Очень острые углы

Толпа. Аврор Поттер ненавидел толпы, потому что они были слишком непредсказуемы. На небольшой магической улочке Нью-Йорка собралось несколько сотен людей — радикалы со всего мира. Лозунги, плакаты с кричащими надписями «магию маглам» и медленное движение к площади перед МАКУСА. Никаких резких движений ни с чьих сторон, чтобы не провоцировать. Мирные собрания разрешены в свободном обществе, поэтому никаких дополнительных сил. Поттер насчитал едва ли десяток авроров, не очень старавшихся замаскироваться. Одно его резкое движение — и может начаться хаос. Хаос никогда не приводил ни к чему хорошему, особенно в разгоряченной толпе. Нужно вычислить и аккуратно увести Пруэтта до того, как они доберутся до площади. Зрение будто заострилось, а мышцы напряглись, готовые к рывку. Поттер наблюдал со второго этажа огромного книжного магазина, пока Малфой под чарами маскировки шел один в этой толпе. Он наденет ярко-оранжевую кепку, когда ключ на его шее станет почти огненным. Это сузит их поиск до какой-то пятерки человек. Скорее всего, Гормлайт и не думал пить оборотное, но кто знает… Поттер ненавидел толпы, потому что чувствовал себя почти бессильным против них. Он один мог стоить десятка тренированных волшебников. Десятка, не сотни. И не в тот момент, когда в эпицентре Малфой, аккуратно обгонявший ряд за рядом и все еще не надевавший дурацкую кепку, из-за которой они чуть не поругались. Наконец Драко уже оказался впереди процессии. Поттер аккуратно аппарировал вниз и подошел к нему сзади, едва касаясь локтя. — Ничего? — Просто решил, что этот головной убор оскорбляет мое чувство стиля, — тут же парировал Драко, видимо, защищаясь, но затем быстро продолжил: — Он теплый, но не горячий. — Теплее с приближением к МАКУСА? — Сложно понять. Скорее да. Значит Поттер просчитался. Пруэтт мог ждать их сразу у Министерства. До которого оставалось десять минут неспешным шагом. Гарри аккуратно утянул Драко в сторону и аппарировал на ближайшую к МАКУСА точку. Малфой, едва вынырнув, схватился за ключ. Поттер же вцепился взглядом в две фигуры неподалеку, частично скрытые импровизированной трибуной. Жестом попросил Драко остановиться, подобрался ближе, наложив на себя дезиллюминационные чары. Мужчины явно спорили, и вдруг между ними прямо в воздухе завис Статут, окруженный странным голубым свечением. Теперь его мог заметить кто угодно. Первые протестующие появятся через семь минут. Во избежание скандала задерживать надо двоих и так, чтобы никто ничего не заметил. Краем глаза Поттер заметил, что у стен Министерства уже собирается пресса. Любые заклинания привлекут внимание, и если что-то пойдет не так, то история станет достоянием общественности. — Ты левого, а я правого? — раздался шепот над ухом, и Поттер вздрогнул. Будто бы Драко остался бы в стороне. В груди что-то кольнуло. Одновременное заклинание и мгновенная аппарация были лучшим выбором. Никто не успеет заметить, а если заметит, то не разглядит. Но это был Драко, и… — Поттер. — Очень твердое. — На счет три одновременно Петрификус и сразу аппарируем к ним, затем в твой номер, — чеканил Гарри. — Ни на что не реагируй и не отвлекайся, что бы ни происходило. Три простых действия безотносительно к обстоятельствам. Статут беру я. Малфой поднял палочку. Поттер хрипло прошептал три. Одновременные искры магии. До миллиметра рассчитанная аппарация — через мгновение после того, как ударило заклинание, Гарри приземлился аккурат так, чтобы коснуться сразу и неизвестного, и Статута. И уже в рывке следующего прыжка Поттер успел заметить, что от Пруэтта Петрификус просто отскочил и тот в панике дернул рукой в момент, когда Драко его коснулся. Он приземлился на холодный отельный пол, швырнул Инкарцеро и вернулся к МАКУСА. Никого, только гул приближающегося шествия вдалеке. Ни следа Малфоя или Пруэтта. Аппарировали. Вопрос — куда. Сердце билось ровно, а в голове была необычайная ясность. Воспроизвести последние заклинания на местности. Попробовать уловить аппарационное поле. Смутная картинка какого-то бара. Вернуться в отель. Никого. — Легилименс, — прошептал он, направив палочку на обездвиженного мужчину. В чужой голове паника, липкий противный страх, ничего интересного. Познакомился с Пруэттом утром, когда тот объяснял, почему ему торжественно нужно выступить первым. Показал Статут. Последнее мгновение перед аппарацией — Гормлайт выдергивает руку, но Драко хватает его и их утягивает в неизвестность. Ничего полезного. Гарри пробормотал Обливиэйт, поправил чары обездвиживания и отправил мужчину обратно на протест. Придет в себя под ивой и решит, что перегрелся. Поттер на автомате наложил на Статут всю возможную защиту и спрятал его в наскоро наколдованном тайнике в отельной стене. По факту столь нужный считанные минуты назад Статут вдруг стал ему практически безразличен: так, белый шум, просто галочка в списке дел. Важен был Малфой. Малфой, которого Пруэтт зацепил собственной аппарацией. В состоянии шока люди обычно аппарируют бессознательно, в самые значимые места. Что это может быть для Гормлайта? Поттер мерил широкими шагами комнату, цепляясь глазами за развороченную постель. Недопитый стакан с водой. Его зажигалка. Кожаная куртка с этими невозможными ремешками и застежками… Гормлайт надел на себя какой-то амулет, а значит, Драко остался наедине с ним неподготовленным. Не имеющим ни малейшего понятия, как сражаться с магом в защите. Сука. Значимое. Дом бывшей возлюбленной? Нет, Поттер там был, ничего похожего на смутную картинку, которую он зацепил. Гарри пнул изо всех сил ножку кровати. «Мы сплели свои линии жизни» гласила надпись на надгробии Изольды, так и не взявшей фамилию Пруэтт. Картинка прояснилась: письма, написанные размашистым почерком со странным наклоном, где годовщину Гормлайт с Изольдой планировали отмечать в «Линиях жизни». Бар, где прошло их первое свидание. Гребаная символичность. Три минуты, чтобы в холле отеля узнать адрес. Пара секунд на аппарацию, скованную мучительным ужасом. Что он найдет в этом баре? Что, драккл его дери, станет с его собственной линией жизни? — Ты поспать что ли решил? — раздался хриплый голос с невозможным королевским акцентом. Гарри круто развернулся. Драко Малфой стоял за стойкой и придирчиво разглядывал какую-то бутылку. Гормлайт, обездвиженный, сидел на полу, руки и ноги выправлены в удобное положение. — И выглядишь жутко. Я тут недурный джин вроде нашел… Аврор Поттер выругался так, что трепетливый кустик в углу барной стойки замер. Малфой плеснул что-то в стаканы. Жестом указал Гарри на один. — Почему не аппарировал в отель? — процедил Поттер, чувствуя, как сердце колотится в бешеном приступе. — Этот молодой человек повредил мою палочку, — поделился Малфой самым обыденным тоном, будто сообщил, что на завтрак предпочитает крепы. — Мне пришлось в процессе аппарации снять с него амулет, а это не так удобно. — А оглушал как? — почему-то хрипло спросил Гарри. Дотянулся до стакана и залпом осушил. — Так его палочкой. Но аппарировать с ней и этой ношей я не рискнул, она мне не очень хорошо поддается. Поттер еще раз замысловато выругался и закурил. Драко догадался про амулет, умудрился его сорвать да еще и выхватить палочку. Обездвижить, достаточно заботливо привалить к стулу и выбрать себе напиток. — Статут в безопасности, второй товарищ под Обливиэйтом, — произнес Гарри безэмоционально и уже сам налил джин, мгновенно осушив стакан. — Поттер, у тебя какое-то спонтанное посттравматическое расстройство? — Нет. У Гарри просто чуть было не оборвалась линия жизни. Потому что, хотя этот идиот Малфой этого и не понимает, теперь эта чертова линия накрепко зависела от него и его благополучия, драккл его дери. — Я могу себя защитить, — вдруг очень мягко произнес Драко и накрыл его руку своей. — Это не злодей международного масштаба, а просто потерянный и одинокий человек. Ты же и сам это знаешь. Ничего критичного бы не произошло. О, что Поттер точно знал, так это то, как много критичного могло произойти. Одно неудачное приземление в принудительной аппарации — удар головой об острый угол. Одно безобидное заклинание, отрикошетившее в сонную артерию. Одно сломанное ребро, проткнувшее легкое. И оборвались бы сразу две линии. Одна, малфоевская, буквально, вторая же… А тоже буквально вообще-то! — Ты не можешь этого знать. — Ты тоже. Гарри достал сигареты, вытащил одну дрогнувшей рукой и затянулся. Возможно, он тоже совершил бы все глупости мира, чтобы спасти Драко. Возможно, он бы оказался на месте Пруэтта, который в отчаянии от потери натворил столько всего: украл Статут и почти — почти! — что положил начало глобальному противостоянию противников и сторонников сближения с маглами. И Мерлин знает, чем бы это могло закончиться… Да. Он точно совершил бы любую глупость ради Драко, потому что… Потому что! Он бы ещё и перещеголял Пруэтта. О, Министерству пришлось бы несладко, если бы главный аврор ворвался в Отдел Тайн, украл маховик, изменил прошлое, что обязательно бы привело к неконтролируемым разрушениям… На месте Шеклболта он бы раскрутил легенду с сумасшествием. Двое глав Аврората друг за другом сходят с ума из-за магии времени. У Малфоя была бы целая прорва работы, чтобы доказать международному сообществу, что над должностью главного аврора не зависло особо древнее и странное проклятье… — Как бы ты объяснял своим магическим конфедерациям, если бы за полгода уже второй глава Аврората слетел с катушек? Странное проклятие, витающее над сотрудниками Министерства, прокатило бы? — поинтересовался Гарри. Малфой подозрительно на него посмотрел и отодвинул подальше вновь наполненный стакан. — Почини-ка мою палочку. Тут некритично, Репаро хватит, — осторожно произнес Драко и медленно выложил на стойку палочку из боярышника — в центре трещина и серебрился волос единорога. Та самая палочка, которую Гарри вернул ему в суде много лет назад. Тогда он услышал лишь скованное «благодарю» и забыл о Драко Малфое на семнадцать лет. Репаро сработало. Малфой же обогнул стойку и склонился над Пруэттом. — Что с ним будет? — поинтересовался Гарри. — Приговором по такому делу будет Обливиэйт всего, что связано с преступлением, включая и мотив — любовь. И пожизненное заключение за воровство особо важной реликвии. И по американской, и по британской судебной системе, — дернул плечом Драко. — Пожизненное? За то, о чем он даже не вспомнит после Обливиэйта? В застывших глазах Гормлайта вдруг промелькнуло что-то почти нечеловечески болезненное. Гарри подумал, что если бы вдруг он оказался на месте Пруэтта… Он хотел бы помнить. Сквозь боль на обломках жизни он хотел бы помнить любовь, даже если она разрушила все остальное. — Есть идеи получше? Не так давно он рассказывал Малфою, как глубоко плевать ему на интересы всех вокруг. И вот, стоя в мелком барчике и глядя на обездвиженного Пруэтта, который был преступником, который был для Гарри никем… Что-то странное и чужеродное шевельнулось в поттеровской груди. Что-то, что хотело всеми силами защитить не свою любовь. — Ты хотел поболтать с Цирцеей, кажется, — решительно начал Поттер, вдруг осознав, что ногти до боли впиваются в сжатую в кулак руку. — Как глава Аврората, забираю дело на себя. Драко просто кивнул, не став спорить. И аппарировал, бросив перед этим: — Делайте свою работу, главный аврор. И Поттер сделал. Короткий сеанс легилименции подтвердил, что Пруэтт не был сумасшедшим — он просто не знал, как бороться с отчаянием. И Гарри понимал это отчаяние — он пережил то же за те минуты, пока не знал, где Малфой. Пока думал, что потерял его так глупо, из-за какого-то чертового Статута. Гарри снял заклинание обездвиживания и первым делом услышал хриплую мольбу не забирать воспоминания об Изольде. Поттер придумал целую схему с точечными Обливейтами и Непреложными — ее воплощение заняло пару дней и неприличное количество нарушений инструкций. Ему было глубоко плевать на инструкции, потому что впервые чужое горе так зацепило его самого. В итоге Пруэтт не знал, что именно он сделал, но помнил, что попытка восстановить справедливость после смерти любимой едва не стоила ему пожизненного заключения. Он больше не мог никоим образом взаимодействовать с радикалами или нарушать Статут. Его ждали сессии с целителем разума — чтобы пережить утрату. Кража Статута осталась тайной. Гормлайт остался с болезненными воспоминаниями о любви. Суд не узнал ни о преступлении, ни о несчастном человеке, а МАКУСА взяла на пожизненный контроль палочку Пруэтта — он значился «склонным к преступлениям», чего было достаточно. Конечно, проще было просто стереть память. Правильнее — сохранить. Это могло быть тысячу раз неверным решением, но Поттер был уверен в обратном.

***

— Ты обещал мне бургер размером с дом, — объявил Гарри. — Нет, я обещал тебе просто огромный бургер, — педантично поправил Малфой. — Прямо сейчас? — Я нашел ваш Статут за четыре дня, пожертвовав сном и носом, — начал Поттер. Тентакула в малфоевском кабинете, по обыкновению, пустила длинный щуп в его сторону. — Я сделал тебе предложение и получил лекцию о матримониальных ценностях вместо согласия. Мерлин, я заслужил моральную компенсацию в виде бургера. — Это была не лекция, и я не отказался. — Ты буквально сказал «отказываюсь», — напомнил Поттер. — Точно, — наигранно радостно согласился Малфой. — Бургер так бургер. Идем. Это было магловское место. Поттер даже моргнул несколько раз. Они вышли из камина в захудалом магическом театре где-то на юге Лондона, прошли пару кварталов и оказались в странной забегаловке, где витрины были украшены башнями из котлет и сыра. Выглядело потрясающе. Малфой же прошел туда с абсолютно невозмутимым лицом, сел за столик у окна и даже помахал официантке. — Ты меня удивляешь, — признался Гарри. — Я человек широких взглядов и интересов, — важно сообщил Драко и хитро улыбнулся. — Ты не зашел бы сюда по своей воле. — Аврор Поттер кое-что понимал в людях. Малфой мог иногда сидеть на столе, травить байки и болтать ногой в качестве представления. Но он однозначно не мог есть бургеры в забегаловке в пригороде Лондона. — Один тайный ход из магической академии ведет прямо в соседнее здание, — вздохнул Драко. — Даже я иногда прогуливал пары. Холестериновую кому, конечно, не заказывал, но как минимум выучил это слово. И это место по понятным причинам достаточно популярно у волшебников. Малфой заказал картофель фри — спиральками, не палочками — и воду. Поттер попросил тройной бургер с тройной же порцией сыра и острым соусом ворчестер. И пол-литра колы. И тоже картофель, но абсолютно любой формы, как он и сообщил официантке в расписном фартуке. — Я собираюсь есть его руками, — предупредил он, подозревая, что у Драко может быть особое отношение к применению столовых приборов. — Не тешил себя иллюзиями, — и улыбнулся. — В целом привыкай, — продолжил Поттер. — Во имя сохранения кубиков мне нужно достаточно много есть. А ради экономии времени — руками. — Я помню, что ты варвар. Пока ты не ешь у меня в кровати, я могу это пережить. — Есть намного больше интересных вещей, которые можно делать в кровати, — подхватил Гарри, подумывая, насколько уместно будет сесть рядом с Малфоем. — И если мы… — У тебя серьезно есть «если»? — Драко выгнул бровь. — Ага, — кивнул Поттер. — Это был отвратительный месяц. Только ругаться и не заниматься сексом — странно. — Ты описал большую часть моих отношений с людьми. — Не со мной, — отрезал Поттер, притягивая к себе огромный запотевший стакан с колой. От холода на мгновение онемело небо. — Я буду обсуждать все реформы с тобой, а ты перестанешь разводить бюрократию просто ради бюрократии. В оставшееся время — секс, свидания и вся остальная романтическая чушь. После нашего отдыха на Ибице уговорю тебя ко мне переехать. — Ни за что. — Ты про какую часть? — поинтересовался Поттер. Ему все казалось таким… Простым. Вот Драко, сложный, острый, и вот он сам, тоже ни разу не простой. И миллион противоречий, которые на самом деле значат ничтожно мало, потому что Малфой привел его есть «бургер размером с дом». — Про переезд. — Приемлемо, — согласился Поттер. Он абсолютно точно знал, что скоро Драко к нему переедет. И они будут просыпаться в обнимку — очень рано, потому что оба трудоголики. И он покажет Малфою любимые магловские сериалы. Возможно, прочтет пару книг, чисто чтобы посмотреть на выражение лица Драко, когда он процитирует оттуда что-то с умным видом. И может быть, это не будет картинкой с открытки на День всех влюбленных, но точно будет очень живо и правильно. И черт с ними, с их острыми углами.