***
Юнги шокировано смотрит на пустую аудиторию, не понимая, где все. Сиденья пустые. Ни одного студента нет, хотя по расписанию у них общий сбор. Обязательный, черт его подери, сбор, о котором все были оповещены за неделю. Никто и никогда не смел игнорировать его приказы. В последний раз пальцами сжав край кафедры и игнорируя раздавшийся треск дерева, он быстрым шагом выходит через вторую, общую дверь, сразу же попадая в круглый холл. И не может поверить своим глазам. Каждую свободную скамью, нишу, угол и подоконник занимают парочки. Студенты самозабвенно целуются, трутся, тискаются, чуть ли не трахаются, полностью игнорируя все вокруг. Юнги хватает секунды, чтобы все понять. И еще одной, чтобы безошибочно уловить в каждой ауре тонкий энергетический след, ведущий в сторону коридора. Он не тратит время на студентов, понимая, что это бесполезно. Купидон не просто открыл их сердца, он подчинил их себе, заставив владельцев повлюбляться друг в друга. Безобразие. Юнги стремительно проносится по коридорам Академии, то тут, то там натыкаясь на самозабвенно тискающиеся парочки. Некоторые находятся уже на грани, и он готов поставить всю свою коллекцию многовекового алкоголя на то, что к вечеру все его студенты сплетутся в одну большую оргию. И в таком состоянии, лишенные самоконтроля, часть из них точно понесет. Он уже представляет разъяренные вопли родителей, но сейчас ему до этого нет дела. Юнги нужен зачинщик всего этого. Нужен Чимин. По следу он идет долго, поражаясь тому, как за полдня невинный купидончик умудрился поглотить всех его студентов. Разом. И как до сих пор не разлетелся на куски от такой концентрации силы. Глупый ребенок. Если Юнги успеет до него добраться, Чимину невинными касаниями уже не отделаться. Теперь на кону его жизнь. Может он и решил, что в Рай ангелочек уже не вернется, но не потому что возвращаться будет уже некому. Чем меньше между ними расстояние, тем более вязкой становится ведущая его энергия. Жадный-жадный малыш, лучше бы это проявлялось в другом, но ничего. Юнги его еще раскроет. Но сначала нужно спасти. «Спасти» становится его мантрой, пока он стремительно настигает своего глупого ангелочка, а когда находит, не может сдержать вздоха облегчения. Абсолютно невменяемый Чимин сидит под лестницей, пустым взглядом смотря в стену перед собой. Вокруг бушует мощный поток энергии, которую его тело пытается поглотить. — Твою мать! — Юнги резким движением обрывает все нити, чтобы остановить поглощение. — Чимин? — он приседает перед ним на корточки, но купидон никак не реагирует. Он настолько переполнен, что сознание просто отключилось, оставив тело справляться самостоятельно. Неужели глупых ангелов не учили не брать больше, чем они могут усвоить? Впрочем, им незачем было это делать. Люди не настолько мощные, чтобы создавать такой риск для купидонов. А демоны… Еще ни один купидон в Ад не спускался. Чимин первый. И последний, тут же решает Юнги. Не медля, он подхватывает его на руки, чуть ли не бегом устремляясь в собственную спальню. Неправильно будет лишать Чимина невинности в кабинете. Попутно старается забрать часть себе, но сделать это вот так, без полноценного физического контакта, невозможно. Юнги удается впитать жалкие крохи, но и они дают им дополнительное время. Время на то, чтобы спасти. И не просто спасти, а вернуть в прежнее состояние с поправкой на то, что Чимин явно станет сильнее любого из живущих купидонов. Юнги помнит, что среди Высших их нет. Не хватает сил подняться так высоко. Чимину бы со временем хватило, поглощай он демонов и дальше, но никто в родные пенаты его уже не пустит. Ничего, ему и в Аду будет комфортно жить. Юнги об этом позаботится. — Вот так, — стоит перешагнуть порог собственной спальни и Юнги тут же устремляется к кровати, аккуратно сгружая ценный груз. Чимин все так же не реагирует, пока вихри вокруг него медленно впитываются в оцепеневшее тело. — Давай, малыш, сейчас я тебе помогу. Он забирается следом, нависая над тем, кого неделю назад так сильно не хотел пускать в свои владения. Юнги — идиот, не знал, от чего отказывался. Теперь знает. Пару секунд полюбовавшись красивым лицом, он осторожно опускается к пухлым губам, лишь слегка их касаясь. Этого достаточно, чтобы начать выкачивать. Он сосет медленно, никуда не спешит. Аккуратно вынимая из чужого поля силу, плавно внедряет ее в собственное. Лишь на время. Если Чимин ему позволит, Юнги вернет обратно. Не сразу. Порционно. Чтобы без риска. Чтобы медленно, но верно. И крайне приятно. К тому моменту, как дыхание под ним меняется, а изо рта раздается первый тихий стон, Юнги успевает устать. Держать одну позу утомительно, как и действовать с такой щепетильностью. Но он сдерживается. Делает все правильно. Именно так, как нужно. Спустя еще двадцать минут, к Чимину возвращается власть над телом. Юнги медленно отстраняется, чувствуя на своих предплечьях слабую хватку. Внимательно смотрит в светлые глаза, в которых все еще слишком мало осознанности. Чимин пьян. Пьян силой, поглощенной в критическом избытке. У него не получается сфокусировать ответный взгляд, лишь слабо пошевелить губами, чтобы выдать еле слышное: — Юнги? — Я тут, малыш, — с неведанной ему ранее нежностью Юнги мягко оглаживает его лицо, убирая взмокшие пряди со лба. — Не переживай, я помогу. Чимин не реагирует, продолжая медленно моргать и тяжело дышать. Юнги возвращается к его губам, с трудом сдерживая улыбку. Потому что Чимин отвечает. Неумело. Медленно и очень неуверенно, все еще находясь в сильном опьянении, но отвечает. На инстинктах тянется к тому, кто сильнее. Подсознательно чувствует, что это ради его же блага. Юнги уверен, что когда купидон придет в себя, истерики им не избежать, но решает разобраться с этим позже. Он забрал много, но все еще недостаточно. Чимин не вернет ясность ума, пока Юнги будет так деликатничать. Пусть жизни уже ничего не угрожает, но сознание все еще не в порядке. Поэтому он переходит к следующему шагу, меняя их положение. Аккуратно раздвигает стройные ноги, задирая рясу и пару секунд любуется пока что сухой киской. Красивая. Чимин везде красивый. А смотреть на него такого открытого, не зажимающегося — одно удовольствие. Юнги не терпится дожить до момента, когда купидончик сам будет себя демонстрировать. То, что это вопрос времени, он даже не сомневается. Иначе и быть не может. Чимина он собирается трахать долго и со вкусом, но прежде, чем это станет реальностью, им нужно пережить несколько неприятных сцен. В жизни Юнги их было так много, что еще парочка его совершенно не пугает. Он решает не тянуть, сразу же расстегивая брюки и умещаясь между стройных ножек. Член пока вялый, но и спешить нельзя. Чимин должен дать согласие, прежде чем Юнги в него войдет. Он осторожно размещается, с тихим выдохом опускаясь пахом на девственную промежность. Юнги впервые членом касается ангела. Даже ему, искушенному демону, момент кажется сакральным. Таким запретным, что член начинает твердеть за считанные секунды. Он всегда любил нарушать правила, особенно, чужие. Улыбаясь своим развязным мыслям, Юнги возвращается к губам тут же застонавшего Чимина, но уже не просто касаясь, а вовлекая его в медленный поцелуй. Без языка, лишь нежные движения губ, но для начала этого достаточно. «Начало» длится недолго. Спустя десять минут Юнги уже в полной боевой готовности, а киска, по которой он елозит членом, мокрее подземных источников. Когда-нибудь он возьмет Чимина и там. Да и поцелуй стал более развязным. А Чимин… Юнги удовлетворенно хмыкает, когда чувствует, что пухлые пальчики с каждой секундой надавливают на его предплечья все больше. А бедра уже не безвольно покоятся по бокам от него, а крепко прижимают к себе. Чимин его хочет. Пусть еще и не осознает происходящее, но хочет. Тело врать не умеет. — Сладкий ангелочек, — Юнги не сдерживает себя, начиная ласкать мальчика еще и словами. Шепчет комплименты, руками сильнее задирая белоснежные одеяния. У ангелов красивая одежда, но слишком закрытая. Юнги покажет Чимину, что его телу подойдут совсем другие наряды. — Маленький милый купидончик, такой невинный, не тронутый. Сейчас мы это исправим, да, Чимин? — Мхм, — Чимин невнятно мычит, тяжело дыша ему в подбородок, а Юнги несдержанно стонет, чувствуя, как гладкие ножки оказываются на его пояснице. Догадливый мальчик. — Ты же понимаешь, что поглотил слишком много? — Юнги отстраняется, пытаясь увидеть в глазах напротив хоть каплю осознанности. Но вместо нее видит лишь безудержное желание. Чимин все еще пьян, но на этот раз затмевающей его похотью. — Чимин? — Ах, — ангелок под ним податливо выгибается, ближе притираясь к давно стоящему члену. — Юнги… Юнги… — он тихо хнычет, еще шире распахивая свои греховно пухлые губы. Как же сильно Юнги мечтает увидеть их на своем члене. Выебать малыша в сладкий ангельский ротик, спустив прямо в пищевод. — Что, малыш? Что? — он невесомо оглаживает мягкие бочка, запуская ладони под воздушную ткань. Касается припухшей груди, надавливая большими пальцами на вздернутые бусинки. Безумно хочется ощутить их гладкость языком, но Юнги сдерживается. Еще не время. Позже. — Ах, Юнги, — Чимин ерзает, хнычет… стонет… — Юнги… — Что? — Юнги… — Чимин, от того, что ты повторяешь мое имя, ничего не изменится. Что ты хочешь? — он специально сильнее вдавливает таз, упираясь головкой прямо в стремительно набухающий клитор. — Хочу… хочу… — Чимин кусает губы, смотря на него невменяемым взглядом. Бурлящий вокруг него поток стал меньше, но прибавил Юнги работы. Все, что Чимин поглощает, он тут же забирает себе. Но чтобы втянуть все излишки, нужно больше. Нужно полное соитие. — Что ты хочешь, маленький? — он мягко толкается прямо в клитор, вырывая из своего ангелочка тихие писки. — Хочешь, чтобы я тебя взял? Чимин в ответ еще громче хнычет, явно боясь озвучить свое желание вслух. Даже так, в невменяемом состоянии, его мозг продолжает следовать с детства вбитым установкам. Юнги всегда считал ангелов слишком жестокими в стремлении контролировать собственную молодежь. Вместо сильных живучих особей они делают безмозглых рабов. Сами не понимают, что этим приближают собственную гибель. Ничего. Чимина он освободит. Следуя собственным мыслям, Юнги продолжает стимулировать его клитор, мягко пощипывая грудь и осыпая поцелуями оголенные плечи. Ткань на них он давно разорвал, чтобы не мешала ему наслаждаться мягкой кожей. — Юнги… — Чимин самостоятельно трется, не переставая выдавать из себя маленькие звуки. Такие возбужденные, но все еще слишком скованные. — Ну пожалуйста! — Ты должен попросить, — он шепчет прямо в ушко, кончиком языка проходясь по маленькой раковинке. — Попроси и я дам тебе то, что ты так сильно хочешь. — Н-нет… Чужое упрямство его разочаровывает, но Юнги не был бы собой, если бы не смог его сломить, продолжая еще сильнее распалять невинного ангелочка под собой. Скоро он таковым быть перестанет. — Нет? — Юнги низко смеется, широкими мазками вылизывая шею. — Не хочешь дать выход своему томлению? Не хочешь, чтобы пожар между твоими ножками наконец высвободил то, что никак не может получить свободу? — он опускается туда пальцами, принимаясь умело растирать набухший клитор. Чимин под ним взвизгивает, дергая бедрами. Юнги уверен, что от сильных пальчиков на его предплечьях останутся следы. — Гадкий демон! — услышав первую связную мысль, продиктованную мозгом, а не перевозбужденным телом, Юнги тут же отклоняется, чтобы заглянуть в гневно прищуренные глаза. Они все еще застланы неудержимой похотью, но злость в них вполне осознанная. — Кто это ко мне вернулся? — Юнги пошло растягивает губы, за дерзостью скрывая радость от начавшего проясняться сознания. — Неужели это наш жадный ангелочек пришел в себя? — Отпусти меня! — Чимин взбрыкивает, но вопреки собственным словам еще ближе притягивает его к себе. — Пусти, демон! — Я, конечно, могу тебя отпустить, вот только через пару часов ты снова отключишься, а через пару дней потеряешь рассудок. Навсегда, — Юнги говорит серьезно, чтобы у Чимина не возникло сомнений в его словах. — С чего мне его терять?! — С того, — он перестает тереть клитор, слыша разочарованный вздох. Чимин может сколько угодно просить отпустить, но Юнги знает, что сам ангелок уже ни за что не откажется впервые ощутить в себе крепкий член. — Что нужно было думать, прежде чем столько поглощать. — Ты сам разрешил! — Я думал, ты умеешь контролировать аппетит, — Юнги хмыкает, чувствуя, как Чимин ерзает, самостоятельно дотрагиваясь до его пальцев своим естеством. Жадный малыш. — Я… — Чимин закусывает губу в явной попытке сдержать стон. — Я же чуть-чуть. — Вся академия это не чуть-чуть, Чимин. — Что? — он не перестает тихонько покачивать бедрами. — Это неправда! — Да что ты, — Юнги специально отодвигается, довольно хмыкая, когда хватка на его пояснице усиливается. — Тогда не объяснишь, как ты оказался в моей постели? Еще и так постыдно трешься своей киской. Разве так должны себя вести добропорядочные ангелочки? — Я не трусь! — Чимин тут же замирает, смотря на него с детской обидой. — И я не… — он быстрым взглядом оглядывает помещение и тихо охает. — Как я здесь оказался?! — Я нашел тебя в отключке под лестницей. В окружении трахающихся студентов, — да, Юнги немного привирает, но исключительно во благо. — Устроил мне оргию на всю академию, не стыдно? Представляю, что скажут твои преподаватели, когда увидят это в характеристике, — о том, что Чимин их больше не увидит, он пока тоже решает промолчать. Нечего расстраивать малыша раньше времени. Лучше потом, когда уже сам Чимин не захочет покидать Ад. — Неправда! — Чимин возмущенно пыхтит, возобновляя невесомые движения бедрами. Юнги притворяется, что не замечает. — Правда, Чимин. И ты сам это знаешь. Слопал мне всю академию и чуть не помер. Еле откачал. И то не полностью, — Юнги совсем убирает руку, вновь толкаясь в чувствительный клитор налитой головкой. Член разрывается от возбуждения, но он героически держит себя в руках. — Ах, — Чимин, откидывая голову и, громко всхлипывая, подается навстречу. — Чимин, нам нужно соитие, чтобы я мог забрать остальное, — Юнги придвигается ближе, ловя на себе вновь плывущий взгляд. — Я не шучу, ты не справишься с этим объемом. Сам посмотри, — он мягко давит на подбородок, поворачивая голову Чимина в сторону. — Ой… — купидон во все глаза смотрит на бурлящую вокруг них энергию, а потом на тоненькую ниточку, текущую от него к Юнги. — Теперь понимаешь? — Это не повод! — Чимин пыхтит, явно пытаясь подобрать слова. — Не повод грешить! — Либо так, либо пока-пока, разум, — Юнги машет ладонью, не переставая двигать тазом. — Давай уже быстрее расчехляйся, я устал тебя спасать. — Ты не спасаешь! — Чимин шмыгает носом, толкая его в грудь и приподнимаясь на локтях. Ошарашенно смотрит вниз и тут же падает обратно на подушку. — Ты меня топишь! — Топит тебя собственная жадность, — наставительно произносит Юнги, резко разрывая оставшуюся ткань. Чимин тут же пищит, пытаясь прикрыться руками, но Юнги их убирает, следом распахивая полы порванной рясы и жадно оглядывает обнаженное тело под собой. — Ты само совершенство, Чимин. Твое тело создано, чтобы грешить, а не чтобы закутываться в тряпки. — Не смотри! — ангелок взвизгивает, стуча по его пояснице пяточками, но Юнги не обращает внимания, наклоняясь и наконец касаясь пухлой вздернутой бусинки. Сосочек Чимина так же сладок на вкус, как и его громкий стон. Юнги довольно порыкивает, вылизывая его грудки, с наслаждением чувствуя, как Чимина под ним подкидывает и не может не простонать от мысли, что совсем скоро спустится языком ниже. Туда, где у малыша так сильно зудит. Чимин и сам не понимает, как его киска нуждается в члене. Что она буквально создана для того, чтобы принимать в себя крепкий ствол и после рожать детей. Милых демонят, умных как папа, и красивых, как… второй папа. Юнги хмыкает от неожиданных мыслей в своей голове, списывая их на инстинкты. Дети ему точно сейчас не нужны, тем более, от ангела. Но думать об этом почему-то невероятно приятно. Он широкими мазками вылизывает гладкую грудь, наслаждаясь тихими стонами. Чимин под ним ощущается невероятно правильно. Как и на его постели. Юнги почему-то не хочет больше видеть здесь никого другого. Теперь это место только для них. — Сладкий, вкусный, чувствительный малыш… — Мхм, — Чимин пальчиками вцепляется в его волосы, ладонью надавливая прямо на макушку. Сам не понимает, что делает. Зато понимает Юнги. Следуя чужой просьбе, он ведет языком ниже, ненадолго задерживаясь на чувствительном пупке. Чимин под ним крупно дрожит, продолжая издавать тихие возбужденные звуки. Юнги нехотя сползает еще ниже. Касаться членом влажной киски так приятно, но пришло время полакомиться языком. Черт, Чимин и правда сладкий везде. В нем нет ни капли горечи, присущей демоницам. Вкус не только чистый, абсолютно лишенный дьявольской остроты, но и терпкий, немного приторный, но достаточно приятный. От него веет чем-то восточным, и Юнги ведет от одной мысли как он изменится, когда киска полностью созреет, исполнив свое предназначение. Так вкусно, что хочется сочно чавкать, зубами вгрызаясь в пухлые, мокрые складочки. Когда-нибудь потом они и это попробуют. Когда Чимин будет готов. А пока его нужно подготовить к совсем другому. Лакая вязкую смазку, Юнги кончиком пальца подбирается к самой дырочке, толкаясь всего на пару миллиметров, чтобы оценить предстоящую работу и тут же понимает, что ее будет много. Чимин узкий. Тугой. До невозможности невинный настолько, что даже один палец протолкнуть сложнее, чем Юнги думал. — Малыш, расслабься, — чтобы сказать это, приходится оторваться от сегодняшнего ужина, но вместо ответа Чимин просто прижимает его обратно, уверенно надавливая на макушку маленькой ладошкой. Юнги впервые жаль, что у него нет рогов. Яйца поджимаются от одной мысли, как бы порочно на них смотрелись пухленькие пальчики. — Понял, — тихо хмыкает он, под громкий скулеж пристраиваясь обратно к клитору. Растягивать приходится долго и непрестанно ерзающий Чимин ему в этом совсем не помогает. Но Юнги не жалуется. Жадность малыша его возбуждает, давая надежду на совместное счастливое будущее. В постели, естественно. Розэ так много лет была его фавориткой, что Юнги и забыл, как приятно готовить кого-то невинного исключительно под себя. Особенно, если это ангел. Запретность их связи делает его фантазии еще вкуснее. Еще порочнее. Юнги любит, когда так. По-демонически развратно. Как и каждый из детей Ада, он чувствует себя рожденным для этого. Еще ночью ему казалось, что это будет Дженни. Чимина он собирался трахнуть разок и отпустить на все четыре, совершенно не стыдясь того, что своей похотью навсегда лишит купидона возможности вернуться домой. Но сейчас… Чимина хочется оставить себе на подольше. Сделать из него новую послушную сучку и трахать так долго, пока не надоест. Пока он не найдет кого-то лучше. Юнги еще не знает, что лучшее, что может предложить ему мир, уже в его руках. И искать он больше никого не будет. — Ах, Юнги, ах… — Чимин бессвязно хнычет, бедрами давя на его голову. Совершенно не рассчитывая силу и не задумываясь о комфорте самого Юнги. Но он ему это прощает, мягко ослабляя давление. Малыш еще научится все делать правильно. Чтобы приятно было обоим. Со временем. — Сейчас, — убедившись, что Чимин растянут достаточно, Юнги напоследок оставляет звонкий поцелуй на дернувшейся киске и вновь поднимается к самому лицу. Мысль о том, что он вот-вот погрузится в горячее девственное лоно, начинает сводить с ума. Он и сам не понимает, как до сих пор помнит о цели происходящего. Даже жаль, что это будет не просто секс. — Ох, — Чимин елозит, охотно отвечая на новый поцелуй. Намного развязнее предыдущих. Юнги уже не церемонится, уверенно проталкивая язык в податливо распахнутый ротик. Жадно толкается, имитируя фрикции, буквально трахая Чимина им. Но и о члене не забывает, с довольным вздохом приставляя его к разработанной дырочке. — Блять, — Юнги улыбается в чужой рот, делая первый, совсем короткий толчок. Проталкивает одну головку, громко шипя от сильного давления. Чимин под ним подпрыгивает, что-то бессвязно мыча в рот, но Юнги не слушает. Сдерживает себя из последних сил, чтобы не заполнить маленькую вагину целиком. Дать привыкнуть. Растянуть до комфортного состояния для них обоих. — Какой же ты тугой… — М-м-м… — Чимин хнычет в его рот, до боли сжимая плечи. Но соскочить, к его удивлению, не пытается. Кажется, у кого-то большой потенциал. Юнги с удовольствием его раскроет. Он дает им пару минут, осыпая молоденькое личико легкими поцелуями. Никогда и ни с кем он не был так нежен, но иначе Чимин не сможет. Не сейчас. А потом Юнги срывается, теряя связь с реальностью в тот момент, как с первым глубоким толчком из Чимина начинает литься энергия. Ее и правда слишком много. Так много, что думать он уже не может, резко начиная трахать податливое тело под собой. Чимин громко стонет, но помутневшее сознание мешает ему заметить разницу. Нежно или грубо, кажется, ангелочку сейчас все равно. Он громко визжит, отдавая себя на растерзание, пока из него хлещет энергетический водопад. И не только он. Юнги долбит долго. Качественно. Рычит, дурея от переизбытка энергии и тугой дырки. Чимина хочется пометить. Привязать. Хочется кончить в им же разъебанное лоно и наполнить семенем, чтобы ангелочек понес. Чтобы носил на себе знаки Юнги не только снаружи, но и внутри. Юнги даже не знает, может ли Чимин вообще забеременеть. Он никогда не слышал, чтобы ангелы рожали. Знает, что они появляются на свет из какого-то божественного источника, но не более. Эта тайна оберегается настолько сильно, что никто, кроме Высших, ее не знает. А уж кто-то из демонов и подавно. — Блять, блять… — он пытается сконцентрироваться на глазах перед собой, но видит только ответную невменяемость. На лице Чимина играет безумная улыбка, пока Юнги доводит их обоих до финала, вкачивая последние лишние крупицы. Еще немного и они кончат. Еще чуть-чуть и Чимин будет в полной безопасности. — С-сука… — последние толчки даются особенно тяжело, но Юнги, пусть и с трудом, изливается внутрь дергающегося Чимина, параллельно разрывая поток между ними. Связь обрывается с громкими стонами удовольствия, так хорошо смешивающимися между собой. Их голоса идеально подходят друг другу. Юнги хочет проверить Чимина, но стоит ему коснуться подушки, тут же выключается. Теперь уже его организму нужно время, чтобы справиться с таким большим количеством энергии.***
Чимин с трудом разлепляет глаза, не сразу понимая, где находится. Все тело ужасно болит, голова разрывается, между ног настоящий пожар, а энергия давит так сильно, будто он за раз высвободил сразу тридцать сердец. — О господи, — он с трудом переворачивается на бок, тут же испуганно вскрикивая. Рядом лежит Юнги. Судя по мерно вздымающейся груди, спит. Чимин шокировано смотрит на демона, медленно ведя по нему взглядом и в ужасе прижимает ладонь ко рту, когда видит, приспущенные штаны и крупный ствол. Прямо как у людей, но, кажется, чуть больше. — Ангелочек соизволил проснуться? — Чимин подпрыгивает от хриплого голоса, тут же пытаясь натянуть одеяло повыше и только в этот момент обнаруживает, что его на нем нет. Чимин практически голый, а разорванная ряса валяется по бокам, прикрывая только руки. — О господи, — вновь выдыхает он, старательно натягивая полы, чтобы хоть как-то прикрыться, но ткань в ответ на его усердие лишь сильнее рвется. Демон глухо смеется, но Чимин его игнорирует, быстро садясь, чтобы оттянуть край покрывала и забраться под него, но резко замирает, когда видит бедра. Красные, с кучей непонятных отметин и чем-то белесым. Кожа чувствуется стянутой от застывшего нечто. Он в ужасе смотрит на непонятные разводы, забывая о собственной обнаженности. — Что это?.. — Где? — Юнги привстает, смотря ему между ног, и громко прыскает. — Это, мой дорогой купидочник, следы наших вечерних игр. Кстати, который час? — К-каких еще игр?.. — Чимин вспоминает все быстрее, чем успевает закончить вопрос. И тесные прижимания Юнги в кабинете. И собственную злость, за которой следует провал в памяти, но все, что было после он тоже вспоминает. Пусть и мельком, но картинки четко отображаются в его голове. И как Юнги его целовал. И как сосал грудь. И как… — Чимин громко всхлипывает, смотря на свою распухшую саднящую промежность совсем другими глазами. Демон забрал его невинность, а Чимин ему позволил! Сам льнул. Сам умолял. Сам… Все сам. Он резко переворачивается на живот, морщась от легкой боли и утыкается лицом в подушки, начиная громко рыдать. Плевать, что он не один. Плевать на стыд. Чимин опороченный! Падший! Связь с демоном — самое суровое преступление для ангелов! Непростительное! Чимин не знает, что с ним будет, но знает, что тех, кто совершил подобное, больше никто не видел. Он громко рыдает, не обращая внимание ни на потоком льющиеся сопли, ни на водопад слез, насквозь промочивших черный шелк. Чимин плачет так, как никогда прежде, мысленно прощаясь не только с блестящими планами на жизнь, но и с самой жизнью. С братом. Со всем, что у него есть и что должно было быть. Он не обращает внимание ни на время, ни на бурлящую внутри силу, о которой он так мечтал. Ни на саднящую боль. Чимину так ужасно, так тошно от самого себя, что он готов сам на себя наложить руки, лишь бы никто не узнал. Пусть он сгинет в своем персональном аду, но никогда не явится перед старшими. Чимин просто не справится с таким унижением. Но у всего есть конец, и у слез тоже. Спустя бесконечно долгое время их становится все меньше, как и всхлипов, сил на которые у Чимина уже нет. — Успокоился? — первое, что говорит демон, когда Чимин полностью замолкает. — Отстань, — он гулко сглатывает, прижимая ладони к истерзанной чужими губами груди. — А если не отстану? — Юнги звучит насмешливо, одним своим вопросом увеличивая душевную боль Чимина во сто крат. — Убей меня, — тихо просит Чимин. На секунду в комнате повисает тишина. Ему кажется, что демон его не расслышал, но он ошибается. Громкий смех, переходящий в настоящий хохот пронзает насквозь, заставляя подтянуть колени выше к груди. Чимин теряется от такого унижения, не знает как реагировать, обнимая себя руками и пуская еще одну слезинку на подушку. — Глупый купидон, — отсмеявшись, Юнги хмыкает, а потом резко разворачивает его, крепко прижимая к себе. — Ты теперь мой. — Отпусти, — тихо просит Чимин, но его игнорируют, лишь сильнее обвивая крепкими руками. — Зачем мне тебя отпускать, сладость? — Юнги ласково целует его в макушку. — Добро пожаловать в свою новую жизнь. — Ч-что ты несешь? — слабо скулит Чимин, вновь громко всхлипывая. — Моя жизнь кончилась! — Нет, малыш, твоя жизнь только начинается.