***
22:34. Казань проглотила ночь. Кто-то уже уснул, а у кого-то все так же горит желтая лампочка. На пятом этаже - мелькал слабый свет от торшера, который стал для Вахита знаком. Знаком что она не спит. — «Рисует…» — думал он про себя, втягивая табак из последней сигареты. Зимний воздух пах пломбиром, хоть и это был февраль. Он совсем не мерз. Его грело чувство этой скромной тоски и любви. Вахит не романтик, но он очень любил убегать с ней по ночам на бесконечные прогулки. И кого волнует - лето сейчас или зима? Потушив сигарету, он слепил маленький снежок. Бледные пальцы сжимали липкий снег, от чего непроизвольно с рук текли капли воды.***
Столь серый город как Казань - нарисовать пестрыми цветами было очень сложно. Поэтому на палитрах, на которых перемешаны разные цвета - застыли хмурые серые капли. Накапав коричневый в белый, она добилась бледно бежевого цвета. Руки будто под гипнозом вырисовывали линии идеальные черты лица. На фоне, в магнитофоне тихим, прозрачным звуком играла песня Цоя «Восьмиклассница». Или песня так напоминала или она слишком часто думала о нем… Второй вариант. Кисточка окунулась в баночку с мутной, разбавленной водой, где лежали еще десяток кисточек. Пальцы автоматически схватили самую тонкую кисть которой она всегда обводила что-то детальное. Макнула она его в темно коричневый и накапала сверху чистой водой. Посидев еще минуты десять, ее глаза долго рассматривали новую работу. Взгляд растекался или словно бусинка с комода скатывался по ровному носу, острому углу подбородка, короткому узору на шапке. В конце концов она застыла у карих глаз, на которых выделила белой гуашью блики. Разбавленными остатками она изобразила грустного цвета трехэтажки Казани, те что она очень часто рисовала. И сигарету не забыла показать, даже если он никогда перед ней себе такого не позволял. Портрет Зималетдинова - стал ее любимой работой. Бамц! Липкий снег прилип к стеклу. Ибрагимова немного вздрогнула, ведь была очень сфокусирована на картине парня, о котором мечтала. Фотографии ведь даже не было у нее.***
Ему не потребовалась сотни попыток, чтобы попасть в окно девушки. Вахит был с ровным взглядом и сильными руками. Да и рост юноши достигал метр девяносто. Уже через минуту - в окне он разглядел силуэт. Те же темные волосы, которые в морозы чувствительно мерзли и приобретали белый оттенок. И та же улыбка. Ни с чем несравнимое чувство - быть влюбленным. Быть значимым. Любимым. Даже если они оба пока не признались. Уже через десять минут она была у двери, медленно застегивая замочек на сапожках, дабы не попасться тете, которая в это время смотрела новости по телевизору. Раз. Два. Три. Дверь еле слышно открылась. За ней стоял он, все так же грея руки в карманах и улыбаясь. Осталось стянуть шапку с вешалки и ускользнуть в проем. — Не поняла? Зима ненавидел сбегать с места преступления. Он был единственным кто всегда сидел у ментов, оправдывая складной ножик. Но со случаем кражи "невесты" - таким он не был. Их руки мигом скрепились, и вместе они рванули по лестничной клетке. — Альбина!!! — вылетая в подъезд в одной шали, вдалеке Аня разглядела двоих. Высокую фигуру парня и красную шапочку своей племянницы. Слякоть впитывалась в сапоги по самое «не балуйся». Но ненавистный семиэтажный дом остался позади.***
— Тих! Тих! Отдышись. — Вахит дышал ровно, несмотря на то что оба пробежали квартал от дома. Он искренне улыбался по все тридцать два зуба, смотря на то как она громко смеется. Это был не первый побег. — В этот раз я думала - все! — она хваталась за рукава его куртки, не сдерживая смех. Парень все так же смотрел спокойно на нее, молча улыбаясь. С каждым выдохом, ее дыхание нормализовалось. Это неловкое молчание приобретало по-своему приятную реакцию у обоих. Они зациклились в глазах друг-друга, забывая о том что оба держатся за руки. Ночь только начиналась. И беседы такие долгие - были впереди. — Аха. Ты попробуй у меня покурить. — разница в возрасте имела некую заботу. Она переживала за него - смотря на раны пробитые копилкой на лбу или на щеке. А он по-отцовски поучал что - плохие привычки, на то и есть что плохие. — Как Вы там их называете..? Звездюки?! Вот они и научат. — поддразнивая высокого парня, девчонка резво крутилась возле него. — Я потом им быстро фанеру пропишу. Ты их та хоть пожалей, м?