Очень острые углы

— Да, — раздалось в мирной тишине просторной гостиной, утопающей в бликах скрывающихся закатных лучей. Гарри поднял голову: Драко, который последний час в молчании сидел над каким-то особенно важным министерским договором, смотрел прямо на него. Очки в черной оправе чуть сползли, отчего малфоевское лицо казалось недовольным и немного раздраженным. Или дело не в очках? Тонкие пальцы постукивали по бумаге, будто бы в нетерпении. — Что «да»? Малфой закатил глаза и покачал головой, будто бы Поттер сказал несусветную глупость. Стоило ожидать что-то колкое тоном «вокруг-меня-все-идиоты», но Драко вновь вернулся к чтению с самым безразличным лицом. Гарри успел заметить солнечный луч на бледной щеке и на мгновение закушенную губу. За три года совместной жизни аврор Поттер выучил все оттенки малфоевских интонаций, мимики и в какой-то момент смог просто по походке вычислять, когда тот недоволен или расстроен. Закушенная губа означала две вещи — либо Драко возбужден, либо взволнован. Гарри покосился на бумаги в его руках — те никак не походили на фривольное чтиво. Хотя Мерлин разберет эти международные соглашения. Час назад Драко вздыхал, что это скучнейшее соглашение о расширении списков зелий для беспошлинной торговли среди стран-участниц Магической Конфедерации. Будь там что-то вопиющее — Малфой наложил бы Инсендио, снял очки и призвал к себе декантер с эльфийским вином. Декантер стоял на кухне пустой, и следующие пять минут Драко потратил бы на рассуждение о том, что годы его карьеры невыразимца прошли даром — лучше бы он придумал чары, позволяющие предсказать необходимость использования декантера. И его превентивное наполнение. Гарри согласно кивал бы. Окно вдруг распахнулось, впуская свежий сентябрьский ветер, а квартиру окутали освежающие чары — в этот раз что-то цитрусовое. Гарри удивленно приподнял брови. — Поттер, наблюдательный здесь не ты один. Я слышу, как шевелятся твои мозги. — Драко поймал его взгляд и тяжко вздохнул. — А вместе со скрипом шестеренок ты начинаешь курить. Мерлин, это восхищало и немного цепляло. Тишина вокруг будто бы наэлектризовалась. Гарри смотрел на скользящие по низким лондонским крышами последние лучи багряного солнца и вдыхал табачный дым. Голова была абсолютно пустой. Существовало только одно «да», которое они никогда не обсуждали. О котором даже мысль вызывала иррациональный трепет и сладко-болезненное чувство где-то в груди. Когда-то давно Гермиона сказала, что это любовь. Поттер отмахнулся тогда, потому что не вмещались все эти чувства в одно дурацкое слово. Просто в какой-то момент мир без Драко оказался пресным, безвкусным и тусклым. Возможно, так было всегда, просто Гарри об этом не догадывался. Они практически не расставались с момента первого совместного отдыха на Ибице, после которого Драко бросил поджидающему их корреспонденту Пророка «да, я с Поттером». Гарри как-то позже ответил на одном из министерских сборищ «да, я с Малфоем», а потом, повинуясь странному порыву, почти сказал то самое слащавое «люблю». Слова исчезли, когда он поймал тот особенный взгляд пронзительно-серых глаз. Буквы все еще не вмещали чувства. Спустя полгода аврор Поттер построил целый план, чтобы уговорить Драко съехаться. И еще несколько месяцев его воплощал. Оказалось, надо было просто предложить ещё раз, потому что на этот раз Малфой просто согласился, причем с таким видом, будто бы это очевидный и разумеющийся шаг. Гарри медленно повернулся, испепеляя сигарету. — Поттер, если ты поторопишься, мы еще успеем в Трио на торжественный ужин, — бросил Драко небрежно, поправляя волосы. Сердце пропустило удар. Во рту было сухо, а перед глазами будто бы все немного поплыло. — Я… — Мерлин, Поттер, — тон «вокруг меня все идиоты». — В Трио сегодня улитки под винным соусом, я не хочу это пропустить! В этот раз даже можешь встать на одно колено, я переживу, хотя и считаю это бульварной фривольщиной. И мир, взорвавшись тонной красок, вдруг обрел четкость. Гарри подошел к Драко, аккуратно вытащил у того из рук договор и преклонил колено. — Да. — Я еще не спросил. Малфой тяжко вздохнул. Попробовал убрать поттеровские непослушные пряди со лба — кончики пальцев невесомые и прохладные. Волосы не поддались, и Драко смиренно сложил руки на коленях, чуть наклонил голову и замер. А Гарри залип. Острые черты лица, эти невозможные глаза и легкая усмешка. Этот Малфой, перед которым он столько раз стоял на коленях, но никогда — вот так. Перед которым он хотел стоять на коленях — и так, и как угодно еще. — Улитки… — Я буду делать тебе предложение столько раз, сколько захочу, — отрезал Гарри, не отводя взгляд. — Если ты хотел поесть, мог бы согласиться сегодня утром. Или три с половиной года назад. — Я сейчас передумаю! — Драко Малфой, невыносимый и невозможный, выходи за меня… — Поттер, вообще-то предполагается, что предложение делают без оскорблений и с кольцом. Давай заново. И где мое кольцо? — Мерлин, ты серьезно? Вообще-то это ты сам только что вынудил… — Поттер! — Малфой.