Субботник

Зима пятьдесят второго выдавала сюрпризы один за другим. То месячная норма снега выпала всего за двое суток, практически полностью похоронив под собой некоторые наземные части комплексов Предприятия 3826. То резко установившиеся следом за этим запредельные морозы выявили в роботах местного производства критический недостаток. Люди оказались подготовлены к морозам лучше роботов. У многих (даже, на удивление, не у всех) сотрудников Предприятия перепад температуры вызвал небольшое недомогание: от болей в спине и коленях до колебаний кровяного давления. А вот вся ночная смена роботов, отправленная расчищать дорожки, крыши и вентшахты, один за другим, в полном составе, вскоре перестала выходить на связь. Техники вышли на разведку (в сопровождении военных, на всякий случай) и вернулись с новостью: у «Вовчиков» всего лишь напрочь вымерзли водородные топливные ячейки. Всего лишь… К утру директор Сеченов уже знал о произошедшем. Выйдя из квартиры во двор, он остановился перед роботом, намертво «задумавшимся» над присыпанной вчерашним снегом дорожкой. Лопата валялась у его ног. Мороз кусал за щеки и нос, сушил горло и склеивал ресницы. Здесь торжество советской науки сталкивается с реальностью советской же погоды… Дмитрий Сергеевич затоптался на месте, отгоняя холод, подбирающийся к пальцам ног, даже в валенках. Огляделся кругом, оценивая сугробы. Прислушался: турбины «Икара» работали устойчиво. Их атомное питание никак не могло замерзнуть, в отличие от переохлажденного водяного пара в водородных ячейках, видимо, забивающего инеем поры топливного полимера… Но, может, дело и совсем в другом. Чтобы разобраться с проблемой и всё исправить, инженерам нужно время. Только вот снег сам себя не приберет. Роботов не отправишь: перемерзнут. Синоптики прогнозами пока не радуют. Значит, все, кроме инженеров-робототехников, выйдут на внеплановый субботник.

***

Единственным транспортом на Предприятии, которому было все равно на установившиеся морозы, оказался «Москвич». Одинаковые красные машины бодро орошали звенящий от свежести воздух вонючими парами не полностью сгоревшего бензина и треском маленьких, но простых и надежных моторов. В машине, куда усадили Сеченова, на полную мощность работала печка. На заднем сиденье, укутанный в ветошь, стоял запасной аккумулятор. За водителя был Кузнецов. Когда они выезжали из гаража, механики как раз заканчивали утеплять радиаторы оставшихся автомобилей. Хорошо, что не успели списать на «большую землю». Как знали, что еще пригодятся. Дизельные трактора и грузовики, до вчерашнего дня помогавшие убирать снег, ныне тихо стояли в недрах отапливаемых ангаров, но в целом основные дороги, связывающие комплексы между собой, были проходимы. – Саша, лопату в багажник положили? – Как вы и сказали. Будете подавать пример? – Конечно! – За бортом на базе было минус тридцать восемь. Чем местность ниже, тем холоднее, плюс влажность. Я бы советовал вам не выходить из машины, – отрапортовал Кузнецов, уверенно и плавно ведя «Москвич» по укатанной колее. Морозный хрустящий снег низко, навязчиво гудел под колесами. Пара станций маглева мелькнули за окном почти незаметно, задрапированные заснеженными деревьями. Пронеслись мимо опоры длинного моста. Иней восхитительно сиял в свете солнца на стропах, ветках и проводах, и Сеченов засмотрелся на пейзаж, не обращая внимания на дорогу. Вскоре «Москвич» замедлился, развернулся неподалеку от берега и остановился боком к маяку. На льду озера суетились люди, а гудение массивных агрегатов резонировало в стеклах автомобиля, заставляя их нежно позвякивать. – У Лазури развернуты тепловые пушки, там у ребят самая сложная работа, нужно сбить лед и отогреть коммуникации «Нептуна». Озеро быстро промерзает вглубь, – размеренно, как экскурсовод, прокомментировал начальник «Аргентума». – Да, знаю, Шток передавал. Лопат на всех остальных хоть хватило? – Сеченов ощутил укол вины за недостаточно дальновидное планирование. С другой стороны, к такому они не готовились, да и не должны были. Раньше роботы как-то справлялись. – Работают посменно. – Хорошо. Поедем дальше, тут нам делать нечего… нет, подожди, – Сеченов всмотрелся в тень от маяка. Там, на пятнышке густой синевы, суетилось двое в длинных тулупах, почти невидимых за слепящим отражением солнца в свежем льду. – Кто это там у маяка? Лебедев? Значит, и Привалов с ним… Они там что, снеговика лепят? Похоже, что – да, и что подтаявший, липкий снег они таскали от теплопушек. Своего рода имитация бурной деятельности. Впрочем, с другой стороны, если Лебедев был тем, кто настраивал технику, то он вполне имел моральное право повалять дурака, пока все работает штатно. – Склонен согласиться с вашей оценкой. С полминуты Дмитрий размышлял, выходить ли из машины. С Лебедева станется его заболтать и отвлечь, а зимний день короток, и смены на крепком морозе не длятся долго. Нужно успеть объехать всех, подбодрить, где нужно – подать пример… – Ладно, неважно. Давай в «Павлов». Сказано-сделано. «Павлов» находился неподалеку от «Нептуна», и первым сотрудником, кого увидел Сеченов, подъезжая к окружной больнице, был сам Павлов, который флегматично ковырял заостренной лопатой наледь у дальнего края больничной стоянки. При виде его Дмитрий смутился. Не стоило отправлять уважаемого академика-долгожителя на мороз, заболеет еще, вторую сотню лет разменял, как-никак! Кто-то на месте определенно перестарался, выполняя поручение высокого начальства. Сеченов вылез из «Москвича» и зашагал к главе комплекса. Тот увидел его порядочно заранее, выпрямился и стоял, спокойно дожидаясь, пока Дмитрий приблизится. Окладистая белая борода великого физиолога слегка топорщилась над широким шерстяным шарфом, намотанным поверх воротника тулупа. – Доброго дня, товарищ Сеченов. Прежде, чем вы тоже попытаетесь отправить меня домой, отмечу, что вышел вместе со своими сотрудниками в качестве добровольца. Зато продуктивность какая, видите? Всем тунеядцам сегодня стыдно, что они меня моложе. – Стадный инстинкт? – улыбнулся Сеченов. – Оригинально, товарищ Павлов. – Все мы люди, и ничего здесь особенного, – отозвался Павлов, подтянул рукавицы и снова принялся неспешно соскребать с бордюрного камня замерзший снег. Дмитрий кивнул ему, чуть помялся на месте и решительно зашагал в сторону, где виднелась хорошо ему знакомая широкоплечая фигура. – Явился, не запылился, товарищ Сеченов, – с чувством воткнув лопату в снеговую кучу, процедил академик Захаров. На морозе он раскраснелся, а ресницы, напротив, были покрыты белым инеем. Теплая меховая шапка подчеркивала присыпанные снегом брови. Зрелище даже забавное, не будь выражение его лица так далеко от дружелюбного. – Сам не работает и другим не дает. – Я бы помог, но, вижу, ты и сам хорошо справляешься, – куча снега была длиной шагов в шесть и высотой по грудь им обоим. Лопата в ее боку маячила огрызком креста. Почему-то Сеченову на мгновение показалось, что сейчас ровно там его и закопают. Во всяком случае, в глазах Харитона недвусмысленно читалось что-то подобное, хотя вслух он высказался чуть деликатнее: – У меня проекты горят. Какого черта я здесь делаю? – Успеется. Бери пример с Павлова, вот человек никуда не спешит. – Ему уже сто шесть лет. Он нам всем тут как дедушка. Куда ему спешить? Не понимаю, зачем он вышел на субботник. – Это чтобы ты тоже вышел, Тоша. Никаких исключений. Всем всего поровну. – Тогда бери лопату. – А я взял. – Молодец. Оба, не двигаясь с места, смотрели друг на друга. Секунда, две, десять. Наконец, Захаров отвернулся и выдернул из снега лопату. Сеченов попятился. Харитон хохотнул: – Закопаю в другой раз. Если еще раз выдернешь из лаборатории ради такой чепухи… И никто не найдет. А Предприятие я закрою. Всех выгоню. С лопатой наперевес, румяный от мороза и досады, с более суровым и сердитым, чем обычно, лицом академик мог бы показаться тем, кто с ним не знаком, каким-то из принудительных рабочих-заключенных. Еще очки снять – и полная картина, так сказать, налицо. Сеченов хмыкнул, тут же устыдился своих сравнений и ретировался к «Москвичу». Когда он сел обратно, Кузнецов повернулся к нему и внимательно осмотрел. Как будто рассчитывал, что Сеченов придет весь в снегу и с ледышкой за воротом. Не это ли он имел в виду, когда рекомендовал директору не покидать машину? Здесь-то еще хорошие люди работают, плюс, во дворе – начальство. А в «Вавилове» наверняка выгнали на трудотерапию тамошних принудительных рабочих. Этим будет только в радость забросать директора льдом и кусками наста. Может, к ним уже завтра? Вон и солнце за половину неба перевалило…