Два развода и один слон.

- Быстрей давай, бегом, осталось 20 минут до закрытия! - Да не ори ты на меня, я и так тороплюсь. - Кто-нибудь, подберите мой ботинок, он свалился! - Я взял, шевелись уже, на месте наденешь. - А цветы? У кого цветы? - У меня! Ты что, слепой? - Замолчали все и прибавили скорость! Улица Сеула, остановившаяся на красном сигнале светофора, с нескрываемым удивлением наблюдала за толпой молодых мужчин и женщин, со всех ног бегущих в сторону администрации. Они подгоняли друг друга, кричали, махали руками, теряли обувь, цветы и сумки, постоянно хохотали и держались за руки. Создававшие впечатление группы, каким-то чудом сбежавшей из дурдома, эти люди, тем не менее, оставляли у всех прохожих ощущение какого-то странного, светлого счастья и обволакивающего сердце тепла. Особенно пара, бежавшая чуть впереди остальных: белокурая девушка с небольшим животиком и привлекательный темноволосый человек, не сводивший с неё глаз даже во время бега. Работники администрации их явно уже не ждали. Скоро конец их рабочего дня, все желающие давно пришли на регистрацию брака. Это в целом дело довольно серьёзное, на такие события не то что не опаздывают, а приходят заранее. Так что когда в двери ворвалась толпа людей, среди которых один молодой человек держал в руках букет с осыпающимися розами, один стоял без ботинка и одна девушка держала в руках чью-то обувь, работники администрации изрядно удивились. - Мы на регистрацию брака, - сообщил громко Юнги, поднимая вверх их с Ланой сомкнутые руки. - Кажется, мы всё же опоздали, - прошептала Лана, глядя на застывших сотрудников. - Может перенесём? - Рот закрой! - завопила толпа за её спиной. Спустя 10 минут, стоя в небольшом зале, где они подписывали нужные документы и подтверждали свои клятвы, а их свидетели, Юна и Сокджин, поставили свои подписи в бумагах, работница администрации, просматривая документы перед объявлением их мужем и женой, задавала будничные вопросы: - В брак вступаете по доброй воле и согласию, правильно? - Да, правильно, они оба согласны, - безапелляционно заявил стоящий за женихом и невестой Техён и все дружно закивали. - Хорошо. Это ваш первый брак? - Это их третий, - сообщил Намджун и толпа снова подтвердила это кивками. - Предыдущие разводы полностью узаконены? У бывших жён и мужей нет претензий и разногласий? - Они все тут, - сообщил Хоби под всеобщее кивание. - К… кто тут? - не поняла работница администрации. - Бывшие мужья и жёны, - подсказал Чимин. - Ааа… Эм… Хмм… А кто из вас, простите? - А, так это они же! - Чонгук радостно хлопнул Рыбку и Юна по плечам, улыбаясь во все 32 зуба. - Где? - по-прежнему не понимала сотрудница. - Да господи боже ты мой! - не выдержал Джин, протискиваясь вперёд. - Жених и невеста женятся друг на друге в третий раз. Хобби у их такое, понимаете? Кто-то крючком вяжет, кто-то цветы выращивает, а эти женятся. Но мы провели с ними разъяснительные беседы и гарантируем вам, что это в последний раз. - П… понятно… - Если что, претензий к своим предыдущим двум бракам мы не имеем, - сообщил Юнги, еле сдерживая смех. - Простите, пожалуйста, а можно вас попросить ускорить наступление нашего счастья? А то у меня мочевой пузырь сейчас лопнет, - сообщила Рыбка нежно и доверчиво. Грохот смеха оглушил весь этаж, сотрясая окна и стены. Работница администрации, не выходя из ступора, быстро подготовила им необходимые документы и приложила максимум усилий, чтобы избавиться от этой странной группы людей, приходивших жениться с такой же частотой, как на осмотр к доктору. Когда чуть позднее, сидя в небольшом уютном ресторанчике, все с жадностью поглощали обед в честь третьего брака Юнги и Ланы, Чимин внезапно спохватился: - Слушайте, а кольца-то? Где кольца? - Вот блин! Я так и знал, что что-то забуду. Реально, мы же так и не купили кольца, - растерялся и расстроился Юнги. - Зато вы ребёнка сделали. Это посильнее колец будет, - заявил Чонгук, обнимая Техёна. - Так-то да, но ребёнка на палец не намотаешь, - сообщила Юна. - Вы все без меня повымираете, идиоты, - сообщил внезапно Сокджин, толкая в бок улыбающегося Намджуна. - Вытаскивай, любимый. Я знал, что мы правильно с тобой всё просчитали. Небольшая коробочка из красного бархата легла на белую скатерть стола. Юнги протянул к ней руку и открыл, поворачивая к себе и жене. Оттуда на них смотрели два красивых кольца, в которых основа из белого золота искрилась витиеватым рисунком из жёлтого золота, напоминавшим переплетение множества знаков бесконечности. А на внутренней стороне обоих колец было написано “Я фиолетовлю тебя”. - Что это? - прошептала Рыбка, чувствуя, как глаза наполняются слезами. - Это ваши кольца, - сказал Джин, улыбаясь и беря в свою руку маленькую прохладную ладошку подруги. - Я попросил Намджуна спереть из квартиры Юнги кольца после первых двух браков. Твоё первое кольцо он итак давно забрал. А второе ты мне сама отдала. Когда вы начали лихорадочно готовиться к третьему браку, всё забывая и путая, я понял, что о кольцах вспомните в последнюю очередь. И нам с Джуном пришла в голову отличная идея, - Джин обернулся на мужа, улыбаясь. - Мы подумали, что было бы здорово переплавить первые ваши кольца и сделать из них что-то совершенно новое. Новое начало. Символ нового этапа. Ну и отдали кольца ювелиру. - закончил рассказ Намджун. - А Тэ и я предложили добавить гравировку с вашей любимой фразой, - добавил Чонгук. - Короче говоря, это наш вам подарок, - сказал Хоби. - Потому что мы все чувствуем, что на этот раз у вас точно получится. - И нам очень хотелось, чтобы с вами всегда был какой-то значимый символ, который будет напоминать не только о ваших чувствах и пройденном пути, но и о том, что у вас есть мы, ваша вторая семья. И мы всегда рядом, - добавил Чимин. - Друзья… - прошептала Лана, не сдерживая слёз и рассматривая кольцо, которое муж уже надел ей на палец. - Вы и есть наша семья. - Не вторая, не первая. А единственная и самая настоящая, - согласился Юнги, наблюдая за тем, как его кольцо занимает своё законное место на безымянном пальце. *** - Тебе вкусно? - спросил Юнги, улыбаясь и ставя подбородок на руку. Рыбка радостно покивала, жуя кусок самого странного в мире бутерброда, состоящего из бананового хлеба, красной рыбы и консервированных ананасов. Часы показывали три ночи - привычное время для ежедневных “тёмных перекусов” как называл их Юнги. Пищевые пристрастия Рыбки поражали его с каждым разом всё больше. Пару дней назад у них случилась ветчина с джемом из киви. За день до этого - арбуз с хлебом и горчицей. А ещё перед этим была медовая дыня вприкуску с жареным осьминогом. Заканчивался седьмой месяц беременности. Его жена, кругленькая и смешная, похожая на самый милый в мире помпон, становилась с каждым днём всё нежнее и очаровательней. Она светилась изнутри, постоянно улыбалась, была невероятно тактильной и чувствительной. Юнги не мог отвести глаз от её чуть округлившихся щёчек и уже довольно крупного животика, обтянутого его футболками и рубашками, потому что в свою одежду она давно не влезала. До пятого месяца беременность протекала довольно хорошо: минимум токсикоза, небольшая сонливость, лёгкая усталость. В целом, ничего критического. Но с шестого месяца их по полной программе накрыли странности, которые веселили и самого Юнги и всю их стаю особой экзотикой: Рыбка мало того, что любила странные сочетания еды, она ещё и ходила в садик их внутреннего двора нюхать клён, ездила в магазин обуви щупать кожаные сапоги и время от времени требовала вместо конфет разные деревянные палочки, чтобы пожевать. Потому что, видите ли, у них “интересный привкус”. Друзья поражались, как Юнги выдерживает все эти закидоны, а он, как ни странно, их просто обожал. Все эти милые странности, дававшие ему возможность хоть чем-то помочь той, что вынашивала под сердцем их ребёнка, умиляли его невероятно. И он раз за разом подрывался посреди ночи и бежал в магазин за нужными продуктами, улыбаясь всю дорогу как идиот и представляя себе как его жена, одёрнув задравшуюся на животе фтболку, вскарабкается на барный стул у кухонного островка и будет блаженно щурится, поедая очередную гадость, сделанную под её запрос его руками. В такие моменты Юнги чувствовал себя особенно счастливым человеком. Это, конечно, если не считать тех минут, когда его дочь приветственно толкалась ему в руку, когда он гладил драгоценный живот. - Что будем делать, когда доешь? Пойдём нюхать? - спросил Юнги и протянул руку, чтобы погладить порозовевшие щёчки напротив. - Угу, - согласно кивнула его жена и блаженно закрыла глаза, складывая руки на животе. Вдруг Рыбка резко стала серьёзной, нахмурила носик и взглянула на Юнги виновато, будто нашкодивший ребёнок: - Ты идеальный муж, Юнн-и. И станешь идеальным отцом. Но я правда не понимаю, как ты меня терпишь уже два месяца. Я сама себя с трудом терплю с этими гормональными закидонами. Но твоей выдержке спортсмены позавидуют! - Я тебя не терплю. Я тебя люблю. Это очень большая разница. - Рыбка улыбается, берёт его за руку и целует ладонь. Юнги обходит кухонный островок и подходит к своей жене. Тёплая, разнеженная, она обхватывает живот самым ранящим сердце движением - будто защищает руками своё ещё нерождённое дитя. Юнги осторожно пристраивает ладонь между её руками и замирает. Проходит буквально пара секунд и в его ладонь ударяется крохотная нетерпеливая ножка. Сердце снова замирает на секунду, а потом взрывается мириадой бабочек, заполняющих Юнги изнутри с головы до пят. - Принцесса моя, папа сделает для тебя всё, что ты пожелаешь. Только попроси через маму, - Юнги наклоняется вниз и целует живот в том месте, где только что толкалась ножка. - И скажи ей, чтобы не считала себя странной. Она не странная, а самая лучшая. Нам с тобой с ней очень повезло. Рыбка замирает на секунду, обхватывает лицо Юнги ладонями и притягивает к себе. Губы соприкасаются с губами нежно, трепетно аккуратно. Это не поцелуй страсти и похоти - это поцелуй любви и благодарности друг другу. Нежный и чувственный, он тянется долго, томно, разливая тепло по телам обоих, давая ощущение единения и счастья. Когда дыхание чуть сбивается и воздуха начинает не хватать, Юнги придвигается чуть ближе и переходит к оголённой ключице, оставляя на ней дорожку из невесомых поцелуев. А потом, словно возвращая их в реальность, легко хлопает жену по попе, подгоняя: - Давай, надевай штаны и пошли. Клён сам себя не понюхает. *** - Немедленно займись со мной сексом! Юнги вздрагивает и роняет ручку на стол. В дверном проёме рабочего кабинета стоит его жена, поддерживая одной рукой большой живот. У неё решительное лицо. Наверное, именно с таким лицом люди бросаются на баррикады во время погромов и восстаний. - Любимая, я не против, конечно, но несколько в шоке от формулировки предложения, - хмыкает Юнги, поднимаясь и идя к ней. - Видишь это? - спрашивает Лана, показывая на живот. - Это твоя дочь. По срокам, она должна была родится почти две недели тому назад. Но ей во мне слишком хорошо. И в этом она пошла в отца. - Дочка, не слушай маму, - смеётся Юнги, обхватывая живот с двух сторон, будто прикрывая дочери уши. - Так вот! Поскольку это твой ребёнок и ты причина моей беременности, твой священный долг приложить усилия, чтобы выкурить её оттуда! - Рыбка, но доктор сказал, что есть другие методы. Прогулки, немного алкоголя, поесть острое. Я не против секса, даже наоборот, но тебе же тяжело. - Я гуляла почти 3 часа. Потом пришла домой и съела острый рамён, запив его двумя бокалами шампанского. Потом заснула на диване в гостиной и с тех пор у меня отваливается позвоночник. Ноль эффекта, понимаешь? НОЛЬ! Юнги откровенно хохочет, прижимая Рыбку к себе и вглядываясь в её огорчённое лицо. Губы чуть распухли, щёки розовые и мягкие, на голове - смешной растрепанный хвостик. Она вся такая милая и уютная, что у Юнги моментально начинает ныть сердце. - Юнги, ну пожалуйста! Я не могу больше. Ещё пару дней и у меня позвоночник в трусы осыпется, - скулит Лана ему в плечо. - Я тоже тебя хочу, любимая, - хмыкает Юнги. - Поехали домой. Странное чувство - заниматься любовью с женщиной, носящей в себе твоего ребёнка. Оно не противное, не отталкивающее, оно будто возрождает в тебе какие-то древние инстинкты, приносящие непонятную внутреннюю гордость и удовлетворение. Беременная женщина - сплошной чувствительный нерв. Любое прикосновение дарит ей бурю эмоций, распаляет в мгновение, приносит новые ощущения. И Юнги знает это. И пользуется каждый раз, когда представляется такая возможность. Лана лежит на боку, прижатая спиной к Юнги, и мурлычет от удовольствия. Он гладит её спину и бёдра, покрывает поцелуями шею и плечи, мягко входит, совершая движения аккуратно и плавно, чтобы не навредить ребёнку. Атмосфера вокруг настолько томная, густая, возбуждающая, что кажется, будто воздух вокруг можно резать на куски. Лана стонет и чуть подаётся бёдрами назад, показывая, что хочет быстрее. Едва Юнги набирает темп, как видит, что ребёнок в её животе начинает пританцовывать и улыбается: дочке нравится, когда маме действительно хорошо. Юнги так любит их обеих, что это чувство иногда приносит с собой боль. Боль из-за страха потерять, боль из-за страха навредить. Наверное, так и должно быть, когда человек для тебя действительно важен. И даже сейчас, занимаясь любовью с той, с которой они так непросто переживали новость о второй беременности, борясь со страхами после потери первого ребёнка, он всё равно не мог отделаться от этого коктейля чувств: гремучей смеси из огромной любви и страха. Хосок как-то сказал ему, что это и есть семья - бояться за кого-то другого больше, чем за себя. И Юнги впитывал эти ощущения, растворяя их в себе, чувствуя себя кем-то большим, чем он был ещё совсем недавно: мужем, отцом. Когда оба насытились, получив долгожданное удовольствие, Юнги накрыл уснувшую Рыбку одеялом и прижал к себе посильнее. Надо будет завтра отвезти её к врачу ещё раз. Она уже переходила все возможные сроки и Юнги это начинает сильно беспокоить. Планируя следующий день, сон наваливается на него своим мягким покровом, утаскивая с собой под мерное сопение жены и уютное шевеление ребенка в утробе. - Юнн-и, просыпайся, - голос над ухом звучит будто издалека и Юнги чувствует, что его трясут за плечо. - Да-да, я сейчас, - отвечает он автоматически. - МИН ЮНГИ! А НУ БЫСТРО ВСТАВАЙ! - А? Что? Да, я встал. - Юнги вскакивает, принимая вертикальное положение, и упирается глазами в лицо Ланы. - У меня воды отошли. Пора, - отвечает она на безмолвный вопрос и улыбается. *** Гулкие шаги раздаются эхом по больничному коридору. Юнги не может стоять, не может сидеть, не может больше ждать. Час назад Лану увезли в операционную. Он готовились к совместным родам, но врач, посмотрев динамику схваток, констатировал, что Рыбка сама не родит и требуется вмешательство. У ребёнка падали жизненные показатели, что накладывало отпечаток беспокойства на лица врачей и вселяло в сердце Юнги какой-то дикий страх. И вот уже час он ходил туда-сюда по коридору, не находя себе места и не понимая, чем помочь своим девочкам. - Юн, я тебя очень прошу, посиди хоть немного. У меня от твоего мельтешения уже голова болит, - простонал Джин, примчавшийся с Намджуном в больницу после первого же звонка. - Юнги, правда, посиди хоть немного. Доктор же сказал, что операция может быть не быстрой, - подтвердил Хоби, подходя к другу и кладя руку на его плечо. Юнги оглянулся на ряд диванов и кресел, сейчас полностью занятых его друзьями, и видел в их глазах отражение того, что испытывал сам: страх, беспокойство, чувство беспомощности. “Если бы я был тут один, уже сошёл бы с ума” - пронеслось в голове у Мина и, вздохнув, он последовал совету друзей, занимая небольшое пространство на диване между Техёном и Наён. Сколько времени они так сидели, переговариваясь друг с другом и подбадривая самих себя разными предположениями, Юнги не знал. Ему казалось, что время тянется неимоверно медленно. Что он мысленно умирает в этом коридоре уже с добрые сутки. Когда они приехали в больницу и Лану определили в палату, Юн был полностью морально готов к тому, что они тут надолго. Врач предупреждал их, что после полученных его женой травм, роды будут занятием непростым и небыстрым. И что поддержка Юнги в этом может сыграть ключевую роль. И он готовился к этой поддержке, прочитал массу книг, ходил на курсы, чтобы быть рядом и стать хоть чем-то полезным. Но сейчас, когда всё повернулось совсем не так, как они ожидали, всё, что мог делать Юнги - это сидеть в коридоре в окружении друзей, проговаривать какие-то ничего не значащие слова и медленно сгорать во внутреннем аду из страхов и ожидания. В очередной раз он с горечью подумал о том, что, будь он хирургом как мечтал, сейчас договорился бы и присутствовал в операционной. Никто из них, поглощённых своими разговорами и мыслями, не заметил того момента, когда доктор, проводивший кесарево, подошёл к ним с другого конца коридора. Едва услышав приблизившиеся шаги, все вздрогнули вскочили на ноги. - Господин Мин, поздравляю вас, вы стали отцом. Замечательная девочка, 51 сантиметр, 3270 грамм. Крупненькая и совершенно здоровая. Госпожа Мин также чувствует хорошо. - Когда я смогу их увидеть? - Юнги слышал, как дрожит его голос и чувствовал, как дрожат руки. - Где-то через 40-60 минут. Мы закончим процедуры, перевезём вашу супругу в палату и пригласим вас. Пока вы можете посидеть в зале ожидания этажом ниже. Дверь в палату скрипнула и Юнги тихо подошёл к кровати, на которой, прикрыв глаза, лежала Рыбка. Он почему-то ожидал увидеть бледное измождённое лицо, но его встретили всё те же розовые щёчки, ещё не утратившие своей беременной припухлости. В прозрачной пластиковой люльке, придвинутой к кровати, маленьким курносым носиком сопела их новорожденная дочь. Юнги не сразу понял, что плачет. Разглядывая крошечное личико и выглядывающую из одеяла ручку их ребёнка, он чувствовал, как грудь наполняется жаром, вбирая в себя всю возможную нежность мира. Прав был Чимин, сказавший, что дочери вьют из отцов верёвки. Он свою дочь видит впервые, но уже уверен на все сто процентов: она будет вертеть им, как захочет. И пусть вертит. Путь вообще делает всё, что захочет. Его маленькая, любимая, замечательная Кнопка. - Юнн-и, не плачь. Всё же хорошо, - услышал он шёпот и мгновенно подскочил к кровати с женой. - Спасибо тебе, спасибо! Она такая невероятная! - Юнги целует щёки, руки, губы, всё, до чего может дотянутся. - Как ты? - Неплохо. Доктор сказал, что всё прошло очень хорошо. Гораздо лучше, чем могло бы. Новых повреждений у меня нет, заживать всё должно быстро. И Кнопка совершенно здорова. - Вы бы ей уже наконец имя придумали, горе-родители, - раздался за спиной у Юнги голос Сокджина. - Кто вас сюда всей толпой впустил, ироды? - простонал Юнги, рассматривая 8 пар любопытных глаз. - Чонгукк-и и его юридическое давление на клинику, - радостно сообщил Техён, протягивая вперёд руки с огромным букетом и охапкой розовых шаров. - Добро пожаловать в этот мир, принцесса, - прошептал из-за спин друзей Хоби, разглядывая младенца. - Мы - твоя семья, - добавил Намджун, улыбаясь и лучась ямочками на щеках. - Долбанутая, но очень интересная, - добавил Чонгук, разглядывая сопящий свёрток. Спустя полчаса, когда все поздравления были сказаны, слёзы умиления пролиты, а присутствующие убедились, что матери и ребёнку ничего не угрожает, малышка оказалась в цепких руках жаждущих её подержать. Юнги и Лана, получившие такую возможность всего по минуте каждый, сейчас, лёжа бок о бок на больничной кровати, с умилением наблюдали за тем, как друзья аккуратно передают друг другу свёрток с новорождённой. А она, казалось, будто знала, что это действительно её семья, любящие дяди и тёти, так что даже не думала просыпаться, кочуя из одних объятий в другие. - Копия Юнги! - заявляет Сокджин, заглядывая под детскую шапочку. - Ко-пи-я. - Да ну! Какая копия, хён? Посмотри, губы один в один как у Рыбки, - не соглашается Чимин, всматриваясь в лицо малышки, сладко сопящей на руках у Чонгука. - А по-моему, она очень похожа на маму Юнги, - заявляет Юна, вытягивая шею, чтобы лучше видеть крошечные черты лица. - Скажешь тоже! Как по мне, она вообще на меня похожа, - сообщает Тэхён, нависая над девочкой из-за плеча Чона. - Кем она вырастет с такой толпой “гениальных” дядь и тёть, вообще непонятно, - констатирует Юнги, у которого от улыбки уже болят щёки. - Она вырастет самой любимой в мире девочкой, Юнн-и, - отвечает с улыбкой Рыбка, кладя голову на плечо мужа. *** - Кабачок обезврежен и сопит в своей кроватке, - сообщает Юнги, заходя в спальню и на ходу стягивая с себя футболку. - Готовься к отдаче супружеского долга, любимая жена. - Я готова, любимый муж, - оповещает Рыбка с улыбкой, откидывая в сторону одеяло, под которым оказывается полностью обнажённое, желанное тело. Юнги замирает на секунду и жадно разглядывает представшую перед ним картину. Стройные ноги, полная грудь, бархатистая кожа - это всё его, это всё он может ласкать до утра, до головокружения и изнеможения, столько, сколько пожелает. Штаны летят в сторону так стремительно, что никто не успевает понять, куда они упали. Свет в комнате гаснет и полумрак, освещаемый только экраном видеоняни, выхватывает из темноты спальни отрывистые движения рук и бёдер. Юнги впивается губами в кожу на шее жены так жадно, будто не мог этого делать по меньшей мере несколько лет, и моментально получает ответный стон. Его руки, живя собственной жизнью, очеривали ставшие округлыми бёдра, гладкие ноги, мягкий животик, спускаясь всё ниже к центру удовольствия. Лана же, мягко и аккуратно, гладит его спину и мускулистую грудь, целует ставшую чуть влажной шею, тянет волосы на затылке. Они любят друг друга, чувственно, трепетно, долго, наслаждаясь каждой минутой, стремясь подарить друг другу наибольшее наслаждение. С тех пор, как Юнги и Лана стали родителями, в их отношениях окончательно сложился какой-то пазл. Их дочка, которую они назвали Нари, а дома звали просто Кнопкой, будто дополнила чем-то невидимым их мир, делая его цельным и завершённым. С её приходом, на задний план отошли многие страхи и недопонимания, встали на свои места цели и планы, будущее стало иметь более чёткие очертания. Маленький улыбчивый комочек счастья, открывший им самих себя с новой, до этого неизвестной стороны. И Юн и Рыбка эту новою сторону себя очень любили. Оставив с ними всю, как говорила Лана, “здоровую придурь”, она принесла в их отношения зрелость, большее уважение и трепет. И этот трепет наложил отпечаток не только на обычные взаимодействия друг с другом в быту, но и на отношение друг к другу в постели: их страсть, которая так никуда и не ушла, видоизменилась, превратившись в волны нежности, в которой они топили друг друга при первой же возможности, выражая любовь с какой-то новой силой и отдачей. Сегодняшняя ночь не стала исключением. Будто заново изучая свои тела, все точки, способные доставить максимальное удовольствие, они шепчут друг другу слова любви, медленно и аккуратно приближаясь к самому пику удовольствия. Комната наполняется жаром их чувств, томными стонами и хрипом прирывистого дыхания. На экране видеоняни чуть мигает зелёный огонёк, оповещающий о том, что предмет наблюдений изволил зашевелиться. Кнопка чуть повозилась в кроватке, немного меняя позу для сна, открывая бдительному оку гаджета лучший обзор. В дальнем углу кроватки, прижавшись к весёлому розовому бортику, сидит нелепый фиолетовый слон с непропорционально большими ушами и чуть кривоватым хоботом. И улыбается в экран своей загадочной, но такой счастливой улыбкой. КОНЕЦ