***
Хаотичная какофония из голосов и бытовой возни слились в один большой и непрерывный шум, пулемётной очередью врезаясь в уши. Рынок покрывал собой пространство, равное небольшому городку где-нибудь под Мюнхеном. В нём магазины разной направленности и степени презентабельности, с различной замысловатостью их архитектуры соседствовали с целыми районами из скромных лавок и ларьков c крайне экстраординарными товарами. Необычные и даже в какой-то степени вычурные продуктовые товары и бакалея лежала по соседству с моделями разнообразного огнестрельного и холодного оружия, хотя те уж точно не «пахли» новизной, возможно, вовсе перекупленные или сворованные со складов и списанного оружия. Один из райончиков поменьше почти что в самом центре адского рынка был усеян барами, пабами и прочими такими местами, для отдыха не столь замысловатого и требовательного к кошельку. Из одного такого заведения вышел высокий мускулинный мужчина с прямыми чёрными рогами на макушке его светлых, почти что серых волос. Внушительный даже для инкуба, никто из окружающих не могла и мысль посетить, что перед ними представитель одной из низших рас адского мира. Веллиал без оглядки шёл вперёд, сунув руки в карманы своих широких штанов, не обращая внимание ни на одного из прочих демонов, окружающих его. Вид чёрта явно давал понять, что он смотрит на всех с высока и с нескрываемым пренебрежением, что в конечном итоге выливалось в обыкновенное, подавляющее безразличие. Вокруг же Веллиала обстановка принимала ещё более странный и абсурдный оборот — на прилавках, и просто небрежно постеленных на земле коврах, в открытую местными торгашами было разложено оружие. Холодное, огнестрельное, мало и крупнокалиберное, времён второй и холодной войны, а так же редкие современные экземпляры, что всё равно не могли похвастаться качеством. Вроде автоматических винтовок AK 47 и первых моделей 74, в особенности, укороченной версии «У», а так же зарубежные модели, вроде M16 производства 64-70 годов, а так же знаменитый FN FAL. Среди пистолетов-пулемётов в глаза чаще всего бросались MAC 10, стандартная Uzi и обычная версия NK MP5. Но иногда, среди этого нагромождения встречались и экземпляры ППШ и автомата Томсона. Все они выглядели если не ужасно, то явно уже залежавшимися и поведавшими лучшие времена, преимущественно, когда новенькие пылились на складах. Но основным товаром, от которой «витрины» ломились, были конечно дробовики и пистолеты. Двухзарядные дробовики горизонтального и вертикального расположения стволов ТОЗ 34 и ТОЗ 54, помповые Бекас 16m, Remington 870, стволы большинства которых уже были обрезаны — где аккуратно, а где на скорую руку. Редко можно было встретить и автоматические модели, подавляющее из них — это USAS-12. Пистолеты, разбросанные как овощи в плоском ящике, составляли собой настоящее нагромождение, кашу из Глоков 17 и 18, автоматических пистолетов beretta 93r, CZ-75, Tec-9 и даже TT, а так же более традиционных beretta 92 и colt 1911 и даже пистолетов времён второй мировой войны. Всё это старьё, давно изжившее себя у более профессиональных лиц, у бедного населения преисподней наоборот набирало обороты популярности, благодаря своей дешевизне и доступности, создавая на улицах плотной застройки трущоб истинное гетто, где не дурно словить пулю возвращаясь с утомительной работы на рудных и кристаллических шахтах. Прошло минимум один десяток минут, пока Веллиал не оставил позади оружейный рынок и не вышел на более традиционный, в этом понимании, образ рынка. Или скорее, подобие птичьего рынка. Гиперболизированного во всех аспектах, начиная от размера самого района, заканчивая разбросом в размерах «товаров». Адское подобие тушканчиков с крупными, чёрными глазами, дюжиной сидели в клетках примерно в метр кубический. Рядом с ними же был расположен целый загон из железной изгороди вздымающейся до самого потолка деревянного навеса, в котором сидели странные, носорогоподобные существа, только вместо рога на их морде красовались пять наростов, своим видом напоминая окаменевшие грибы с вычурными шляпками. Грибороги — такое было общепринятое название этих одомашненных гигантов, что беззаботно жевали багрового цвета лозу с поддона. Ещё в десятке метров впереди от гриборогов у одной из клеток собралась толпа. Не особо большая и даже редкая, так что со стороны без особых стараний можно было разглядеть причину столпотворения. В клетке с толстыми стальными прутьями сваренных из подобии арматуры, возилась ящероподобная тварь — виверна. Стройное тельце стояло на двух длинных, жилистых ногах, оканчивающихся когтистыми лапами. Шея была относительно длинной, примерно ½ длины относительно туловища, держа на себе прямоугольную морду с подобными крокодильим зубам не скрытыми губами. Длинный хвост был достаточно гибким и сильным, покрытым от основания позвоночника до самого кончика ороговевшими наростами, на манер крокодильих. Веллиала заинтересовало представление, вокруг которого собралась толпа переговаривающихся между собой демонов: и покупателей и торгашей. С виверной в одной клетке находился по виду явно молодой парниша — демон, как и все вокруг. Среднего роста, но тощий, по-юношески хрупкий. С трудом он удерживает тварь верёвкой за шею, радостно вопя на всю округу от ударившего в голову адреналина. Никто не спешит помочь или образумить заносчивого демона, все в ожидании одного. Поэтому в миг виверна рвёт верёвку, роняет парня на землю. Тот тянется за пистолетом на поясе, но в суматохе его руки путаются. Секундная заминка, гремит череда выстрелов, но ни один не попадает в цель. Оглушительные раскаты пальбы сменяются криками о помощи, но никто не спешит вмешаться — трогать разъярённую виверну никто не отважится, как и прекратить шоу. Спустя минуту крики стихают. Бездыханное тело демона, лежащее в луже собственной крови, что окрасила весь вольер в оттенки красного. Вскоре народ начал расходиться, а владелец виверны, недоумевающе почёсывая затылок, смотрел на испачканный вольер и напуганных вокруг него животных. Веллиал вздохнув, пошёл дальше. Он надеялся, что веселье будет хоть немного менее скоротечным. Спустя сотню пройденных метров, Веллиала вдруг окликают. Высокий, слегка хриплый голос начинает талдычить его имя, пока демон не выходит из себя. На висках чёрта выступают вены, а предплечья напрягаются от крепко сжатого кулака. Демон останавливается и медленно, угрожающе, оборачивается. В паре метров от него остановился другой демон — с вытянутым лицом и ярко выраженными скулами, красными глазами в чёрных «белках» и с закрученными назад бараньими рогами, растущими почти что с боков открытого лба демона. Одет он в чёрный строгий костюм, что заметно контрастирует с его запыханным видом. — Ооо, Натаниэль? Что-то ты запыхался. — с беззаботной издёвкой произнёс Веллиал, смотря на демона сверху вниз и ехидно улыбаясь. — Мне не до твоих шуток, Веллиал Карро! Верни долг что ты взял! — не церемонясь начал кричать демон в костюме, тыча в чёрта пальцем. — Прошёл уже год с крайнего срока! Я давал тебе шанс, но ты наплевательски к нему отнёсся, как малое дитя! Верни долг, второго шанса не будет, не то… Глаза Веллиала блеснули, мышцы на лице угрожающе дрогнули. Вид чёрта и до этого был не самым дружелюбным, но теперь от него буквально веяло подавляющей аурой. Демон ухмыльнулся, обнажив клыки. Толпа вокруг них начинала потихоньку собираться, предвещая очередное представление, коими переполнено это место. Демоны, образовав вокруг них прерывистый круг, перешёптывались и тычили в их сторону, бросая многозначные взгляды: от испуга до азарта. — Не то что? Пожалуешься? — спокойно спросил чёрт, словно малое дитя с издёвкой беря Натаниэля на слабо. Тот не выдерживает подобного невиданного ранее отношения к своей особе, ещё больше чем его природный цвет, заливаясь красным, хмуря брови так, что те будто лопнут. — Не относись к этому, словно к игре, Карро. То, что ты работаешь на демонический союз не означает, что ты не обязан платить по счетам честным предпринимателям! Слово «честным», словно отдёрнуло Веллиала, лёгким зарядом тока ударив по тому. В миг ранее легкомысленное и незаинтересованное выражение лица чёрта переменилось в настоящую угрюмую садистскую ухмылку. Клыки стали виднеться ещё отчётливее, лицо натянулось, а зрачки сузились. Демон на против него отступил на шаг назад, но это не спасло Натаниэля — мгновения спустя его шею схватила рука чёрта. Крепкая и жёсткая словно бетонная плита, хват, что вовсе не давил на него, всё равно ощущался монолитным, несокрушимым, подавляющим. Натаниэль сглотнул. На его морщинистом лбу выступил пот, а глаза забегали по сторонам, в поисках посторонней помощи. Но никто не хотел вмешиваться — в толпе находились или в ступоре, или в предвкушении, без какой-либо мысли прервать происходящее, не смотря на всеобщее знание статуса Натаниэля. — Честностью от тебя прёт как от «бегемота» трупным смрадом. Очень смешная ложь, не находишь? Только самоиронией тебя господ обделил, раз дрожишь как клиновый лист. — ноги Натаниэля медленно, но заметно начали отрываться от земли. Демон отчаянно пытался носочками зацепится за потрескавшуюся брусчатку, но безрезультатно. Веллиал продолжал удерживать его за шею, слегка сжав хват — ровно настолько, чтобы удерживать его на весу, но при этом не давить на сонную артерию. Сейчас, у него не было желания его убивать. Сейчас. Натаниэль мёртвой хваткой ухватился за бледные запястья Веллиала, пытаясь высвободиться. Не стоит и упоминать о результативности данной авантюры. — Обманутым тобой и твоей шарашкиной конторой демонам тоже не смешно, знаешь ли. Схваченные в долговое рабство, наивные идиоты и идиотки, своими руками затянувшие петлю на своей шее. — Веллиал потянул демона поближе к своему лицу. Его руки даже на миг не задрожали — словно те держат на себе не соразмерному человеку демона, а литровую бутылку воды. — Как тебе похожее ощущение? Когда ты ничего не можешь сделать и никто не в силах и желаниях вмешаться в твои проблемы? Трудно наверное, ага? А дышать всё тяжелее и тяжелее… Заканчивать дело Веллиал не планировал изначально. Неожиданно для толпы, что предвещало убийство, чёрт швырнул бледного демона на землю. Тот, держась за шею одной рукой, закашлялся, на четвереньках стоя на пыльной брусчатке на потеху публике, ожидавшей продолжения… но Веллиал просто развернулся и пошёл дальше. Не разворачиваясь, промолвив: — Я скорее прочитаю отче наш положив руку на сердце, чем верну тебе твою долю. Скажи спасибо что я не разворошил твою кантору к ебени матери — времени просто нет. «נתראה מאוחר יותר זונה» Веллиал не спешным шагом пошёл прочь, будто ничего и не случилось. Толпа вновь начала шептаться — на этот раз ещё громче и интенсивнее, чем в начале представления. Любопытные глаза смотрели то на отходящего Натаниэля в пыльном костюме, то на удаляющегося Веллиала, что вскоре скрылся за прилавками, окончательно оборвав внимание толпы, что поспешно вернулась к своим рутинным делам.***
Проблеск ясности вспышкой раздался в голове Сеймура. Внезапная нейронная активность побудила столь же быстрый шок, что принудил Сеймура тут же очнутся — словно он прыгнул в прорубь в суровый зимний день. Если бы не слабость окутавшая всё тело, то он тут же бы вскочил на ноги, но сил после перемещения хватало разве что, чтобы открыть веки и оглядеться по сторонам затуманенным взглядом. Спустя минутную передышку, зрение Сеймура сфокусировалось, а состояние пришло в норму, хоть и слабость с конечностей до конца не прошла. Сев, Грей согнулся, взялся массировать правую сторону лица, еле слышно постанывая от немощи и лёгкого головокружения. Ком подошёл к его горлу, вызывая лёгкую тошноту. Мысли отошли куда-то на второй план, поэтому разум Сеймура был стерилен, как никогда. В целом, состояние знаменитого киллера являлось идеальным примером, что чувствуют люди ложащиеся спать в 3 часа ночи и встающие с будильником в 7 утра. — Ничего себе, тебя размотало, дружище! Похлеще чем в Вегасе в июле 1997-го. — а Никс, стоящий у стены сложив лапы, в отличии от товарища был свеж как огурчик. На фоне Сеймура он сиял жизнью даже похлеще, чем пару часов назад перед кассиршей. — Поганое сравнение. В Вегасе всё было куда хуже, даже вспоминать это нет желания. А тут просто «укачало». Посижу немного, и всё пройдёт. — промычал Сеймур, чуть ли не зажёвывая слова. С перспективы Никса, он и вправду выглядел довольно побитым и вялым. — Теряешь хватку. — коротко заключил Никс. Дружески, с лёгкой улыбкой, без злого умысла. Подколы, которыми обмениваются эти двое, стали неким неписанным стандартом почти каждой их беседы, отрешённой или лишь косвенно затрагивающей их профессиональную деятельность. При долгой дружбе, подобное приходит само собой — люди узнают границы друг друга и подстраиваются под них, тем самым лишь больше укрепляя отношения. — Рано мне ещё на почивание. — Сеймур глубоко вздохнул. Сейчас он полностью пришёл в норму, поэтому незамедлительно поднялся с кушетки, размял шею, за тем мышцы рук и торса, и в завершении ноги. — А ты вижу, всё так же свеж как и всегда. Давно пробудился? — перевёл он тему, сменив тон на более серьёзный, но не выходя за рамки бытового. — Уже скоро будет час как. — ответил гончий, после минутной заминки, в которой тот с наигранным умным видом греческого философа вспоминал и прикидывал время. Никс неспешно отпрянул от стены, не отпуская скрещенных у груди лап. — Ты поторапливайся, нас уже заждались вообще-то. — А разве нас кто-то должен был встретить? — лёгкое удивление пробежало по бледному лицу мужчины, сгладив поступающие морщины на лбу. Никс быстро кивнул — И кто же? — любопытство хоть и самую малость, но нахлынуло на Сеймура. Но были в нём и нотки беспокойства и смятения, хотя интонация слов Грея оставалась по прежнему сдержанной, спокойной и однородной, что даже один короткий кивок Никса пестрил красками куда больше. — Я предпочту оставить это до последнего в тайне. Считай этой сюрпризом, Сеймур. — громко проговорил хаски, давя лисью лыбу. Грей безнадёжно вздохнул. Поджав губы и чуть больше чем обычно раскрыв глаза, он довольно доходчиво установил свою позицию по поводу этого вопроса, что раззадорило Никса ещё больше. — Не дуйся ты как чиновник перед налоговой у порога, скоро узнаешь всё. Поверь, безразличным ты не останешься. — гончий провёл тыльной стороной ладони сверху вниз, добавляя своему утверждению вес. — Ощущение, будто ты специально набиваешь своей авантюре цену, дразня моё любопытство, чтобы посмотреть за моей реакцией в ожидании «сюрприза», чем реакцию на сам «сюрприз» — хмуро сказал Сеймур, попутно массируя брови пальцами. — Ну… так оно и есть. От части. Так что иди за мной. Тут не далеко. — Никс махнул рукой и спешно побрёл к проходу. Сеймур в очередной раз вздохнул, хрустнул шеей и унылым видом поспешил за товарищем. Основной холл здания отличался от Нью-Йоркского порта не только своей геометрией, но и архитектурой — неоклассицизм неразрывной связью слился с ещё одной характерной для итальянской историей стилем, а именно — барокко. Он придавал этому месту более старинный, вполне правдивый и естественный вид, сразу обозначая, в какой стране находится человек или, не совсем человек. Людей было много, беглым взглядом и количество можно было сопоставить с портом в Нью-Йорке. Это создавало один большой, непрерывный гул что по ощущениям, словно витал в самом воздухе просторного помещения — от самых касс, до зон отдыха. Сеймур шёл на Никсом практически вплотную, ни на шаг не отставая, чтобы силуэт пса впереди вдруг неожиданно не растворился среди толпы. Сеймур не знал куда конкретно они идут, поэтому в противном случае, на воссоединение потребовалось бы время, терять которое Никс и Грей не собирались. Когда толпы и потоки людей поубавились, они подобрались к широкой платформе — метрой двенадцать в длину и вдвое меньше в ширину. Она была строго разграничена порогом и прозрачным ограждением, а на колонне сбоку, что располагалась на самом видном месте, обратным отсчётом шло время — сейчас на табло было в секундах указано, что осталось чуть меньше двух минут. На платформе стояло пара десятков людей, к которым присоединились и Сеймур с Никсом, таким же отдающим уныние видом ожидая её поднятия. — Когда последний раз был в Римском порту? — невзначай спросил Никс наклонив голову на правый бок совсем как собака. Вопрос нёс в себе исключительно роль разбавить нависшее унылое молчание, словно дустящее нагромождение ткани давящее на них не только своим весом, но и вонью. — Пять или шесть лет назад. Но был здесь проездом: тогда прямой путь из Вашингтона в Марсель был закрыт. Безучастно ответил Сеймур, скрестив руки. Платформа тронулась и стала медленно подниматься вверх, не издавая какого-либо механического звука. Она и не должна его издавать — как ни как, здесь работают законы куда более сложные, нежели привычные для этого мира законы физики. — Про Марсель ты мне не рассказывал. — гончий наклонил свою мохнатую морду на другой бок, чуть больше раскрыв глаза. — Неужели было что-то настолько серьёзное? — вопрос был скорее риторическим и не нёс за собой ничто более, кроме как продолжить беседу ещё на пару минут, пока платформа не поднимется куда нужно. Сеймур призадумался. Указательным пальцем правой руки постучал по низу плеча сложенной руки, а затем коротко, безэмоционально ответил: — Не знаю. Уже забыл. — от ответа друга Никс лишь тихо рассмеялся, на чём диалог был исчерпан. Так и как раз в тот момент, когда платформа остановилась, а прозрачные ограждения расступились. Хаски махнул рукой и подался вперёд. Сеймур лишь фыркнул и уныло провёл глазами полукруг «Я бы и так понял, что нужно за тобой идти» — это он имел ввиду. Это помещение было выполнено в том же стиле, что и нижнее, но одновременно разительно отличалось от него. Более низкие потолки и аккуратные красные ковры создавали куда более уютную и домашнюю атмосферу, а клумбы утопающие в растительности и мебель у колон и стен придавали этому месту самобытности. Полу-сферическая лампа на потолке радиусом метров так с дюжину, вмонтированное в чуть большее углубление в потолке представляло собой хорошо отполированный кристалл, закованный в металлическую, тёмно-золотистого оттенка, сетку. Если остальные элементы привносили в интерьер больше уюта и самобытности и лишь во вторую очередь роскошь, это это произведение внеземного искусства несла в себе исключительно декоративную роль «гвоздя программы». Глаза Сеймура заметно округлились, что уж говорить о довольной морде Никса. Пёс в равной степени восхищался и красоте этого места, и радовался привнесённому во взгляд друга искре — хоть даже на пару мгновений, удовлетворенность своим добрым поступком для близкого друга оставляло на сердце гончего приятное тепло. Пара сбавила шаг, но не останавливалась совсем — ловко обходя мебель и людей, хаски всё так же шёл немного впереди, а в шаге сзади брёл Сеймур. Остановились они же лишь у «ресторанчика», ни чем не ограждённого от вестибюля, считай, являясь его непосредственной частью. Гончий оглянулся, явно выискивая кого-то. Сеймур машинально повторил за ним, но скорее ожидал реакции друга, чем всерьёз сам всматривался в сидящих за столами на мягких диванах и креслах людях. Определить, что Никс нашёл необходимого человека было довольно легко, просто взглянув на его уши — при любом возбуждении те резко задирались вверх. Совсем как сейчас. Грей машинально бросил взгляд туда же, куда и его друг-гончий. Увиденное удивило Сеймура — удивило порядочно, чтобы вогнать его в скоротечный ступор. Никс хлопнул товарища по плечу, приведя того в чувство. — Пойдём поздороваемся? — с беззаботной ухмылкой предложил Никс, зная что не оставляет другу выбора. — И зачем эти сюрпризы? Мог сразу сказать? — прошипел Сеймур, припустив голову. — Да не парься ты, считай это деловой встречей или дружеским свиданием. Не то ты так побледнел, что ненароком в голове начали мелькать новые темы для шуток! — усмехнулся Никс. Сеймуру это не особо понравилось — мужчина прикрыл лицо ладонью, пару секунд отрешённо думая об ситуации. Безнадёжный вздох был его ответом. Гончий, довольной миной поддался вперёд. На красном велюрном диванчике аккуратно сидела девушка — годами она была примерно под сорок, с распущенными светло-каштановыми волосами, кроткими волнами спускающиеся чуть ниже её хрупких плеч, скрытых за строгим чёрным костюмом, подчёркивающим всё ещё выразительную фигуру женщины. Её отрешённый, рассеяный взгляд был направлен в сторону, но не куда-то конкретно, а в пустоту. Будто за тканью пространства перед её глазами есть что-то ещё, не доступное всем остальным. Никсу потребовалось подойти занятому ею местечку практически вплотную, чтобы она обратила на них внимание. — Привет, Элизабет. Или скорее, Мисс Грей?.. — Никс слегка поклонился и соответствующе махнул рукой. В этом жесте были сконцентрированы исключительно ироничные и саркастичные намерения, читающиеся ещё при взгляде на игривое выражение лица гончего, что сразу смягчало шутку и делало её менее… острой или колкой. Особенно в контексте ситуации с этой женщиной и стоящим близ гончего Сеймуре. Сеймур никак на шутку не отреагировал. Даже в мысли о ней в его голову не забрались, оставив её для чего-то другого. Женщина же шутку, даже учитывая все смягчающие приёмы Никса не оценила: её брови нахмурились, а веки слегка опустились. — Ты же знаешь, что мне не нравится когда меня называют по фамилии — жёстко произнесла женщина, не изменив положение ни единой мышцы на своём лице, кроме тех, что отвечают за движение губ. В его голосе хоть и были заметны нотки влияния возраста, но оставался всё таким же мелодичным и приятным уху. Портило ощущения лишь режущий словно бритвой резкий тон. — Но ты её всё ещё оставила. — съязвил хаски. Не так как с Сеймуром. В этой фразе отчётливо была слышна колкость, которая всё же, не уходила уж в откровенную неприязнь, но и доброжелательной назвать её не повернётся. Нависла неловкая пауза. Словно затишье на поле перед битвой. Разрушило её присутствие ещё одного человека рядом. — Сеймур, так ты тоже здесь. Здравствуй. — тон стал доброжелательнее относительно такового Никсу самую, но ощутимую малость. Сеймур кивнул. Уважительно. Лишь за тем открыл рот и начал говорить. — Здравствуй, Элиза. Рад встрече. Давно мы не виделись. — с деловой мягкостью поприветствовался Сеймур, произнеся все эти слова как должное. Как вежливое обращение подопечного к боссу с утра, или при встрече на деловом банкете. Вежливость во вред искренности — вот как подобное называется на самом деле. — Это верно. — согласилась женщина. — Присаживайтесь. У вас, вроде как, было ко мне дело. — Было-было. — согласно закивал Никс, откидываясь на спинку сиденья. Набитая ткань просела под ним, словно поглотив часть его тела в красную субстанцию. — Не против если мы оставим формальности и перейдём сразу к делу? — тут же спросил гончий. Точнее, сразу после того, как насладился удобством здешних диванов, поёрзав и сев поудобнее, что даже принудило Сеймура и Элизабет переглянутся. — Буду только рада. — отрезала Элиза, кивнув как леди. — Охота на небесный сосуд. Мне известно что ты осведомлена об этом, так как принимаешь непосредственное участие и как информатор, и как посредник. — Никс резко стал серьёзнее. Всё в нём так и отдавало, на первый взгляд, неестественностью: твёрдый, глубокий взгляд его голубых глаз, немного больше обычного обвисшие мышцы морды и самое главное, сам тон его речи. Медленный, низкий, с лёгкими отголосками рыка. Подбирающий слова и интонацию, отличимой от обычных ровно настолько, сколько рысь отличается от северного ирбиса. Сеймур взглянул на Никса. Как-то по другому, чем всегда. Сколько раз он этого не видел, всё не как не может свыкнуться, когда Никс ведёт себя естественно. Элизабет же никак не изменилась в лице. Кроме, разве что, вспыхнувшей искры в её глазах. — Не имеет смысла скрывать, что я осведомлена в этом. Как и тем, зачем ты решил встретиться и втянул в это Сеймура. — взгляды последнего и Элизы встретились, но только на пару мгновений. Затем она вновь переключилась на Никса. — Только, зачем мне рассказывать об этом тебе? Какой прок мне будет с этого? И не нужно приплетать наше давнее знакомство и то, что мы все дорожим им. Тебе тут даже Сеймур не поможет. — Не приплетай меня. — отчеканил Сеймур мрачным видом. — Как раз таки тебя приплёл твой друг, Сеймур. И его план с треском провалился. — Элиза издала быстрый смешок. Такой, что его будто и не было вовсе. Никсу же было не смешно. Тот призадумался, в его, вне сомнения, голубых волчьих глазах заиграло сомнение. Гончий вздохнул, и после минутной заминки, начал: — Признаю, глупо было рассчитывать, что мне это сойдёт нам с рук и ты всё выдашь. Так может, договоримся по другому? — Никс глянул на Элизу исподлобья, наклонив голову в сторону, от чего его глаза еле заметно сверкнули. — Возможно. — проявив заинтересованность, ответила Элизабет. — Сколько даш? Её вопрос прозвучал бесцеремонно. «Совсем в её стиле» — подумал Сеймур. Ему было некомфортно понимать что он не может ничего сделать или сказать для разрешения этой ситуации. Его руки справедливо связаны — ведь именно Никс затеял эту встречу, а Сеймур был его козырем, что не сработал. А значит, самому Никсу и стоит расхлёбывать сложившуюся ситуацию. — Ха, сотку с ещё тремя нулями. — махнул руками гончий. Беззаботно и уверено, словно разговор и не идёт о каких-то шестизначных цифрах. — Но только есть условие. — Ну и какое же? — Элиза заинтересованно опёрла подбородок на ладошку, поддавшись вперёд. В её голове стали витать мысли, что если условие будет достаточно дерзко, то она может ещё поднять цену. — Не разглашать остальным эту информацию. Считай, оставить твои знания о небесном сосуде и этой авантюре демонической верхушки в целом эксклюзивом для нас. Ну как? Готов докинуть ещё пятьдесят. Элизабет думала недолго. Её глаза хитро блеснули — и Никс, и Сеймур это заметили. — Заманчивое предложение. — сказала Элиза, но не продолжила. Вот просто оборвалась на пол слове, оставив основной ответ. Никс немного напрягся. — Что, тебе мало? — с нервным смешком проговорил гончий. Женщина покачала головой. — В самый раз. Договорились. — Она протянула свою руку гончему. Тоненькую и аккуратную, не смотря на возраст, по прежнему мягкой и хрупкой на ощупь, что почувствовал Никс, неохотно пожав её. — Так что вы хотите узнать? — Желательно, всё самое важное. — спор конфронтация двух сторон закончилась, а вместе с этим в разговор вмешался Сеймур. — Ну с чего бы начать… — поднеся указательный палец к подбородку, Элиза задумчивым взглядом начала сверлить вверх колоны позади своих собеседников. Направленно или не специально ли она забавы ради тянула ответ было не понятно — Никс и Сеймур оставались при своём, различным друг от друга мнении по этому вопросу, которые не желали озвучивать, предпочитая дружно и смирно ждать, когда женщина наконец начнёт говорить. — Уверена, раз вы здесь, вам уже известна цель этого грандиозного события и кто является её инициатором. Но для контекста повторюсь. Небесный сосуд — это посмертный кандидат в ангелы, а значит и его душа потенциальная боевая единица и очень ценный ресурс. Но как и у большинства ресурсов, он ограничен. Душа остаётся непорочной ровно до того момента, как девушка или парень остаются «чистыми» перед богом — остаются не половозрелыми. Когда девушка ещё не прошла свой первый менструальный цикл, а парень не прошёл через первую эякуляцию. Никс и Сеймур сидели задумчиво, глядя куда-то в пустоту. Нет, они не задумались над внезапным уроком биологии за восьмой класс, которую гончий вовсе не проходил. Их заинтересовало другое. И заставило немного пересмотреть свои планы выполнения этого задания, что стало ещё сложнее с осознанием одной единственной мысли… — Так небесный сосуд — это ребёнок? — спросил раздосадованный Никс. — Верно. Если быть точнее, это девочка. — не медля заявила Элиза. — Ты имеешь данные о её личности? Может, и местонахождении тоже? — Сеймур оживился. Он уже и забыл что их цель — это ребёнок в самом начале пубертатного возраста со всеми сопутствующими проблемами. — Полегче, полегче. Сеймур, всему своё время — Элиза подняла указательный палец, придавая своих словам скорее игривости, нежели веса этим жестом. — Ей 14 лет. Это довольно поздний возраст для начала пубертатного процесса, что возможно, связано с её происхождением. Вам же важно знать то, что это означает, что кандидатура её души в ангельские ряды и в следствии этого, необходимость в ней союза ограничена, примерно в один месяц. — Союз очень торопится с этим заданием. Это не означает, что она была обнаружена и подтверждена союзом недавно? — задал резонный вопрос после своих умозаключений Никс. — Ты думаешь в правильном направлении. Это так. Она была обнаружена парой недель ранее. По всем правилам логики её тут же должны были поймать, но логические для человека и близких по мысли демонов не распространяются на высшую демоническую натуру. — Поэтому демоны решили учинить игру. Прям как они любят. Десятки киллеров, сражающиеся друг с другом за одну цель, что необходимо доставить в целости и сохранности в точно указанное место. И всё это потехи ради. — Но ведь все остаются в плюсе. Равзе что кроме тех, кто потом не кормит червей в земле. — в голосе Элизы был слышен сарказм. Острый и обжигающе горький, разделяющий виденье и мнение Сеймура. Повисла тишина. Пока она шла, троица думала о своём. Минуты было достаточно, чтобы собраться с мыслями и продолжить основную тему дальше. — Тянуть о личности смысла уже нет. Её зовут Ария. Фамилии нет, родители погибли когда та была ещё маленькой, но уже в сознательном возрасте. У неё светлые, русые волосы с тёмными вкраплениями локонов. Голубые зрачки… — женщина прервалась на полуслове описывать внешность, словно пропустив несколько пунктов. Никс и Сеймур уже хотели возразить за это желание умолчать остальное, но тема куда более важная, принудила из заткнуться. — Место, где она находится. Это церковная школа при старом монастыре в пригороде, по дороге в сторону Фьюмичино. Уверена, в её ни с чем не спутаете. — Спасибо за информацию, она была нам незаменимо полезна. Но ты не договорила о внешности, этой… «Арии». — развёл руками Никс. — А ты точно хочешь это услышать? — вдруг спросила Элиза. Это был весьма нехарактерный в подобной ситуации вопрос, даже для неё. — Конечно хочу, что за глупости. — фыркнул гончий. Женщина выдержала короткую паузу перед тем, как начать говорить. То ли дать время Никсу подготовится, то ли дать время на то, чтобы тот отказался от своих слов и всё же передумал. Никсу стало любопытно, что такого в описании девушки-сосуда, что Элизабет не хочет об этом говорить. «Неужели у неё над головой светящийся нимб, левитирующий на божий милости с проданных в церквушке свечей?» — в шутку подумал Никс. — Как я и говорила, у неё глубокие голубые зрачки, оттенка волны морского прибоя. Но белки, если их можно так называть, не белки вовсе. Напротив, они черны как бездна. Она тощая и невысокого роста, но сил в ней как у обычного мужчины. Она взяла всего и от мира людей, и от мира демонов. Говоря просто, Ария — полудемон-получеловек. Её родители… — женщина глянула на Никса. Тот вновь выглядел серьёзным, как и вначале их разговора. Даже слегка мрачным. Но Элизабет решила продолжить. — Её мать была человеческой женщиной, а отец гончим — псом из клана овчарок. Поэтому, у неё соответствующий вид. Уверена, вы ни с кем её не спутаете. Сеймур глянул на Никса. Лёгкое удивление или скорее, любопытство от сказанного Элизой тут же сменились растерянностью, когда он увидел мрачного как грозовую тучу Никса. Между ними тремя нависло молчание. Прервал его неожиданный гром, а точнее грохот. Все присутствующие вокруг устремили любопытные взгляды на вскочившего на лапы Никса — тот обеими руками ударил по дубовому столу, да так, что тот дал трещину и слегка погнулся. Грей не ожидал такой реакции от друга, поэтому находился в лёгком ступоре какое-то время. Элизабет же знала всё с самого начала. — Я же тебя предупреждала. Так что теперь будешь делать? Хаски ответил не сразу. — Нам запрещено иметь дело с выр… с полукровками, да. Это наша негласная традиция или, как мне больше нравится говорить, очередное правило придуманное ссыкунами-предками на своём старом веку. Как я поступлю? — Никс издал короткий смешок, убрал руки со стола, переложив их на свой пояс — Я не изменю своего решения, даже если есть риск упасть в доверии перед главами прочих кланов. Мне плевать на это. Человека встречают по одёжке, а провожают по поступкам, по этому принципу я живу! Потому-что в нём нет упоминания сумбурных правил, придуманных когда-то. — Как скажешь. — безучастно ответила Элиза. Никс и не ожидал какого-нибудь, вычурного ответа от неё. Все сказанные сейчас слова были адресованы больше, ему самому. Некие, мысли в слух, сказанные намеренно. — Так значит полукровка говоришь? На самом деле, интереснооо… — с лисьей ухмылкой протянул хаски, получивший долю запала после своей бойкой речи. Киллеры уже знали всё что хотели о своей цели. Осталась лишь одна, несущественная мелочь: запастись своими орудиями труда. Затем, игра начинается.