На крыше

      Сердце у Найса никогда не ёкало от большой любви, сколько бы он ни обнимал Арта и ни целовал его мягкие губы. Сколько бы сам Арт нежно ни улыбался ему и не смотрел с теплотой и любовью.       Сердце ёкнуло только однажды: когда собственные губы ласкали чужую шею, когда лёгкие наполнялись ароматом крепкого чая, когда Найс навис над Артом и замер, не в силах отвести взгляд от его улыбки.       Арт был счастлив. Тонкие прохладные пальцы гладили по щеке, зарывались в непослушные каштановые волосы, а в аметистовых глазах плескались радость и любовь.       Тогда Найс почти не дышал. Он просто медленно наклонился к тонким губам, чтобы подарить им невесомый поцелуй, и, едва он отстранился, вырвалось на выдохе: «красивый».       Арт едва сдержал тихий смешок спустя несколько секунд звенящей тишины, но потом…       Потом просто рассмеялся. Рассмеялся так красиво и нежно, что Найсу показалось: сердце не выдержит, не сможет, треснет прямо сейчас от переполняющих чувств.       Собственные глаза слезились неприятно, на губах застыла абсолютно дурацкая улыбка, и кажется в этот момент Найс готов был поверить в ту ненормальную любовь.       Слишком долго мечтал о том дне, когда Арт позволит себе просто жить, слишком хотелось чтобы он улыбался искренне, как раньше.       И сердце, дурацкое-глупое-влюблённое сердце, почти оглушало. Найс робко прижался лбом к чужому плечу, чувствуя, что от некрепких объятий вот-вот расплавится, но как же это не имело значения сейчас.       Кажется, теперь Найс может описать любовь достаточно коротко и предельно ясно.       Арт.