Диаспро х Тёмный Авалон: За час до рассвета

Обнажённая на шёлковых простынях она бы счастлива была просыпаться, если бы в этом всём был хоть какой-то смысл. За предательство короны её поместили в тюрьму, пусть и очень изысканно обставленную, но всё же тюрьму! Клетка и есть клетка, будь она хоть сто раз золотая. Вид на сады под окном всё равно неизменно остаётся через решётки. И вся компания Диаспро теперь – немая служанка "принеси-подай". Ни аудиенций, ни балов, ни чаепитий, ни вечеров. Она заперта под семью замками, пока её семья и королевская чета Эраклиона решают её судьбу. У меня помутился рассудок? – задавалась вопросом девушка, смотря в темноту потолка. – Как можно было довериться этому слащавому магу? План провалился, и Валтора и след простыл… Какого бы ни было влияние моей матери, мне больше не занять престол Эраклиона. Только разве что силой. Но откуда мне взять эту чёртову силу, если всё – дракон свидетель! – буквально всё играет против меня. Эта рыжая девка…! Что только Скай нашёл в беспризорной сиротке!? Её королевство в руинах! Эрендор не допустит брак между Скаем и нищенкой. Принцу так кружит голову, что принцесса Стелла дала шанс своему сквайеру? Ха! Поживи и увидишь, что нет и не будет места мезальянсу ни на Солярии, ни на Эраклионе! Парой месяцев позже.<b> – Блум… возродила Домино?  Золотую клетку сменили на спальную комнату материнского дома. Королевский конвой – на обученных стражей: следить и не давать делать лишнего, но не препятствовать светской жизни. Диаспро только начала оправляться от удара. Снова просматривать утреннюю почту. Решать вопросы загубленной репутации. И теперь удар, который она не могла стерпеть. Аристократка выбросила за окно всё, что попалось под руку. И даже драгоценный бриллиант. Он упал на траву и лежал там, сверкая также бесполезно, как и ее пущенный по ветру потенциал. И всё это одна рыжая девка. Рыжая дешёвка, запудрившая мозги Скаю глупой любовью! Любви нет, неужели он забыл? – И это то, как ты реагируешь на хорошие новости? Если бы мать не вошла так стремительно, Диаспро осталась бы сидеть на полу, бессмысленно вперив взгляд перед собой, пока служанки и стража боялись пошевелиться.  – Матушка, как давно вы знали? – Достаточно, чтобы посмаковать твоё очередное фиаско. Так я тебя воспитывала?  Мать ткнула её носом в самую отвратительную грязь, даже не прикоснувшись к ней.  – Нет, не так.  – Тогда чего ты меня позоришь? — алых губ коснулась улыбка.  — Вы бы поступили также, будь вы на моём месте, матушка. И вообще, слуги, выметайтесь! — все разом вышли, и мир сузился до одной единственной небольшой комнаты, обитой красным бархатом. — Матушка, вы сами меня учили, что в борьбе за власть все средства хороши. Так где же я просчиталась!?  — Не оскорбляй меня таким домыслами, Диаспро. Я бы не оказалась на твоём месте. — Но что-то Эрендор выбрал не вас, а Самару… На белоснежной щеке бывшей кронпринцессы расцвел алый узор. Было время, когда она плакала. Когда она молила мать остановиться. Но не теперь. Пусть багровеет. Пусть цветут тёмно-синие хризантемы и фиолетовые ирисы — магия скрывала и не такое. В ней больше всё равно уже не осталось места ни страху, ни боли.  — Упомяни ещё раз при мне имя этой дряни, и я обстригу твои золотые локоны себе на новый парик. Благодари Дракона, что твоего отца уже хранит земля. Ходи он ещё среди живых, и место мокрого от тебя не оставил. Недоразумение, а не наследница. Ты даже единственное, на что была годна, не сумела выполнить. — Я могу унаследовать твой титул!  — Ха! — новый удар алой влагой чувствуется на языке. — Ты должна была стать подстилкой под принца, а он бежал от тебя к безымянной девчонке. Эрендор не глупец. Когда он прознал, что Блум дочь Марион, тогда он решил, что поженит их. В ней течёт кровь Дракона, ты знаешь, что это значит иметь такую родословную!? — Значит вам стоило заиметь более ценных предков, что сказать? Я и без Огня Дракона могу занять твоё место, и я займу его. Займу. Может, Блум отняла у меня Ская, но престол Эраклиона и твоё место, твоё проклятое место во главе конгломерата, помяни моё слово, матушка, оно будет моё.  Если снисхождение можно было обратить в клинок, оно полоснуло бы Диаспро по груди и горлу с такой силы, что та в миг захлебнулась бы собственной кровью, так и не дожив до дня, когда её слово смогут помянуть. Королева драгоценных бриллиантов Эраклиона стояла над ней, верша самосуд. Позор и неудобство, сорванные планы и разочарование можно было искупить только кровью. Не зря же алый — любимый цвет некоронованной принцессы.  <b>В обеденной позже. — Я убедила Эрендора тебя простить. Сказала, что ты обезумела от горя, что Скай, принц, которого тебе обещали с самого детства, выбрал другую и даже не нашёл момента объясниться с тобой. Он упирался, конечно, но я убедила, что это Валтор тебя обманул и ты, сама того не ведая, была под его чарами. Почему ты не ешь, Диаспро?  Через длинный стол лица матери была не рассмотреть. Бледная королева червивых яблок на троне из сверкающих бриллиантов. Паучиха, завязавшая петлю на горле правителя Эраклиона. Если и была женщина, способная обрушить власть действующего короля, то это была она. И Диаспро, подняв взгляд на неё не то в ужасе, не то с долей здравого опасения, видела только порез кровавых губ на мертвенной коже и зияющие чернью впадины глаз. Кусок в горло не лез. Теперь мне подыгрывать этим ничтожествам? Так мать хочет крутить Эрендором и Скаем, как ей заблагорассудиться, или она размякла и теперь хочет сама подстелиться под этого грязного старикашку и его безмозглого сына!? — И что от меня требуется? — Отправишься работать во дворец. Начнёшь с низов. Покажешь себя, Эрендор дарует прощение. — А потом? Когда в игру вступит твой гениальный план, и мы захватим власть на Эраклионе? Она повела бровью. Насмешка. И удивление. Будто что такого в том, чтобы подчиняться королям?  — Матушка! Вы сказали, что я должна стать королевой и не меньше! Что это было дело всей вашей жизни — посадить меня на престол, — чтобы теперь отдавать меня работать к ним в дом, как собачонку!? — Молчать! — бокал вина опрокинулся, но чёрная скатерть не помнит кровавых следов. — Ты выполнишь всё, что я скажу. И больше никакой самодеятельности. Ещё один промах, Диаспро, и уже я за тебя не заступлюсь. А что случиться с тобой, если я не скажу слова в твою защиту? Эрендор проглотит тебя. Молоденькую. Всё ещё хорошенькую.  — Замолчи! Хочешь продать меня, продавай уже, но прекрати проецировать на меня свои омерзительные желания!  И пока тиски не сомкнулись на запястьях и шее, пока воздух снова не покинул легкие, Диаспро вылетела из столовой. Пусть сходит с ума в одиночестве. Пускай! Если Диаспро решила, что трон будет за ней, значит будет. Она отвоюет его. Даже у Блум, и будь проклято пламя Дракона. Выждет, найдет способ и воткнёт рыжей фее нож в самое горло. Для начала убраться бы из Кристального Дворца. Подальше! И навсегда. Приклонить голову и колено лучше, чем терпеть эти выходки, эти нападки. Когда Диаспро отнимет эраклионский престол, тогда стены дворца наконец-то окрасятся в алый.  Последняя ночь перед отбытием. Эрендор действительно так глуп, чтобы принять Диаспро назад? И Самара не видит подвоха? И Скай? И совет? Ах, да! Как Диаспро могла забыть про связи королевы шипов и взяток? Кто замолвил словечко за больную сердцем и головой дочь? Она запомнила всех пешек по именам, чтобы вырезать их методично. Если на члена совета есть компромат – Диаспро его уничтожит. Если кому-то дражайшая матерь бриллиантов платит камнями, сдаст королю с потрохами. Отщипнёт каждую ниточку связи между кристалльным дворцом и королевским двором Эраклиона. Изолирует мать и задавит. Ночь не спать, составляя в голове план, который нельзя доверить бумаге? Диаспро знала все 116 секретных ходов дома матушки и если не вдвое больше поворотов в катакомбах под королевским дворцом. Оставалось дело за малым! Воплотить самую страшную месть, но на сей раз не облажаться.  Диаспро не помнила, чтобы оставляла свечи зажёнными. Думать всегда хорошо удавалось только в темноте. Она огляделась. Снова мужской силуэт в углу комнаты. Валтор? Неужто вернулся из мертвых!? – Зачем ты явился? – Не знал, что принцесса ядовитых шипов была в ожидании моего ночного визита.  Голос разбил тишину незнакомым тембром. Из темноты вышел высокий мужчина. Статный. Одетый с иголочки с пронзительным взглядом.  – Профессор из Алфеи? – прыснула. – Это всего лишь фасад, – почти прошипел. – Я могу показать истинный облик, но вам он не придётся по нраву. – Тогда не стоило и являться, если лицом не вышли. Кто вы такой? Он прошёл и сел на свободный стул.  – Я раньше помогал лорду Даркару. Теперь я хочу помочь тебе. Парой месяцев позже. – Блум… возродила Домино?  Её золотую клетку сменили на спальную комнату материнского дома. Королевский конвой – на обученных стражей: следить и не давать делать лишнего, но не препятствовать светской жизни. Диаспро только начала оправляться от удара. Снова просматривать утреннюю почту. Решать вопросы загубленной репутации. И теперь удар, который она не могла стерпеть. Аристократка выбросила за окно всё, что попалось под руку. И даже драгоценный бриллиант. Он упал на траву и лежал там, сверкая также бесполезно, как и ее пущенный по ветру потенциал. И всё это одна рыжая девка. Рыжая дешёвка, запудрившая мозги Скаю глупой любовью! Любви нет, неужели он забыл? – И это то, как ты реагируешь на хорошие новости? Если бы мать не вошла так стремительно, Диаспро осталась бы сидеть на полу, бессмысленно вперив взгляд перед собой, пока служанки и стража боялись пошевелиться.  – Матушка, как давно вы знали? – Достаточно, чтобы посмаковать твоё очередное фиаско. Так я тебя воспитывала?  Мать ткнула её носом в самую отвратительную грязь, даже не прикоснувшись к ней.  – Нет, не так.  – Тогда чего ты меня позоришь? — алых губ коснулась ухмылка.  — Вы бы поступили также, будь вы на моём месте, матушка. И вообще, слуги, выметайтесь! — все разом вышли, и мир сузился до одной единственной небольшой комнаты, обитой красным бархатом. — Матушка, вы сами меня учили, что на войне за власть все средства хороши. Так где же я просчиталась!?  — Не оскорбляй меня таким домыслами, Диаспро. Я бы не оказалась на твоём месте. — Но что-то Эрендор выбрал не вас, а Самару… На белоснежной щеке бывшей кронпринцессы расцвел алый узор. Было время, когда она плакала. Когда она молила мать остановиться. Но не теперь. Пусть багровеет. Пусть цветут тёмно-синие хризантемы и фиолетовые ирисы — магия скрывала и не такое. В ней больше всё равно уже не не осталась места ни страху, ни боли.  — Упомяни ещё раз при мне имя этой дряни, и я обстригу твои золотые локоны себе на новый парик. Благодари Дракона, что твоего отца уже хранит земля. Ходи он ещё среди живых, и место мокрого от тебя не оставил. Недоразумение, а не наследница. Ты даже единственное, на что была годна, не сумела выполнить. — Я могу унаследовать твой титул!  — Ха! — новый удар алой влагой чувствуется на языке. — Ты должна была стать подстилкой под принца, а он бежал от тебя к безымянной девочнке. Эрендор не глупец. Когда он прознал, что Блум дочь Марион, тогда он решил, что поженит их. В ней течёт кровь Дракона, ты знаешь, что это значит иметь такую родословную!? — Значит вам стоило заиметь более ценных предков, что сказать? Я и без Огня Дракона могу занять твоё место, и я займу его. Займу. Может, Блум отняла у меня Ская, но престол Эраклиона и твоё место, твоё проклятое место во главе конгломерата, помяни моё слово, матушка, оно будет моё.  Если снисхождение можно было обратить в клинок, оно полоснуло бы Диаспро по груди и горлу с такой силы, что та в миг захлебнулась бы собственной кровью, так и не дожив до дня, когда её слово смогут помянуть. Королева драгоценных бриллиантов Эраклиона стояла над ней, верша самосуд. Позор и неудобство, сорванные планы и разочарование можно было искупить только кровью. Не зря же алый — любимый цвет некоронованной принцессы.  В обеденной позже. — Я убедила Эрендора тебя простить. Сказала, что ты обезумела от горя, что Скай, принц, которого тебе обещали с самого детства, выбрал другую и даже не нашёл момента объясниться с тобой. Он упирался, конечно, но я убедила, что это Валтор тебя обманул и ты, сама того не ведая, была под его чарами. Почему ты не ешь, Диаспро?  Через длинный стол лица матери была не рассмотреть. Бледная королева червивых яблок на троне из сверкающих бриллиантов. Паучиха, завязавшая петлю на горле правителя Эраклиона. Если и была женщина, способная обрушить власть действующего короля, то это была она. И Диаспро, подняв взгляд на неё не то в ужасе, но то с долей здравого опасения, видела только порез кровавых губ на мертвенной коже и зияющие чернью впадин глаз. Кусок в горло не лез. Теперь мне подыгрывать этим ничтожествам? Так мать хочет крутить Эрендором и Скаем, как ей заблагорассудиться, или она размякла и теперь хочет сама подстелиться под этого грязного старикашку и его безмозглого сына!? — И что от меня требуется? — Отправишься работать во дворец. Начнёшь с низов. Покажешь себя, Эрендор дарует прощение. — А потом? Когда в игру вступит твой гениальный план, и мы захватим власть на Эраклионе? Она повела бровью. Насмешка. И удивление. Будто что такого в том, чтобы подчиняться королям?  — Матушка! Вы сказали, что я должна стать королевой и не меньше! Что это было дело всей вашей жизни — посадить меня на престол, — чтобы теперь отдавать меня работать к ним в дом, как собачонку!? — Молчать! — бокал вина опрокинулся, но чёрная скатерть не помнит кровавых следов. — Ты выполнишь всё, что я скажу. И больше никакой самодеятельности. Ещё один промах, Диаспро, и уже я за тебя не заступлюсь. А что случиться с тобой, если я не скажу слова в твою защиту? Эрендор проглотит тебя. Молоденькую. Всё ещё хорошенькую.  — Замолчи! Хочешь продать меня, продавай уже, но прекрати проецировать на меня свои омерзительные желания!  И пока тиски не сомкнулись на запястьях и шее, пока воздух снова не покинул легкие, Диаспро вылетела из столовой. Путь сходит с ума в одиночестве. Пускай! Если Диаспро решила, что трон будет за ней, значит будет. Она отвоюет его. Даже у Блум, и будь проклято пламя Дракона. Выждет, найдет способ и воткнёт рыжей фее нож в самое горло. Для начала убраться бы из Кристального Дворца. Подальше! И навсегда. Приклонить голову и колено лучше, чем терпеть эти выходки, эти нападки. Когда Диаспро отнимет эраклионский престол, тогда стены дворца наконец-то окрасятся в алый.  Последняя ночь перед отбытием. Эрендор действительно так глуп, чтобы принять Диаспро назад? И Самара не видит подвоха? И Скай? И совет? Ах, да! Как Диаспро могла забыть про связи королевы шипов и взяток? Кто замолвил словечко за больную сердцем и головой дочь? Она запомнила всех пешек по именам, чтобы вырезать их методично. Если на члена совета есть компромат – Диаспро его уничтожит. Если кому-то дражайшая матерь бриллиантов платит камнями, сдаст королю с потрохами. Отшипнёт каждую ниточку связи между кристалльным дворцом и королевским двором Эраклиона. Изолирует мать и задавит. Ночь не спать, составляя в голове план, который нельзя доверить бумаге? Диаспро знала все 116 секретных ходов дома матушки и если не вдвое больше поворотов в катакомбах под королевским дворцом. Оставалось дело за малым! Воплотить самую страшную месть, но на сей раз не облажаться.  Диаспро не помнила, чтобы оставляя свечи зажёнными. Думать всегда хорошо удавалось только в темноте. Она огляделась. Снова мужской силуэт в углу комнаты. Валтор? Неужто вернулся из мертвых!? – Зачем ты явился? – Не знал, что принцесса ядовитых шипов была в ожидании моего ночного визита.  Голос разбил тишину незнакомым тембром. Из темноты вышел высокий мужчина. Статный. Одетый с иголочки с пронзительному взглядом.  – Профессор из Алфеи? – прыснула. – Это всего лишь фасад, – почти прошипел. – Я могу показать истинный облик, но вам он не придётся по нраву. – Тогда не стоило и являться, если лицом не вышли. Кто вы такой? Он прошёл и сел на свободный стул.  – Я раньше помогал лорду Даркару. Теперь я хочу помочь тебе.