***
Выходя с урока, Сынмина чуть не сбивают, прижимая к себе ближе. Хёнджин в своем репертуаре — в свободных штанах, черного цвета худи и кепке. Стыдно признаться, но он будто его подростковая мечта, да даже не только его, каждая школьница хотела бы встречаться с таким как он. Недоступный, слегка холодный, но грубый, высокий с хорошим телосложением — вот она мечта шестнадцатилетнего Ким Сынмина, который зазубривал каждую формулу по физике и идеально гладил свои рубашки. — Я соскучился, — пока никого нет, Хёнджин тянется руками к чужой талии и прижимает к себе, носом утыкаясь в мягкие волосы своего парня. — Мы виделись почти три урока назад, Джинни, — Сынмину немного щекотно, когда ему в шею дышат. — Эти три урока были такими долгими, думал облысею раньше, чем эти школьники закончат бежать десять кругов. — Не думаешь, что ты слишком жесток к ним? Я бы не выдержал даже одного круга. — Они вышли после твоего урока, а я хотел немного поиграть на их выносливости. Ладно, Сынмину Хёнджина видимо отправили, как карму для других людей. Бедного учителя корейского языка чуть до конца не затравили, хотя тот ни кричал никогда, ни давил на учеников, зачастую пытался войти в их положение и поменьше задавать домашних заданий, про дополнительных стоит совсем молчать. Но как только физрук появлялся за спиной хрупкого, поникшего учителя корейского языка, все молча списывали с доски, не опускали шуточки в сторону Кима и не вели себя за уроком, как за чашкой чая дома. Противоположности и правда притягиваются. Эти двое могут быть совершенно разными, но есть в них что-то такое от чего начинаешь неосознанно верить в любовь. Сынмин хоть вечно вялый и смущенный, но напрямую говорит о проблеме в отношениях, если нужно что-то решить. В то время, как всегда возбужденный и вспыльчивый Хёнджин, неловко спрашивает разрешения зайти в гости и боится допустить ошибку в своих желаниях. И так получилось, что после работы они могли пойти вместе на мачт по бейсболу, раскупив все флажки и кепки, чтобы поделиться с семьей и друзьями. Обязательно берут пленочную камеру с собой, чтобы запечатлеть все на камеру, а после пьют пиво с соленым попкорном. Кажется, будто Сынмин тот, кто не пьет, а пиво никогда не брал в руки, но в его холодильнике банок разных вкусов пива больше, чем традиционной еды. Еще одна причина, почему Хван так тащится по нему. По выходным они как подобает взрослым людям разъезжают по свиданкам. Первое время Хёнджин очень переживал, когда просил брата оставить машину ему, чтобы отвезти в ресторан Сынмина. В их первое свидание он настолько оплошал, что ему было еще очень долго стыдно. — Зачем ты открываешь дверь? Что-то случилось? Я что-то не так сделал? — в глазах напротив тонны паники, от чего улыбка тянется сама по себе. — Ты захлопнул мое пальто, — смешок вырывается незаметно, как и краснеющие уши физрука — вот это новое открытие, — Не волнуйся ты так, все хорошо. — Как тут не переживать, когда сам Ким Сынмин, самый прелестный, умный и красивый учитель нашей школы достался мне, а сейчас мы едем в ресторан в честь начала наших отношений? Сначала смущает в машине, заставляя краснеть и прикусывать мило свой язык, постоянно отвлекаясь от дороги. А потом мнется рядом у кассы, потому что впопыхах забыл кошелек с деньгами и картой, когда в самый последний момент поменял свою куртку на пальто. У них, кстати, еще парные фотографии в кошельках. Точнее, они даже не парные, просто у Сынмина в его красном кошельке фотография Хёнджина с губами бантиком, а у Хвана в синем улыбающийся Ким с арбузом в руках. Поэтому после работы в голове крутятся навязчивые мысли о том, что нужно было хотя бы купить конфеты. Пройдя еще немного он натыкается на студенток, которые подрабатывали, рекламируя шоколадки для предстоящего праздника. Одеты они были в милые платья, но успокаивало лишь то, что были те в теплых куртках и пальто. Зима у них хоть и без снега, но ужасно мерзкая и холодная, без теплых курток невозможно ходить, хоть на ногах у пол страны кроссовки. — Извините, не хотели бы оставить анонимную валентинку в нашем ящике? В какой-то момент Сынмина окружают парень с девушкой, которые активно жестикулируя, тыкали ему в лицо плакат с рекламой их небольшого заведения и ящика рядом со входом туда, которое привлекало всеобщее внимание. Если честно, Ким сам купился, поэтому стоял сейчас, слушая двух школьников, пытающихся втирать ему о том, что это отличный способ признаться своей девушке, ведь он скорее все равно влюблен в кого-то в своем университете. Это вызывает улыбку и смешок, из-за чего ученики старшей школы на секунду растерялись. — Я выпустился пять лет назад… И любимый человек у меня есть, поэтому хотелось бы вас просто поблагодарить и купить немного шоколада. Смотреть на загорающиеся от удачной продажи глаза двух школьников, у него радуется душа. Надеется, что им выдадут хоть какие-то бонусы за то, что они вдвоем тащат весь народ к этому ящику с признаниями. Интересно, а он бы признался, если бы они встретились в университете? А что насчет школы? Скорее всего да, чем нет. Это же анонимно, страха как такового не должно быть, ведь о твоем призрачном существовании узнают, о личности — нет. — Но если бы мы с ним встретились в университете, я бы точно ему признался таким образом, — шепчет уже самому себе Ким, улыбаясь кассиру, который с особым усердием упаковал белый шоколад, — А так хотя бы угощу Чонина дома.***
— То есть ты, хочешь мне сказать, что пойдешь с пустыми руками на свидание с Хёнджином в день всех влюбленных? Надо же, Чонин даже отряхнул крошки со своей пижамы с лимонами, осуждающее привставая с дивана. Его тонкая, изящная рука тянется к пульту и за всем этим старший наблюдает, как будто родная мать начнет отчитывать его после школьного собрания. И его правда собираются отчитать, только Чонин не его мать, а школу закончил уже совсем давно. — Позорник, вот завтра его задарят шоколадом, потом будешь злиться на каждую школьницу и плакать в школьном туалете, как тогда. — Я так больше не делаю! Это было всего лишь раз. — Ну-ну, факт остается фактом. Весь стол мускулистого красавчика учителя Хвана будет завалено шоколадом и валентинками, а ты даже не удосужился ему что-то дорогое взять, — его сосед по дому с таким отвращением осмотрел его шоколад, который он, вообще-то, выбирал для него, аж снести рожу захотелось, — Это что за позорный набор конфет? Даже я не хочу есть это. — Так, раз не хочешь, сам съем, — старший встает, пытаясь выхватить белый шоколад с миленьким бантиком, но не получается из-за гибкого и быстрого младшего, который перекатился на другой конец дивана. — Шу-чу! Однако, шоколад ты ему собственноручно приготовь, поверь мне, Хёнджин тебе после точно звезду достанет. — Тебе, вроде, нужно было дописать конспекты, поэтому свали поскорее, пока я не расплавил тебя вместе с шоколадом. — Не замечаешь за собой повадки Хвана? Аж начал угрожать, ну, хоть не мямлишь больше… — Ян Чонин! — Убегаю писать конспекты, ведь я будущий оперирующий хирург, — его сосед традиционно поклонившись, чуть не получает ногой по заду от учителя. — Пусть бог сохранит всех от таких, как ты, боже. Эта ночь точно будет самой долгой.***
Что вас больше всего мотивирует не спать всю ночь и заниматься важным делом перед не менее важным днем? Сынмина мотивирует жасминовый чай, дождь за окном и плейлист на ютубе, который он включил на фоне, чтобы атмосфернее было готовить. Зажечь пару свечей уже как традиция, без этого нельзя, поэтому когда подготовка к самому важному заканчивается, следом нужно найти самый лучший рецепт домашнего шоколада. Полазив во всем интернете, Сынмин начинает все больше уважать девушек, которые готовят для своих вторых половинок, а также друзей, шоколад. Потому что это оказалось намного сложнее, чем ему казалось, а может потому что он слишком много взял на себя и сейчас жалеет, что решил приготовить шоколад в форме небольшого домика. Странные нынче в Корее тренды, но этот шоколад был самым популярным и необычным среди всех остальных, такого точно никто из школы не сможет сделать. Сынмин гадко хихикает, представляя, как фанатеющие школьницы, которые периодами бросают свои заинтересованные взгляды на Хёнджина, удавятся при виде его лучшего подарка. Все начинается с гребаных чертежей. Наверное, это воспитание или уроки труда, которые в Корее ценятся на высшем уровне, так повлияли на парня, но его чертежи домика были задуманы до каждой мелкой детали, что каждый архитектор завидовал бы. Родители Кима предлагали ему поступить на архитектора, об этом даже пришлось немного задуматься, но парень ничего не мог сделать со своей любовью к истории и языку своей страны. Давать знания оказалось для него нечто большим, чем чертить сутками то, что увидишь возможно никогда. Приятнее видеть, как взрослеют и растут дети перед твоими глазами, чем смотреть на безжизненные и стеклянные здания, которые мозолят каждый день глаза. — Я так даже к контрольным не готовился, как пытаюсь сейчас впечатлить этого дурака, — ему самому становится нелепо смешно от того, что в свои почти тридцать, он как школьница пытается аккуратно раскрасить пищевым красителем формочки сердец и звезд. На фоне песни меняются с особой скоростью, от остов дорам до песен женских групп, которые заставляют невольно пританцовывать и отвлекаться от процесса готовки. Пару раз он даже отправляет фотографии Феликсу, который точно также не спал, только тот просто проверял домашние задания своих учеников, которых сам же завалил ими. Учитель английского языка подумывает начать пить ромашковый чай перед каждым походом в класс, иначе не спать по ночам, проверяя домашку — дерьмово. И только когда перед ним оказывается небольшой, но все же размером в одну книгу шоколадный домик, Сынмин может выдохнуть со спокойной душой и развалиться на столе от усталости. Но эта усталость настолько приятная, что шоколадная глазурь на его кончике носа не раздражает, это даже заставляет улыбаться. Сделав пару фотографий и посмотрев на весь беспорядок на кухне, он обещает самому себе полежать с закрытыми глазами пару минут, а потом убраться до восхода солнца. Надо успеть убрать все на свои места, испачканные цветные бумаги выбросить, перемыть миски и упаковать шоколад в уже заранее купленную коробку для таких подарков. Вот только Сынмин не просыпается ни через минуту, ни через пять, ни через час. На телефоне горит ярким 4:13, а сон охватывает все подсознание уставшего учителя. Ему снятся сценки из недавней поэмы, которую они успели за вчера разобрать с классом и улыбающийся Хёнджин. Может быть поэтому у Сынмина не получилось проснуться, ни тогда, когда любимый человек с горящими глазами смотрел на него, благодаря за все. Это могло продолжать еще дольше, но его что-то щекотало. Солнечные лучи, несмотря на ночную грозу, грели сонное личико парня, что так и не проснулся ночью. Со стороны ванны слышны звуки открытого крана и включившейся, наверное, ледяной воды, а спустя некоторое время, чужие тапочки безумно громко бились по ламинату. — Сынмин, ты что, не спал всю ночь?! Просыпайся, ты опаздываешь! Не зря ему казалось, что он слишком продолжительное время спал, хоть это было лишь несколько часов. Надо же какой организм человека тревожный, что от одного голоса Чонина, Сынмин открыл глаза за секунду, чем за вечно трезвонящий будильник по утрам. Его будто водой облили, он ударяется коленкой, чуть не роняет кружку с противным кофе, которое пил ночью, несмотря на ненависть к нему. Проверив подготовленный подарок ночью, благодарит себя за то, что сделал хоть это для себя утреннего. — Чонин-а, прости, я совсем не успеваю! — Да вижу я, вижу все, как ты не можешь натянуть на себя штаны, о двух разных носках на твоих ногах промолчу. И правда, Сынмин как дурак нацепил на себя два разных носка, которые еще были цветными. Ему хочется закричать от своей тупости и заторможенного мозга с утра пораньше, как будто ему не хватает того, что тот опаздывал на собрание. И кто вообще с утра пораньше ставит собрания в день праздника? Верно, их заведующий, поэтому кое-как причесав свои волосы и намазав крем на свои руки, он благодарно обнимает Чонина, который вызвал тому такси. — С меня ужин! — Чтобы мне заказал королевского краба, хён! Дверь хлопается, как и дверца машины, в которую он влетел. Подарок словно издеваясь красиво смотрелся на соседнем сидении. Сколько же он нервов потратил из-за этого шоколадного домика, но это стоит того, с каким восторгом Хёнджин откроет перед ним коробку. Это обязательно нужно будет заснять на память. Он сделает это обязательно, а пока есть время немного полежать с закрытыми глазами.***
— Сынмин, ты почему так опоздал? Заведующий тебя по всей школе ищет. — Господи, я проспал, еле доехали с этими пробками, думал с ума сойду, пока не увижу знакомую крышу нашего здания. Сердце все также быстро бьется из-за бега, ведь пришлось бежать в школу вверх к горе, от чего все внутренности просятся наружу. Хёнджин сегодня принарядился, никакого худи, вместо этого белоснежная рубашка и пиджак, которые могли подчеркнуть его крепкие и широкие плечи, на которых порой приятно виснуть. — Выглядишь очень уставшим, не спал всю ночь? — Готовился к сегодняшнему дню. Мы ведь сегодня пойдем на свидание вечером, хотел тебе сделать подарок. Сынмин словно котенок ластится к Хёнджину, прижимаясь щекой к горячей ладони своего парня. Вот его настоящий Хёнджин — самый заботливый, видящий каждую изменившуюся в лице эмоцию и капельку усталости. Для него, именно для одного Сынмина, он с нелепыми шутками, билетами на мюзиклы, хоть и не понимает ничего в этом, попытками оплатить за каждое свидание. У Кима сердце приятно колет от любви к нему. — Не стоило, Сынмин-и. Для меня твое присутствие — подарок. — Хэй, не обесценивай то, над чем я старался всю ночь. Я так хорошо постарался, что могу уверенно сказать, что ты никогда в жизни такого шоколада не получал и не получишь ни от кого, кроме меня. — Правда? Мне уже очень хочется посмотреть на это. — А тебе все сразу покажи, — учителя улыбаются друг другу, а у младшего из них довольная улыбка, которую любит Хван, — Но если хочешь, могу показать тебе совсем немножечко, приоткрыв коробку. — Ты коробку уже успел занести в учительскую? — Что? Нет, вот же она… Хёнджин с сомнением посмотрел на Кима, но решил молча подождать. Сынмин только хотел прикрикнуть сюрприз, как понимает, что его рука пуста, никакой тяжести не чувствуется. Вот тогда в голове всплывает картинка такси, в котором он забыл свой подарок. — О боже, я забыл его в такси. Мне хочется удариться головой об стенку, как я мог… Я такой дурак, мне так хотелось порадовать тебя, но из-за усталости, глупо забыл шоколад в такси. — Ничего страшного, Минни. Это всего лишь шоколад, я не расстроен, ни капельки. Ты тоже не расстраивайся, хорошо? — Нет, не хорошо, Хёнджин. Если честно, я не спал всю ночь и неважно, как сильно мне хотелось спать, я хотел сделать этот день особенным, ведь ты так много делаешь для меня, что мне тоже хотелось порадовать тебя. Хотя бы немного сделать для тебя приятного. — Ты делаешь мою жизнь лучше, находясь рядом со мной и это самый важный для меня подарок из всех. Потому что я люблю тебя и могу говорить тебе об этом, это уже делает меня счастливым. Они обнимаются в школьном коридоре и Хёнджину тепло от того, с какой эмоциональностью Сынмин отнесся к этому дню. Ким всхлипывает, прижимаясь к нему и выдает очень неожиданное, от чего сердце сжимается и губы подвергаются к атаке. — Я обязательно найду твой подарок, который ты должен будешь сегодня же получить. Не быть мне Ким Сынмином, если я просто так оставлю это, поэтому ты скорее беги в учительскую, предупреди всех, что я буду позже. — Стой, Сынмин, ты куда? Странные эти порывы людские, чувства, которые одолевают их; пугают, насколько те становятся отчаянными. Хёнджин вспоминает себя, как он бежал на встречу Сынмину, который стоял на открытии олимпиады и ждал его. Никогда так быстро он не бежал, когда выбегал из ресторана после поздравления с рождением ребенка одноклассника. Никогда его мозг так громко не думал, когда он останавливался на светофоре, который будто целую вечность горел красным. Никогда так отчаянно не впихивал цветы в чужое лицо, игнорируя пот и еле дышащую грудь. Хёнджина в тот вечер волновали лишь его чувства к младшему, цветы утыкающиеся в чужое легкое пальто, и Сынмин, что смотрел на него удивленными глазами. Вот и сейчас Ким передает свою сумку, с легким поцелуем прощается и обещает вернуться, как только съездит в таксопарк. Им движет сильная любовь и отчаяние. Это и есть искренность в своих чувствах. — Куда делся учитель Ким? На телефонные звонки не отвечает, сообщения также игнорирует. — Ему очень жаль, — Хёнджин игнорирует брошенные слова маленьким мужчиной в очках, — Сказал, как только разберется с делами, тут же вернется. Уже ближе к обеду должен вернуться. — Что это за срочные дела такие, — неприятное цоканье со стороны заведующего прекращаются, — Несерьезные люди вы все. — А что вы всех под одну кучу гребете? Все здесь, лишь учитель Ким отсутствует, — как всегда вставляет свое Ли Минхо. — Именно поэтому ты все еще один и никакого искреннего шоколада не получишь. По детски? Да. Очень. Хёнджин ничего не смог с собой поделать, вечно молчать не позволит гордость. Защищать свое — первое правило, которое стоит придерживаться. Ставя вещи Сынмина на его рабочий стол, стоящий прямо напротив его самого, взгляд сам по себе падает на чертеж. Пока в учительной творился хаос, Хёнджин тихонько достал чертеж из сиреневого шоппера. — Так вот, почему у него глаза были на мокром месте. Хёнджин вбирает как можно больше воздуха в легкие и вздыхает, улыбаясь. Ему приятно и грустно одновременно, возможно ли это вообще? Чувствовать себя настолько особенно и виновато одновременно. Его маленький учитель корейского языка всю ночь чертил шоколадный домик, с желанием подарить ему его на день влюбленных. Ему надо сделать хоть что-нибудь, чтобы его Сынмин-и не расстраивался. — Прости, Феликс, но этот шоколад мне нужнее, — из ниоткуда он находит ведро, в которое закидывает весь шоколад внутрь, шокируя всех коллег. — Учитель Хван, какого черта?! Благодаря урокам труда, в такие максимально экстренные моменты можно быстренько все сделать за пару часов. У него есть еще время до того, как Сынмин вернется, поэтому нужно поскорее избавиться от милых коробочек с признаниями, порезаться пару раз фольгой, а потом расплавить все. Захватив с собой чертеж, он начал как можно быстрее приводить шоколад в формочки в виде звезд и сердца, точно так же, как это делал Сынмин ночью. Получается неплохо, он надеется, что подмены не заметят. Максимально быстро, немного неряшливо и разгромив пол кабинета, Хёнджин почти заканчивает домик. Однако, проблема разрастается на ровном месте, он не может понять, что же такое написано поверх домика. Непонятная заметка со звездочкой — WC, которую тот никак не мог расшифровать. — Что значит WC? Не может же быть это туалетом… Ох, черт, я уже не успеваю! Измазавшись с ног до головы, разлив пол шоколада по столу, сломал несколько формочек, Хёнджин все-таки заканчивает свои мучения. Хёнджин никогда не учился на пятерки, но мог с одного раза пересказать параграф и одним глазком пройтись по чужой тетради, чтобы написать контрольную. Парня самого забавляло то, с какой легкостью он мог найти подход ко всему и повторить шоколадный домик, подготовленный Сынмином. Тот не узнает, ведь все сделано идеально. — Хёнджин? — На улице похолодало. Где ты? Еще не собираешься вернуться? — Я все еще ищу… Таксист сказал, что не видел никакого шоколада, возможно, кто-то мог забрать с собой, поэтому я приехал в таксопарк. Здесь мне сказали, что никто не заявлял о моей коробке с шоколадом. — Сынмин-а, ты не поверишь, но только что один человек привез в школу твой подарок, представляешь? Я был удивлен тем, что человек случайно забравший коробку, вернулся с ней. Вы, кажется, как-то не совпали со временем, и возможно, он позвонил таксисту и спросил, где тебя оставили. — Правда? Господи, Хёнджин, я так рад! Ни в коем случае не смотри внутрь! Это должен был быть сюрприз, — по сторону линии слышно, как обрадовался Ким, тот даже подпрыгивает на месте, настолько переизбыток чувств случился. — Кстати, об этом… Коробка немного помялась и испортилась, поэтому тот человек поменял ее. — Ох, как жаль, что ты так и не увидел ту коробку. Она бы тебе понравилась… — Уверен, что да. Поэтому, малыш, давай приезжай скорее. Вся школа на ушах стоит, ищут все тебя, — то, что искали правда — Феликс уже физически не мог провести еще один урок вместо Сынмина. — Скоро буду. До встречи, Джинни, — с улыбкой Хёнджин только хочет сбросить вызов, как на той стороне откашливаются от смущения, — Люблю тебя. Как же поскорее хочется избавиться от школьников и этих уроков, оказаться в забронированном ресторане и поесть шоколадный домик вместе с Сынмином.***
Оказавшись вместе в машине, у обоих в груди билось быстро сердце. Это так странно ощущается. Вроде бы не первый месяц вместе, но это их первый совместный праздник, если не считать Рождество. Этот день кажется таким же обычным, как и все, но чувствуется некая неловкость и недосказанность. Будто еще недостаточно они признались в любви, словно не хватает еще мимолетных взглядов друг другу. — Ты пялишься, — замечает Хёнджин, не отрываясь от дороги. — Да, пялюсь. Даже сидя уже в дорогом ресторане с видом на море, у них не получалось сдержать свои эмоции и чувства. Всегда более дисциплинированный Ким сам тянется руками к хвановым, сжимая в своих и массируя их, заглядывая при этом в глаза. — Сынмин, я так счастлив сидеть здесь с тобой. Всю ночь не спал из-за мыслей и желания поскорее увидеть тебя. Хёнджин всегда такой простой — может сказать о своих чувствах за столом, смущая Сынмина, тот даже пару раз в самом начале их отношений чуть ли не давился кимчи; может купить билеты на Чеджу или очередной матч по бейсболу, чтобы создать еще больше совместных воспоминаний. Хёнджину всегда все просто и по плечу, когда дело касается Сынмина. — Открывай уже, болтун, — младшего щелкают по кончику носа. — Сейчас специально начну снимать влог и открывать буду как можно медленнее, — сынминово наигранное обиженное лицо самое любимое у старшего, — Ладно-ладно, открываем шоколад от моего самого любимого Сынмин-и! Приглушенный свет создает таинственную атмосферу любви и исходящего света. Это можно было бы сравнить с искрой, идущей от них, потому что эти двое светятся, освещая все заведение. Тут даже желание на фисташковом торте в проигрыше, даже летние фейерверки в пролете. На Хёнджине вельветовый темно-синий пиджак, который они выбирали вместе в прошлом месяце. У него небрежно уложены волосы, возможно, виною всему сеульский ветер, но это выглядело очень по-родному. Почти выцветавшая родинка под левым глазом, которую Ким старается не забывать целовать при каждом судорожном выдохе Хвана. Искусанные пухлые губы в вишневом блеске все шире улыбаются, а глаза полумесяцы опускаются на шоколадный домик. Сынмин уверен, что в другой вселенной они с Хёнджином обязательно встретились бы. Возможно, они были бы лучшими друзьями, которые только ближе к выпуску поняли о своих чувствах. Могли бы быть врагами, иронично показалось бы, но он был бы старостой зубрилой, а Хёнджин хулиганом, прогуливающим уроки. Есть еще множество сценарий в его голове, как и в каком порядке, в какой вселенной они бы познакомились. Но есть уверенность в одном: Сынмин всегда выбирал бы Хёнджина. — Это самый замечательный шоколад, который я видел в своей жизни! В глазах слегка наворачиваются слезы, от вида парня, радующегося как ребенок подарку от Санта Клауса. В памяти вдруг всплывает детское видео старшего в возрасте четырех лет, когда ему подарили гоночную машину. Хёнджин крутил по кругу домик, чтобы рассмотреть каждую деталь, пальчиком мазнуть и облизать, всем видом показывая, как ему понравилось. — Сынмин-и, ты даже сделал эти формочки, да? Вау, надо же насколько все продумано до мелочей! Розовое сердечко и желтая звездочка, как красиво… — сердце пропускает удар, сынминовы рукава розового пиджака скручиваются в запотевших кулачках младшего, — Сфотографируешь меня с ним на память? Хочу потом родителям показать и распечатать. На объективе камеры — его самая большая удача, его надежда на счастливое будущее, его самая искренняя мечта. Хёнджин делает вид, что обнимает домик, смешно выпячивая нижнюю губу, а после на следующем кадре делает сердечко. — Может быть попросим кого-нибудь сфотографировать нас? — Хёнджин. — Извините. Можете нас заснять, пожалуйста? — кажется, будто песня играет слишком громко, невозможно поймать бегающий взгляд родных глаз, — А? Что такое, Сынмин-и? И снова эти искренний взгляд, направленный на него. Внутри снова все дрожит от переполняющих чувств. Сынмин опускает взгляд на левую руку Хёнджина, на которой точно такое же кольцо из серебра, и понимает, что никто в этот День Влюбленных не будет искренен точно так же, как они в своих чувствах. — Я люблю тебя, Хван Хёнджин. Пускай в зале оказалось слишком тихо, а признание вышло слишком громким. Пусть все знают, что этот человек, сидящий напротив него любим и будет им до конца своей жизни. Чужой торт загорается перед главным желанием в жизни человека за соседним столиком, Сынмин же благодарен тому, что следующую свечу на своем торте задует с Хёнджином. Пальчиком проводя по шоколадной глазури, ловя заинтересованный взгляд на себе, игривость мгновенно ударяет в голову, следом кончик пальчика мажет по мягкой щеке напротив. У Сынмина все также слезы на глазах, правда, лишь от счастья, перед ним в сладости и улыбке Хёнджин, а WC — это всего навсего белый шоколад.