🥀🥀🥀
Пока на одном из экранов проигрывается вступительное видео для клиентов, Наоми сидит за своим столом, просматривая отчёты о недавних завершённых миссиях. Чаще всего, она старается уделять новым клиентам, особенно таким состоятельным, как этот, всё своё внимание. Но есть предел тому, сколько раз она может смотреть, как Чак вяло улыбается, прогуливаясь по зелёному лугу, залитому солнечным светом. Даже в то время, когда это видео было снято, Наоми думала, что луг — это перебор. — Наши добросердечные волонтеры, — продолжает Чак слащавым голосом, — заботятся исключительно о Вашем комфорте. И будут рады реализовать любые Ваши желания. "Чак всегда был дураком" — думает Наоми, внимательно просматривая лежащие, перед ней, распечатки. Она с отвращением морщится, увидев жалобу клиента на Ромео. Судя по всему, Ангелу не удалось выполнить запрошенную порку с должным энтузиазмом. Тем не менее, клиент, о котором идёт речь, является очень ценным. Поэтому Ангелу придётся вернуться, с некоторыми корректировками в его отпечатке... напористости. На экране белый костюм Чака блестит на солнце. Он улыбается в камеру с уверенностью человека, который считает, что знает, что лучше для этого мира. Поступив в колледж, Наоми была заинтригована восторженным энтузиазмом Чака, но кажется, что, с того времени, прошла целая жизнь. Ширли всегда думал, что Небеса, действительно, могут существовать на работе добровольцев, которые согласятся на запечатление различных личностей, просто в качестве акта служения другим. Разумеется, с хорошей оплатой. Но Наоми, с самого начала, видела то, что Чак отказывался признавать: в этой идее была опасность. Технология, которая могла подчинить свободную волю любого человека, имела бы огромное значение для многих — как для людей со злыми намерениями, так и для тех, кто думал, что они смогут использовать это во благо. Нет, единственным способом сохранить организацию Небес под контролем, была абсолютная секретность. Поэтому вместо того, чтобы потакать задумке Чака о доброжелательной утопии исполнения желаний, Наоми тихо работала над тем, чтобы воплотить свою собственную версию Рая в реальность. И, в какой-то момент, стало слишком поздно поворачивать назад. Небеса ушли глубоко под землю, как в прямом, так и в переносном смысле. Когда Чак понял, что деловой партнер полностью контролирует деятельность их Организации, пока он мечтал, то очень злился. Но, в конце концов, ему пришлось приспособиться — по крайней мере, так думала тогда Наоми. Затем произошёл инцидент с Альфой. Она, до сих пор, злится, что позволила Чаку перехитрить себя. Ну, это точно больше не повторится. Внутри бетонного блока, зарытого глубоко в фундаменте одной из пристроек Небес, Чак уже не в состоянии вмешиваться в дела Организации. На экране Чак закончил прогулку по лугу и подошёл к лошади. — Добро пожаловать в Рай. Место, где сбываются мечты, — говорит он, лениво поглаживая животное по шее и улыбаясь, той самой, мечтательной улыбкой.🥀🥀🥀
Нажав кнопку на консоли, спрятанной под столом, Наоми выключает экран. Она вежливо улыбается, проходя через кабинет к паре удобных кресел. Это мягкий уютный уголок расположенный у окон, выходящих на юг. Так получилось, что они могут похвастаться впечатляющим видом на горизонт Лос-Анджелеса. — Надеюсь, Вам понравились слова от нашего основателя, — приятным голосом говорит она, садясь напротив молодой женщины. — Как Вы слышали, нет необходимости беспокоиться об использовании одного из наших волонтеров. Уверяю Вас, что каждый из них находится здесь по своей воле и будет рад выполнить любое Ваше поручение. — Это кажется правдой, — произносит Лиза Брейден. Девушка улыбается, но Наоми видит в её глазах беспокойство. — Но всё это странно и не очень приятно. Наоми старается держать себя в руках, по-прежнему, мило улыбаясь. — Думаю, Вам необходимо встретиться с одним из наших волонтеров и поговорить, раз Вы, всё ещё, беспокоитесь по поводу этичности данного контракта. Мисс Брейден, конечно, не первый сомневающийся клиент. Однако, схема борьбы с сомнениями отработана идеально: запечатлейте Ангела, который будет играть роль счастливого, восторженного волонтера, и наблюдайте, как тают даже самые решительные возражения. — Да, я бы этого хотела, — говорит она, цепляясь за возможность утвердится в собственном решении. — Честно говоря, я бы даже не рассматривала такой вариант, если бы не мой сын. — Конечно, — кивает Наоми с пониманием. — Для наших детей мы готовы сделать всё. Не то чтобы у неё были дети, но клиенты любят слушать подобные банальности. — Так и есть, — соглашается мисс Брейден, складывая на коленях пару идеально ухоженных рук. Наоми редко чувствует себя неловко, когда дело касается физических качеств. Но внешность мисс Брейден почти безупречна — от блестящих каблуков до идеально сшитого делового повседневного платья и блеска её тёмно-каштановых волос. Она, определенно, не похожа на женщину с четырёхмесячным сыном на руках. — Я не жалею, что решила обратиться к донору спермы. Но волнуюсь, что не смогу уделять Бену необходимое количество внимания, если буду воспитывать его одна. Мой бизнес идёт настолько хорошо, что отнимает очень много времени. — И я так думаю, — решительно говорит Наоми. Согласно клиентскому досье, мисс Брейден является основателем и генеральным директором компании, которая продает высококачественную одежду для йоги и недавно претерпела крупную международную экспансию . — Основываясь на вашей заявке, Вы заинтересованы в долгосрочном сотрудничестве? — Я думаю о временном контракте на один уик-энд. Если всё пройдет хорошо, мне бы хотелось, чтобы ваш Ангел либо жил с нами, или, по крайней мере, навещал как можно чаще, в обозримом будущем, — отвечает мисс Брейден, застенчиво улыбаясь. — Я знаю, что некоторые люди просто наняли бы няню. Но я хочу, чтобы Бена воспитывали двое любящих родителей. Учитывая тот факт, что сын мисс Брейден, в настоящее время, младенец, она предлагает своего рода долгосрочное сотрудничество, которое технически не соответствует параметрам Небес. К счастью, Наоми, уже давно, попросила юристов Организации внести в контракты формулировку, которая делает пятилетний срок службы каждого Ангела недействительным, в том случае «если возникнут неотложные обстоятельства». — Это замечательная идея, — произносит Наоми, позволяя своей улыбке стать шире и теплее. — Я уверена, что мы сможем прийти к соглашению.🥀🥀🥀
Как и ожидалось, тщательно организованная встреча мисс Брейден с восторженным «волонтером» развеяла последние сомнения. И, несколько часов спустя, в руках у Наоми оказался подписанный депозитный чек. На количество нулей на нём было приятно смотреть, поэтому Наоми, с некоторой неохотой, берёт в руки телефон, когда на дисплее мелькает имя Захарии. Потому что никакой разговор с ним не может нести в себе хорошие новости. — Да? — Сегодня я, особенно внимательно, наблюдал за Ноябрём и Виски, — говорит Захария вместо приветствия и его голос полон, едва скрываемого, ликования. — Они, всё ещё, группируются. Дума видела, как за обедом эти Ангелы держались за руки. — Я в курсе, — коротко отвечает Наоми. Если Захария думает, что он единственный, или даже первый, перед кем отчитывается Дума, то он ещё больший дурак, чем она подозревала. — Сегодня мы подписали долгосрочный контракт с новым клиентом. В качестве кандидатов, ей были предложены «Виски» или «Ноябрь» на выбор. Увидев фотографии, она сразу согласилась. Если всё пойдёт по плану, Виски будет посещать Небеса только для периодической диагностики. Как видите, я нашла способ сохранить ценный актив и, одновременно, решить проблему группировки. Оглушительная тишина, на другом конце телефонной линии, почти так же приятна как, всё ещё, блестящие чернила на чеке Лизы Брейден.🥀🥀🥀
На одном из экранов камера транслирует изображение общей зоны. Виски и Ноябрь сидят рядом на своём любимом диване, на виду, как минимум, у дюжины сотрудников. Лодыжка Виски прижимается к ноге Ноября, а голова Ноября лежит на плече Виски. Ангелы похожи на двух подростков на свидании. Вот настоящее свидетельство силы человеческого сердца над технологиями. И это обнадёживает. Возможно, план Чарли приведёт к успеху. Застыв перед монитором, Брэдбери наблюдает, как Ноябрь переплетает свои пальцы с пальцами Виски. Его невероятно синие глаза светятся абсолютным счастьем. Виски улыбается, а сердце Чарли замирает от страха. Головорезы Захарии, конечно, уже сообщили о поведении Ангелов, как хорошие маленькие подхалимы. Девушка тихо стонет. У неё болит челюсть, лоб, глаза и каждая мышца лица. Она пытается взять себя в руки и успокоиться. Но это слишком трудно, когда простого взгляда на Ангелов достаточно, чтобы всё понять. — Не надо! — Хочется кричать Чарли. — Разве вы не понимаете, что это опасно? Конечно, они не понимают и не могут осознать угрозу, которая нависла над всеми ними. Потому что Чарли не программировала Ангелов на это. Подобная мысль вызывает очередную вспышку боли в уставшей голове, а желудок сжимается от чувства вины. Виски и Ноябрь — не единственные Ангелы, попавшие в беду из-за её слабости и нерешительности. Брэдбери отводит взгляд от двух влюбленных. Сейчас она ничего не может для них сделать. Девушка решительно открывает дверь и идёт по коридору. Ноги помнят путь, даже если сердце пытается заставить её остановиться. Прошло три дня с тех пор, как она в последний раз разговаривала с Гильдой. Чарли оттягивала эту встречу, сколько могла. Но оставаться в стороне больше нельзя. Они поговорят, даже если Гильда скажет, что никогда не хочет её видеть. На самом деле, услышать эти слова то же самое, что добровольно позволить кому-то вырвать сердце ржавой ложкой. Чарли вообще не хочет этого слышать. Конечно, она всегда может просто перепрограммировать Гильду. Полномочий Брэдбери достаточно, чтобы принять такое решение без ведома Наоми. Но того факта, что эта мысль просто приходит ей в голову, достаточно, чтобы Чарли почувствовала себя больной. Дверь доктора Сандерс закрыта. Чарли замирает перед кабинетом, чувствуя, как тревога наполняет лёгкие, заставляя её пульс участиться. Глубоко вздохнув, она стучит костяшками пальцев и вздрагивает, когда на пороге кабинета появляется Гильда. Выражение лица девушки меняется с вежливого на пустое за полсекунды. Хотя Чарли и ожидала чего-то подобного, это, всё равно, ужасно. — Чарли, — произносит девушка нейтральным тоном. — Привет, — говорит Брэдбери, пытаясь улыбнуться. — Мы можем поговорить? Речь идёт о Виски и Ноябре, — быстро добавляет она, когда кажется, что Гильда хочет сказать "нет". — У меня мало времени, — отвечает та, но, всё равно, жестом приглашает девушку войти. Дверь закрывается, отгораживая Чарли и Гильду от остального мира. — Как ты? — тихо спрашивает Чарли, останавливаясь на безопасном расстоянии. Хотя, больше всего, ей хочется сидеть рядом с Гильдой, вдыхая нежный цветочный аромат её духов. — Серьёзно? — хмыкает доктор Сандерс, бросая на девушку уничтожающий взгляд. — Пришла просто поболтать? — Нет, — качает головой Чарли, чувствуя как сердце бьётся где-то в горле, — просто хотела сказать: дело не в том, что я не хотела быть с тобой. На другом конце комнаты, Гильда растерянно моргает, выпуская из рук пустые шприцы, которые с грохотом падают на пол. Но никто не пытается их поднять. — Хорошо, — холодно отвечает девушка, быстро взяв себя в руки. — Я очень хотела быть с тобой. Потому что ты смешная, умная, добрая. Но ты… Ты не была собой, по крайней мере, не совсем такой, какой могла бы быть. И я не имела права… Не тогда, когда ты не могла дать своё полное согласие. Губы Гильды вытянулись в опасную прямую линию. Взгляд тёмных глаз стал пустым и нечитаемым. Чарли знает, что ступает на скользкую дорожку, но уже не может остановиться. Это сидит у неё в голове дольше, чем хотелось бы. И если поведение Виски и Ноября, вот-вот, отправит их всех в Чистилище, то она не хочет уходить, не поговорив. — И за всё это время, пока ты беспокоилась о том, чтобы получить мое согласие, ты ни разу не подумала... даже не знаю… рассказать мне, что происходит? — Голос Гильды до боли холоден. — Тебе не пришло в голову рассказать мне, что всё, что я считала своей жизнью, было ложью? Чарли вздрагивает, но ничего не говорит, потому что девушка ещё не закончила. — Самое худшее, — продолжает Гильда, проводя пальцами по краю стола, — это то, что я наслаждалась такой жизнью. Возможно, у меня были одна или две бессонные ночи, когда я пыталась убедить себя, что то, что я делаю, морально правильно, но, дело в том, что мне нравилась моя работа. Мне нравилось разговаривать с тобой, проводить вместе время, — она горько смеётся. — Я пытаюсь убедить себя, что была несчастна, потому что так мне будет легче это пережить. Если бы я была заложником, то была бы чиста. Но правда в том, что я всё бы отдала, чтобы вернуться на несколько недель назад и не знать того, что я знаю сейчас. — Мне очень жаль, — шепчет Чарли. — Не смей меня жалеть, — рявкает Гильда, прерывая её резким жестом. — Ты не должна. Потому что это... это не твоя вина. Вздрогнув, Чарли так резко поднимает голову, что слышит, как что-то хрустит. — Осторожней, — говорит Гильда, смотря на неё с тенью прежнего юмора в глазах, — не причиняй себе вреда, — Я в порядке, — уверяет Чарли, хотя шея у неё болит. — Просто… Это не то, что я ожидала услышать. — Сюрприз, — невозмутимая нотка в голосе Гильды могла бы показаться забавной, если бы ситуация не была такой серьёзной. — Мне, всё ещё, больно и страшно. И я даже не знаю, что о тебе думать, но… Не ты создала эту Организацию, не ты вложила это в меня… Ты мне не враг. Чарли медленно моргает, едва осмеливаясь поверить в то, что слышит. Но, всё же, ей следует быть осторожной. Любая ошибка может навредить десяткам людей. — Возможно, позже, ты захочешь забрать эти слова обратно, — начинает она, но замолкает, когда Гильда закатывает глаза. — Возможно, я ничего не понимаю в некоторых вещах, но большинство из них мне ясны. Ты не идеальна, но и не жестока. И не сделала бы того, что сделала с Виски и Ноябрём, если бы у тебя был выбор. Всё это означает, что Небеса нравятся тебе не больше, чем мне. — Ты говоришь… — Сердце Чарли начинает биться быстрее. — Я говорю, — Гильда делает к ней шаг, — чтобы ты не делала, я с тобой. Её взгляд яростный и острый, а подбородок вызывающе поднят. Сейчас она выглядит как воин, как королева. Если бы Чарли не была влюблена раньше, то влюбилась бы, увидев Гильду такой.🥀🥀🥀
Позже, той же ночью, завернувшись в одеяло, Чарли смотрит на свой последний одноразовый телефон. Условное прощение и обещание помощи, со стороны Гильды, придали ей смелости. Она чувствует себя почти безрассудной, и ей трудно оставаться рассудительной и спокойной. Кажется, что она может поднимать здания одной рукой. Но рисковать нельзя, особенно сейчас, когда к их команде по разрушению Небес присоединилась Гильда. Однако, время нерешительности прошло. Слишком долго она играла эту партию в шахматы, аккуратно передвигая фигуры по доске. Теперь нужно предпринять то, что сдвинет дело с мёртвой точки. Она печатает сообщение и пересматривает его несколько раз, чтобы убедиться, что там нет ничего компрометирующего. "Привет, Сэм, это Чарльз из колледжа. Я буду в городе ближайшие несколько дней и думаю, что мы могли бы встретиться во вторник, в то же время и в том же месте, что и в прошлый раз." Боясь передумать, Чарли нажимает «Отправить» и слышит звук исходящего сообщения. Она выключает телефон. Нет смысла ждать ответ. Либо Сэм появится в «Starbucks», либо нет. Но, почему-то, она не думает, что Винчестер пропустит эту встречу. Чарли смотрит на папки, лежащие рядом. Брэдбери не большая любительница брать работу на дом, но иногда это неизбежно. Кроме того, она не может избавиться от ощущения, что за каждым её шагом на Небесах следят. По крайней мере, Чарли уверена, что её квартира свободна от посторонних глаз. Хотя технологии Небес и могут быть всевидящими, она доверяет собственным мерам предосторожности. Первый файл, который Брэдбери просматривает — следующая миссия Браво. Согласно описанию контракта, требуется спутник для двадцатой встречи выпускников средней школы. Девушка закатывает глаза. За такие деньги их клиент мог бы купить отель. Она вздыхает и начинает делать заметки для соответствующего отпечатка. Это должен быть кто-то достаточно дерзкий, чтобы быть очаровательным, но при этом не отталкивать. Анализ миссии не занимает много времени, что неудивительно. Фальшивые спутники для встречи выпускников являются довольно распространенной просьбой, и она, автоматически, берёт следующий файл. Изображение привлекает внимание, и у Чарли перехватывает дыхание. Лицо Виски смотрит на неё с первой страницы. Его зелёные глаза широко открыты и бесхитростны. Чарли читает описание с растущим беспокойством. Её сердце замирает, когда она видит, что хотя первоначальная миссия была рассчитана только на выходные, контракт может быть продлён на неопределенный срок. И это вполне реально. Виски будет возвращаться на Небеса для регулярной диагностики, чтобы убедиться, что отпечаток работает правильно. И если у клиента достаточно денег… миссия может длится годами. Брэдбери закрывает глаза, обдумывая ситуацию. С одной стороны, отсутствие Виски на Небесах поможет устранить главную проблему — взаимное влечение двух Ангелов. Это, скорее всего, поможет Ноябрю успокоится. Он вернётся к нормальной, спокойной жизни Ангелов. Больше никакого группового поведения, никаких ошибочных решений. И никому из них не придётся отправляться в Чистилище. Это лучшее, хирургически точное, решение. И, на секунду, Чарли думает о том, чтобы просто позволить этому случиться. Но, затем, перед глазами всплывает влюблённый мягкий взгляд Виски, когда он смотрел на Ноября. Как он, с нетерпением, ждал около комнаты, пока Ноябрь проходил очередное лечение. И абсолютное счастье, которое сияет в их глазах, когда они вместе. Да кто она, чёрт возьми, такая, чтобы отнимать у них этот выбор? Выбор! Мозг Чарли лихорадочно работает, пока она записывает на страницу разрозненные заметки. Ей придётся внести незначительные изменения в отпечаток Виски после того, как Наоми подпишет. Это, конечно, очень рискованно. Но если она сможет это осуществить... это может сработать. Это действительно сработает.🥀🥀🥀
Поговорить с Виски наедине было не так уж и сложно. Даже несмотря на то, что вокруг него крутятся головорезы Захарии. Чарли использует всю свою власть, когда она выпрямляется и официально машет планшетом перед их лицами. — Мне нужно провести ему диагностику перед следующим отпечатком, — говорит она, указывая на Ангела. — Если ты хочешь взять на себя ответственность за ситуацию, в которой он убивает бесчисленное количество людей, тогда вперёд, но… — Ладно, — злобно ворчит охранник, — но не думайте, что я не собираюсь об этом сообщать. — Делай всё, что хочешь, — бормочет Чарли. Взгляд Виски, в замешательстве, мечется между охранником и девушкой. — Давай, пошли. — говорит она, смотря на Ангела. — Он тебе не нравится, — говорит Виски, когда они поднимаются по лестнице. В его глазах, всё ещё, слишком много понимания. В изумлении, Чарли чуть не спотыкается о следующую ступеньку. Насколько далеко зашло ухудшение нейронного подавления мозга Виски? Даже прямые заявления, которые его не касаются, должны были пройти мимо сознания Ангела. И уж тем более, он не должен уметь читать язык тела. — Нет, — наконец говорит она, поворачивая ключ, чтобы отпереть дверь своего офиса. — Я не знаю. Нет смысла это отрицать. Вероятнее всего, Виски просто обвинит её во лжи. Чарли закрывает дверь и Ангел, тут же, садится в кресло. Но Брэдбери не начинает лечение. Вместо этого, она лезет в сумочку и достает небольшое устройство. Заглушка у неё самодельная, но надёжная. Конечно, это не соответствует строгим стандартам Небес, но помешает любому наблюдению внутри офиса. Этот разговор не должен быть подслушан. Девушка делает глубокий вдох и поворачивается к Виски. В зелёных глаза слишком много осознанности и острого любопытства. Это делает то, что она собирается сказать, сложнее и, в то же время, намного проще. — Виски, ты же многое понимаешь. Знаешь то, что не должны знать и понимать Ангелы. Это был не вопрос. Лицо Виски, на секунду, становится расчетливо пустым, но потом это выражение исчезает. — Иногда, — говорит он, предварительно обдумав ответ. — Что, если бы у тебя был выбор? Что, если… — Чарли делает паузу. Она не может раскрыть в полной мере смысл деятельности Небес. Эта информация может довести Виски до психического срыва. — Что, если бы я могла дать тебе способ вернуться к тому, кем ты был изначально? Именно такой план пришел в голову, когда она просматривала записи о последней миссии Виски. Для этого отпечатка не требовалось никаких особых навыков. Ничего, кроме любви и сострадания. А оригинальная личность Виски — Дин Винчестер — уже обладала этим в избытке. Если Чарли сможет найти способ раскрыть личность Дина, во время выполнения задании, они смогут придумать, как вытащить его отсюда. Но, теперь, встал вопрос, как этого добиться. Подавление нейронов, погружающее человека в состояние Ангела, обычно устраняется с помощью узкоспециализированного оборудования. Это оборудование подключено к креслу для импринтинга в маленькой комнате рядом с офисом Наоми. Получение Чарли прямого доступа в офис Наоми — это также маловероятно, как взрыв Солнца. Как же тогда Виски вернётся к Дину? Ответ нашёлся в отпечатке Джейкоба Глейзера. Часть его навыков интуитивного отслеживания включала способность «открывать дверь» — представлять жизнь другого человека и ставить себя на его место. Если она сможет поместить эту способность в отпечаток, который уже почти идентичен первоначальной личности Виски… Кто сказал, что Виски не сможет открыть дверь и вернуться обратно в себя? Воспоминания и подсознание — мощные вещи. Несмотря на то, что изначальная личность глубоко запрятана в сознании Дина, её невозможно стереть. Дин Винчестер, всё ещё существует в тайных, тёмных уголках мозга Виски. Парню просто нужно захотеть его найти. Чарли ждёт ответа, едва осмеливаясь дышать. Она поддерживает с ним зрительный контакт, даже после того, как ему стало явно некомфортно. В зелёных глазах меняется глубина. Девушка очень бы хотела знать, о чём сейчас думает Ангел. Виски облизывает пересохшие губы. Выражение его лица настолько отличается от скучного вида большинства Ангелов, что волосы на руках Чарли встают дыбом. — Я не всегда был таким, — медленно говорит он. — Раньше я был другим. — Да, — шепчет она, чувствуя, как в уголках глаз наворачиваются слёзы. — И ты сможешь сделать меня таким же? — Я думаю… — Чарли замолкает. Как она может объяснить такую сложную концепцию? Даже её собственный мозг не понимает некоторых деталей. И, хотя, в глазах Виски есть осознание ситуации, этого недостаточно, чтобы оценить сложность плана. — Думаю, ты сможешь вернуться, — наконец, говорит она. — Хорошо, — отвечает парень. — Скажи мне, что я должен делать.🥀🥀🥀
Дженсен мелодично насвистывает, открывая входную дверь. Он делает шаг из яркого солнца Лос-Анджелеса в прохладную полутьму фойе. Цветочная композиция на маленьком центральном столике наполняет комнату сладким, тонким ароматом. — Лис, я дома! — Слева доносится грохот, словно кто-то уронил тарелку в раковину. Не дождавшись ответа, Дженсен ставит свою спортивную сумку на пол, быстро пересекая вестибюль. Он находит Лизу на кухне. Девушка кидает на него встревоженный взгляд, позволяя мыльной пене капать с рук прямо на пол. Она выглядит такой родной в спортивных штанах и поношенной старой футболке. — Привет, детка, — говорит Дженсен. — Ты могла бы оставить уборку мне или Розе. — Я дала Розе выходные, — отвечает Лиза, глядя на мыльные тарелки. — Ну и отлично, — молодой человек быстро сокращает оставшееся, между ними, расстояние, оставляя мягкий приветственный поцелуй в её волосах. — Какая-то особенная причина? — Я хотела, чтобы мы провели выходные семьёй, — неуверенно произносит девушка, отступая на шаг и вытирая руки кухонным полотенцем. — Только мы втроём. — Ты в порядке? — спрашивает Дженсен, нахмурившись. Он протягивает руку, чтобы нежно коснуться её ладони, но Лиза делает ещё шаг назад, оказываясь вне его досягаемости. Улыбка, которую она ему дарит, скорее вежливая, чем милая. — Да, всё хорошо, — говорит она. — Я проверю Бена. — Её взгляд падает на экран iPad, транслирующий видео из детской. Малыш крепко спит, руки сжаты в кулачки рядом с маленькой головкой. — Пришло время его будить. — Не беспокойся, я позабочусь об этом, — уверяет её Дженсен. Пока он не выяснит, что происходит с женой, он может сделать хотя бы это. Тем более, утро в спортзале придало ему энергии. Когда родился Бен, он резко сократил время работы личным тренером и не сожалеет об этом. Но, иногда, скучает по своим клиентам и коллегам. Лиза выглядит так, словно собирается спорить, но затем закрывает рот и кивает. — Да, конечно. Второй этаж, четвертая дверь слева. Спасибо… дорогой. — Не за что, детка, — ухмыляется Дженсен, направляясь обратно в вестибюль. Он поднимается по лестнице на второй этаж и продолжает идти, пока не достигает четвертой двери слева. "Почему Лиза сказала мне, где находится детская?", — думает он, останавливаясь и держась рукой за дверную ручку. Что-то не сходится. Он качает головой, отмахиваясь от этой странной мысли. Не желая напугать сына, Дженсен на цыпочках входит в комнату. Шторы задёрнуты, погружая комнату в тусклый полумрак. Над кроваткой, мобильный телефон играет "Clair de Lune" Клода Дебюсси, а погремушка, с фигурками диких животных, вращается по кругу, тихо звеня. Ночник, в форме луны, освещает комнату мягким золотистым светом. — Привет, приятель, — шепчет Дженсен, улыбаясь. Бен шевелится. Его маленькие ножки дёргаются вперед, а крошечные кулачки бьют по воздуху. — Правильно, время просыпаться. Он подходит к краю кроватки, смотря на просыпающегося сына. Его большие карие глаза моргают, осматривая комнату, пока не останавливаются на лице молодого человека. — Привет, — тихо произносит Дженсен. Бен снова моргает. Его рот кривится, как будто он собирается заплакать. — Эй, нет, малыш, — говорит Дженсен, широко улыбаясь. — Это я, папочка. Всё в порядке. Постепенно напряжение на лице Бена исчезает. Его взгляд ловит улыбку отца. — Правильно, — воркует Дженсен, сияя почти до боли, — это я. На лице малыша появляется широкая улыбка, от которой, на его пухлых щёчках, появляются ямочки. Его ножки дергаются сильнее, и он издаёт довольный звук. — Хочешь, чтобы тебя взяли на руки? Я понял тебя, приятель. На лестнице раздаются торопливые шаги, но Дженсен не обращает внимания, наклоняясь вперед, чтобы взять Бена. Он держит сына на сгибе руки, наслаждаясь его лёгкостью. Однако, что-то в этой позиции кажется неправильным. Личико мальчика кривится от недовольства. Лиза появляется в дверях детской, тяжело дыша, словно бежала. Её плечи опускаются с явным облегчением, когда она видит их двоих. Не в первый раз за сегодня Дженсен задается вопросом, чего ему во всём этом не хватает. — Он не любит лежать на спине, когда просыпается, — говорит Лиза, протягивая к сыну руки. — Он хочет осмотреться. Дженсен поворачивается, позволяя жене забрать Бена из его рук. "Я знаю", — хочет ответить он, но что-то его останавливает. А знает ли? Лиза укладывает ребенка к себе на плечо, и он снова начинает ворковать, с любопытством глядя на, всё ещё, вращающуюся погремушку. В комнате воцаряется тишина, когда девушка выключает её. Дженсен подходит к окну и открывает шторы, впуская яркий солнечный свет. Вид на частный пляж позади дома привлекает внимание. — Итак, — пытается он продолжить разговор, чувствуя странную неловкость. Лиза сосредоточивает свое внимание на Бене, стараясь не встречаться с Дженсеном взглядом. — Время с семьёй, да? Каков план?🥀🥀🥀
Они начинают собираться на пляж. Лиза запирается в ванной, чтобы переодеться в бикини, а Дженсен остается с Беном, позволяя ребенку играть на одеяле на полу, пока надевает шорты. Когда Лиза выходит из ванной, молодой человек видит, что она, действительно, в отличной форме. Небольшая округлость живота — единственный признак того, что девушка родила несколько месяцев назад. — Выглядишь потрясающе, — говорит он. Лиза отвечает ему лишь легкой улыбкой, но Дженсен не упускает из виду, как её глаза скользят по его груди, осматривая живот и бицепсы. — Видишь что-нибудь, что тебе нравится? — спрашивает он, кокетливо улыбаясь. — Думаю, да, — отвечает девушка, отводя взгляд. Смущение окрашивает её щеки в розовый цвет. — Я соберу игрушки и закуски, которые мы возьмём с собой. Дженсен остается один, пытаясь не чувствовать себя отвергнутым. На пляже Бен радостно жуёт пластиковую игрушечную лопатку, в то время как Дженсен растягивается на полотенце рядом с Лизой, наполняя тишину анекдотами о клиентах, с которыми он работал этим утром: о миссис Баттерс, старушке, которая считает его почти приёмным сыном, потому что она поссорилась с собственным; о Гуннаре Лоулессе, стареющем борце, который пытается оставаться в форме. — Ух ты, — произносит Лиза, когда у него кончаются истории, — это очень интересно. — Что я могу сказать, детка? — говорит он, ухмыляясь. — Я потрясающий рассказчик. Очевидно, что в каком бы странном настроении ни находилась Лиза с тех пор, как он вернулся домой, она, всё ещё, находится в нём. И пока она не готова об этом поговорить, ему стоит сосредоточиться на Бене. Молодой человек переворачивается на живот и смотрит на сына. Взгляд Бена сосредоточен на его лице, хотя он продолжает играть с ярко-красной лопаткой. — Привет, приятель, — говорит Дженсен, щекоча одним пальцем бок малыша сквозь тонкую ткань комбинезона с рисунком очаровательной уточки. Бен хихикает и корчится, тряся ногами. Дженсен усмехается, чувствуя, как счастье тепло клубится внутри него. Он наклоняется, прижимаясь носом к круглому животику сына. Бен снова хихикает, и позади них раздается смех, на этот раз искренний и настоящий. — Ты с ним очень хорошо ладишь, — удивлённо произносит Лиза, гораздо теплее, чем раньше. — Ну, мы двое, достаточно, близки. Скрепили нашу связь в ночной заботе о новорожденном сыне, — язвит Дженсен, ожидая, что девушка снова засмеётся, но, вместо этого, улыбка на её лице замирает. — Верно, — сухо говорит она. Тревога снова окутывает разум Дженсена. Что бы ни случилось с Лизой, должно быть, всё очень серьёзно. Он не помнит, чтобы они раньше ссорились. Так что, возможно, это как-то связано с её делами. — И что дальше в программе семейного отдыха? — Усмехается Дженсен, пытаясь вернуть ту жизнерадостность, которая была минуту назад. — Прогуляемся по пляжу? — Нет, — поспешно отвечает Лиза, — Есть, эм… кое-что, что я должна решить. Пока это не будет сделано, я предпочитаю держаться поближе к дому. — Как скажешь, детка, — говорит Дженсен, пытаясь быть приятным, потому что кажется, что именно таким он и должен быть. Они остаются на пляже еще немного. Бен снова засыпает в тени пляжного зонтика, пока мама с папой загорают. В конце концов, Дженсен тоже засыпает. Когда он медленно пробуждается, рядом с ним лежит, нагретая солнцем, любимая девушка. Он улыбается, когда перед его мысленным взором мелькает образ растрепанных каштановых волос и невозможно синих глаз. Имя вертится на кончике языка, но отказывается сложиться в слово, которое можно произнести вслух. Он моргает и открывает глаза. Первое, что он видит, это, действительно, отблеск солнечного света на тёмных волосах, но... они слишком длинные. Взгляд скользит вверх, встречая мягкую линию подбородка и глаза не того цвета. Два набора разных воспоминаний наслаиваются друг на друга, вызывая тревогу. Дженсен снова моргает. Изображение стабилизируется, превращаясь в Лизу, лежащую на животе и печатающую электронное письмо на телефоне. Бен, всё ещё, крепко спит. Его маленькие ручки и ножки дёргаются во сне. — Эй, Лис, — тихо зовёт Дженсен. Лиза вздрагивает, явно не ожидая, что к ней обратятся. — Что? — спрашивает она, блокируя и убирая телефон. — Что-то происходит на работе? Ты весь день была какой-то отвлечённой. — Да, слишком много дел в компании, — говорит Лиза с ровной улыбкой и снова перекатывается на спину. — Ты же знаешь, как это бывает. — Конечно, — кивает Дженсен. — Но ты бы сказала мне, если бы что-то было не так? — Обязательно, — отвечает девушка, надевая одной рукой солнцезащитные очки, а другой, неуверенно, похлопывая его по руке. — Хорошо, — улыбается Дженсен, хотя его это совсем не успокаивает.🥀🥀🥀
Когда они возвращаются домой, молодой человек начинает готовить ужин. Несмотря на то, что, в основном, еду им готовит Роза, он профессионал на кухне. Дженсен достает из холодильника куриные грудки, которые мариновались весь день, и несколько початков кукурузы, а затем разжигает гриль на улице. Вскоре до него доносится восхитительный запах мяса, смешанный со сладостью обугленной кукурузы. Бен снова лежит на одеяле и смотрит на Лизу, которая, за кухонной стойкой, режет помидоры черри и огурцы для салата. Это мирная картина, и прежнее беспокойство Дженсена утихает, оставляя ему тепло и удовлетворение. Он со своей семьей, они здоровы и в безопасности. Чего ещё можно желать? Тишину разрывает звонок телефона Лизы. Дженсен наблюдает, как она смотрит на дисплей, затем на него. Последнее, что он слышит, это «Да, привет», прежде чем девушка выходит из комнаты. Дженсен старается не задаваться вопросом, кто звонит. Наверное, это кто-то с работы. На удачу он дважды щелкает щипцами, а затем переворачивает ими кукурузу, которая уже стала красивой и подрумяненной с одной стороны. Затем он бросает взгляд на Бена и замирает. Малыш перевернулся на спину. Его глаза широко раскрыты, а грудь тяжело вздымается. Маленькие ручки вытянуты перед собой в судорожном движении. Дженсен роняет щипцы и бросается внутрь. За считанные секунды лицо Бена меняет цвет, превращаясь из обычного розового оттенка в постепенно углубляющийся синий. Его рот открывается и закрывается в хрипящих, тревожных вздохах. Он задыхается. — Бен! — кричит Дженсен. Его сердце бешено колотится, а руки трясутся. Он падает на колени и поднимает окоченевшее тельце сына. Даже сквозь дымку паники, в голове возникает то, что может помочь прямо сейчас. Он перекидывает борющееся тело Бена вдоль своего предплечья животом вниз. Боковым зрением замечает, как Лиза вбегает в комнату, зовя малыша по имени пронзительным, от паники, голосом. Взгляд Дженсена, по-прежнему, прикован к маленькому тельцу, когда он поднимает руку и резко шлёпает Бена по спине. Потом еще один. Три, четыре, пять. Тело мальчика скручивается, из него вырывается ужасный рвотный звук. Что-то выпадает изо рта, падая на пол с мокрыми брызгами: измятые остатки целого помидора черри. Секунду спустя Бен начинает плакать с громкими, горестными воплями, но цвет лица снова становится розовым. Отгоняя остатки паники, Дженсен бережно прижимает сына к своей груди. Он поднимает глаза. Лиза смотрит на них, и слезы текут по её лицу. — Боже, я не… Должно быть, я уронила помидор, а он поднял его… — Она замолкает, смотря на Дженсена с благоговением, прикрывая рот трясущейся рукой. — Боже мой, ты спас его. Вопли Бена переходят в тихое всхлипывание. Чувствуя больше надежды, чем весь день, Джейсон протягивает руку к Лизе. Она прижимается к нему, обвивая его талию. — Ты спас его, — снова шепчет она куда-то в ключицу мужа. Он чувствует легкий поцелуй на своей коже. Дженсен наклоняется, проводя носом по её волосам. Девушка улыбается, поднимая голову. Вкус её губ соленый от их слёз.🥀🥀🥀
Лиза выбрасывает салат в мусорное ведро. Они едят кукурузу и курицу, а Бен жуёт рисовую кашу маленькими ложками. Настроение за столом отличное по сравнению с неестественной атмосферой дня. Девушка улыбается, рассказывая истории о работе и забавных вещах, которые делал Бен в отсутствии Дженсена. Но когда ужин заканчивается, она опять становится задумчивой. — Знаешь, иногда я задаюсь вопросом, — говорит она, — а стоит ли всё это того. Бизнес идет отлично, но что, если я не смогу уделять Бену то внимание, которого он заслуживает? — Она тяжело вздыхает. — Что, если подобное произойдёт снова? — Эй, ты не можешь так думать, Лис, — отвечает Дженсен, протягивая руку через стол, чтобы накрыть её ладонь своей. Рядом с ними Бен счастливо булькает на своем стульчике и жуёт ложку. — Это не твоя вина. Несчастные случаи бывают. И это не делает нас плохими родителями. — Знаю, — она закусывает губу, качая головой. — Но, я должна была присматривать за ним лучше. — Ты всего лишь один человек, детка, — тихо говорит Дженсен, сжимая руку Лизы. — Ты не можешь постоянно за ним следить. Я здесь для подкрепления. Мы вместе. Глаза девушки полны облегчения и каких-то других эмоций, которые невозможно расшифровать. — Да, — соглашается она, поворачивая руку так, чтобы переплести свои пальцы с его, — думаю, ты прав.🥀🥀🥀
Лиза, всё ещё, кажется потрясенной и Дженсен берёт на себя вечерние водные процедуры Бена. Полностью готовый ко сну, малыш отправляется наверх вместе с мамой, сладко зевая. Молодой человек уходит в гостиную с пивом. Лениво переключая каналы, он ожидает прихода жены. Примерно через полчаса, она появляется с бокалом белого вина в руках. На мгновение задерживается возле дивана, колеблясь. — Ты в порядке, детка? — улыбаясь, спрашивает Дженсен. Лиза успокаивается, падая на диван и прижимаясь к боку мужа, который нежно обнимает её за талию. — Да, — отвечает она, — теперь я, действительно, в порядке. Они смотрят несколько серий шоу про ремонт дома, выпивая ещё по паре напитков. Дженсен позволяет бессмысленному развлечению захлестнуть его и смешаться с легким кайфом, создавая глубокое чувство удовлетворения. Через несколько часов пара поднимается наверх. Лиза снова запирается в ванной, чтобы переодеться. И он старается не слишком разочаровываться из-за этого. Дженсен не может вспомнить, когда они в последний раз занимались сексом. И был ли, вообще, у них секс после Бена? Кажется, это то, что он должен знать. Прежде чем он успевает провести более глубокий анализ сложившейся ситуации, из детской доносится вопль. Лиза, в белой майке и коротких черных пижамных штанах, выходит из ванной, устало вздохнув. — Я займусь им, — говорит Дженсен, проходя мимо, поглаживая щеку Лизы и заслужив благодарную улыбку. Как и прежде, детская, освещённая золотым сиянием ночника, наполнена звуками колыбельной. Бен извивается, лёжа на спине. Дженсен поднимает его, и проблема сразу становится очевидной по запаху, доносящемуся от мальчика. — Грязный подгузник, да, приятель? Не волнуйся, я позабочусь об этом, — мягко говорит молодой человек, беря в руки чистый подгузник. Как только он укладывает Бена, малыш снова начинает суетиться и тянуть к нему свои маленькие ручки. — Хорошо, я понимаю, как это бывает, — вздыхает Дженсен. Он снова берёт ребенка на руки и несёт его к креслу-качалке в дальнем углу детской. Осторожно садится и обнимает Бена, потирая его животик, пока напевает бесконечный цикл "Clair de Lune". Мысли плывут, когда маленькая фигурка в его руках медленно расслабляется. Держать ребенка на руках кажется таким знакомым, как будто он делал это много раз раньше. Дженсен хмурится, качая головой от собственной глупости. Конечно, это кажется знакомым — он держал сына так каждую ночь с момента его рождения . Взгляд на Бена показывает, что тот снова заснул. Но, если он не успокоится полностью, вполне вероятно, что проснётся, когда его попытаются уложить в кроватку. Так что Дженсен остаётся в детской, плавая между настороженностью и дремотой. Это похоже на медитацию: в голове пусто и он полностью расслаблен. Неожиданно, перед его мысленным взором возникает коридор. Дженсен стоит посередине, по обе стороны от него есть двери. Но, молодой человек проходит мимо, стремясь к двери в дальнему концу коридора. Несмотря на то, что сын, всё ещё, у него на руках, он видит, как другой он, поднимает руку и кладёт её на дверную ручку. Под прикосновением дверь легко открывается. В голове возникает белый шум, потом раздается оглушительный звон. Ландшафт разума искажается, трансформируясь во что-то другое.🥀🥀🥀
Дин Винчестер удивлённо моргает, глядя на ребенка у себя на руках. Его дыхание становится слишком быстрым, и незнакомый малыш начинает кряхтеть и шевелится. Потрясённый Дин снова закрывает глаза, заставляя себя дышать глубоко, вдыхая и выдыхая через нос. На заднем плане, из динамика мобильного телефона, висящего над детской кроваткой, играет успокаивающая мелодия фортепиано. — Какого чёрта я здесь делаю? И где нахожусь? Он сможет это понять, если хорошенько подумает. Осторожно, как будто ощупывая в темноте незнакомую комнату, молодой человек исследует свои воспоминания. — Меня зовут Дин Винчестер, — шепчет он. — Я живу по адресу… 2157 Palmetto Terrace. — Он знает, что это правда. — Я работаю в… Cedars-Sinai. В педиатрическом отделении. У меня есть… Он делает паузу, когда в его голове появляются новые образы: воспоминания о первом ребенке, которого он держал так же. Тогда его руки были намного меньше, и вес, даже такого крошечного тела, тяжело лежал на коленях. — Сэмми, — выдыхает он. — У меня есть брат по имени Сэм. Как только Дин произносит это имя, у него появляется еще больше воспоминаний: Сэм в детстве, Сэм в образе долговязого подростка, Сэм, уже взрослый. Только он не может вспомнить, где сейчас брат и какое отношение всё это имеет к нынешней ситуации. Дин зажмуривает глаза, сосредотачиваясь изо всех сил. Он пытается упорядочить свои воспоминания, чтобы найти самое последнее. У него болит голова, но, в конце концов, он вспоминает, когда, в последний раз, видел лицо Сэма. Но это была просто фотография. Точнее, целая куча фотографий, разложенных на столе. И женщина с тёмными волосами и со стальными глазами. Ещё больше воспоминаний обрушиваются на него: подписание контракта, пять лет его жизни в обмен на безопасность Сэма, согласие запечатлеть в себе личности других людей за огромные деньги. — Боже мой, что же это такое? Значит, он здесь потому, что кто-то заплатил за то, чтобы он стал отцом этого ребенка? Или он, на самом деле, был отцом этого ребенка? Медленно Дин встает с кресла, чувствуя как подгибаются трясущиеся ноги. Ребенок не просыпается, когда его укладывают в кроватку. Мелодия, всё ещё, играет, раздражая Дина. Он, как можно тише, выходит из комнаты. Еще одна дверь, рядом с детской, открыта. Там, на кровати, крепко спит милая женщина с тёмно-каштановыми волосами. Но, Дин не находит её имени в своих воспоминаниях. Осторожно, чтобы не разбудить спящую незнакомку, молодой человек на цыпочках проходит мимо и спускается по лестнице, которую находит в дальнем конце коридора. Дом огромен — ещё одно доказательство того, что он с клиентом. Услуги Небес, вероятно, обходятся недёшево. Дин заходит на кухню и включает свет. Он роется в каждом ящике, пока не находит счёт за коммунальные услуги, выписанный на имя "Лизы Брейден". И справку о недавнем визите к врачу "Бена Брейдена", родившегося в декабре 2017 года. Поле, где должно быть имя отца, пусто, но Дин старается не зацикливаться на этом. Ребенку на вид четыре или пять месяцев. Сейчас, скорее всего, весна 2018 года. Осенью 2015 года Дин подписал свой контракт, а это значит, что пятилетний срок истёк только наполовину. Он, с трудом, подавляет подступившую тошноту. Пытаясь занять руки, чтобы не думать, он перебирает документы в ящике и обнаруживает листовку с призывом пожертвовать средства для некоммерческой организации. На лицевой стороне красуются палаточные городки Скид-Роу . Дин задыхается от нахлынувших новых воспоминаний. Эти не похожи на остальные, потому что у них нет ни конца, ни начала. Единственное, что у них общего, — это одинокий мужчина: растрёпанные тёмные волосы, теплые невероятно синие глаза и улыбка, которая настолько полна нежности, что даже воспоминание вызывает тоску. Сжимая пальцы на стойке, Дин пытается ухватить образы и заставить их обрести смысл. Голова пульсирует от усилий, но он не останавливается. Всё в этом кажется важным. Но есть воспоминание, которое кажется более ясным: он едет в машине по центру Лос-Анджелеса, а рядом с ним тот самый мужчина. — Это моё имя, — говорит человек из воспоминаний глубоким приятным голосом, — Кастиэль. Неожиданно, на поверхность всплывает ещё один фрагмент. Это воспоминание о том, как он проснулся в незнакомом месте рядом с Кастиэлем и они вместе строили планы побега. Это место не вписывается ни в одно воспоминание. Дин не может дать ему название. Но, это явно, должно быть как-то связано с Небесами. В этом есть смысл: когда он не с клиентом, Организации нужно где-то их держать. Но, если они сбежали, то почему Дин здесь, в чужом доме? Он пытается удержать картинку: Дин и Кастиэль среди людей, которые называют их «Виски» и «Ноябрь». Но, это даже не настоящие имена. Скорее, военные позывные. Дин цепляется ещё за одно, проплывающее мимо, воспоминание. — Привет, Дин, — говорит Кастиэль низким мягким голосом, и наклоняется. Их губы соприкасаются, неуверенно и нежно. Тоска сжимает грудь молодого человека. Воспоминание о тепле и вкусе Кастиэля внезапно становятся такими яркими. Но затем память обрывается, возвращая Дина в реальность. И как бы он ни старался, вспомнить, что было дальше, не получается.🥀🥀🥀
— Дженсен, с тобой все в порядке? — Чужой голос, звучащий из дверного проема кухни, пугает. — Почему ты не пришёл спать? — Прости, — отвечает он, вздрагивая от хриплого звука собственного голоса, — я просто решил ещё раз всё проверить. Уже иду. Силуэт того, что должно быть Лизой Брейден, вырисовывающийся в лунном свете, колеблется. — Хорошо, — говорит она, зависая на мгновение. Затем поворачивается, направляясь с глаз долой. Дин тяжело выдыхает, глядя на полированную кухонную столешницу. Он мог бы уйти прямо сейчас. Выйти через парадную дверь, угнать ближайшую машину и ехать до тех пор, пока не кончится бензин. Но эти люди, с которыми он связан... Они опасны. Вот почему он подписал контракт. Возможно, на какое-то время, ему удастся их обогнать, но сможет ли он бежать вечно? А как же Сэм? Если Дин исчезнет, жизнь брата будет под угрозой. Не говоря уже о тайне Кастиэля. Как он вписывается в картину? Он где-то заперт, как Дин, играя дома с каким-то незнакомцем? Дин закрывает глаза, зная, что ему нужно сделать, хотя эта идея ненавистна. Все эти работы объединяет то, что они заканчиваются. Должны заканчиваться. В конце концов, кто-то придет и заберёт его на Небеса. И тогда, возможно, он получит ответы на некоторые вопросы. Просто нужно дожить до этого момента.🥀🥀🥀
На следующее утро Дин просыпается и обнаруживает, что Лиза обнимает его со спины. Из детской слышится недовольное ворчание Бена. Дин воспринимает это как сигнал встать, чтобы избежать нежелательных прикосновений. Если есть что-то, с чем он не сможет справиться, так это секс. Не тогда, когда он знает, что эта женщина просто купила его. И, когда он знает, что Кастиэль ждёт его где-то там. Он не мог сказать, откуда знает, что Кастиэль ждет. Это была глубокая уверенность, выходящая за рамки памяти. Несколько часов в состоянии Дина помогли ему приспособится к текущей ситуации. Не смотря на то, что Кастиэль, по прежнему, был кем-то неопределённым, молодому человеку удалось вспомнить бесконечные часы ухода за детьми, в том числе новорожденными, в Cedars-Sinai. Поэтому когда он берёт Бена на руки, это легко и привычно. Дин переодевает его и подогревает бутылочку молочной смеси. Спускаясь вниз, Лиза выглядит счастливой и отдохнувшей. Дин заставляет себя улыбнуться в ответ. — Я знаю, что хотела быть поближе к дому на этих выходных, но передумала, — говорит девушка, легко целуя его в щеку. — Давай поедем на пирс Санта-Моники после завтрака. Они едут в Санта-Монику на машине Лизы — новенькой Тесле — а затем проводят несколько часов, питаясь нездоровой пищей и играя в азартные игры. Бен, сидящий в кенгуру на груди Дина, издаёт довольные звуки. Винчестер изо всех сил старается счастливо улыбаться каждый раз, когда проходящий мимо незнакомец поздравляет его с прекрасной семьей. Иногда воспоминания о том, как он приходил сюда с Сэмом, всплывают на поверхность, но Дин, каждый раз, отгоняет их. Он не может позволить себе вызвать подозрения. Тем не менее, он не в силах удержаться от того, чтобы, время от времени, бросать взгляды через плечо в поисках людей, которые следят за ними. В глубине души он надеется увидеть в толпе вспышку восхитительных синих глаз.🥀🥀🥀
Когда они возвращаются назад, на подъездной дорожке к дому, Дин замечает фургон. Лиза наклоняется и целует его в щёку. Её плечи напряжены, а в выражении лица есть что-то грустное. Он видит как дверь фургона открывается, и наружу выходит мужчина: примерно того же возраста, что и Дин, или чуть старше; крепкого телосложения, но с добрым лицом. Дин вылезает с пассажирского сиденья и смотрит на стоящего мужчину. На другой стороне машины Лиза отстегивает переноску Бена от основания автокресла. Кивнув вновь прибывшему, она спешит в дом. Дин задается вопросом, стоит ли ему последовать за этим мужчиной, когда тот поднимает руку в небрежном приветствии. В нём есть что-то знакомое. Возможно, Винчестер должен знать его имя, но не может найти это из-за ноющей путанице в голове. Ещё вчера он заметил, что труднее всего добраться до воспоминаний, связанных с Небесами. Так что этот парень, вероятно, работает на них. Он достаточно большой, чтобы напугать противника. Но в его глазах светится теплота, в реальность которой Дину хочется верить. — Привет, Дженсен, — говорит незнакомец. — Хочешь полечиться? Дин почти спотыкается, поражённый внезапным желанием последовать в фургон за этим мужчиной. Это тревожит, но у Дина нет времени сомневаться. Мужчина выжидающе смотрит на него, склонив голову, и Дину лучше поскорее придумать ответ, если он не хочет выглядеть подозрительно. — Да, конечно, — отвечает он. Кем бы ни был этот парень, возможно, у него есть ответы, которые нужны Дину. — Тогда давай, — улыбаясь, говорит тот, указывая на, всё ещё, открытую дверь фургона. — Давай отвезём тебя домой. Дом... Мысли Дина мчатся. Должно быть, этот человек говорит о каком-то месте, которое является частью Рая. Что ещё это может быть? Они устраиваются на соседних сиденьях в задней части фургона без окон. Парень хлопает рукой по перегородке, отделяющей их от кабины водителя, и автомобиль приходит в движение. К его поясу прикреплен идентификационный значок, и Дин бросает на него взгляд. Под изображением лица мужчины указано имя "Бенни Лафит". Слишком поздно Дин понимает, что Бенни разговаривает с ним. — Я спросил, хорошо ли ты провёл время со своей семьёй? — повторяет Бенни громче. — Да, это было здорово, — отвечает Дин, выдавливая улыбку. — Мы ходили на пирс. — Это потрясающе, чувак, — тепло говорит Бенни. — Рад за тебя. Оставшуюся часть поездки они проводят в молчании. Примерно через полчаса фургон останавливается. Бенни открывает дверь, отпирая подземный гараж. Дин делает над собой усилие, пытаясь выглядеть безразличным и не заглядывать в каждый уголок помещения. — Лифт остановлен на техническое обслуживание, так что нам придётся идти пешком, — объясняет Бенни. — Надеюсь, ты не против. — Я не против, — отвечает Дин, удивляясь, что, до сих пор, у него хорошо получается быть послушным. Он следует за Бенни через дверь и вниз по нескольким лестницам. Когда они покидают лестничную клетку, двери открываются в застеленный ковром, мягко освещенный коридор. Китовая песня доносится из динамика под потолком. Мимо них проходят два человека в одежде, похожей на пижаму или спортивный костюм мягких землистых тонов. Дин вздрагивает, когда встречает их пустой взгляд и довольную механическую улыбку. Больше всего, они напоминает людей из "Вторжения похитителей тел" — Привет, Виски, — говорит один из них. Точно, это же его позывной. Дин кивает в ответ, надеясь, что этого достаточно. К счастью, Бенни ушёл вперед, очевидно доверяя ему. Они пробираются через лабиринт коридоров, каждый из которых столь же пышно покрыт коврами и со вкусом оформлен, как и остальные. Когда они завернули за шестой угол, Дин остановился как вкопанный. Кастиэль! Он стоит наверху лестницы, ведущей вниз на открытое пространство, где небольшие группы людей сидят на диванах, рисуют картины или занимаются йогой. Его невероятно синие глаза загораются, когда он замечает Дина. — Привет, Виски, — говорит он тихим голосом, полным надежды и подходит к ним ближе. — Тебя так долго не было. Ты в порядке? Сердце Дина подпрыгивает к горлу, очевидно, желая сократить расстояние между ними, как и сам Дин. Он хочет ответить на вопрос Кастиэля. Хочет спросить, почему Кастиэль, всё ещё, здесь. И почему называет Дина именем, которое, на самом деле, ему не принадлежит. Его глаза бродят по лицу Кастиэля в поисках подсказок. Он не выглядит проницательным и настороженным, как в воспоминаниях Дина. Но и не кажется таким же пустым, как другие люди здесь. Может быть, как и Дин, он просто прячется, придумывая план. Прежде чем Дин успевает что-то ответить, Бенни вмешивается в разговор. — Подожди минутку, Ноябрь. Виски нужно пройти лечение, и тогда он сможет присоединиться к тебе. Хорошо? Взгляд Кастиэля метнулся к Бенни, а затем снова к Дину. Кажется, он сопротивляется, но складывает руки и делает шаг назад. — Конечно, — говорит он. — Я с нетерпением жду встречи с тобой, Виски. — Скоро увидимся… Ноябрь, — отвечает Дин после секундного колебания. Если Кастиэль действует осторожно, Винчестер может ему подыграть. Дин так хочет остаться с Кастиэлем, но заставляет себя идти дальше, следуя за Бенни до открытой двери в конце коридора.🥀🥀🥀
В кабинете Дин видит маленькую рыжеволосую девушку, сидящую перед рядом экранов. Она вскакивает так быстро, что чуть не опрокидывает стул, переводя взгляд между ним и Бенни. И тоже выглядит знакомой. — С возвращением, Виски! Всё в порядке, Бенни? — спрашивает она, немного запыхавшись. — Здравствуй, Чарли, — отвечает Бенни, приветливо улыбаясь. — Насколько я могу судить, всё хорошо. Виски сказал, что он отлично провёл время. — Это здорово, — произносит Чарли, опираясь на спинку стула. Затем, словно передумав, она выпрямляется, сложив руки за спиной. Судя по внимательному взгляду Бенни, такое беспокойство ей несвойственно. Дин сохраняет эту информацию для дальнейшего использования. — Я проведу лечение, — продолжает Чарли, — и попрошу Ноября проводить Виски вниз. Полагаю, он прямо снаружи? — Даже не сомневайся, — усмехается мужчина. — Ждет за дверью, как встревоженная наседка. — Отлично, — говорит Чарли, качая головой. — Увидимся позже, Бенни. В какой-то момент кажется, что он откажется оставить их одних. Его глаза сужаются, когда он изучает Чарли, которая переминается с ноги на ногу и пытается выдавить подобие улыбки. Но затем Бенни фыркает, поворачивается и выходит из офиса, небрежно махнув рукой на прощание. Как только дверь закрывается, Чарли достает из сумочки под столом маленькое устройство. Затем, сделав глубокий вдох, она поворачивается к молодому человеку. — Дин? У Дина перехватывает дыхание. — Что? Как ты…? — Он облизывает губы и пытается ещё раз. Очевидно, эта женщина что-то знает, и он узнает, что именно, даже если это убьет его. Он старается не слушать голос в своей голове, который говорит, что, возможно, здесь у него есть союзник. — Что, чёрт возьми, происходит? Откуда ты знаешь мое имя? — Ох, чёрт, это сработало, — поражённо восклицает Чарли, выдыхая с явным облегчением. — Я не могу поверить, что это действительно сработало. — Что сработало? О чём ты говоришь? — требует Дин, с трудом подавляя желание как следует встряхнуть эту женщину. — Обещаю, что отвечу на все твои вопросы, — говорит Чарли, снова садясь за свой стол и указывая на другое вращающееся кресло неподалеку. Дин неохотно садится. — Думаю, самое важное, что тебе следует знать, — Чарли наклоняется вперед с заговорщицким блеском в глазах, — это то, что мы с твоим братом собираемся разрушить Небеса.