Город Хищных Птиц

      Это был не первый обыск в жизни Даяны Скворца.       — Вы выбраны для проверки на предмет ереси. Именем Хищных Птиц! — эти слова отдались низким протяжным гулом, а топот нескольких пар сапог аккомпанировал им барабанной дробью.       Светлые тонкие волосы, словно вуаль, закрыли глаза, когда Даяна по привычке понурила голову. Ей не хотелось глядеть на офицеров в черно-белой форме и птичьих масках, не хотелось видеть, как они снуют по дому, как роются в вещах, потрошат мешки, вскрывают половицы. Да и чего на них смотреть? Даяна уже научилась по одному звуку, по скрипу, по мельком брошенному слову понять, каково положение дел. Есть ли у офицеров подозрения? Задумали ли они подбросить компромат и выпросить взятку? Или сегодня тот счастливый день, когда членам отряда лень работать?       Три вопроса — три первоэлемента ее стратегии. Положительный ответ на один из них запускает сложную цепочку вероятностей. Даяна хранила в голове планы на все случаи жизни. Она знала, с кем можно договориться, чем подкупить офицера и где достать вещи достаточно ценные, чтобы сошли за взятку. Ей были знакомы нужные люди, потайные пути и особые способы. Судьба не жаловала наполовину осиротевшую девчушку из неблагополучного района, но какими бы кривыми и неочевидными путями жизнь не попыталась дать поддых, Даяна была готова.       По крайней мере так она думала.       Вопреки ожиданиям, судьба не изворачивалась и не хитрила. Она ворвалась с парадного входа.       От судьбы исходил сладковатый запах духов, неприятно щекотавший в носу. Судьба разговаривала громко, до противного бодро и не могла устоять на месте. У судьбы было лицо смазливого юноши, взгляд напыщенного принца и улыбка настоящего хищника.       Когда вместе с офицерами Малой полиции, давно знакомыми, глубоко изученными, явился и этот… человек… Даяна стиснула зубы, запрещая себе проронить хоть звук, и сжала ладонь младшей сестренки с такой силой, что бедной Фредерике пришлось ее выдернуть.       — В этом доме есть следы ереси — я уверен в своем источнике, — неизвестный сказал это тихо, только сопровождающим, но Даяна все равно услышала, — мы не уйдем отсюда, пока вы их не найдете.       От затылка к копчику словно провели когтистой лапой, и во всем мире будто бы закончился кислород.       Это не обычный обыск. Не как всегда.       Они в опасности — кто-то донес на них.       Все вокруг заволокло туманом. Голоса офицеров в черно-белой форме приглушились, широкие световые лезвия их фонарей, рассекающие уютную, считай, родную, темноту, превратились в неясные белые пятна где-то на периферии зрения. Даяна забыла, что должна поддержать восмилетнюю сестренку, ужасно боящуюся стражей, и следить за матерью, в последнее время ставшую более чудаковатой, чем обычно.       Все внимание, вся концентрация устремились на черноволосого незнакомца в такой же темной форме, с привольно запрокинутой на затылок латунной птичьей маской. Закрывающая все лицо, она крепилась к голове толстым, всегда туго затянутым ремешком. Обычно ее не снимали, даже не приподнимали — в клюве располагались отверстия для вентиляции, а прорези для глаз оформляли плотные окуляры. Маска была удобной, и идеально служила главной своей цели — скрывала личность офицера. В отличие от остальных пришлых, он не прятался и не устремился со всеми на поиски предметов ереси, а уселся за столом, напротив трех домочадцев. Заискивающе улыбнулся, но в зеленых, чуть суженных глазах вспыхнуло нечто холодно-металлическое.       — Хочешь? — офицер в черном достал из кармана брюк галифе бренчащий мешочек, развязал узелок и протянул Фредерике.       Под масляной лампой, единственным источником света в комнате, не считая офицерских фонарей, блеснули глянцевые конфеты.       — Нет, спасибо, господин… — сестра вежливо отказалась. Умная девочка, уже понимала, что из рук офицеров ничего брать нельзя. Потом еще должен будешь. Незнакомец пожал плечами, положил мешочек на стол, достал полупрозрачный красный леденец и устремил его в рот. Откинулся на спинке старого стула, отчего тот протяжно взвыл. Внимательно осмотрел мать, затем, довольно быстро — Фредерику. Палочка леденца, путешествующая меж уголков тонких выразительных губ, в такт движению глаз, замерла, когда внимание добралось до Даяны.       Она застыла, напрягши все мускулы. Ногти больно впились в прозрачную кожу ладони, оставив следы в виде кровавых полумесяцев. Дыхание стало тихим, в ушах гудело биение сердца. Ее сердца? Или его?.. Казалось, Даяна так сильно сфокусировалась, что могла услышать, как кровь течет по жилам незнакомца. Вот бы еще разобрать мысли в его голове… Понять, кто он, зачем явился, и чего хочет.       — Именем Хищных Птиц и все такое, — выговорил незнакомец бегло, без торжественности и благоговения, с каким остальные полицейские (да и не только они) произносили эту фразу, — знаете, а это ведь первая моя экскурсия на Третье Небо. Никогда раньше не бывал в этой части города, — офицер в черном заговорил теперь резко, быстро и непринужденно, будто общался с давними друзьями.       — А с какого Неба вы к нам спустились? — голос матери, внезапно веселый и дружелюбный вывел Даяну из ступора. Она дернула головой, прямые локоны скатились к ушам и вискам, открылось ее круглое лицо, маленький крючковатый нос и большие, почти лишенные цвета, как и волосы, и кожа, серые глаза.       Только бы мать не сказала лишнего, только бы никто не понял, что она не в себе!..       — Откуда вы знаете, что я спустился к вам? — полицейский резво подался вперед и с интересом вгляделся в неуместно оживившееся лицо хозяйки дома.       — Ну не поднялись же! — мать хихикнула и пышные пряди ее белых волос пустились хаотичными волнами, — с Четвертого Неба никто не возвращается!       Нормальные люди, люди не тронувшиеся умом, не произносили эту фразу с улыбкой. Для нормальных людей разговоры о Четвертом Небе, нижнем ярусе Небесного Города, роднились с разговорами о смерти. Отправишься вниз — никогда не вернешься обратно. Отправишься вниз — никогда не увидишь свет солнца, лица родных. Отправишься вниз — и, считай, умрешь заочно.       Четвертое Небо было местом ссылки преступников, душевнобольных и еретиков… А также тех, у кого не нашлось взятки, кому не посчастливилось стать красивой круглой цифрой в ежеквартальном отчете командира Малой полиции перед высшим руководством города.       Каждый раз, когда в дверь стучали, каждый раз, когда на пороге оказывались офицеры в масках Сороки, как раздавался этот треклятый возглас про Хищных Птиц, Даяна чувствовала, будто к ней прицепили груз, невозможно тяжелый, не пошевелишься. Он тащил ее вниз, словно Четвертое Небо притягивало, как магнит. Каждый раз Даяна отчаянно боролась с этим чувством. Не дать забрать мать и не позволить отправить в проклятое место себя — такова цель ее жизни. Это все, на что способна птица ее полета.       — Действительно, — офицер в черном сохранил непринужденный тон, но его красивое, с тонкими чертами, лицо ожесточилось, — с Четвертого Неба никто не возвращается. И уж тем более туда никто не хочет отправиться, — сказав это, он устремил взгляд на Даяну.       Она снова застыла, затаилась. Позабыв, что лицо больше не опущено, что оно не скрыто за волосами, Даяна прямо, без стеснения уставилась на полицейского, с жадностью впилась в каждую деталь его внешности, ища подсказки, складывая цельную картинку. Если не понять его, не разгадать его, если не придумать план действий, срочно, прямо сейчас — все будет потеряно.       Молод. Самоуверен. Привлекателен. Наверняка баловень судьбы. Спустился с верхних, более богатых ярусов города. Носит незнакомую форму, а что самое главное — не знакомую маску. К Сорокам и Стрижам, офицерам Малой полиции, Даяна давно привыкла, будь она художником — в точности изобразила бы латунные птичьи головы, под которыми те прятали лица. Хоть глаза завяжи.       Маска офицера в черном слегка походила на маску Сороки, но вот клюв… Клюв был массивным, мощным, опасным. Такие клювы изображали на официальных печатях, гербах и продуктовых пайках. Такими клювами могли похвастаться Хищные Птицы, а люди, взявшие их имя, владели городом.       Неужели к ней в дом явился один из них? Зачем?       Даяна мысленно еще раз прошлась по обозначенным пунктам. Молод. Почти ее ровесник. И уже командует другими офицерами? Либо очень талантлив, либо влиятелен. Самоуверен. Значит, имеет цель, знает, что делает. Привлекателен… Даяна мотнула головой — это не имело значения. Разве что могло указать на благородное происхождение — плюс к теории, будто он из Хищных.       Значит… Мысли кипели, стало душно. Даяна старалась держать себя в руках, но выводы напрашивались неутешительные. Единственная более-менее правдоподобная причина его появления — амбиции. Когда ты молод и уже занял высокий пост, неважно, каким образом, тебе необходимо закрепиться на нем, доказать свою компетентность. Самый надежный способ — как можно скорее сослать на Четвертое Небо преступников или еретиков да побольше. А наипростейший путь для этого — отправиться на Третье Небо, в Темный район — главный рассадник преступности и неблагополучия, в дом тех, кто и без того давно под подозрением.       И если все действительно так… Холодок пробежал по спине. Даяна вдруг поняла: ей нечего противопоставить. Ей нечего предложить. У нее нет плана. Последняя мысль показалась самой страшной, парализующей. Нет плана — нет оружия, щита, доспеха.       Пока она усиленно думала — потеряла нить разговора. Но Даяну выдернуло обратно в реальность, когда офицер в черном еще раз предложил Фредерике сладкое:       — Мой тебе совет, — сказал тот покровительственно, — если жизнь что-то тебе дает — бери и не задавай лишних вопросов, — он тряхнул мешочком, содержимое маняще забренчало.       Фредерика покосилась на сестру, молча вопрошая, что ей делать. Даяна холодно кивнула. Дважды отказывать офицеру уже слишком опасно.       — Вот и правильно, — он почти искренне просиял, когда девочка с опаской взяла большой красный леденец, — жизнь редко дает второй шанс, — тут он глянул на старшую из сестер и добавил с расстановкой, — в отличие от меня. В груди кольнуло. Второй шанс? О чем он вообще? Как же сложно быть в позиции человека, который ничего не понимает! Даяна ощутила, как накатывает волна обжигающего гнева. Как рассудительность и осторожность плавятся в его жаре.       — Мне тоже предлагаете взять конфетку? — сорвалось у нее, и Даяна поспешно прикусила язык. Заткнись! Заткнись! Заткнись! Не дай ярости опять затмить мысли, не дай ей все испортить!       Офицер в черном отреагировал одобрительным смешком. Повезло. Но больше дерзить нельзя, слишком велики риски. Даяна уперлась ступнями в пол, будто жажда срастись с ним так крепко, что и силой десятерых не оторвешь.       — Угощайся, я не возражаю, — он закинул руку на спинку стула и вальяжно вытянулся. В глазах блеснул азарт, — но для тебя, Даяна, я подготовил шанс посущественнее. Вот ведь… Успел и имя выяснить. Значит, действительно, целенаправленно шел в их дом, это не случайный выбор.       — И что это за шанс? — Даяна не шевелилась, казалось, даже дыхание ее остановилось.       В дверном проеме показалась коренастая низкорослая фигура в птичьей маске.             Знакомый персонаж — капитан Сорок в Темном районе, злостный взяточник и игрок, но для человека его положения это даже хорошо — такого всегда можно либо подкупить, либо взять на слабо. Незнакомец в черном жестом приказал капитану обождать и ответил на вопрос Даяны, широко разведя руками, будто представлял миру величайшее из чудес:       — Я дам тебе шанс очистить свое имя. И послужить обществу. Я хочу, чтобы ты работала на меня. Я хочу, чтобы ты рассказала все, что знаешь о еретиках. Все это время Даяна чувствовала себя словно натянутая до предела струна. И вот, эта струна со смачным визгом лопнула, а в воздухе загудело протяжное эхо. Тело обмякло, ослабло, отравленное сильнейшим из ядов — отчаянием.       — Я… — она потупила взгляд, — я ничего не знаю. Я не могу вам помочь, — слова отдались горечью на языке.       — С такими вопросами, господин Ворон, вам следовало направиться к моему мужу! — развеселый голос матери звучал невыносимее скрежета стекла. Офицер в черном глянул на хозяйку дома изумленно. Что именно его удивило? Даяна нахмурилась. Ворон… Она впервые слышала о такой птице.       — Что вы нашли… — вопрос прозвучал незаконченно, Ворон произнес его будто неосознанно, продолжая всматриваться в непринужденно улыбающаяся хозяйку дома. Капитан Сорок и не сразу понял, что обращаются к нему. Но протянутая в повелительном жесте ладонь все разъяснила, и он с гордостью плюхнул на стол тяжеленную старинную книгу.       Настоящую книгу… С бумагой… С печатными запрещенными символами… Даяна глянула на нее как на опаснейшую из диковин.       Откуда… Нет! Это не их! Это не ее! Неужели опять… Опять все повторяется?! Офицеры, рыскающие по дому, запретные вещи, которых у них никогда не водилось, отец… Отец, которого обвинили в ереси и увели на Четвертое Небо. Им даже не дали попрощаться… События прошлого, расколовшие жизни на «до» и «после», несправедливый арест отца, сведший с ума мать, лишивший их с сестрой самого дорогого человека, их единственного защитника, вновь разворачивались перед глазами. Только теперь злодеи в офицерской форме нашли себе новую жертву.       Соль обожгла уголки глаз, Даяна почувствовала, как задыхается.       — Это не наше. — Выпалила она, — я отказываюсь. Я не признаю! — сложно было сформулировать мысль, но и молчать она уже не могла.       — Откуда же? Ветром надуло? — едко дознался Ворон.       — Птица на хвосте принесла, — парировала Даяна, одновременно прощаясь с самообладанием, — у Сорок, как вы знаете, длинные хвосты! Что только не занесут… — она аж вскочила, как будто это сделало бы ее слова весомее.       — На что ты намекаешь, поганка? — из-под маски капитана донеслось гулкое возмущение.       Ворон остановил его рукой. Отчего-то с сослуживцем он общался преимущественно жестами.       — Занятно, а я слышал, что Сороки, напротив, таскают вещи, а не приносят их, особенно такие ценные, как эта книга, — казалось, темные окуляры глаз латунной маски заволокло паром — так оскорбился капитан. Но Ворон не обратил внимания, его сейчас интересовала только Даяна, — но если ты не согласна с доказательствами причастности вашей семьи к еретикам, которые предоставил капитан Сорока… — он с театральной плавностью сложил вместе пальцы, его зеленые глаза заметно округлились, а затем и белок, и радужка, окрасились в черный. Сквозь белую чистую кожу проступили мелкие, едва заметные бородки не оформившихся перьев, — тогда я предоставляю тебе свои.       Щелчок пальцев. Вспышка. Свет заполонил комнату, ослепил, и Даяна ясно могла видеть лишь зловещую самодовольную улыбку на лице Ворона.       Затем зрение пришло в норму и… Она не сдержалась, изумленно вскрикнула. Стены ее дома, пол, даже потолок, усеяли мерцающие магические символы. Темные символы. Запретные символы. Они шевелились и извивались, словно черви, ползали по мебели, по стенам, по потолку и полу. Казалось, во всем доме не найдешь места, которое не коснулась черная магия.       Голова закружилась, руки вспотели. Незнакомые слова впитывались в сознание, порождая в нем неясные пугающие образы. Даяна ощутила запах страха, запах крови, запах смерти. Охваченная сиянием, она отчего-то почувствовала себя плененной тьмой, будто на белоснежный лоскут души вылили таз дегтя. Это странное тревожащее чувство исчезло, стоило вновь раздастся щелчку, а символам — покорно погаснуть.       Даяна вновь обнаружила себя на кухне, стоящей около обеденного стола. Фредерика испуганно жалась к ней, капитан Сорок держался за сердце, даже у болезненно веселой матери на лице отразилось напряжение.       И только господин Ворон с триумфальным ликованием глядел на Даяну. Выжидал, чтобы сказать гордо и язвительно:       — Достаточно весомые доказательства? Еретические символы насквозь пропитали этот дом! Интересно, сколько темных обрядов вы здесь провели? Должен сказать, результат потрясающий! Я впечатлен, уверен, суду тоже понравится! Даяна беззвучно зашевелила ртом. Она хотела что-то сказать, она должна была что-то сказать, но… В голове было пусто, ни одной мысли, даже самой безумной. Как будто еретические символы выжгли ее разум.       — Раз так… Арестуйте ее, капитан, — в отданном приказе чувствовалась скука и толика сожаления.       — Даяна! — Фредерика взвизгнула, вцепилась в юбку сестры со всей силы, надеясь удержать ее.       — Тише, тише, иди, к маме, — собственный голос звучал, как чужой. Даяна даже не была уверена, что сказала это. Она не понимала, что делает, где находится, что происходит. Все казалось нереальным, абсурдным, нелепым.       — Давай сюда руки, — буркнул капитан, бренча наручниками.       Этого не может быть. Это… Сон? Глупый сон?       Ведь Даяна всегда была ко всему готова.       У нее все было под контролем.       Она придумала план для каждого варианта развития событий.       И это был не первый обыск в ее жизни…       Но именно он закончился ее арестом.