Два развода и один слон.

- Ну что, как у вас дела? А что с проектом твоим? А с обмороками - они ещё есть? Ты до врача-то дошла, идиотина?! Меня от вас инфаркт хватит, я умру не дожив до 40 и оставлю Джуна вдовцом! - Джин бушевал на всю фуршетную зону, постепенно заполнявшуюся людьми, пугливо оглядывавшимися на шум из угла помещения. - Джинни, убавь звук! Я всё сейчас расскажу, - зашипела в ответ Лана, сдерживая улыбку. Она без остановки следила глазами за Юнги, который, нетерпеливо и нервно одёргивая свой пиджак, метался из конца в конец, уточняя последние детали и лично перепроверяя готовность его клиники к открытию. Она ни разу не видела, чтобы он так нервничал, открывая новый филиал или подписывая сверх выгодный контракт. Пожалуй, только когда делал ей предложение, метался по маленькой комнатушке общежития также неистово, выпучивая ошалевшие от напряжения глаза. Господин Мин, её господин Мин, наконец-то осуществлял свою мечту: мечту лечить людей. Когда она узнала про фонд и идею клиники, визжала от восторга, прыгая по его апартаментам, как сумасшедшая коза. И пообещала расписать детский этаж красивыми сказочными картинами. А ещё придумать логотип. И подобрать цвета стен. Лана как могла вкладывалась в эту идею, значившую для Юнги так много, отдавая всю себя и пытаясь быть поддержкой. Он принимал эту поддержку как-то по-особенному, трепетно, благодарно, делясь с ней своими мыслями и планами, страхами и надеждами. Со временем (Лана и сама не поняла как) этот проект стал неотъемлемой частью её жизни, чем-то очень важным и желанным. Всё же Юнги, когда действительно горел чем-то и чего-то хотел, добивался этого. Что в бизнесе. Что с фондом. Что с ней, Ланой. Юнги взглянул на неё и поднял наверх брови: ну что, я хорошо выгляжу? Хорошо, подтвердила Лана, кивая и улыбаясь. Он огляделся вокруг, уточняя: а как тебе фуршет и планирование? Отлично, Юнги, просто отлично, похвалила Лана, склоняя голову набок и поднимая вверх два больших пальца. Юнги закатил глаза и глубоко вздохнул, как бы говоря, что весь на нервах и устал. Лана, дождавшись, когда его взгляд вернётся к ней, высунула язык и подмигнула. Мин тут же высунул свой в ответ и улыбнулся, наконец-то немного расслабляясь. Маленький диалог на огромном расстоянии, но такой нужный им обоим. - Прекрати пялится на него, он занят, и поговори со мной! Дай уже этим ненормальным спокойно носится с их организацией. Сама посмотри: вон Чонгук в углу с кем-то ругается, Хосок у стойки ресепшена второй раз пытается в обморок грохнуться, Чимин от Юнги не отходит, а Намджун истуканом встречает гостей. Они в своей тёплой истеричной компании. - Техён нетерпеливо шептал ей на ухо и, под всеобщий хохот от этих слов, переминался с ноги на ногу. - Ладно, ладно, - смеялась Лана, глядя на взбудораженные лица своих друзей, которых она так любила. Её семья, вторая семья, источник её счастья. - У нас всё идёт своим чередом. Визиты к семейному психологу мы решили закончить. Подумали, что настало время личной терапии, если она нам понадобится. А с остальным пора справляться самостоятельно. - И как, всё хорошо? - нервно дёрнулась вперёд Наён, обеспокоено беря Лану за руку. - Да, - ответила она, улыбаясь. - Мы правда научились понимать друг друга. Слушать, обсуждать, разговаривать. Разобрались в своих обидах и ошибках. Думаю, мы оба достаточно изменились, чтобы попробовать построить всё с нуля. - Иными словами, вы вернулись друг к другу? - уточнила Юна. - Нет, мы именно начали заново. Ухаживания, свидания, конфетно-букетный период, долгие разговоры вечерами и по телефону. Мы с ним делаем всё то, чего не делали, когда познакомились - изучаем друг друга, понимаем, слушаем. То, чего нам не хватало все эти годы. Находим проблемы и тут же чиним их, не откладывая в долгий ящик. - А что за проблемы-то? Вы поняли, почему до этого не получилось? - спросил Джин, делая глоток вина из своего бокала. - Да всё, собственно, очень просто. Мы не умели разговаривать друг с другом. Слишком оберегали. Нам казалось, что если поделимся своим недовольством, сомнением, обидами, то пораним любимого человека. Так получилось, что мы годами изучали, что каждому из нас нравится, но никому даже в голову не пришло узнать, что каждого из нас раздражает или обижает. Потом к этому прибавилась боль от потери ребёнка, переросшая во взаимные обвинения. А позднее - неумение помочь друг другу, когда оба нуждались в помощи. Ничего сверхъестественного. - Лана пожала плечами, снова встречаясь взглядом с Юнги, который разговаривал о чём-то со своим врачом мистером Ли, согласившимся возглавлять клинику. - А сейчас? Вы съехались? - прошептал Техён, внимательно вслушиваясь в каждое слово. - Пока нет, - улыбнулась Лана. - Он пока не предлагает, а я не стремлюсь. Пусть всё идёт своим чередом. Мне кажется, что мы впервые за эти 10 лет наконец-то оба понимаем, что такое быть вместе. И я не хочу терять этот волшебный период как бы начала наших отношений. Хотя, в общем-то, наверное готова попробовать снова жить вместе. - Ты его любишь, Рыбка? - спросил Джин, умиляясь от рассказа. - Да, - ответила Лана тихо, просто и так искренне, что сомнений не оставалось. - Но мы пока не признавались друг другу, так что тсссс, - она прижала палец к губам, заговорчески прищурив глаза. Все, стоящие за столиком, радостно заворковали, бросая на Юнги хитрые взгляды. Тот, заметив это, мгновенно смутился, ничего не понимая и начиная одёргивать на себе идеально сидящий пиджак. - А с обмороками что? Сколько их было? - Джин снова встрепенулся, поднимая волнующую всех тему. - Три. Их было три. Третий - вчера утром. Я отрубилась прямо во время поцелуя, перепугала Юнги до смерти. Он пригрозил мне, что завтра потащит по врачам, хотя я уверена, что это обычное переутомление. - Снова взвалила на себя кучу проектов? - недовольно фыркнул Техён, скрывая раздражение на неосмотрительность подруги и беспокойство за её здоровье под ехидной улыбкой. - Ага. Не волнуйтесь, суровый бизнесмен Мин Юнги уже всыпал мне по первое число. Но сами знаете, это были такие проекты! Такое выпадает раз в 30 лет и я просто… - … не могла от их отказаться, - закончили на Лану хором, улыбаясь. - Ну да. Именно так. Короче говоря, пять месяцев сна по три часа не могли не сказаться на здоровье. Но чтобы всех успокоить, я пройду врачей, пропью витамины и вернусь в нормальный режим жизни. - Ты уверена, что всё хорошо? - Наён по-прежнему беспокоилась, всматриваясь в бледную кожу подруги и заметную синеву, залёгшую под уставшими глазами. - Да, уверена! Люди всё приходили и приходили, перед центральным входом в клинику водрузили красную ленту и поставили столик с ножницами для перерезания и красивой табличкой, которую планировалось торжественно повесить у входа. Репортёры облепили здание, ожидая начала торжественной части и возможности попасть внутрь, на фуршет, где наверняка будет присутствовать немало знаменитостей, дружных с господином Мином. День набрал обороты, Юнги постепенно расслаблялся, отпуская ситуация и начиная получать от неё ощутимое удовольствие. Глядя на эти стены, на то, как клиника наполняется жизнью, на то, как с заднего входа выгружают последнее оборудование, он чувствовал себя абсолютно счастливым. Тёплый, полный поддержки и восхищения взгляд Рыбки, её тонкие прохладные пальчики, то и дело случайно касавшиеся его руки, только добавляли уверенности в себя и ощущения бесконечного, разливающегося внутри удовлетворения. Он ещё обязательно скажет им всем, как благодарен за то, что разделили с ним такое важное событие: своей любимой женщине, самым лучшим в мире друзьям, доктору Ли и нескольким очень известным людям, решившим стать долгосрочными благотворителями его фонда. - Юнги, всё готово. Думаю, лучше это сделать прямо сейчас, пока всё не закрутилось. - доктор Ли подошёл к нему, мягко приобнимая за плечи. - Да, хорошо, я сейчас позову её. Единственное, что беспокоило Юнги последний месяц - это обмороки Ланы. Внезапные, до жути пугающие, они вводили его в настоящий ступор и холодили кровь от страха за самого любимого, самого важного, самого драгоценного в жизни человека. Ему до дрожи в коленях хотелось знать, что с ней, понять, чем он может помочь и немедленно поднять на ноги всех и вся, чтобы эту помощь оказать. Но его Рыбка, загруженная проектами и как всегда упрямая, спихивала всё на недосып и усталость. Юнги и сам думал так первые разы, пока вчера она не упала в обморок во время их поцелуя. От удара о гранитный пол и вероятных сильных повреждений её спасла только быстрая реакция Юнги и то, что он итак практически держал её в руках. Едва Рыбка пришла в себя, он позвонил доктору Ли и попросил того об услуге - быстро осмотреть её, чтобы понять, к каким врачам идти дальше. - Рыбка, - подкрался к ней Юн и обнял со спины, говоря тихо на самое ухо. - Нам нужно отойти к доктору Ли. - Доктор, я могу вам чем-то помочь? - спросила она с улыбкой, едва подойдя к врачу с добрым, чутким лицом. - Это я хочу вам помочь, моя дорогая, - ответил он, улыбаясь одними глазами. - Пойдёмте-ка быстренько на осмотр. Я вас лечил много лет, анамнез знаю. Сейчас посмотрю и скажу к какому врачу нужно идти, чтобы всё точно было хорошо, - доктор ворковал, тянул растерявшуюся Рыбку за рукав в сторону лестницы на второй этаж, а сама Рыбка, зло сверкая глазами, смотрела на улыбающегося Юнги. Ему потом точно попадёт за своеволие, подумал он как-то-радостно, сквозь непроходящую на фоне тревогу. Юнги иногда и сейчас не мог поверить в то, что Рыбка - это его реальность. Не прошлое, не смутное будущее, а ежедневное настоящее, наполнявшее жизнь смыслом, делающее его цельным человеком. Когда он дал согласие развестись второй раз, поставил ей одно-единственное условие: пойти к семейному психологу и дать друг другу последний шанс. Юнги не знал, отчего был в большем шоке: от того, что сумел это произнести, или от того, что она сразу же согласилась, даже не раздумывая. Но в тот момент он осознал как никогда ясно, что её чувства не прошли. И что шанс у них есть. Первые визиты к психологу были очень сложными: полные слёз, взаимных обвинений, накопленных недопониманий, они приносили боль, вскрывая застарелые нарывы и выпуская наружу давно, так тщательно хранимых демонов. Им понадобилось шесть визитов, чтобы понять, что все ошибки, совершённые ими в совместной жизни, возможно исправить. Что они оба виноваты в том, что произошло, но при этом эту вину готовы отпустить. Что, несмотря на трагедию, разделившую их жизнь на “до” и “после” они всё ещё видят совместное будущее вместе. После первого месяца сеансов, Рыбка согласилась пойти с ним на свидание. И на этом свидании сказала, что не хочет ничего возвращать. Когда она это произносила, Юнги чуть не умер прямо там, на месте, пока сквозь шум в ушах не расслышал, что она вместо этого хочет начать всё полностью заново, будто они только начинают встречаться. И Юнги согласился, конечно же. Он не думал, что ухаживать за собственной дважды бывшей женой может быть так приятно и волнительно. Дарить цветы, гулять за руку по парку, видя розовый румянец на щеках. Обнимать и украдкой срывать поцелуй с пухлых, чуть прохладных губ. Бесконечно разговаривать обо всём на свете, узнавая друг друга заново. И, наконец, выезжать в театры и дорогие рестораны, приезжая после в одну из двух квартир и наконец-то занимаясь друг с другом любовью, снова и снова, до самого утра. Юнги никак не мог понять, почему он не ухаживал за ней, когда они только познакомились? Да, он был студентом, не самым обеспеченным, но всё же не бедствующим. И у него была масса возможностей точно также дарить ей милые букетики и водить за руку по паркам. Но он, наверное, так боялся, что она уплывёт у него из рук, исчезнет куда-то, что просто перескочил этот важный и такой драгоценный период, стремясь как можно быстрее убедится, что Рыбка будет рядом с ним всю его жизнь. Чем заканчиваются все эти его единоличные решения, принятые им эгоистично, без единого уточнения мнения самой Рыбки, он теперь знал слишком хорошо. И повторяться точно не хотел. Обнимая свою любимую ночами, вдыхая её запах, он думал о том, что не ценил её присутствие рядом так сильно все 10 лет их знакомства. Но теперь так отчётливо осознавал свою удачу от встречи с этой замечательной девушкой и от того, что небеса позволили ему испытывать такую сильную любовь, что искренне старался работать над собой, постепенно меняясь и сбрасывая старые корки и убеждения. Сейчас он был на пороге обретения себя. Мин узнавал себя нового, при помощи Ланы и друзей, учился доверять своим чувствам и инстинктам, создавал вокруг себя свой собственный мир, в котором его мечты могли обрести реальную жизнь. Иногда эти изменения давались трудно, но Юнги точно знал, что оно того стоит. И стены его клиники, такой торжественной и многолюдной сегодня, это только подтверждали. Водоворот событий закрутил Юна в своей воронке. Лица мелькали одно за одним, рука уже ныла от рукопожатий, голова начинала болеть от десятка задач, которые ему необходимо было согласовать за сегодняшний день. Каждому из друзей нашлась своя роль в этом важном мероприятии и они отдавались им полностью, выполняя свои роли на совесть и пытаясь быть для Юнги опорой и поддержкой. Сообщение от доктора Ли, пришедшее ему на телефон, какое-то время оставалось непрочитанным. Не потому, что Юнги не думал о Рыбке, как раз наоборот. А потому, что отдал вечно трезвонящий по деловым вопросам телефон Намджуну, попросив того взять на себя временные обязанности его секретаря и оказать помощь. Джун, говоривший добрых 15 минут с одним из акционеров, прочитал сообщение, но подходить к Юнги сразу побоялся. Он показал сообщение Джину и Чонгуку, те мгновенно пересказали его Техёну и Хоби, которые, в свою очередь, тут же оповестили Чимина, Юну и Наён. Когда же сообщение дошло до адресата, его суть сообщал не один Намджун, а вся дружная толпа, обеспокоенная и нервная. - Юн, доктор Ли написал. Лане стало нехорошо. Он просит подняться к нему в кабинет, у него срочные новости. - Намджун нервно крутил в руках телефон, с беспокойством глядя на друга, у которого с каждым мгновением менялось лицо. Юнги рванул наверх так стремительно, что не ожидавшее этого сердце с болью толкнулось в рёбра. Он не думал о гостях, о репортёрах, о том, что все ждут его речи на открытие. Он бежал, перепрыгивая ступени, пока в голове пульсировала только одна мысль: “Пусть с ней всё будет хорошо, Господи! Я умоляю тебя, пусть всё с ней будет хорошо!”. Едва ворвавшись в длинный, гулкий коридор второго этажа, Юнги увидел посреди него бежевое кресло, поставленное напротив открытого окна. В кресле сидела бледная Лана с закрытыми глазами. А перед ней, на корточках, сидел доктор Ли и размахивал какой-то ваткой. Не успевшие затормозить друзья воткнулись в его спину, невольно снова придавая замершему телу ускорения, и Мин опять понёсся вперёд, слыша только тяжесть собственного дыхания и в несколько широких шагов оказываясь рядом с Рыбкой. Он встал на колени, заглядывая в пугающе бледное лицо. Старые страхи подняли в нём знакомую волну воспоминаний: его Рыбка, бледная, обмотанная бинтами и заколотая капельницами, лежит на больничной кровати после потери ребёнка и смотрит в окно отрешённым, ничего не видящим взглядом. Юнги аккуратно взял её холодные как лёд руки в свои тёплые ладони и стал растирать их, утешая и давая понять, что он рядом. Нестройный топот многочисленных ног за спиной подсказал, что друзья тоже рядом. Лана открыла глаза и сфокусировалась на его лице, выдавая лёгкое подобие успокоительной улыбки. В её глазах читалось что-то непонятное: смятение, неверие, страх, боль, переживание. Множество эмоций на дне двух серых озёр. Едва Юнги открыл рот, чтобы задать вопрос, как Лана, моргнув, заплакала, содрогаясь всем телом и утыкаясь ему в плечо. Юнги не на шутку перепугался, перехватывая дрожащее слабое тело и пристраивая её удобнее на своей груди. За его спиной загомонили друзья, наперебой тянущие руки к Рыбке и говорящие ей слова утешения непонятно в какой беде. - Что с ней? - прохрипел Юн, переводя глаза на доктора Ли. - Это лечится? - Нет, не лечится, - ответил тот почему-то с улыбкой. - Ка… как не лечится? - запнулся Юнги, и оглянулся на мгновенно замолчавших друзей. - А что же делать? Это что-то серьёзное? - Серьёзнее в этой жизни ничего не бывает, друг мой. Я бы даже сказал, что это навсегда. - Но я… я… Что я мог… Что мне сделать? - запинался Юнги, прижимая всё сильнее плачущую Рыбку к себе. - Облегчить состояние? - Любить. Беречь. Ухаживать. Выполнять все требования. Не давать нервничать и много работать. Вкусно кормить. И месяцев через семь её состояние, так сказать, облегчится само собой. За спиной Юнги сдавленно охнула Наён и начала плакать Юна. Джин, тоже что-то понявший, хлопал себя по бокам и что-то бормотал, как нахохлившаяся обеспокоенная курица. Лана, услышавшая подвывания друзей, плакала в голос, не стесняясь, цепляясь слабыми руками за ворот его пиджака, силясь что-то сказать сквозь слёзы. - Не может быть, - выдавила вдруг Наён и зарыдала. - Это чудо, чудо, - проскулила Юна из рук шокированного Чимина. - Ё-моё, а! Вот ё-моё, - причитал Джин, всё набирая громкость. - Хоть кто-то объяснит, что происходит?! - гаркнул резко Чонгук, заставляя всех замолчать и замереть. Юнги обхватил лицо Ланы своими руками, утопая в панике, захлёбываясь страхом, страшась и одновременно желая услышать диагноз. Покрасневший нос и подрагивающие губы напротив мгновенно воткнули в его сердце пару игл бесконечного сочувствия и нежности, заставляя ещё более жадно вглядываться в заплаканные глаза. - Юнги… Юнги! - всхлипнула Лана, положив свои ладони поверх его рук. - Девочка моя, самая замечательная, самая сильная, самая лучшая в мире девочка! Мы со всем справимся, я всегда буду рядом и никуда не уйду, - заговорил Юнги быстро, спеша высказать всё, что хотел, чтобы успокоить, вселить уверенность. - Теперь-то точно не уйдёшь, Юн, - всхлипнула Лана, улыбаясь и шокируя Юнги этой улыбкой. - По…почему? - спросил он, сгорая от непонимания. - Я беременна, Мин Юнги. У нас будет ребёнок. Гул голосов на весь коридор, крики и вопли. Его собственное сердце, скачущее галопом в грудине. Дрожащие руки, обнимающие любимую, узкую спину. Губы, целующие бледные щёки с дорожками слёз. Руки друзей на плечах. И собственные слёзы, горячие и внезапные, скатывающиеся по щекам. Это всё, что помнит Юнги. Всё, что он замечает. - Юнн-и, ты плачешь? - слышит он шёпот от той, которая, как он теперь знает, носит под сердцем их ребёнка. - Не плачь, пожалуйста. Я тебя люблю. - И я тебя люблю. Очень люблю. Вас обоих, - отвечает Юнги и тянется лицом в сторону живота, в котором, за давно зарубцевавшимся старым шрамом, начала биться и расти долгожданная и уже такая любимая новая жизнь.