не вечность

ася не любила москву, хоть и прожила тут всю свою жизнь. почему именно ей не нравился этот серый город, окутанный туманом и рутиной скучных людей, точно сказать она не могла. либо из-за того, что проблем в нем было слишком много, либо из-за того, что она просто не могла их решить. да и не любила она сама решать собственные проблемы. особенно, с появлением славы. признаться честно, ей даже нравилось, что теперь все то, что она могла свалить на кого-то, с радостью выполнял копейкин. да и разве это могло кому-то не нравиться? любое сложное задание, заданное в школе, проект, да любая мелочь, которую даже сама ася могла выполнить за полчаса, теперь сваливались на славу. ей не нужно было просить, он сам спрашивал, не нужна ли ей помощь, а после выполнял все ее своеобразные просьбы, больше похожие на поручения. подобно преданной собачке, копейкин делал все, что говорила ася, надеясь хотя-бы на малейшую благодарность, но каждый раз промахивался, слушая только замечания и недочеты. ладно уж, без вранья, был момент, который навсегда отпечатался в голове и сердце актера. один единственный раз он получил благодарность, причем не только ее, а даже каплю нежности со стороны голубоглазой. он делал гребаный проект по английскому, долго и тщательно, надеясь, что хотя-бы такое трудолюбие будет оценено по достоинству. не прогадал. впервые за долгое время ася и вправду была немного удивлена, она уже давно привыкла к тому, что много людей делали ей поблажки и выполняли ее хотелки, но такой объем проделанной работы получила впервые. не знала она, почему людей так привлекало ее отвратительное отношение к ним, да и не сильно задумывалась, просто наслаждаясь своим удобным положением. внимательно рассматривая компьютерную презентацию, которая находилась на ее ноутбуке, она краем глаза наблюдала за тем, с какой надеждой смотрит темноволосый. и на лице появилась усмешка, но впервые за все время их знакомство она была довольной, а не саркастичной. мягко коснувшись головы юноши, она слегка погладила его по волосам, говоря в своей завсегда наглой манере: — умница. спасибо. светловолосая не знала, как же он радовался, могла только предполагать. небольшое ласковое прикосновение, которого он ждал уже несколько месяцев, первые слова благодарности и похвала. он был в восторге, с воодушевлением был готов и дальше делать такие проекты, тратить на них бессонные ночи, лишь бы это повторилось. и конечно он не знал, что ася плевать хотела на его усилия и старания, что жест этот был ничем иным, как небольшое поощрение его преданности, сделанный исключительно для того, что-бы не дай боже, копейкин передумал впредь заниматься ее домашней работой. да и не нужно было ему это знать, пусть радуется и слепо верит в то, что его холодная принцесса впервые дрогнула. никогда она не дрогнет, продолжит тонуть в собственном презрении ко всем, наслаждаясь его страданиями. москву ася не любила, как и ее серые будни, залитые грязными дождями. но от встреч со славой не отказывалась, что было удивительно, как для нее, так и для парня. несмотря на ее поведение и отношение к славе, она все равно гуляла с ним, соглашалась на все встречи. наверное, ей нравилось смотреть на его эмоции, упиваясь властью над чувствами юноши. они редко гуляли по улицам, только ночью, но светловолосая это не любила. слякоть, холод, ветер, темнота. только идущий рядом копейкин, который постоянно спрашивает ее о том, не холодно ли асе, всегда получая невнятное бурчание. они гуляли в тишине, которой было достаточно обоим. асе нравилась тишина, она могла думать о чем-то своем, молча глядя под ноги, сжимая ключи от квартиры, лежавшие в кармане. слава же краем глаза смотрел на светлые волосы, раскиданные ветром, задумчивые глаза, в свете фонаря отсвечивающие серебром. курить он бросил, узнав о чем, ася лишь рассмеялась, в очередной раз убедившись в том, что он и вправду готов ради нее на все. именно поэтому ему не оставалось абсолютно ничего, кроме как разглядывать главную проблему его жизни в немом восторге. ночные кинотеатры, круглосуточные магазины, одинокие заправки.. эти места стали уже родными для славы, он был готов отправиться в любое место, даже если девочка предложит поехать на другой конец страны уже завтра, он согласится, бросит все, оплатит, лишь бы с ней. наверное, это нельзя назвать влюбленностью, скорее одержимостью, зависимостью, которые побуждали его делать для нее все. умом, который изредка начинал работать в нужном направлении, он понимал, что плевать она хотела на все его чувства и действия, но каждый раз слыша нежный голос, окрашенный сарказмом и презрением, он сразу забывал о том, что этот голос презрителен к нему. ася презирала славу за то, что несмотря ни на что он не оттолкнул ее, эта мерзкая преданность заставляла ее сдерживать слезы ненависти к самой себе. больше чем всеми людьми, она брезгала собой. они ночевали вместе только один раз. прохлада окутывала лицо, ветер трепал волосы и ася морщилась. не такой прогулки она ждала. да она вообще не ждала ее, в очередной раз соглашаясь из-за скуки и желания убить время. — мы можем ко мне пойти.. переночуешь, я тебе утром такси вызову. на лице появляется ухмылка, как всегда злорадствующая и брезгливая. никогда голубоглазая не ночевала вне дома или вне своего номера отеля, а он предлагает ей такое. но выбирая между перспективой замерзнуть, добираясь до дома и между возможностью впервые остаться у кого-то, она выбирает второе. — у тебя одежда есть хоть? для тупых сразу поясню, что для меня одежда. такие язвительные высказывания в адрес копейкина уже стали чем-то обыденным и приелись настолько, что он не воспринимал их как оскорбление, он принимал их в порядке вещей. — найду что-то. квартира актера не вызвала в девочке абсолютно никаких эмоций, она окинула коридор безразличным взглядом, по-хозяйски проходя на кухню и падая на первый попавшийся стул. наверное, она приметила только мягкий желтоватый свет, исходящий из лампочки, она терпеть не могла белое освещение в комнатах, именно поэтому свет первый бросился под взгляд голубых глаз. ася молчала, даже не глядя на хозяина квартиры, переписываясь с кем-то в телефоне. кто именно это был, копейкин не знал, лишь молча поджимая губы, замечая улыбку на лице девочки. с ним она никогда так не улыбалась. она вообще не улыбалась рядом с ним, только насмешливо скалилась или хмурилась. и он не знал истинных причин, не знал, что на деле она была готова рыдать от всех переполняющих эмоций, часто непонятных и слишком противоречивых, но хлеставших сердце со всей силы. — ты не голодная? вздрагивает, резко взгляд поднимая и хмурится опять. — нет. а где я спать буду? копейкин на секунду задумывается, понимая, что за все время их знакомства, он ни разу не видел, как ася что-либо ест, только пьет. с чем это было связано, он не знал, решив тактично промолчать и не нарываться на очередной приступ ненависти, потому лишь почесал затылок. — в комнате моей. или на диване, если захочешь. ему было все равно, где спать, да и он знал, что голубоглазой нужно давать право выбора, иначе она в очередной раз начнет злиться, обвиняя юношу в ограничении ее свободы. но девочка лишь жмет плечами, снова отворачиваясь к смартфону, быстро перебирая пальцами по клавиатуре.. и снова улыбаясь не ему. никогда не улыбнется, всеми силами отталкивая от себя, надеясь на то, что он когда-нибудь протрезвеет и осознает всю гниль ее души. она была подобна ангелу. ангелу, что спустился с небес на землю ради одного копейкина, не заслуживающего подобной красоты. наверное, не заслуживающего также, как и ася его заботы. влажные волосы, нежными волнами спадающие по хрупким плечам, которые теперь были спрятаны под серой футболкой с непонятным принтом, синяки под глазами, которые всегда были видны на асе даже сквозь макияж, вода, что еще не обсохла на разбитых кое-где коленях.. все это не позволяло оторвать взгляда, пока слава не одернул себя мыслью о том, что слишком бесстыдно рассматривает девочку. да и не только он заметил это. только вот объект восхищения предпочел промолчать, так как уже был привыкшим к таким взглядам на свое величество. — я спать пошла. — спокойной ночи. — давай. она никогда не была вежливой с ним. никогда не делала поблажек, никогда не оценивала всех его стараний, никогда не давала взаимности. ему это было и не нужно, сейчас копейкину было достаточно тихого сопения с дивана, которое он мог расслышать стоя у порога в гостиную. он уже и не знал, кто и кого не заслуживает, скорее, они просто были не нужны друг другу, но голова работала только у одной из них. и ася не была монстром, она может и сочувствовала славе, где-то в глубине души, в далеком отделе своего сердца, который колол ее в некоторые моменты, только вот признать этого она не могла. точно также, как и объяснить всю свою мерзость. никто не мог оценить всей черноты ее души так, как сама светловолосая. и она могла дальше притворяться самой лучшей, лишь бы не показывать своего отвращения к самой себе. утром она уедет, одаривая юношу очередной усмешкой. вечером она опять посмотрит в зеркало, сказав себе, какая она отвратительная, бросит презрительный взгляд на отражение и постарается поскорее кануть в царство морфея. а он будет и дальше вспоминать мокрые волосы, раскинутые по его футболке. он никогда не узнает, почему она так ведет себя, никогда не увидит ее слез, которые уже давно перестали увлажнять голубые глаза, вжившиеся в роль презрительной твари, никто и никогда не узнает асю, она и дальше будет играть роль презрительного куска мерзости, утопая в собственном отвращении к самой себе, будет жить этой жизнью до своего конца, который с каждым днем становился все более желанным. а наивный слава и дальше будет терпеть это все, молчать, любить, стараться.