Город Хищных Птиц

      — Это последний комплект… — служащая опасливо покосилась на Грезелин, прежде чем отдать Даяне связку с аккуратно сложенной темно-серой формой.       Госпожа Орел в очередной раз скривилась. Морщины, которые она так усердно запрятала, проступили глубокими, наполненными переизбытком темной пудры бороздами.       Короткий жест — Грезелин едва дернула верхними фалангами, подзывая Даяну за собой.       Свет грозно отстрельнул от золотой заколки, когда госпожа отошла от места выдачи формы — небольшого склада, отделенного окошком. По своей сути это походило на пункт распределения провизии, где жители Третьего Неба получали положенные им пайки. Разве что выглядело оно поприличнее, не воняло дешевыми продуктами, да и бесконечной очереди здесь не наблюдалось.       Лицо Грезелин почти растворилось в ярком теплом свете. Слева выстроились двери с большими стеклянными вставками, и, хотя со стороны улицы их защищала крытая аркада, а внутренний двор заволокла приятная тенева, лучи каким-то неведомым образом все равно пробивались в безлюдный и пустой коридор. Увидеть солнце, заливающее все, абсолютно все, каждый уголочек, светом — казалось несбыточной мечтой. Но сейчас, когда приходилось жмуриться, когда резало в глазах, от жара болело ухо и на коже выступала влага, Даяна мечтала вернуться домой. В его прохладный спокойный сумрак.       — Переодевайся в форму и сразу — на внутренний двор, — голос Грезелин сейчас звучал неожиданно резко, истерично. А совсем недавно она изо всех сил держала марку и старалась не терять строгий, «железный» тон (не всегда успешно, конечно, но все же), — церемония Первой Клятвы уже скоро начнется, — наставница вдруг подалась к Даяне, схватила за руку, притягивая к себе, и сказала тихо, — впрочем, если ты не явишься… Она пройдет без тебя. Я не знаю, какие цели преследует господин Ворон… Но ты ведь наверняка не хочешь умирать? Духи не терпят ошибок, особенно, Хищные Птицы.       Даяна выдернула руку. И хотя Грезелин совершенно ей не нравилась (и, очевидно, чувство было взаимным), не могла поспорить.       Наставница права. С высокой долей вероятности.       Хэликс ошибается. С еще большим шансом.       Хищных Птиц всегда было две. Орел и Сокол. Не может быть третьей. И тем более этой третьей не может быть Даяна. Все это — бредни сумасшедшего.       — Если бы я только могла «не явиться», — Даяна почти прорычала, — думаете, мне охота умирать? Может, в ваших глазах я и оборванка, может это в какой-то мере действительно так. Но я не идиотка, — она опустила голову и сжала губы, будто говорить начистоту было в тягость и рот сам собой закрывался, — этот господин Ворон…. вцепился в меня мертвой хваткой. Он наверняка явится на клятву, чтобы убедиться, что я там.       — Скоро мертвой хваткой в тебя вцепится дух Хищной Птицы, оскорбленный твоей попыткой обратиться к нему, — Грезелин вздохнула и на миг в ее взгляде промелькнуло что-то вроде сочувствия, — но раз так и от этого заносчивого мальчишки не отделаться, мой тебе совет: присягни Ловчей Птице. Раз ты с Третьего Неба шанс оказаться ею намного выше. Точнее… Этот шанс хотя бы есть.       Пальцы плотно ухватили темную ткань формы с такой силой, будто это была спасительная веревка, что вытащит ее из Бездны.       А может, эта веревка — петля на шее?       Есть два варианта, и оба — безвыходные.       Присягнуть духу, и тут без разницы, Хищной или Ловчьей, шанс оказаться хоть одной из них минимален, такой шанс даже учитывать нет смысла, не то что ставить на него. Либо, ослушавшись Ворона, отправиться обратно в ссылку.       Оба варианта явно ведут к смерти. Разница лишь в скорости ее наступления.                   Пресловутые «умереть моментально» или «еще помучаться».       Великий Дух! Как вообще здесь можно выбирать? Не из чего выбирать!       В голове стрельнуло, все померкло, будто мозгу, как машинному механизму, нужно было перезапуститься, а после… Даяну осенило.       Зачем выбирать из двух вариантов, если они оба — проигрышные? Ведь можно пойти по другой дороге…       Ослушаться Ворона — стать вне закона. Но вне закона можно прожить довольно долго и… довольно успешно. Объективно, у нее для того все навыки: она умеет планировать, умеет драться, умеет найти нужных людей, а не нужным не даст обвести себя вокруг пальца.       Ведь Даяна хорошо знает тех же контрабандистов. Рафик, тот, с кем она проводила сделки, точно не откажет. Он всегда ее опекал, чуть ли не как родную дочь! Нужно просто улизнуть из проклятой Академии, и прежде чем Ворон очухается — Даяна уже будет прятаться в одном из тайных подвалов да договариваться об условиях сотрудничества.       — Быть может… — слова прозвучали будто бы издалека, будто бы и не Даяна их произносила. Но она быстро выдернула себя из этого странного состояния полу-транса, и глянула на Грезелин решительно, — быть может, у Академии есть черный ход? Потайная тропа? Какой-то проход, о котором мало кто знает?       Госпожа Орел с подозрением сощурилась.       — Ты думаешь я бы так просто рассказала тебе способ пробраться сюда? Если бы он был, конечно…       — О, поверьте, госпожа Орел, я в эту вашу Академию не вернусь ни за какие деньги! Ноги моей здесь не будет, только помогите сбежать от Ворона!       Грезелин отвернулась, напряглась всем телом, очертилась каждая мышца, и при том госпожа совершенно застыла, всем этим напомнив анатомическую куклу, что нередко стояли в коридорах общественных больниц и служили их единственным украшением.       — Это лучший вариант для нас обеих. И для этого вашего чудного заведения, — Даяна продавливала дальше, — вы никогда больше меня не увидите, церемонию не омрачит свеженький труп оборванки с Третьего Неба, а Ворону придется разбираться с тем дерьмом, которое он навалил. Все в выигрыше. Кроме Ворона. Но так ему, подонку, и надо, не так ли?       — Так, — Грезелин согласилась. Поджала губы, выдохнула долго и тяжело, — хорошо. Я думаю… Я знаю один способ. Как тебе уйти отсюда. Но он тебе не понравится.       — Мне понравится любой способ уйти отсюда.       Даяна была в этом уверена. Однако… Когда Грезелин провела ее по путаным служебным коридорам Академии, когда они спустились в обширные подвальные помещения, служившие и складом, и прачечной, и пунктом контроля отопительной и сантехнической систем, стало не по себе.       Не похоже, чтобы здесь был выход на волю. Скорее, это идеальное место, чтобы избавиться от ненужного свидетеля.       Глупо полагать, что видная и уважаемая госпожа из клана Орлов опустится до банального убийства. Но Даяна с малых лет следовала простому в своей бесчеловечности воззрению: «Если не убиваешь ты, то убивают тебя». От кого она это подхватила — загадка. Это правда улицы? Установка отца? Мудрость предков, поглощенная с молоком матери? Впрочем, истоки не важны — жизнь уже не раз подтвердила это убеждение.       И сейчас Даяна точно не была той, кто управляет ситуацией. Сейчас Даяна была в положении жертвы. А именно жертву и убивают.       Коридор уперся в тупик. Ржавый квадрат люка походил на заплатку в стене. В свете блеклой оранжевой лампы его ручка поблескивала жиром. Грезелин встала подле него, поморщилась брезгливо, а затем глянула на Даяну.       — Что это? — та спросила, когда молчание начало затягиваться. Железная дверца в стене не внушала доверие.       — Отходник. Мы сбрасываем туда мусор, он скатывается в колодец за пределами Академии, — Грезелин убрала одну руку за спину, выпрямившись горделиво, а второй сжала увесистый медальон на груди, будто напоминая самой себе, что она знатных кровей и уважаемая личность, и все происходящее — лишь вынужденная мера.       — Знаете, когда я говорила, что хочу уйти отсюда, я все же имела в виду, что продолжу жить свою жизнь, а не сгнию среди недоеденных обедов и шкурок от картофеля, — Даяна впилась ногтями во внутреннюю сторону ладони. Такой у Грезелин план? Избавиться от соискательницы, как от мусора? Буквально.       — Раз в две недели колодец очищают. Там есть лестница и люк. Так что ты сможешь выбраться.       — А люк точно открыт…       — Точно, — Грезелин протянула ладонь, — теперь форма. Отдай ее мне. Даяна нерешительно переступила с ноги на ногу. Форма могла еще пригодиться. Вот выберется она из отходника, и что дальше? Да ее сразу задержит первый встретившийся полицейский! Грязная, вонючая — такие на Втором Небе точно не водятся.       А к кадету все же лишний раз не подступятся. Даже если он весь вымазан в дерьме. Кто знает, из каких он Птиц, и по какой причине так выглядит. Так у нее будет больше шанса добраться до Рафика.       — Отдай. Мне. Форму, — потребовала Грезелин, будто отчеканила по железу.       — Я не буду присваивать ее. Выберусь со Второго Неба и оставлю на видном месте, — Даяна попыталась обрисовать свой план, но госпожа Орел не дрогнула. Смуглая ладонь с длинными безупречными ногтями тянулась к Даяне в повелительном жесте, — без нее я точно привлеку внимание полиции, — Даяна не сдавалась и сразу перешла к выводу.       — Это твоя проблема. Форма. Живо. Зубы сцепились так крепко, что по деснам прошла пульсация. Даяна знала, что все причастные к государственной службе Птицы крайне ревностно относятся к форме. Потеряйся хоть один комплект — весь город встанет на уши. Ведь тогда на любой из служб может оказаться самозванец, преступник. И надеяться не стоило, что с кадетской формой будет иначе.       Однако Грезелин производила впечатление умной женщины. Неужели ей самой не ясно, что когда беглянку схватят полицейские, она почти наверняка снова окажется на пороге Академии?       Или госпожа Орел рассчитывала, что к возвращению Даяны церемония уже закончится, и Ворону придется утереться? Что ж… В этом был смысл. Для нее, конечно. Даяне такой расклад совершенно не подходил.       «Двигайся в тени, избегай внимание. Люди Рафика на окраине. Там легче скрыться, шанс есть», — напутствовала она сама себе и отдала форму. Грезелин ревностно прижала сверток к груди. Свободной рукой госпожа Орел отперла люк отходника.       Смрадный теплый воздух, будто отрыжка гигантского плотоядного животного, вдарил по сознанию. Голову повело. Даяна сощурилась и обреченно глянула на спутницу.       — Другого незаметного выхода из Академии нет, — заявила Грезелин, прочитав немой вопрос в глазах Даяны.       «Как же, нет. В месте, где учатся и проживают самые знатные наследнички!». Впрочем, неудивительно, что настоящий тайный проход госпожа Орел не раскрыла. Это было бы безрассудно с ее стороны.       Даяна медленно просунула ноги в длинную шахту отходника. Уперлась в стенки, чтобы не скатиться. Проделала то же с руками. К пальцам пристала маслянистая пленка, в носу защекотало от тяжелого зловония. Когда Даяна с головой заползла внутрь, Грезелин сказала:       — Удачи, — за жестко-брезгливым напутствием раздался лязг — дверь отходника затворилась.       Стало темно.       Душно.       Тесно.       Пути назад нет.       Проклятье.       Упершись ногами и руками в бока тесного крутого туннеля, Даяна осторожно покатилась вниз.       Тело скользило на остатках смердящей гнили. Нужно было прикладывать огромные усилия, чтобы не закашляться, не сорваться и не пуститься на всех парах навстречу мутному голубоватому просвету. На последнем отрезке тунеля руку свело судорогой, Даяна чертыхнулась, вдовесок хлебнув теплого вязкого воздуха, потеряла равновесие и вылетела в колодец на ускорении.       Громкий всплеск, ноги, почти до колена, объяла густая, теплая жижа. Смачная капля долетела до лица и проползла жирным слизнем по щеке, от скулы до челюсти, оставив влажный след.       «Великий…», — Даяна не договорила. Живот скрутило, вывернуло. Она согнулась вдвое, и содержимое желудка вырвалось наружу.       Блевота, разноцветная, с кусочками непереваренной пищи, медленно расплылась по гнили, смешиваясь с темно-зеленым мутным месивом.       Перед глазами все поплыло.       Даяна почувствовала новый толчок, новый позыв.       Не было сомнений, если задержаться здесь — она выплюнет все свои внутренние органы.       Было темно.       Очень темно.       Ни единого источника света. Ни одного случайно пробившегося лучика солнца.       Но Даяна смогла различить спасительную лестницу и люк, ведущий на поверхность. Слава Великому Духу, что она так хорошо видит в темноте! Иначе бы задохнулась тут, захлебнулась смрадом, пока искала путь наружу.       Она двигалась тяжело. Мерзкая похлебка из отходов липла к обуви, не давала ноге подняться, сделать шаг. Она не хотела отпускать Даяну, позволять ей добраться до выхода. Она хотела, чтобы ее теплая плоть стала новым ингредиентом в месиве. Но в скользкие прутья лестницы беглянка вцепилась с большей силой, чем гнусь в ее ноги.       Даяна рванула вверх, вырываясь из хватки неживого зловонного монстра. Дыхание стало прерывистым, чудилось, в колодце уже не осталось воздуха.       Ржавая задвижка на люке поддалась с неохотой.       Даяна надавила на люк, он дернулся вверх, и сердце замерло от счастья. Да! Сейчас, еще секунду, и она выберется!..       Жесткий удар. Что-то помешало люку открыться, и Даяна стукнулась лбом об его сальную поверхность.       Она надавила еще раз.       В груди екнуло.       Люк приоткрылся, но его снова что-то остановило.       Она не могла выбраться.       В глазах темнело. Сердце бешено перегоняло кровь. Чем больше Даяна наседала на люк, тем быстрее становился пульс, тем чаще приходилось дышать, тем больше смрада заполняло легкие, оседало на них гнилой прослойкой.       На краешках глаз налились плотные, почти как крупицы песка, слезы, движения стали резкими, хаотичными, задрожали пальцы, все вокруг заволокло мраком.       Нет-нет-нет… Нет! Она не может так… Вот здесь… Просто застрять посреди колодца с отходами. Просто задохнуться смрадом. Просто разложиться на дне отходника, смешаться с гнилью, как мусор, который скидывают сюда богатеи Второго Неба. Вспышка света, удар свежести в лицо, аж в глазах побелело.       Даяна почувствовала, как неведомая сила выдергивает ее из ловушки, под телом образовалась твердая земля, каменная брусчатка. Мелкие камешки больно впились в ладони, оцарапали лицо, но это не имело никакого значения. Даяна лежала посреди улицы, глотая воздух, как только выловленная рыбешка, и хлопала глазами. Сколько времени ей потребовалось, чтобы прийти в себя? Как долго она так лежала?       Даяна не имела ни малейшего понятия.       Но все прояснилось, когда уже осточертевший голос спросил:       — Заблудилась?       В затылок ударил горячий сгусток пара, вслед за ним до ноздрей добрался резкий горьковатый сигаретный дым.       Даяна повернула голову. Присев на корточки, над ней склонялся Ворон.       Конечно, Ворон! Кто же еще?!       — Услышал, как ты пробиваешься с обратной стороны, — выговорил Хэликс, доставая изо рта самокрутку и внимательно осматривая. Осталось меньше половины, — думаю, дай встречу здесь, — пальцы два раза стукнули по сигарете, пепел осыпался Даяне прямо на ладонь. Он обжег, но беглянка не шелохнулась.       Поместив самокрутку меж губ, Хэл, наконец, посмотрел на нее. Будто только сейчас увидел. Будто она была сошкой, в которую, если очень внимательно не вглядеться — и не заметишь.       — Очень мило с твоей стороны… — сказав это, Даяна крепко сжала челюсть и замолкла. А что тут говорить? Ругаться с ним? Язвить? Все бестолку. Это конец. Она покойница.       — Знаешь, это очень дорогое удовольствие, — Хэликс приподнял руку, демонстрируя самокрутку, будто торгаш свой товар, — много стоит, тяжело достать, пользы — никакой, один лишь вред. Я пытаюсь бросить. Сосу конфеты вместо них. Мне постоянно нужно держать что-то во рту. Пошлые шутки на этот счет не принимаются, — сначала в его голосе чувствовалась прежняя ехидная шутливость. Но с каждым словом она улетучивалась, — но, знаешь. У меня нервы зашалили. Решил выкурить оставшуюся в запасе. Думаю: если Даяна будет умничкой и все сделает, как я сказал — сам виноват, что сорвался. А если нет… — он зло сощурился, — ты теперь должна мне сигарету. Даяна молчала, потупив взор.       — Вот сижу, я и думаю: столько я в тебя вложил, столько правил нарушил… А мне ведь за все это потом отвечать. Даже не знаю, стоили ли того мои усилия… Она поморщилась, отвернулась, и Ворона это взбесило. Он с силой дернул Даяну за руку, вынуждая сесть и посмотреть ему в глаза.       — Смотри на меня, когда я с тобой говорю! Какой смысл мне в тебя вкладываться, если ты планируешь сбежать? Я не дурак, раз попыталась сейчас, попытаешься и завтра. Мне караул за тобой приставить? Неужели так сильно не хочется быть полицейской? Да иной бы за такую возможность…       — Иной бы не расплачивался жизнью из-за бреда какого-то чокнутого выродка! Какая я тебе нахрен Хищная Птица?! Да я вздохнуть после клятвы не успею, как тут же помру!       — Даяна сорвалась, глаза вспыхнули, тело переполнилось энергией. Она замахнулась, желая ударить его как следует. Ударить и убежать, может, хоть так у нее появится шанс…       Хэликс ловко перехватил летящий кулак, заломил руку и притянул рычащую от обиды и злобы Даяну ближе к себе, так, что горячее дыхание отпечаталось на коже.       — Я же сказал тебе! Не слушай, если они будут тебя переубеждать! Просто делай, как я говорю!       — Ты псих!       Ворон вскочил, поднимая следом и Даяну, с силой развернул ее и оттолкнул в сторону Академии.       — Иди. Я провожу тебя до самой купели, если нужно!       Он чуть ли не за шиворот притащил ее обратно к парадному входу Академии.       Служащая встретила их обескураженным взглядом и уж порвалась остановить (не Грезелин ли распорядилась?), но Хэл и шага не замедлил, распахнул входную дверь с грохотом, провел Даяну в холл, а оттуда (внезапно, он хорошо ориентировался во внутреннем устройстве здания), минуя пункт выдачи формы, провел Даяну на огромный внутренний двор.       Здесь уже столпились кадеты. Все одеты одинаково, в темно-серую форму, все глядят с восторгом и благоговением на купель в центре двора. Возле нее, мраморной, почти не тронутой временем, стола директриса, Грезелин и, вероятно, другие преподаватели, и Соловей в коричневой рясе с оранжево-синим воротником.       К купели проводил парадный алый ковер, по нему проходил очередной соискатель, весь гордый и самодовольный: мгновение назад директриса торжественно зачитала его имя.       Ворон не стал вклиниваться между кадетами. Он оттолкнул Даяну от себя, вынуждая ее приблизиться к ближайшей группке, а сам остался стоять на отдалении. Угрожающе кивнул Даяне, достал треклятый леденец и сунул его в рот. Даяна сгорбилась, скуксилась. Спряталась за спинами двух самых крайних кадеток и молилась… О чем ей было молиться? О том, чтобы про нее забыли? Не позвали? Так             Ворон напомнит!       Думать, думать, думать… Нужно думать!       Даяна завертела головой, прислушалась к разговорам, пытаясь понять, что и как здесь происходит.       Внимание обострилось. Нельзя упустить ни одной детали. Что-то, что угодно, клятая мелочь может помочь спастись!..       У одной из кадеток, за которыми она стояла, были смоляно-черные волосы. Прямо как у Ворона. Клятого Ворона!       Вторая, коротко стриженная шатенка с выгоревшими на солнце светлыми прядями, все не могла устоять на месте.       — Почему они так одеты? — она с нескрываемым любопытством глазела на небольшую группу, державшуюся особняком от остальных. Их лица скрывали черные кружевные вуали.       — Это Альбатросы. У них траур… Из-за недавнего убийства, — брюнетка наклонилась к собеседнице, чтобы шепнуть ей прямо на ухо и не шуметь.       Но Даяна хорошо расслышала. Она всегда отлично слышала, отлично видела, неплохо дралась и адаптировалась. Только вот это не помогло ей продержаться хотя бы до своего совершеннолетия. Она умрет в семнадцать. До колена в каком-то говне, смердящая, на глазах богатеев да будущих преступников в форме. Бред. Не может такого быть. Надо… Надо что-то сделать!       Брюнетка, разгибаясь, посмотрела на нее. У нее были небольшие раскосые глаза. Очень выразительные, внимательные.       — Эй, ты в порядке? — спросила кадетка.       Бархатный, довольно низкий для девушки голос, отозвался эхом в глубине мыслей. Нет. Даяна не в порядке. Совсем не в порядке!       Шатенка вдруг засуетилась еще сильнее. Завертела головой, будто искала кого-то. Не сразу Даяна поняла, что все присутствующие взволнованно и озадаченно зароптали.       — Это не ты случаем? — девушка с раскосыми глазами уж потянулась к ее ладони, надеясь прикосновением вывести из ступора…       Но на плечи упали другие руки.       — Да, это она, — над ухом раздался голос Ворона, — иди, Даяна, тебя зовут.       Толчок выбил ее из-за спин кадетов. Она оказалась в проходе меж ними. Зашумевшие, засуетившиеся, они замолчали, только увидели ее. Десятки глаз смотрели на нее. Кто удивленно, кто возмущено, кто — с сочувствием, а иные — с искренней ненавистью.       Но из всех них Даяна явственно ощущала лишь взгляд Ворона. Этот взгляд просверливал, словно нож, поворачивающийся в плоти.       Каждый шаг давался с трудом. Каждый шаг оставлял на парадном алом ковре влажный след гнили. Каждый шаг приближал Даяну к неминуемому.       Подойдя ближе к купели, Даяна заметила, как и Грезелин, и директрису, и абсолютно растерянного Соловья передернуло.       Видно, запашок от нее исходил тот еще.       — Это будет скандалом, — буркнула госпожа Орел, брезгливо отворачиваясь и теребя свой медальон.       Вот так. Для академии и его преподавателей это станет неудобным несчастным случаем. Для кадетов — горячей сплетней. Для Ворона — небольшим, хоть и энергозатратным провалом. Для Даяны… Для Даяны это станет концом жизни.       — Вы вольны произнести клятву, — Соловей, проводивший церемонию, едва нашел силы продолжить. Слова его прозвучали негромко, хрипло, — да будет ваша кровь залогом вашей верности, — он взглядом указал на клинок с замысловатым много раз изогнутым лезвием.       Дать клятву Простой Птице — в этом нет смысла. Даяна только лишний раз позлит Ворона.       Дать клятву Ловчим Птицам? Даяна с Третьего Неба, там рождается много Ловчих… Куда выше шанс, что в ней есть немного этой крови, что она на самом деле из Сорок или Стрижей, если не Скворец.       Вероятность крайне мала.       Еще меньше шанс, что она Хищная…       Но…       Ворон так уверен… Почему он так уверен?!       Даяна понятия не имела, что делать. Выбрать одно из двух. Прямо сейчас. На месте.       Довериться случаю? Или довериться странному, явно ненадежному человеку?       — Кхм, — Соловей нервно прочистил горло, — вы вольны произнести клятву, — прогнусавил он, подгоняя Даяну, — просто назовите своего духа и надрежьте ладонь над купелью, — подсказал проповедник услужливо.       Просто назовите… Просто… Как же…       Она достала нож из купели. Розоватая вода покатилась по блестящему лезвию.       Даяна тяжело вздохнула.       Жизнь не была к ней добра.       И Даяна никогда не верила в удачу. В счастливое стечение обстоятельств. Человек, даже такой человек, как Хэликс, был куда надежнее случая. Человек, настаивая на чем-то, опирался на факты, на знание, на сведение. Их правдивость под вопросом, конечно же… Но даже непроверенный факт лучше тупого угадывания.       Даяна приложила лезвие к ладони. Сталь тронула тонкую кожу холодом.       Сердце замерло, в ушах повис протяжный звон.       — Я приношу клятву… — Даяне не хватило воздуха, чтобы закончить. Она сделала вдох и постаралась отогнать мысль, будто это может быть последний вдох в ее жизни, — я приношу клятву Хищной Птице!       Острие полоснуло по обратной стороне ладони. Алый след обжег кожу. Сердце замерло… И все вокруг заволокла тьма.