Мир забытой надежды

Сергей обернулся и увидел парня лет двадцати трех. Он был высок, но сгорбился, сидя за столом; русые спутанные волосы были стрижены коротко, однако уже успели отрасти; голубые глаза смотрели в одну точку (возможно, в никуда и повсюду одновременно); мятая бордовая рубашка свободно висела на нем. Глухарёв сжал одну руку на пистолете, готовясь вот-вот достать его и нажать на курок, а вторую осторожно и медленно положил парню на плечо. Тот дёргано обернулся на него, будто очнувшись ото сна. Парень не выглядел также спокойно, как звучал его голос: губы дрожали, лицо было бледным, а глаза теперь неотрывно смотрели на Глухарёва. В них не было страха, нет. В них был какой-то странный, медленно угасающий огонь надежд, принципов, веры в лучшее. Но этот огонь всё ещё горел и будто бы бросал вызов. Непонятно только: Сергею, Морозову, этому делу, лжи, правде или всему миру в целом? Да и, честно говоря, Сергей совсем не хотел знать ответа на этот вопрос. Глухарёв чувствовал, что тот его не обрадует. — Ты Тарасов? — Да, — всё также парадоксально спокойно ответил парень. — Николай Викторович Тарасов. А Вы здесь по поводу убийства того бизнесмена. — С чего ты это взял? — немного криво усмехнулся Сергей. — А кто меня ещё станет искать? Того, кто ведёт дело об убийстве моего отца, я знаю, — Николай едва заметно поморщился. — Вы явно не он. Конечно, Вы, может, опер или любой другой человек, пришедший по этому делу, но они все уже были здесь. А кто ещё хотел бы меня достать? Только тот человек, который ведёт дело, благодаря которому можно выйти на моего отца, а после и на меня, — вдруг Николай хрипло закашлялся. Звук был резкий и громкий, по сравнению со всем их диалогом, и им показалось, что его слышали все в округе. Только в этот момент Сергей заметил, что в доме было чертовски холодно из-за сквозняка и давно потухшего камина. — извините. Так вот...странно ведь, что никто до сих пор не начал искать моего отца, думая, что это он убил Шошина. Кто-то же расследует это. Ну, само собой, поняв, что отец не причастен, начинают искать меня. У него же железное алиби: он мертв! — замолчав, Николай нервно дёрнул уголком губ. «Либо тот охранник...как его... — начал размышлять Сергей. — Копченко слил, что мы с Антошиным к нему заезжали, либо парень достаточно умён, чтобы понять, что здесь к чему и где именно он просчитался в затирании следов. Хотя, оно и не удивительно: всё было сработано чисто, без отпечатков, без засвечивания на камерах. Каким-то чудом его никто не видел в офисе. И потому единственной, но такой важной и ставящей почти всё на свои места зацепкой была секретарша, знавшая о том, что Виктор Тарасов приходил к Шошину. Неплохо». — Да, я по делу Шошина. Вы арестовываетесь не только как человек, сбежавший из следственного изолятора, где обязаны были находиться до суда, но и как подозреваемый... — Не к чему эти формальности. Пожалуйста, — Николай перебил Глухарёва. — давайте просто дождемся оперативников и Вы отвезёте меня в СИЗО, а затем на допрос. Я не собираюсь бегать или отрицать. Подпишу чистосердечное. Но лишь о том, что действительно сделал. — А что ты сделал? — Сергей не знал, почему перешёл на «ты». Он вообще не знал, как себя сейчас вести, хотя казалось бы: вот преступник и не сопротивляется! Крути его и в машину, прямиком до СИЗО, оформлять сбежавшего. Но парень прямо-таки вынуждал поговорить по душам. «Дожили. Ну, всё, клиника. Слушать, как убийца тебе изливает душу не на допросе, а там, где он может сбежать. Да ещё и так внимательно слушать, будто друг какой» — саркастично заметил собственный голос в голове. — Убил заказчика своего отца. Убил Шошина, — Николай смотрел прямо в глаза Сергея. Смотрел и прямо, честно говорил. Либо был отменным лжецом. Глухарёв хотел что-то ответить, но это не дал сделать скрип двери. За ним последовал топот (вроде как) трёх пар ног. Один из вошедших, в два быстрых шага обойдя стол, резким движением скрутил руки Николая за спиной. Видимо, по старой-доброй привычке заодно и приложив лицом об первую ровную поверхность, что встретилась: об сам деревянный стол. Ну, чтобы не вырывался (пускай тот и так этого не делал). Второй подошёл, щёлкнули наручники. Николая подняли из-за стола и повели к выходу. И Сергей отчётливо видел что, проходя мимо него, он что-то сказал. Одними губами, неясно, неразборчиво... Глухарёв очнулся будто ото сна, только когда его хлопнул по плечу Денис, убирающий в кобуру под курткой пистолет. — Нда. Так я и знал, что этот перец здесь. Пришлось попросить Юру и Диму подсобить. Он был безоружным? — Антошин повернул голову к Сергею и нахмурился. — Серёг, всё нормально? Ты выглядишь так, словно свою смерть увидел. — Надеюсь, что не свою... — немного отрешённо сказал Глухарёв. — парень этот какой-то странный. Хотя, мне же лучше, сказал, что чистосердечное подпишет по делу Шошина. — А что по поводу убийства его отца? Сергей не ответил. Резко развернувшись, он пошёл к выходу. — Э, алло, Глухарёв! Ты чего? Денис нагнал его уже у машины. — Серёг, какого хрена? — Мне нужно подумать кое о чем. Хлопнула дверь чёрного «черри тиго», которое в ту же секунду сорвалось с места, оставив за собой лишь полетевшую из-под колёс грязь. — Вот так всегда! Следак свалит, а мы работай! — воскликнул Антошин. — Вредно таким эмоциональным в органах работать, — вздохнул он и посмотрел в след уже исчезнувшему вдали автомобилю. Снежинки всё ещё крутились в воздухе, падая и тая. *** Дверь щёлкнула и открылась. Глухарёв вошёл в квартиру. Было холодно. Рассеяно скинув ботинки куда попало, он добрел до кухни и закрыл окно. Всё ещё было холодно. Сергей не помнил, как прямо в одежде свалился в кровать. Он помнил лишь то, что спать не хотелось, а в голове было пусто. И холодно. Он пожалел о незакрытом ранее окне. Он пожалел о парне, чье имя уже успел забыть. О парне, который зачем-то признался во всём так просто и так...странно. Завтра он допросит его. Но это будет уже завтра. Если, конечно, пацана не убьют в СИЗО или он не покончит с собой сам. Ну, так будет гораздо проще всем. Наверное. Что-то Сергей слишком загрузился этой историей. На душе был неприятный осадок. Как глупо...четырехлетняя служба в органах так и не научила его равнодушию, он всё ещё пропускает всё через себя... Вредная привычка, пора от неё избавляться. Может, других она и спасет, но точно погубит его самого. «Ну, нет. Хватит. Пора спать» — именно с этими мыслями Сергей провалился в расслабляющую пустоту.