не вечность

от табачного дыма неприятно кружилась голова, а лицо невольно кривилось. сигареты ася не любила. наверное, даже больше, чем славу. да, славу она не любила, именно так можно было описать ее отношение к этому юноше. она сама не знала, зачем каждую ночь все-таки приходит постоять с ним на балконе, вдыхая едкий дым и терпкие нотки мужского парфюма. молчали они почти всегда, во всяком случае, когда копейкин затягивался. — как день прошел? всегда один и тот же вопрос. каждый раз. и ответ всегда такой же, как и в прошлые ночи: — нормально. она не знала, да и не хотела думать над тем, что еще отвечать славе. ей было откровенно неинтересно общаться с ним. вокруг него всегда были девушки, он с радостью флиртовал с ними, рассказывал о своей работе, шутил и веселился. но ночами он всегда сидел с асей. к сожалению, или к счастью, слава знал, что неинтересен девочке. он не настаивал, он только пытался завести общение. когда она листала серую ленту тик-тока, сидя в одном из углов вагончика, когда пила колу, замешанную с виски, которые были залиты в стакан из под кофе. виски он ей сам и покупал. наверное, если бы об этом узнал крыжовников, он непременно бы выгнал актера со своего проекта, сказав, что тот спаивает его племянницу. по сути, он был прав. частично, но прав. пить ася начала еще до знакомства со славой, только теперь это медленно перерастало в алкоголизм, ведь иначе назвать ежедневное употребление алкоголя нельзя.. копейкин с радостью бы отказал девочке в просьбе купить этот мерзкий напиток, только вот у него не было других случаев, которые бы вынудили голубоглазую обратиться к парню.. внешность свою ася точно не оправдывала. глянув на нее впервые, у славы в голове возник образ пай-девочки, которая ложится спать в девять вечера, прочитав перед сном книжку и сделав все уроки. правда, представление это быстро разбилось о реальный характер девочки, которая послала его куда подальше в первый день знакомства. вот тогда копейкин и узнал настоящую асю. до ужаса наглую, холодную, эгоистичную и презрительную ко всему живому. нежные белые локоны, спадающие до плеч и челкой на глаза, голубовато-серого оттенка. в самом начале они казались глубокими, утягивающими в недры льда и ветра, а уже вскоре выдавали надменные взгляды, недовольство и искреннее отвращение. крыжовникова-младшая была сущим демоном, совсем не под стать своей нежной внешности. что именно привлекало славу в этой отвратительной, думающей только о себе девчонке, он и сам не знал, чем вызывал недоумение у всех на съемочной площадке. даже у самого жоры. он прекрасно видел, как актер пытался наладить контакт с его племянницей, не менее хорошо видел, с каким недовольством она смотрит на беспокоящего ее парня. ася излучала не ненависть, она излучала искреннее отвращение, презрение и брезгливость ко всем, с людьми общалась снисходительно, будто давая им шанс удивить ее высочество. она была ледяной принцессой, стоящей на горе и с насмешкой отвергающей все попытки славы начать общение. светловолосая с великим удовольствием втаптывала его в грязь, дразнила, издевалась и насмехалась, а после игнорировала, иногда, находясь в плохом настроении, она обвиняла его во всех проблемах мира сего, унижала, оскорбляла так, что после каждого приступа ярости девочки, словарный запас копейкина пополнялся минимум на десять слов. она испытывала только две эмоции: гнев, который теперь выливался на славу, не вовремя попавшегося под руку, а все остальное время неистовое отвращение. ко всему. особенно к славе. и он это знал. наверное, это просто странный фетиш, который проявился у него только сейчас. иначе объяснить такое ярое желание вернуться к ней было невозможно. он выслушивал все унижения, изредка даже извинялся, никогда не отвечал. это все закончилось также быстро, как и началось. точнее, временно закончилось. слава был уверен, что он быстро забудет голубоглазого демона, который с ног до головы перевернул всю его жизнь, который открыл в нем стороны, неизвестные самому актеру, который позволил играть так, как он никогда не играл. съемки закончились, отгремели яркие премьеры и красные дорожки, завершилась череда стримов. и снова всплыла она. только в воспоминаниях, а не в жизни. в навязчивых снах, которые заставляли копейкина вскакивать каждую ночь, которые не давали смотреть на других светловолосых девушек, в голове сразу всплывала она. ася. когда он дрожащими пальцами набирает сообщения, чувствует, как тяжело дышать. легче задохнуться. он писал самый настоящий бред, приглашая встретиться и поговорить. о чем поговорить? о том, что он просто зависим от ее светлых волос, глубоких глаз, нежного цветочного аромата и уже привычного взгляда? надменного, презрительного, до мурашек холодного. написал бы он это - не соврал бы. и не соврет. не врет, когда печатает сообщение о том, как ему не хватает аси, не врет, отправляя сообщение о том, что хочет увидеть ее хоть на минуту, не врет, когда получает ответ и расплывается в глупой улыбке.. она осталась такой же. не знал он, специально или нет, но ася была в том же свитере, что и в день их знакомства. старый, потертый временем, а может своим стилем, но он был таким же неопрятным, как и весь стиль голубоглазой. она усмехается, глядя на радующегося встрече копейкина. ей смешно. ему плевать, он рад, что она не послала его. наверняка в очередной раз посмеется над тем, какой он дурак, будет издеваться над его глупостью, тупой прической и противной улыбкой, будет жаловаться на табачный запах и неприятный парфюм, который слава пытался менять несколько раз, пытаясь угодить асе. да. ася отвратительна, она ужасна, неприятна и не заслуживает ничего того, что ей дают. она знает это. и слава знает, что она ничего не заслужила, что ее отвратительная, прогнившая и вывернутая наизнанку душа не должна купаться в лучах его любви. но в очередной раз протягивая ей бутылку с виски, он улыбается. а она опять говорит, какая же у него отвратительная улыбка.