — следующие двадцать минут дороги они обсуждают свадьбу, конкурсы, общих друзей и даже немного истории знакомства с ними. Антон отмечает, что Арсений безумно интересный и классный парень. Он таких ещё не встречал. С ним весело, легко, будто знакомы давно, не приходится притворяться и строить из себя того, кем ты не являешься, в отличие от всех тех девушек, с которыми он последние два месяца ходит на свидания. — Ну и короче она сказала, что я должен найти себе там девочку, — в тему к разговору о том, как они попали на эту свадьбу, произносит Антон. — Вот мама удивится, что вместо девочки нашёл мальчика, — хихикает Арсений, и Антон внезапно осознаёт, что это правда. — Прибыли, — говорит он, стараясь не думать о том, что будет после. Сейчас Арсений явно приехал с одной конкретной целью, а дальше… разберутся. До квартиры Антона добираются с помощью лифта, продолжая обсуждать закуски, алкоголь и свои предпочтения. Арсений невольно запоминает, какие блюда и напитки любит Антон, иррационально думая, что это нужно будет учесть при их собственной свадьбе. Размечтался. Антон открывает дверь ключом и пропускает Арсения вперёд. — Чай, кофе не предлагаю, предлагаю сразу к делу, — шутит он, пока тот осматривается и босыми ногами (зимой!) шлепает в сторону ванной. — Можем начать с душа, — резко повернувшись, тянет губы во флиртующей ухмылке Арсений и жестом зовёт Антона к себе. Тот скидывает с себя куртку и тигром движется к нему. У Арсения теперь по-настоящему подкашиваются ноги от вида такого властного мужчины, и он бы точно упал, если бы не сильные руки, которые рывком прижимают его к двери. — Ты не против поцелуев? — О боже, он ещё и такой партнёр. Арсений точно в раю. — С тобой — за всё, — жарко выдыхает он ему в рот и первым тянется к пухлым губам. Антон сразу же обхватывает его нижнюю губу, чуть прикусывает, выбивая нетерпеливый стон, руками обнимает его за талию, которую так сильно хотел ощутить под пальцами, и углубляет поцелуй, безмолвно прося разомкнуть зубы. Арсений захлёбывается в чувствах, он с готовностью открывает рот, впуская в него наглый язык, сплетает его со своим, зарывается пальцами в светлые локоны, направляет, подставляется и счастливо дрожит всем телом от предвкушения. — Пойдём, — Антон отстраняется, берёт его за руку и заводит в ванную. Арсений пытается восстановить дыхание, но проваливается в этом, когда тот стягивает с себя сначала футболку, затем джинсы и трусы одновременно, и он видит его довольно крупный член. — Вау, — вырывается у него, и комментарий оседает довольной улыбкой на лице Антона. — Иди сюда, — ноги снова отказываются держать, а в горле пересыхает от того, каким тоном это сказано. Арсений подчиняется беспрекословно, подходит и позволяет Антону медленно, даже мучительно, расстёгивать его рубашку, борясь при этом с ним глазами, — ты очень красивый. Уверен, что ты слышал это миллион раз, но это не повод не сказать тебе этого в миллион первый, — Арсений, фигурально выражаясь, задыхается. — Ты тоже красивый, Антон, — Попов протягивает руки к его лицу и обхватывает скулы, — безумно красивый, — он приближается и втягивает его уже больше в нежный поцелуй, нежели жадный, как до этого. Антон теряется, Арсений понимает это по его прекратившимся действиям, и сразу же отстраняется, решив, что это было слишком. Его влюбчивость сейчас точно не уместна и никогда никому не нужна. Он не должен показывать то, что не примут. — Спасибо, — Антон вопреки негативным мыслям улыбается, — приятно слышать это от парня с внешностью голливудской звезды, — такой комплимент неожиданно смущает. Весь Антон Арсения смущает. Он откидывает его рубашку куда-то назад и переходит к брюкам. — Я сам, включи пока воду, — останавливает его Попов. И благо, Антон не спорит. Быстро избавившись от оставшейся одежды, Арсений делает шаг уже в прогретую душевую кабинку и оказывается тут же прижат к стене. Вода потоком льётся сверху, а Антон с новым напором припадает к его губам. Бедром Арсений чувствует его возбуждение и, сплетаясь с ним языками, он нащупывает его член и несколько раз проводит по нему рукой. — Блять, — выдыхает Антон и переходит губами на его шею. Арсений снова вплетает пальцы в его волосы и направляет. Тот целует, кусает, лижет ключицы, и такой его вид кажется самым правильным, самым возбуждающим. Антон спускается губами к груди, а ладони укладывает на его ягодицы. Когда он с силой их сжимает, Арсений вскрикивает в голос от контраста нежности с грубостью, — ты такой мягкий, хрупкий, — бормочет Антон, выцеловывая его впалый живот и параллельно наминая каждую из половинок в широких ладонях. Арсений готов кончить только от одного такого нового отношения к себе. Не желая бездействовать, он отстраняет Антона от себя за плечи. Тот непонимающе сводит брови. — Помнишь, я сказал, что ещё много чего могу? — Ухмыляется Попов, толкая его к противоположной стене. Антон догадливо кивает и притягивает его за талию вплотную, так, что их члены соприкасаются и посылают тысячу звёзд в глаза. Проморгавшись, Арсений мягко проводит пальцами по его прессу и медленно опускается на колени, прямо как там, во время конкурса. — Знал бы ты, как сексуально это выглядит, — судорожно выдыхает Антон, укладывая одну руку ему на голову. — Я надеялся, — усмехается Арсений и, не отрывая взгляда от потемневших от возбуждения глаз, обхватывает губами головку его члена. Кадык Антона дёргается, он сам прикусывает нижнюю губу, но смотреть не перестаёт. Для Арсения это очень важно — если бы перестал, значит, ему было бы мерзко. Немного этим себя успокоив, он с искренним наслаждением проводит языком по всей длине органа, ощущая смесь солоноватого привкуса с водой, которая продолжает хлестать сверху (и это, к слову, только добавляет действу огня). Пальцами Арсений перекатывает уже наливающиеся яички и решительно насаживается ртом на половину члена. Антон сверху несдержанно стонет, и именно этого он и добивался. Уже смелее заглатывая и выпуская его член изо рта, Арсений чувствует усилившееся давление на затылке. Осознав, чего от него хотят, он расслабляет горло и длинно моргает, давая Антону понять, что можно. У того будто срывает тормоза. Он с силой вжимает его в свой пах, отстраняет и проделывает это снова и снова, натурально (но негетеросексуально) трахая его рот. Когда член начинает твердеть ещё сильнее, Арсений отталкивается от него, поставив руки на его бёдра. — Было слишком? Прости, — пугается Антон, и боже, у Арсения никогда не было настолько учтивого партнёра. — Нет, — он улыбается, напоследок дует в урерту и поднимается с уже затёкших коленей, — просто хочу, чтобы то, что находится там внутри, — он указывает на его яйца и, не сдержавшись, целует в приоткрытые губы, — оказалось внутри у меня, — глаза Антона становятся ещё темнее. Арсений даже осознать не успевает, как оказывается лицом к стене. К ложбинке между ягодицами прижимается крепкий член, и это для Арсения лучшее чувство в мире. Он слышит, как Антон открывает какой-то гель, и скорее всего это гель для душа, вряд ли же у него есть смазка. Ожидая привычные действия растягивания, он удивляется, когда Антон невесомо размазывает жидкость по его входу, а затем смывает её водой, — ты решил меня просто помыть? — Он даже не знает, что испытывает больше: удивление или шок. — Заткнись и потерпи, — выдержки Антону явно не хватает для того, чтобы сделать всё спокойно, но Арсений его и не осуждает, понимает полностью. Поэтому, заткнувшись, встаёт поудобнее, давая больше доступа к себе. — О боже! Не- не надо! — Горячий язык вместе с абсолютно другой консистенцией проникают прямо в его анус. — Я сказал: молчи, — Арсений больше не перечит. Он начинает хныкать от сумасшедше приятных ощущений. Ему делали римминг только один раз в жизни, и то, это было так себе. А сейчас его словно разрывает на мелкие частицы от юркого языка внутри, который лижет стенки входа, раскрывает шире. Арсений ещё сильнее прогибается в пояснице, совершенно не заботясь о последствиях — ему настолько приятно здесь и сейчас, что он не променяет это ни на какие удобства. Антон гладит руками его спину, мнёт ягодицы, обильнее смазывая внутри. — Аа-хх, Антон, — стонет Арсений, дрожа коленями. Тот отстраняется и заменяет язык одним пальцем, вводя его сразу же до конца. — Как давно у тебя кто-то был? — Шепчет он сзади на ухо, посылая, волны мурашек по позвоночнику. — Д-давно, — признаётся Арсений, ведь крайний секс у него был месяца три назад с бывшим парнем. — Поэтому такой узкий, — Антон целует в загривок, пока уже двумя пальцами растягивает мягкие стенки его ануса. — Откуда ты всё это знаешь, если не гей, и откуда у тебя смазка? — Уже самостоятельно насаживаясь на его пальцы, связно спрашивает Арсений. — Если я не гей, это не значит, что живу в изоляции, — Антон ухмыляется и лижет языком за ухом. Арсения прошибает ещё одной волной нежности. — Смотрел порно? — У меня друг по парням, часто делится своими проблемами, — всё же сдаётся Антон, и Арсений понимающе кивает — он тоже Серёжу просветил во всех вопросах гейской жизни, хотя тому это никогда не было нужно. Хотя, кто знает. — Тебе правда было важно узнать это прямо в такой момент? — Антон посмеивается и добавляет уже третий палец. Арсений подаётся вперёд, но его возвращают за тазовые кости обратно. — Мх, да, — он срывается на вздохи, потому что хочется уже нормальный такой член вместо руки, — вдруг ты меня обманул. — Так, — Антон внезапно вынимает пальцы и разворачивает его. Арсений пугается, что сказал или сделал что-то не то, — здесь мы этого делать не будем, с водой пиздец как неудобно, — перекрывает все плохие мысли Антон. Арсений с ним более, чем согласен. Те, кто романтизирует секс в душе, ванной и вообще в воде, никогда не пробовали этого. Антон выходит первым, оборачивается полотенцем и протягивает такое же Арсению. Они быстро вытираются и оставляют их на стиральной машине. — Иди ко мне, — мягко произносит Антон, поймав Арсения за запястье. Тот улыбается в ответ, чувствуя себя поплывшим желе, и прижимается к нему голым телом. В груди взрываются фейерверки от всего сразу: ощущений, эмоций, взгляда напротив. В эту секунду он чётко понимает — отпустить Антона он больше не сможет. Он подтягивается чуть наверх и нежно обхватывает губами его верхнюю губу, ладонями ведя по широкой спине. Антон углубляет поцелуй, превращает его в жадный, возбуждающий, хотя куда уж больше, и спиной идёт назад, в сторону спальни. — Ты очень классно целуешься, — решает похвалить Арсений, когда они добираются до кровати. Антон укладывает его на спину и нависает сверху. И чёрт, как же горячо он выглядит — глаза горят остатками леса, лицо слегка покрасневшее от жара, а влажные волосы и тяжёлое дыхание из-за него, Арсения, завершают эту картину ходячего секса. — Ты тоже, — Антон снова присасывается к его шее, — прям попадаешь во все мои кинки, — добавляет, щекоча кожу. Арсению это слышать очень приятно, потому что Антон — один сплошной его кинк. — Войди в меня, пожалуйста, — тихо выдыхает он, проходясь давно возбуждённым членом по его, такому же. Антон поднимает на него глаза, в которых будто всё больше наливается желание. — Какой же ты восхитительный, — он прикусывает кожу на его ключице и, выдавив немного смазки (которую захватил с собой из ванной), вставляет в уже растянутый проход сразу три пальца. Арсения выгибает дугой от этого всего. — Д-да, попал! — Стонет он, когда подушечки пальцев давят на предстательную железу. — Прекрасный, — с приоткрытым ртом выдыхает Антон и рывком разводит его ноги. Он взглядом облизывает всё его тело, задерживаясь на призывно сжимающемся кольце мышц внизу. Не в силах ждать больше, он смазывает свой член и приставляет к нему, — поздно спрашивать, но ничего, что без- — Я не люблю с ними, — сразу же понимает Арсений, нетерпеливо ёрзая по простыни, — давай, пожалуйста, Антон, — имя сливается с собственным громким стоном, потому что Антон входит плавно, но сразу до середины. Арсений обнимает его за плечи и расслабляется, позволяя начать двигаться. Он обычно не любит такую позу, но с Антоном, в принципе, узнаёт о себе много нового. — Никогда бы не подумал, что от секса с парнем может так сносить крышу, — шепчет Антон, медленно входя в него и выходя, давая привыкнуть к своему размеру. — Не с любым парнем, — обиженно фыркает Арсений и рывком насаживается до конца, — о даа, — тянет, закатывая глаза. Ощущение заполненности ещё больше возбуждает, его собственный член дёргается, требуя внимания, и Антон это замечает. — Только с тобой так? — С выдохами спрашивает он, начиная двигаться уже в более быстром темпе. Одной рукой он проводит по его возбуждению, пока второй упирается в кровать, чтобы не потерять равновесие. — Д-да, ах, я- — Арсений не может связно мыслить, он стонет каждый раз, когда Антон попадает по простате, и хочет, чтобы это никогда не заканчивалось. — Арс, ты прекрасен, — добивает Антон. В его глазах, помимо вожделения, Арсений видит затапливающую нежность. Он обхватывает ногами его спину, этим немного меняя угол, и срывается на крик, когда Антон закидывает его щиколотки на свои плечи, и ощущения обостряются раз в сто, а поза становится гораздо откровеннее. — Я скоро кончу, Антон, — похныкивает он, думая, что умрёт, если тот продолжит смотреть так, будто Арсений для него что-то значит, и при этом будет целовать его лодыжки. — Я тоже, — шумно выдыхает тот и ещё сильнее наращивает скорость проникновения и движения руки на его члене. Арсений уже буквально кричит, ведь это так прекрасно, так сладко, так горячо и невозможно, — тише, тише, — шепчет Антон и наклоняется, чтобы заткнуть его развязным поцелуем. Арсений выстанывает ему в рот и обильно кончает себе на живот, — очень красивый, — на грани выдыхает Антон, отстранившись. Сделав ещё три глубоких толчка, он вынимает член и, доведя себя рукой, тоже изливается на его живот и рёбра, смешивая их сперму. — Ты не устал? — Едва прийдя в себя, заботливо спрашивает Арсений, когда Антон опускается рядом и часто дышит. — Это того стоило, — усмехается он, прикрыв глаза. Арсений нагло пользуется моментом и рассматривает его, скользя взглядом по каждому сантиметру на его лице. Антон кажется ему таким родным, будто вот такой секс — обычное для них дело, будто это всё не на одну странную ночь, а вообще навсегда, — дыру прожжёшь, — устало улыбается Антон, слегка приподняв веки. Арсений изо всех сил себя сдерживает от признаний. Антону это не надо. Он для него новый опыт. Это всё для него вообще что-то ненормальное. — Я, наверное, поеду, — построив несколько стен, закрывающих от эмоциональности, произносит он. Антон на это хмурится. — Куда среди ночи? — Домой. Такси возьму, — словно говоря очевидное, отвечает Арсений. Антон смотрит непонимающе. — И зачем? — Это звучит ещё большей очевидностью, как будто Арсений не должен никуда уходить. — Ну… — он не находится с ответом, потому что сказать любое из того, что крутится в его голове, неправильно. — Арс. — Антон не зовёт, он требует на себя посмотреть. И Арсений смотрит, — тебе не понравилось? Я сделал что-то не так? Лучше сразу скажи, чтобы мы разобрались здесь и сейчас, — Арсений смотрит и не может понять, он уснул и проснулся в другой реальности или его держат за идиота? — Антон, мы не встречаемся, — как-то чуть грубее, чем планировалось, говорит он. Антон дёргается, будто от пощёчины. Он сужает глаза, скрывает все эмоции и встаёт. У Арсения рождается чувство, что вот теперь он точно сказал что-то не то. — Естественно, — плюёт Антон и бросает ему на кровать влажные салфетки, ведь его живот всё ещё в их сперме, — вытирайся, я отойду покурить, — добавляет он и, надев лежащие на стуле штаны, уходит на балкон. Арсений, внутренне матерясь на весь сегодняшний день, стирает белёсые капли и полосы со своего тела, забирает грязные салфетки с собой и идёт в ванную. Выбросив их там, он подбирает с машинки свою одежду и насколько возможно быстро одевается. Антон ясно дал понять, чтобы он ушёл до его возвращения в комнату. Бросив взгляд в зеркало, Арсений видит там своё удовлетворённое лицо и горящие, не хуже, чем до этого у Антона, глаза. Внезапно в голове всплывает та самая мысль о том, что он его отпускать не собирался. Разозлившись на себя, Арсений вылетает из ванной и, сделав два шага в сторону спальни, утыкается в широкую грудь. — Послушай меня! — Выпаливает сразу же, прежде чем его отсюда выгонят. — Сначала ты, — резко произносит Антон и, обхватив пальцами его запястья, удерживает на месте, будто Арсений добровольно убежит. Подняв голову, Попов видит в его глазах долю ярости и что-то ещё, что-то большое, глубокое. Спорить желание пропадает, он послушно кивает. Ладно, пусть Антон скажет всё, что хочет, пусть назовёт его так, как хочет, он это переживёт, главное — не уйдёт отсюда без недосказанности, — я не знаю, как ты относишься к таким связям на одну ночь, но я подобным не занимаюсь, — Арсений чуть отодвигается назад, предвидя оскорбление. Он столько раз слышал о своём неправильном образе жизни от тех же друзей, что научился надевать защитную маску, — для меня это… как бы сказать, больше, чем просто секс, — Арсений, готовый отбиваться или защищаться, вскидывает ошарашенный взгляд, — в смысле, я уже понимаю, что не смогу нормально жить дальше, если ты сейчас просто свалишь, потому что для тебя это нормально. Я не говорю, что ты что-то должен, просто- Арсений подаётся вперёд и впечатывается в его губы своими. Антон опешивает, расслабив хватку, и Арсений, воспользовавшись этим, обнимает его за шею, притягивая ближе. Антон запоздало, но всё же отвечает на поцелуй. На языке чувствуется привкус табака, но это такая ерунда по сравнению с эмоциями внутри. — Объяснишь? — Оторвавшись, спрашивает Антон, не позволяя продолжить. Арсений хочет плакать. — Ты мне нравишься, понравился сразу, я могу влюбиться с первого взгляда, но в тебя уже не только со взгляда, — одним потоком выдаёт он и прижимается к голому торсу, обняв Антона поперёк груди, — я тоже не хочу тебя отпускать. Понял это, когда ты так нежно стал ко мне относиться. Ты интересный, красивый, высокий, смешной, с тобой восхитительный секс — ты мой идеал, Антон, — он поднимает глаза и сталкивается с удивлением и всё той же нежностью в глазах напротив. — Рад это слышать от идеала всех девчонок, — смеётся Антон и, наклонившись, чмокает его в нос. — А мальчишек? — С надеждой спрашивает Арсений, — таких, как ты? — Теперь, видимо, тоже, — Антон успокаивающе поглаживает его по волосам и, взяв за запястье, тянет на кухню, — а вот сейчас предлагаю чай, правда без торта, его мы проебали на свадьбе, — Арсений искренне смеётся над этим. — М-да, всё у нас не по-нормальному, — качает он головой, садясь за стол. — А мы с тобой и есть ненормальные, — с улыбкой отвечает Антон, щёлкнув кнопкой на чайнике, и как же Арсений с ним согласен. — Антон, — тихо зовёт он, перебирая от волнения пальцы. — М? — Тот садится перед ним на корточки и берёт его руки в свои. — Мы теперь… — спросить всё ещё страшно, несмотря на взгляд, полный обожания, несмотря на губы, целующие каждую фалангу, несмотря на то, что было. — Ага, встречаемся, — улыбка Антона яркая, тёплая, — чтобы у меня было законное право заботиться о тебе, — смеётся он, и, кажется, Арсений отыскал золото, пока копался в меди. Он благодарно целует его в сладкие губы. — Может, вернёмся за тортом? — Думаешь, его ещё не съели? — У нас есть честно выигранные два первых куска, так что он вообще должен быть ещё целым, — Антон красиво рассмеивается от его слов, и это лучший звук, который Арсений когда-либо слышал. — А поехали, — да, они точно ненормальные. И это прекрасно.