pink sunset on the left side at 90°

      — «... Отныне гарем — ваше место житья до конца цветения собственной внешней красоты» — чётко отпечатались в голове юного наложника Ван Ибо слова старого евнуха, что вёл за собой пять новых наложников в гарем императрицы.       — Вашу внешность признали красивой для того, чтобы встретиться с нашей императрицей, потому не упадите лицом в грязь. Жить в гареме, но при этом ни разу не быть приглашённым в покои императрицы — позор, так что сделайте всё, чтобы получить хотя бы её взгляд. — безэмоциально и медленно говорил евнух. Конечно, быть в гареме более тридцати лет и каждый год встречать новые лица, думается, ужасно скучное занятие. — Пока мы движемся к дворцу, хочу рассказать самые главные, на данный момент, правила, которые вы будете вынуждены соблюдать с сегодняшнего дня. Остальные правила вам расскажет евнух Юай.       — Ещё на лодках нам это рассказали, так зачем повторять? Мы и с первого раза всё поняли, — огрызнулся один из юношей, что с самой встречи показался слишком резким и грубым в словах и действиях. Наложники и евнух остановились из-за упрямца, что, по-видимому, не собирался идти далее.       — Сюэ Чэн, этот господин знает больше и, предполагаю, может объяснить ещё те правила, что не рассказали нам люди на лодках, — остановил своего знакомого Ван Ибо, не намереваясь, ещё даже не войдя в гарем, иметь конфликты с кем-либо, кто в будущем мог бы быть ему полезен. Если нельзя опускаться ниже статусом, то он будет держаться на одном месте или медленно подниматься по лестнице уважения и почтения к своей персоне.       Вокруг дворца императора была неведомая линия огня, что скрывалась за прекрасными и ароматными кустами колючих цветов. Она сама по себе говорила, что многое в гареме является не таким, каким может показаться с виду и по местным слухам. Каменные дорожки были аккуратно расчищены от мелких камней и листьев, что опадают с больших деревьев, посаженных вдоль дороги и окружающих дворец, с расстоянием друг от друга в два чжана. Дворец снаружи был превосходен. По бокам главных дверей были небольшие деревянные горшки в форме квадрата, в которых цвели невероятной красоты розы, что подходили под цвет стен. Те же были чуть темнее оттенком, расписанные снизу золотыми узорами.       Каждый угол, ступень, ровно посдтриженные кусты, деревья и даже маленькие травинки — всё это создавало приятное впечатление не только о внешнем виде дворца, но и о манерах и грации людей внутри него, поэтому лучшим вариантом для Ван Ибо было следовать всем указанным правилам, чтобы не опорочить своё, ещё никому неизвестное имя.       — Юноша, как твоё имя? — неожиданно поинтересовался евнух, но также оставался холоден снаружи.       Парень, пребывая в своих мыслях, немного дёрнулся, но сообразив, что от него требуется, незамедлительно ответил:       — Моя фамилия Ван, а имя Ибо, господин евнух, — парень сложил руки в почтении и поклонился, как его учили по пути сюда на лодке.       — Видно, что ты сразу уловил дилеммы житья в гареме. У тебя есть шансы заинтересовать императрицу, наложник Ван, чего я не вижу у наложника Сюэ, — старик недовольно кивнул в сторону Чэна, хотя его глаза явно продолжали разглядывать Ибо, видимо, чтобы запомнить с внешностью и его характер. Евнух развернулся и продолжил путь к дворцу императора, начиная рассказывать о правилах гарема. — Первое: если вас посетила или пригласила к себе императрица, то вы не имеете права отказать ей в близости. Второе: в гареме запрещено грубить или показывать явное недовольство кому-либо, потому что заметив это, накажут вас по всей строгости. Третье: вы должны вести себя подобающе — этикет, ухоженный внешний вид, хорошие манеры; ведь из-за неподобающего поведения вас могут сослать в Дворец Сан, что сразу уничтожит вашу репутацию. И, самое главное, четвёртое правило: никогда не грубите и тем более не поднимайте руку на Благородного Господина Сяо Чжаня. — в конце концов подытожил евнух, пригрозив пальцем, и объясняя тем, что последний пункт самый важный.       — И чем этот Сяо Чжань таким наделён, что он стал Благородным Господином? С чего бы мне его остерегаться? — всё тот же человек, Сюэ Чэн, продолжал цепляться за сказанные слова.       — Не позволено так говорить за спиной живого императора, но он является практически первым человеком в гареме, потому никому, даже тем, кто выше его статусом, не дозволено ему грубить и показывать явное недовольство. Императрица сама приказала, после однажды проведённой с ним ночи, дать ему её любимый нефритовый браслет, который она берегла с детства. Она сделала его фаворитом, а спустя всего двое суток дала ему титул Благородного Господина. Однако хоть он и носит титул шестого ранга, ему дозволено всё то, что присуще только Благородным Супругам. До сих пор господин Сяо всё также посещает покои императрицы и остаётся неизменно самым желанным её фаворитом. Большинство в гареме считают, что он заворожил императрицу. — вкрадчиво разъяснил евнух и медленно прекратил путь, остановившись у главных дверей дворца.       После минувших слов евнух вытащил одну руку, что всё это время скрывалась внутри рукава бордового ханьфу, и всего пару раз не громко стукнул костяшками кулака по двери, ожидая ответного результата. Буквально спустя полминуты из-за дверей вышел молодой евнух. Он сложил руки в приветствии перед старшим евнухом и с интересом смотрел на прибывших юношей.       — Юай, эти наложники пришли, чтобы поприветствовать императора, — евнух мимолётно махнул рукой на юношей и перевёл взгляд на главные двери.       — Ждите, — коротко ответил евнух Юай, после чего быстро скрылся дверьми       — Когда зайдёте во дворец: глаза в пол и даже не дышать. — сурово пригрозил старший евнух, тут же ожесточая взгляд.       После таких грозных слов все пятеро наложников склонили головы вниз, а двое даже сцепили ладони в замок спереди, так как думали, что если закрепить их сзади — знак того, что ты считаешь себя выше других. Ван Ибо вслед за остальными склонил голову, но так как он стоял ближе всех к евнуху, ему удавалось немного поднимать глаза и наблюдать за изменением эмоций на лице евнуха.       — Наложник Ван, ты можешь не опускать голову в данный момент, но когда встанешь перед императором, то тогда преклони.— заметив редкие взгляды в свою сторону от Ван Ибо, внезапно сказал евнух.       — Благодарю, евнух..? — желая ответить старому евнуху, Ван Ибо не учёл, что вовсе не знает его имени, а потому обращаться просто по статусу было бы не уважительно с его стороны.       — Бао, вы все, запомните, обращайтесь ко мне «евнух Бао».       Все наложники, что тихо стояли позади и молчали, резко закивали и стали говорить, что запомнили, естественно, кроме Сюэ Чэна, который и продолжал вести себя нецеломудренно.       — Благодарю, евнух Бао, за Вашу внимательность, однако, я не смею ослушаться Вашего первого приказа, — учтиво ответил Ибо, остерегаясь того, что это может быть западня от старика, который хочет его проверить.       Старший евнух с лёгкой улыбкой на лице положительно кивнул, одобряя ответ наложника.       Мимо проходили слуги с разными вещами в руках: горшки с растениями, фарфоровая посуда, музыкальные инструменты, шкатулки с нитками. Каждый из них не упускал шанса бросить интересующиеся взгляды на новых наложников, а точнее только на двух из них: Сюэ Чэн, который ослушался старшего евнуха, — что для всех считалось просто сумасшествием, — и не опустил голову; Ван Ибо, которому благоволил старший евнух, — никто и никогда не видел, чтобы он относился так к другим, кроме как к Императору и Благородному Господину Сяо.       Через минуту из-за дверей снова показался евнух Юай.       — Император приглашает к себе новоприбывших наложников, — громко произнёс юноша и снова зашёл во дворец, уже не закрывая за собой двери.       В этот же миг евнух Бао выпрямил спину и немного склонил голову, чтобы был виден только путь перед ногами: все наложники сделали то же самое, включая Ван Ибо и даже Сюэ Чена. В данный момент действительно стало страшно всем, так как каждый был прекрасно осведомлён, как император относится к новым наложникам. Да и по слухам, что доносились быстрее стрелы, у него был очень тяжёлый характер: он мог со скуки наказать слуг, заставить переделывать один и тот же чай по четыреста раз в день, пока ноги слуги не откажут сделать и шага; ему было весело наблюдать за тем, как стражи мучительно избивают людей. Однако при императрице он был светлым и мягким человеком, что даже не осмелился бы коснуться листа цветка, ссылаясь на то, что им может быть больно от касаний.       Почти каждый человек, служащий во дворце, был наказан по приказу императора лишь за мелкую оплошность или невнимательность. За его тёмную натуру и поддельную невинность люди дворца стали называть его между собой "кровавым мучеником".       — За мной, — тихо сказал старик и неспешно зашёл за двери дворца.       Все безоговорочно согласно промычали, а если говорить точнее, то у них не было права отказать в визите к императору. Во дворце императора, на удивление наложников, было очень светло и уютно: большая ширма с белым полотном была украшена золотыми и красными узорами, за ширмой на столе посередине комнаты стояла ваза с недавно сорванными ромашками и розами, сверху были подвешены горшки с растениями, чьи длинные стебли сползали вниз и висели; на всех небольших столиках обязательно стояла хоть одна потухшая свеча, чтобы зажечь их вечером; из окон лились тёплые лучи летнего солнца, что придавали ещё больше беззаботной атмосферы.       Разглядывая каждую комнату, Ван Ибо не заметил, как случайно врезался в спину наложника, который был впереди него. Оказывается, все наложники уже несколько секунд стоят в ряду и ждут, пока он тоже встанет рядом с ними, чтобы начать приветствие. Ван Ибо понял, что стоял всё это время, не опустив голову и нагло смотря на окружающее, под пристальным взглядом евнуха Бао и двумя весёлыми взглядами напротив.       Все присутствующие находились на веранде в небольшом саду за дворцом, так как именно через него можно было сюда попасть.       — Встань на колени и извинись, — тихо приказал евнух, показывая глазами на деревянный пол.       — Извините за мою оплошность, Ваше Величество, — немедленно среагировал Ван Ибо, встал на колени и дотронулся головой и руками пола. К сожалению, он успел увидеть лишь черту лица императора, но не рядом сидящего, ведь это может быть кто-то из гарема с высоким статусом.       В эту же секунду раздался мягкий и звонкий смех рядом с императором, отчего все наложники удивлённо невольно подняли глаза, чтобы разглядеть того, кто решил посмеяться с такой ситуации.       Ван Ибо не смог сдержать своего любопытства: поднял голову с пола и исподлобья взглянул на обладателя такого смеха. Перед взором парня сидел необъяснимой красоты парень: лучи солнца падали на его лицо, озаряя изгибы, скулы, брови, губы и тёмные янтарные глаза; волосы аккуратно спадали с плеч и сверху закреплялись лишь одной белой лентой, которая была даже не сильно завязана, с серебряной заколкой в виде форменной бабочки, покрытой множеством мелких алмазов — украшение и лента виднелись, когда парень непроизвольно мотал головой в сторону, чтобы волосы сильно не мешались; на нём были белые нижние одежды и нежное голубое ханьфу без каких-либо узоров, что придавало образу "воздушность" и аккуратность; на большом пальце левой руки поблёскивало небольшое серебряное кольцо.       Ван Ибо незаметно мотнул головой в стороны, чтобы привести себя в порядок и не разглядывать парня перед собой. Теперь он смотрел на всё окружающее в целом и понял, что императора описывали не так, каким он сейчас его видит. Император весело и одновременно нежно улыбался, смотря на сидящего рядом парня, и даже, казалось, тихо смеялся.       — Брат Сун, к тебе только привели новых наложников, а один уже стоит перед тобой на коленях, — парень перестал смеяться, но всё еще с улыбкой смотрел на Ван Ибо, заставляя того слегка смущаться от взгляда напротив. — Евнух Бао, как звать этого парнишку?       — Это Ван Ибо, Ваше Величество, — сразу же отозвался старик, переводя взгляд на собеседника.       — Брат Ван? Звучит мило, — снова рассмеялся парень. — Хорошо, брат Ван, встань, не бойся. Тебе не следует так делать из-за такого пустяка. Ты сразу мне понравился, да ещё и приятно развеселил!       Ван Ибо было трудно понять, что сейчас ему это говорят, ведь его изначально учили, что нужно за всё во дворце платить своим здоровьем. Он посмотрел на евнуха, дабы точно удостовериться в том, что ему сказали, но после кивка старшего не осталось сомнений, потому парень незамедлительно встал на ноги и снова склонил голову, как это снова сделали другие наложники.       — О, нет-нет, не опускайте головы. Сейчас вам это не нужно делать, — мягко сказал собеседник императора, на что рядом с ним раздалось обречённое "ц". Присутствующим казалось, будто этот человек был выше статуса даже императора. — Брат Сун, снова будешь недоволен моими словами?       — Сяо Чжань, да разве если я скажу, что меня это не устраивает, ты что-то поменяешь? — на свой вопрос император получил отрицательный кивок. — Ну вот видишь, ты же всегда сделаешь так, как хочешь, — на лице мужчины растянулась улыбка, причиной которой стало притворно-невинное лицо Благородного Господина Сяо.       Глаза всех наложников тут же расширились, не ожидая увидеть именно такого Сяо Чжаня. У всех в голове был составлен его определённый образ, где он был беспощаден и суров. Однако в реальности всё оказалось совсем не так, как они представляли. Ван Ибо восхищённо смотрел на Благородного Господина Сяо, что теперь казался самым комфортным и светлым человеком, а не таким, каким он был по словам евнуха Бао.       — Брат Ван, — окликнул Сяо Чжань, на что получил заинтересованный взгляд. — Ты очень красивый.       Ван Ибо хотел было что-то сказать, но губы так и остались полуоткрытыми, так как неожиданно он просто забыл все слова. Парень впервые увидел такого открытого и весёлого человека, которому не было дела до осуждения и мнения, касающихся его действий и слов.       — Брат Сун, разве я не прав? Бо-ди безумно красив! — с искренней улыбкой обратился к императору Чжань.       — Я поражаюсь тому, как ты всегда честно и прямо делаешь комплименты, — ответил император Сун и перевёл взгляд на Ван Ибо. — Сяо Чжань прав, ты и вправду красив. Сколько тебе лет?       Ибо вовремя привёл свои мысли в порядок и смог услышать вопрос императора.       — Мне пятнадцать, Ваше Величество.       — Ты ещё так мал! — неожиданно воскликнул Чжань, взяв в руки кружку чая. — Разве можно набирать таких юных наложников? — удивлённо спросил парень, переводя взгляд на императора.       — Вспомни себя. Мне было двадцать один, а тебе было двенадцать, когда ты прибыл сюда, — укоризненно сказал мужчина, напоминая о возрасте Сяо Чжаня. — Ты был так юн, но уже тогда стал ко мне приставать, прекрасно зная, что я император.       — Но ты меня всё равно не отталкиваешь спустя столько лет, — подметил парень, на что получил очередное "ц" от брата Суна. — Хочу сказать, что все наложники здесь мне нравятся внешне, но характер их не знаю. Я для каждого, кроме Ван Ибо, выделю один полный день, чтобы пообщаться с вами и прогуляться, — от Сяо Чжаня не ускользнула перемена настроения Ибо, поэтому сразу же добавил. —Брат Ван, а тебе я могу выделить хоть тысячу дней, чтобы даже просто попить чай. Я уже знаю, что ты очень хороший человек, — Чжань мягко улыбнулся, заметив, как лицо юноши тут же "засияло".       — Благодарю, Благородный Господин Сяо, — наложник радостно поклонился фавориту.       — Не стоит. Однако не хочешь выпить со мной чай? Император пьёт только крепкий чёрный, а мне не с кем попробовать и обсудить недавно привезённый из другого государства белый чай.       — Айщ, кому ты врёшь? Я перепробовал вместе с тобой столько видов чая, что уже приходится пить чёрный крепкий, чтобы перебить их вкусы и запахи, — возмущался брат Сун, размахивая одной рукой.       После слов императора Благородный Господин снова залился звонким смехом.       Как бы странно не звучало, но Ибо понял, что уже полюбил или точно полюбит в будущем видеть, как смеётся, улыбается, говорит и даже смотрит Благородный Господин Сяо: он стал или станет первым и последним человеком, к которому — Ван Ибо точно уверен — можно будет обратиться в любое время и в любом настроении, зная, что тот всегда поддержит и успокоит.