На крыше

      Арт приходит домой поздно.       Очень-очень поздно, забывая о времени на работе, забывая о предупреждениях Гаске перед окончанием его смены, забывая обо всём, кроме всегда аккуратно сложенных отчётов и вновь утерянных жизнях. Голова забита доверху с раннего утра до поздней ночи, сну дай бог подарить хотя бы часа три-четыре, а питание…       Ну, однажды Гаске почти стукнул его за пренебрежение своим здоровьем, благо, разница в статусах остановила.       Арт помнит едва ли не каждую страницу в отчётах, едва ли не каждое имя жертвы, но не помнит совсем, когда и как увлекается настолько, что забывает про собственную жизнь.       Арт возвращается домой поздно. В тёмную квартиру, в пустую квартиру, где с огромным трудом заставляет себя не рухнуть на диван и уснуть сразу же. А после — не закрыть глаза в душе.       О том что на следующий день у него абсолютно заслуженный выходной Арт забывает тоже.       И зарабатывается куда больше обычного, не совсем понимая как возвращается домой почти под утро.       А дома…       Дома горит свет.       Дома приятно пахнет выпечкой, дома почему-то тепло, а не противно-холодно.       Дома абсолютно растерянного и ничего не понимающего Арта встречают яркие синие глаза и абсолютно нежная улыбка.       Арт только закрывает за собой дверь, совсем забывает про ключ, и Найс подходит слишком близко, только чтобы щёлкнуть им в замке дважды.       — Почему ты…       Договорить не дают: Найс прикладывает указательный палец к чужим губам.       — Неделю назад, — тихо напоминает он, и Арт всё ещё не понимает, и Найс улыбается чуть шире, продолжая. — Ты дал мне дубликат ключей, сказал, что я могу одолжить копии отчёта, если тебя не будет дома.       Арт моргает, смотрит осоловело, но, вроде, припоминает, что что-то такое было. Найс, правда, сейчас тут явно не ради работы.       — Прости, что похозяйничал на кухне, — он чешет свежий пластырь на щеке, неловко улыбается. Арт улыбается в ответ. — Подумал, что у тебя ничего съедобного нет, а питаешься ты и без того плохо, вот и решил, что можно что-нибудь приготовить. Не уверен, что вышло вкусно, но Мурасаки сказал, что это единственный мой кулинарный шедевр, который можно есть, не опасаясь отравления, поэтому…       Дальше Арт, если честно, не слушал.       То есть, слушал, ещё как слушал — информацию не воспринимал.       Только улыбался, чуть прикрыв глаза, чувствуя какое-то странное тепло, словно бы отчего-то стало уютно, словно бы квартира перестала быть такой пустой, словно бы… Словно бы…       — Тебе стоит отдыхать хотя бы в свой выходной, знаешь, — звучит почему-то где-то над ухом, и Арт напрягает все извилины, чтобы понять, что его сейчас придерживают тёплые руки в полуобъятиях, а нос щекочет чужой и очень приятный запах.       Арт бурчит в ответ что-то несвязное, Найс почему-то тихо смеётся.       Арт не знает, когда уснул. То ли прямо в чужих руках, то ли по дороге в комнату, то ли успел взять себя в руки и прогнать дрёму — не вспомнит.       Только поздним — часа эдак в четыре вечера — утром узнает, что на работе все прекрасно справились без него, что его подчинённые имеют свою голову на плечах и что Найс искренне ненавидит будильники.       А ещё — что спать рядом Найс честно-честно не планировал, но Арт в полудрёме отпускать его совсем не хотел. В пору бы смутиться и принять за дурацкую шутку, но…       Возможно, правда не хотел. Потому что и сейчас совсем не хочет.