Petit arc

      

      Утро выдалось совсем не добрым, хотя спала я, благодаря снотворному, долго и крепко. От лежания на одной стороне всё тело словно одеревенело, ушибленный бок болел тупой нудной болью, ссадины под повязками на руке и ноге чесались. Я медленно сползла с кровати, кряхтя, как старая бабка, при каждом движении. Предписанный доктором недельный покой не казался такой уж плохой идеей.       Время близилось к одиннадцати, за окнами ярко светило солнце. Так поздно пробуждаться здесь мне ещё не приходилось, и я почувствовала укол совести и досаду оттого, что приходится отлёживаться вместо полноценных тренировок. Немножко встряхнувшись, я пошла умываться.       На столе в кухне меня поджидал сюрприз в виде завтрака. Интересно, кто же приходил? Еда была явно из столовой, к ней прилагались снова йогурты и даже симпатичное пирожное на десерт. Я невольно улыбнулась. Под тарелкой с пирожным обнаружился лист бумаги с распечаткой графика всех тренировок на ближайшие дни. Что же это значит? Что после всех вчерашних косяков на меня ещё рассчитывают?       В раздумьях я принялась за еду. Поскольку никакой записки так не нашлось, только график тренировок, я решила, что навещал меня Симон Фуркад. Кто бы ещё стал так обо мне заботиться? Уж точно не тот, от кого бы я этого хотела.       Мои мысли уже в который раз за последние два дня вернулись к Эрику. Новая встреча с ним всколыхнула в голове вихрь воспоминаний, и, кажется, все чувства, что я похоронила в душé после отъезда из Франции, неожиданно воскресли. Я никогда не говорила ему о своей симпатии, да и общались мы не настолько часто и близко, чтобы он мог что-то заметить. Я вовсе не рассчитывала на взаимность и, наверное, поэтому стойко держала всё внутри, позволяя себе лишь фантазировать. Приняв решение забыть свою любовь, я намеренно не следила ни за его карьерой, ни за его соцсетями. И, увидев его спустя достаточно долгое время, испытала потрясение. Сейчас Эрик выглядел заметно взрослее и, конечно, стал ещё красивее.       Интуиция подсказывала, точнее, во весь голос кричала мне, что я опять не устою перед соблазном в него влюбиться. Этой ночью мне даже приснился невероятно реалистичный сон: как будто Эрик поздно вечером пришёл навестить меня, сидел на моей постели, жалея, смотрел на меня и ласково гладил по руке. Я чувствовала всё, как наяву, это было настолько приятно, что хотелось верить, что им движет не одна только жалость. Блин, кажется, я безнадёжная дура...                     Я хотела сходить на перевязку в перерыве между тренировками, чтобы наверняка никого не встретить. Даже мне самой моё поведение казалось странным. Вместо того чтобы налаживать хоть какие-то контакты с командой, в которую так стремилась, я старательно их всех избегала. Наверное, я стыдилась вчерашних неудач и хотела, чтобы во мне прежде всего увидели хорошую спортсменку и, может быть, потом уже сами захотели бы подружиться. А пока лучше оставаться невидимкой.       Чтобы совсем уж не бросаться в глаза, я оделась в самый неприметный спортивный костюм, который был к тому же приятно мягким для больных частей тела, надвинула на лоб бейсболку, накинула капюшон и лесными тропами не спеша потопала в медпункт.       — Вик?       Я повернулась на оклик. По тропинке, пересекающейся с моей, бодро шагал Эмильен Клод. В растерянности я остановилась, гадая, что он здесь забыл и как узнал меня в таком виде.       — Привет! Как ты?       — В порядке. А ты?       — Я? — Эмильен хмыкнул, явно удивляясь моему вопросу. — Всё отлично. От кого прячешься? — он наклонился, заглядывая под козырёк моей бейсболки.       — А... э... Ни от кого, — я смущённо заулыбалась, стараясь не смотреть ему в лицо.       — А зачем тогда этот маскарад? — он и не думал отставать.       — А ты чего тут ходишь? Почему не тренируешься? — перешла я в наступление, отступая на шаг назад.       Эмильен добродушно рассмеялся:       — Ух, какая суровая! Как раз иду на тренировку, кстати, твоими лесными маршрутами.       — Ладно... — я засунула руки поглубже в карманы олимпийки, не зная что ещё сказать и не решаясь уйти. Внимание и доброжелательность Клода-младшего стали для меня приятной неожиданностью. Значит, не всем наплевать на потенциального новичка и не все желают ему, то есть мне, зла...       — Не унывай, Вик! Давай поправляйся и возвращайся, мы тебя ждём, — Эмильен махнул рукой и, не дав мне опомниться, быстро ушёл.                     Доктор после обеда, как обычно, скучал. Моё появление его немного развлекло.       — Неплохо, неплохо... — бормотал он в перерывах между мычанием, чему-то загадочно улыбаясь.       — Док? — решилась я спросить. — А можно мне...       — А?       — Можно мне сегодня немного покататься? У меня почти ничего не болит уже.       Доктор ласково надавил на мой ушибленный бок, я ахнула намного громче, чем ожидала.       — Не болит?       — Почти.       — А Линда что сказала?       — Кто?       — Врач в больнице.       Я мысленно окрестила красивую докторшу Самантой и удивилась, что у неё другое имя и что наш доктор её знает.       — Она рекомендовала неделю покоя.       — Вот видишь...       — А в зал? А пострелять? — не теряла я надежды.       — Какая ты, однако, неугомонная, — проворчал доктор, убирая перевязочные материалы обратно в шкафчик.       Я слезла с кушетки, но уходить не спешила, ожидая только положительного ответа. Док выразительно хмурился, глядя на меня, и жестом показывал мне выметаться уже за дверь. Я стояла и улыбалась.       — Ладно, — сдался доктор. — Делай разминку, только аккуратно. Ну и... — он задумчиво почесал в затылке, — постреляй, если сильно хочется. Только не насилуй себя, Вик, при малейшем дискомфорте прекращай. А сейчас иди полежи лучше.                     Совет, наверное, был дельный, но я не стала ему внимать и не помчалась прямиком в постель. Я знала другой путь от медпункта до своего домика, подлиннее, на котором шансы наткнуться на кого-либо из французских гостей практически равнялись нулю. Шла я медленно, бесшумно ступая по мягкой опавшей хвое, и вдыхала лесной аромат. Солнечные лучи узкими полосками пробивались сквозь еловые ветки, в воздухе чувствовалась едва уловимая сырость, как будто перед дождём.       После этой прогулки и беседы с нашим милым славным доктором моё настроение улучшилось. Особенно порадовало то, что он не собирался заставлять меня соблюдать постельный режим. Дома на столе меня снова ждал съедобный сюрприз. Кто-то взялся усердно подкармливать меня фруктами и йогуртами. И снова ни записки, ни сообщения от Симона или Оскара, только их двоих я могла заподозрить в таких благодеяниях. При всей моей любви к еде эти тайные вторжения начинали немного пугать, и я подумала, не стóит ли запирать дверь на замок, уходя, и на ночь тоже.       Конечно, было бы глупо с моей стороны полностью игнорировать рекомендации врачей, поэтому я собралась пару часов действительно поваляться в кровати и спокойно позалипать в телефон. Но разрешение пострелять не давало покоя. В конце концов мне пришлось пойти в душ, чтобы скоротать время до окончания мужской стрелковой тренировки, потому что вымыться и при этом не намочить повязки было тем ещё квестом.       Проглотив вечернюю дозу анальгетика, я оделась, взяла винтовку и отправилась к стрельбищу. По моим расчётам тренер должен был ещё оставаться там, а может, я застану и Симона. Но вышло немного иначе.       Жан-Пьер действительно ещё оставался на стрельбище и, вроде как, даже не собирался уходить, хотя солнце уже касалось макушек деревьев, а на стадионе зажгли вечернее освещение. Приблизившись, я увидела, что тренер о чём-то разговаривает с Эмильеном Жакленом. Честно говоря, присутствие Жаклена меня несколько смутило, но деваться было уже некуда, и я подошла к ним. Заметив меня, они замолчали.       — Добрый вечер!       — Привет, Вик! Как дела? — Жан-Пьер тепло улыбнулся.       — Спасибо, всё в порядке.       Жаклен, глядя на меня, улыбался тоже. Я снова уставилась на него, как при первой встрече, словно его взгляд и выражение лица обладали неким гипнотическим притяжением. А его улыбку в этот момент я назвала бы обольстительной. Вдоль позвоночника вдруг пробежали мурашки, и желудок сжался коротким спазмом, как от предвкушения.       — Пострелять пришла? — голос Жан-Пьера вернул меня в реальность.       — Да, немножко.       — Вот и хорошо. Как раз составишь компанию Эмильену. Да? — он подмигнул Жаклену.       — Я только за, — ответил тот и снова с улыбкой взглянул на меня.       «Да не влюбилась я в тебя! — хотела я крикнуть ему в лицо. — Чего ты мне глазки строишь?» Но на деле только кивнула и, не дожидаясь Эмильена, устремилась к коврикам.       На этот раз никакого волнения не было. Может быть, меня успокаивал вечерний свет, может быть — отсутствие толпы людей вокруг, но я полностью сосредоточилась на установке. Опора приходилась в основном на левый бок и левую руку, да и таблетка пока действовала, поэтому я не чувствовала дискомфорта. Я не слышала ничего вокруг: ни вечерних звуков стадиона, ни дыхания Эмильена рядом, ни щелчков его выстрелов... Только пять моих мишеней, моя винтовка и моя уверенная стрельба.       Во всех попытках лёжа мне удалось закрыть все мишени, даже не сбившись с ритма. Эмильен тоже стрелял быстро, но допустил несколько промахов. Жан-Пьер показывал ему планшет и только разводил руками. Видимо, в ошибках Эмильена не было какой-либо системности и дело было не в прицеле. Затем мы приступили к стойке. Тут мне пришлось потяжелее: правый бок неприятно тянуло из-за необходимости держать и винтовку, и спину. Но желание стрелять было сильнее. То ли из-за этого желания, то ли благодаря какому-то чуду все пули опять раз за разом попадали в цель, залетали даже самые дальние габариты. Эмильен опять промахнулся раза два или три.       — Браво, Вик! — Жан-Пьер неожиданно зааплодировал. — Правду, значит, Симон о тебе рассказывал.       Мне стало так приятно и в то же время неловко, что кончики ушей начали гореть.       — Так, ребятки, давайте-ка заканчивать, — тренер похлопал Жаклена по плечу. — Ещё один подход стоя и по домам.       Мы с Эмильеном опять расположились на соседних ковриках и впервые за всю сессию переглянулись. Он смотрел серьёзно, как будто увидел во мне настоящего соперника. И это мотивировало куда лучше, чем прежние игривые улыбки. Стреляли мы на удивление синхронно, щелчки раздавались одновременно, глухой звон закрывающихся мишеней тоже.       — Вот ведь можешь же, когда хочешь, — назидательно произнёс Жан-Пьер за спиной у Жаклена и внезапно хохотнул.                     Я зачехлила винтовку, попрощалась с обоими мужчинами и в задумчивости побрела к себе. Темнеющий горизонт затягивало густыми синими облаками, всё отчётливее тянуло дождевой сыростью. Вдруг позади раздались шаги. Я обернулась и едва не ослепла от широкой улыбки Эмильена Жаклена. «Ну вот, опять...» — пронеслось у меня в голове.       — Проводить тебя? — спросил Эмильен, утверждая.       — Проводи, — я неопределённо пожала плечами. Я не жаждала его общества, но прогонять его было бы, наверно, невежливо.       — Впечатлён твоей стрельбой, — теперь Эмильен шёл рядом и зачем-то решил поговорить.       — Это только потому, что не было зрителей. Я не волновалась.       — Я тоже не волновался. Но намазал же.       — Наверное, у тебя какие-то другие причины, — предположила я.       — Наверное...       До моего домика мы дошли в молчании. Меня оно почему-то не тяготило, как ни странно, всё это время я чувствовала себя рядом с Эмильеном довольно уютно.       — Ну, ещё раз спокойной ночи, — я остановилась спиной к входной двери.       — И тебе.       Вместо того чтобы уйти, Эмильен подошёл ближе и обнял меня. Это было обычное, ничего не значащее дружеское объятие, но от его ладони на спине по моей коже словно электрический разряд прошёл. Я невольно вздрогнула и отстранилась чуть поспешнее, чем нужно. Эмильен не заметил моей нервозности, а может, просто сделал вид, что не заметил.       — Буду рад потренироваться с тобой ещё, — он отступил назад, давая мне чуть больше пространства.       — Ага... — промямлила я и вдруг выпалила: — Через лес только не ходи, заблудишься.       — Ладно, уговорила, — засмеялся Эмильен, весело подмигнул и наконец ушёл.       Я даже не стала провожать его взглядом, вбежала в свой домик и закрыла дверь на внутреннюю задвижку.